Он ведь тоже в деле.
– А нам и не надо подбираться, – вдруг сказал Томаш и мрачно взглянул на спутников, – она всё равно не при деле будет. Понимаете же? стрыгу надо убивать, но и того, кто ей потакает…
– На убийство я не пойду, – возразила Агата.
– Никто не пойдёт, – Томаш не испугался. Он уже всё продумал. – Слушайте, вот что…
– Пани Алиция увидела, чем стал её муж. Мы её привели к склепу в час, когда стрыга из гроба выходит. Она увидела его гниющую плоть, когти, зубы… она и правда спятила, – Агата лгала, но делала это так достоверно, что ей можно было без труда поверить.
На деле было всё не до конца так.
Нет, они и правда привели пани Алицию. Только силой и наглостью. и не для того, чтобы она увидела своего когда-то мужа, а для того, чтобы это было последнее, что она увидела. Стрыга разобрал её плоть на куски меньше, чем за минуту, а Томаш снёс нечисти голову.
В докипающей гнили тела и смрадной, разливающейся по полу черноте, они ждали рассвета, боясь выйти за пределы склепа.
Хотя тут, наедине с растерзанной плотью и изошедшей в ничто нечистью, было бы и страшнее, а всё же на улицу показаться было им жутко – там были люди, страдающие, боящиеся, но не подающие жалобы в Город.
Никто не сделал этого.
А к рассвету, когда на полу склепа осталась только серость, они сгрузили кое-как всё то, что осталось от пани Алиции в гроб её мужа и закрыли крышку. Но не так, как положено для людей. Нет, они сначала положили крышку, а потом жидким серебром прошли по углам. Чтобы не поднялась Алиция.
Не приходит ведь стрыга просто так. кто его знает, кто там был виноват? Да и не судит Город, не ловит тех, кто магию да всякую дрянь практикукет. А вот когда уже начинаются чудовища, тогда Город вступает, да.
Ну а к рассвету всё было кончено и платье пани Алиции легло на берег при реке. Утопилась.
– Как это? утопилась? Платила за грехи мужа, а потом утопилась? – не верил Квинт, переводил взгляд с одного лица на другое, но даже Себастьян держался стоически.
Так они договорились. Утопилась и всё тут.
– Совесть может, – неуверенно ответила Агата, – или банкротство маячило.
– Так сынку и скажите! – предложил Томаш, – виноватит он нас тут! Отец – стрыга, мать – пособница и безумица. Староста просто скотина.
– Зато похлёбка была вкусной, – вставил Себастьян.
– Да, – согласился Томаш, – похлёбка была вкусной. А по-хорошему, и сына проверить бы надо. А то нашли крайних! Удобно!
Он фыркнул, демонстрируя, что не согласен с жалобой панского сына-сиротки и это ещё вопрос кто перед кем извинять должен.
Квинт покачал головой:
– Вам надо было сразу мне всё рассказать. Я бы был готов, а сейчас разборки будут.
Надо было, но они понадеялись, поехали на истинный слух, а там такое дело закрутилось, что всякие стрыги мимолетные вышли из памяти! Пока разобрались кто там есть оборотень, чуть и сами не подохли, Агату вообще едва не зацепило. Про это доложили, а про стрыгу уже не стали докладывать, да и дело вышло грязное. Нехорошо сработали. Да и мимо. Разочарование одно, а не заезд от дождя!
– Забыли, – ответил Томаш за всех. – Мы, господин Квинт, знаете сколько раз на голову битые? Да не смотрите вы так на Себастьяна, он тоже – мы ему до себя сами набили!
И Себастьян усиленно закивал. Погано, конечно, в поле работать, но как после такого в канцелярию вернуться? Там всё на порядке, да всё под запись, а здесь что-то совсем другое – безумное, грязное, некрасивое, но веселое.
Особенно если научиться не думать о жертвах как о людях, которые на тебя похожи и забыть, что они из той же плоти и крови, что и ты.
– Уйдите с глаз моих! – потребовал Квинт, но потребовал без злости, – там ориентировка пришла. Проверьте, а здесь не появляйтесь пока. Буду за вас грестись, разбираться. Устроили вы мне дело, подлецы. Томаш, эй, Томаш? Она точно…утонула?
Они уже были у дверей, когда этот вопрос настиг их. Квинт точно хотел их в ловушку поймать. Но Томаш пуганый.
– Утопилась, как есть утопилась.
– Идите! – дозволил Квинт. Он им не верил, но был рад, что не придётся прикрывать и это, что они ему солгали. Ничего, бывает. идиоты, конечно, но работают хорошо. Да и заслуг много. А то, что с людьми не ладят, да варварскими методами пользуются, так то и уладить можно – Квинт для того и существует, чтоб инспекторов прикрывать от злости Города.
(Предыдущий рассказ о мирке Инспекции – «Чёрная Мавка». Мирок открывается с сегодняшнего дня)
– А нам и не надо подбираться, – вдруг сказал Томаш и мрачно взглянул на спутников, – она всё равно не при деле будет. Понимаете же? стрыгу надо убивать, но и того, кто ей потакает…
– На убийство я не пойду, – возразила Агата.
– Никто не пойдёт, – Томаш не испугался. Он уже всё продумал. – Слушайте, вот что…
***
– Пани Алиция увидела, чем стал её муж. Мы её привели к склепу в час, когда стрыга из гроба выходит. Она увидела его гниющую плоть, когти, зубы… она и правда спятила, – Агата лгала, но делала это так достоверно, что ей можно было без труда поверить.
На деле было всё не до конца так.
Нет, они и правда привели пани Алицию. Только силой и наглостью. и не для того, чтобы она увидела своего когда-то мужа, а для того, чтобы это было последнее, что она увидела. Стрыга разобрал её плоть на куски меньше, чем за минуту, а Томаш снёс нечисти голову.
В докипающей гнили тела и смрадной, разливающейся по полу черноте, они ждали рассвета, боясь выйти за пределы склепа.
Хотя тут, наедине с растерзанной плотью и изошедшей в ничто нечистью, было бы и страшнее, а всё же на улицу показаться было им жутко – там были люди, страдающие, боящиеся, но не подающие жалобы в Город.
Никто не сделал этого.
А к рассвету, когда на полу склепа осталась только серость, они сгрузили кое-как всё то, что осталось от пани Алиции в гроб её мужа и закрыли крышку. Но не так, как положено для людей. Нет, они сначала положили крышку, а потом жидким серебром прошли по углам. Чтобы не поднялась Алиция.
Не приходит ведь стрыга просто так. кто его знает, кто там был виноват? Да и не судит Город, не ловит тех, кто магию да всякую дрянь практикукет. А вот когда уже начинаются чудовища, тогда Город вступает, да.
Ну а к рассвету всё было кончено и платье пани Алиции легло на берег при реке. Утопилась.
– Как это? утопилась? Платила за грехи мужа, а потом утопилась? – не верил Квинт, переводил взгляд с одного лица на другое, но даже Себастьян держался стоически.
Так они договорились. Утопилась и всё тут.
– Совесть может, – неуверенно ответила Агата, – или банкротство маячило.
– Так сынку и скажите! – предложил Томаш, – виноватит он нас тут! Отец – стрыга, мать – пособница и безумица. Староста просто скотина.
– Зато похлёбка была вкусной, – вставил Себастьян.
– Да, – согласился Томаш, – похлёбка была вкусной. А по-хорошему, и сына проверить бы надо. А то нашли крайних! Удобно!
Он фыркнул, демонстрируя, что не согласен с жалобой панского сына-сиротки и это ещё вопрос кто перед кем извинять должен.
Квинт покачал головой:
– Вам надо было сразу мне всё рассказать. Я бы был готов, а сейчас разборки будут.
Надо было, но они понадеялись, поехали на истинный слух, а там такое дело закрутилось, что всякие стрыги мимолетные вышли из памяти! Пока разобрались кто там есть оборотень, чуть и сами не подохли, Агату вообще едва не зацепило. Про это доложили, а про стрыгу уже не стали докладывать, да и дело вышло грязное. Нехорошо сработали. Да и мимо. Разочарование одно, а не заезд от дождя!
– Забыли, – ответил Томаш за всех. – Мы, господин Квинт, знаете сколько раз на голову битые? Да не смотрите вы так на Себастьяна, он тоже – мы ему до себя сами набили!
И Себастьян усиленно закивал. Погано, конечно, в поле работать, но как после такого в канцелярию вернуться? Там всё на порядке, да всё под запись, а здесь что-то совсем другое – безумное, грязное, некрасивое, но веселое.
Особенно если научиться не думать о жертвах как о людях, которые на тебя похожи и забыть, что они из той же плоти и крови, что и ты.
– Уйдите с глаз моих! – потребовал Квинт, но потребовал без злости, – там ориентировка пришла. Проверьте, а здесь не появляйтесь пока. Буду за вас грестись, разбираться. Устроили вы мне дело, подлецы. Томаш, эй, Томаш? Она точно…утонула?
Они уже были у дверей, когда этот вопрос настиг их. Квинт точно хотел их в ловушку поймать. Но Томаш пуганый.
– Утопилась, как есть утопилась.
– Идите! – дозволил Квинт. Он им не верил, но был рад, что не придётся прикрывать и это, что они ему солгали. Ничего, бывает. идиоты, конечно, но работают хорошо. Да и заслуг много. А то, что с людьми не ладят, да варварскими методами пользуются, так то и уладить можно – Квинт для того и существует, чтоб инспекторов прикрывать от злости Города.
(Предыдущий рассказ о мирке Инспекции – «Чёрная Мавка». Мирок открывается с сегодняшнего дня)
