И на встречу с каким-то там Бернаром Летард не пойдёт. Забыл, заплутал, запился! Как угодно! Но с него хватит всех этих знакомств и встреч, и непонятного. Его мир прост – платят – работай! Все эти интриги, подкупы, и рассуждения о том кто и когда кого обманул не для него, они для умных людей, а Летард себя к таким не относил.
Нет, к преподобному Руже всё-таки надо зайти. Помолиться на разум, чтоб Господь не оставил совсем и от соблазна ещё куда-нибудь влезть уберёг.
А пока о насущном!
Летард шёл знакомой дорогой. Он прикинул, что Люси, если не вернулась утром, то должна уже вернуться сейчас, а это значило, что следовало снова вспомнить все наброски речи, которые Летард готовил ещё утром. Во-первых, сказать ей о том, что она умна и не должна позволить себе ходить под опасностью. Во-вторых, пожалуй, стоит намекнуть на то, что если сведения в письме Гуго будут нужными, то Альбин может вознаградить её! и эта возможность явно лучше той сомнительной информации, что Люси может почерпнуть из этого же письма.
Да, на это и нужно давить, на тщеславие и жажду наживы.
По пути Летард пришёл ещё к одному выводу: спрашивать про Бернара всё же не нужно. Кем бы он ни был, Летарду всё равно. Что его с ним свяжет? Даже если этот Бернар обратится в Лигу, он встретит Альбина, а не Летарда. А если Бернар предложит работу поверх Лиги, то Летард будет в отвратительном положении, поскольку за это в Лиге и убить могут. Нет, с этим Бернаром связываться нельзя, а раз нельзя, то и спрашивать про него нет смысла!
Летарду даже легче зашагалось от таких мыслей, они хорошо встали в его сознание, отозвались приятным успокоением: он вернётся в свой мир, и плевать ему на всех…
Зато про хлеб можно рассказать. Про принцессу Мадлен, про слух насчёт проданного ею ради раздачи хлеба украшения и…ни слова про Селесту. Первое будет хорошим слухом. Хлеб – хорошим подтверждением и даже даром, Люси будет польщена! А вот про Селесту ей лучше не знать. Лучше никому не знать.
А Летарду и вовсе про неё надлежит забыть.
Явилась, смутила и будет! И без того смех один: наёмник и девица двора! Да Альбин, узнай про это, от смеха помрёт!
А Летард вслед за ним, поскольку никто из лигианцев не упустит шанса подшутить и тут уже не отбиться – ни одна репутация не спасёт от такого посмешища. Нет, не было Селесты в его жизни. Был лишь сон, краткий миг самого волшебного сновидения, которое он чем-то, видимо, всё-таки заслужил. Впрочем, нет, не заслужил.
Покарало его это сновидение. Напомнило, что он такое есть. Ничтожество, наёмник, грубиян, невежа, недостойный ничего светлого и возвышенного, оторванный навеки вечные, до самой смерти своей, явно поганой, от всего что есть в мире добродетельного. И не обвинишь ведь никого!
Себя только. Вот и кара его подловила…
Летард тряхнул головой. Сам же с утра удивился словам Альдо о грешности, а теперь и его мысли недалеко. Нет, пора заканчивать с этим. Вот и дом Люси, если можно лачугу домом наречь.
Летард постучал второй раз за этот странный день в знакомую дверь. и снова его поразила тишина. Неужели не вернулась? Или спит, напившись? Или…
Утром ещё не было такой тревоги, какая пришла сейчас. не в правилах Летарда было устраивать вторжение, но он успокоил себя тем, что только попробует дверную ручку, и всё-таки оглянулся по сторонам – не видит ли кто? Вроде бы пусто. ни лучины нигде не горит, все вышли на промысел или спят.
Летард толкнул дверь. Та нехорошо скрипнула и вдруг поддалась. Это было уже совсем дурным знаком и Летард понял, что сейчас он, вернее всего, найдёт. Но надеждой живёт даже наёмник. Он прошёл в полумрак, готовый вступить в борьбу. Но борьбы не было сейчас, она была прежде – нехитрые женские пожитки валялись в страшном беспорядке, который никогда бы не допустила Люси. Вышедшая с улиц, пробившаяся с самого дна на уровень придонья, она очень берегла всё своё имущество, помня, как наживала его.
Сейчас же разломанный стул, раскуроченный сундук, какие-то тряпки под ногами… нет, Люси бы так не поступила. Даже в пьяном угаре не посмела бы. Нет, не Люси тут творила беспорядок, не её руки выворачивали вещи, терзали всю её устроенную жизнь…
Искали? Искали, но что? Впрочем, есть у Летарда подозрение. Нашли ли? И где Люси?
На все эти вопросы, беспорядочно ворвавшиеся целым скопом в его сознание, ответ был лишь на последнюю часть. Люси нашлась как-то неожиданно и даже пошло. Она вдруг оказалась у него под ногами, закрытая чьей-то издевательской рукой своими же подушками и заштопанным одеялом. Летард на неё едва не наступил.
В одно движение он сорвал и подушки, и одеяло, уже зная, что увидит, но всё равно её смерть заставила его вздрогнуть. Он хорошо к ней относился, считал её даже кем-то вроде своего друга, а теперь она лежала мёртвая, окровавленная, с изрезанными тонким и длинным лезвием руками и лицом…
Летард знал – так не пытают, так просто издеваются. Лезвие корёжит, а Люси пыталась защитить лицо, закрывала его руками и тому, кто убил её, было всё равно на её слабые попытки защититься. Может быть, они ему даже нравились и он долго резал её загорелую кожу, пока ему не наскучило и он не перерезал ей горло уже совсем другим ножом.
И она осталась лежать на полу, беспомощная, слабая, жалкая, но на взгляд Летарда не заслужившая такого конца.
Летард опустился на колени перед нею, поправил голову, чтобы она легла чуть более естественно, немного подумал и положил одну из её подушек ей под голову. Его собственные руки пропитались кровью, но сейчас Летарду было всё равно. Он не успел её уберечь. Нет, конечно, у него не было ни одного основания сказать, что её убили именно из-за письма Гуго, но её убили. И письмо могло быть к этому причастно.
Летард прикрыл её одеялом, да, ей уже никогда не будет холодно и отвечать перед земными судьями она никогда уже не будет, но руки требовали движения, сердце просило сделать хоть что-то, прежде чем подняться и идти в Пристанище.
Хватит с него! пора всё рассказать Альбину, и пусть решает сам и сам ищет убийц Люси.
О том, что убийца мог быть лигианцем и действовать по приказу Альбина, Летард запретил себе думать.
– Во-первых, никто тебе не велел приходить, – недовольство Альбина было плотным, казалось, его можно даже потрогать. Сам воздух словно загустел у его головы, омрачая и без того довольно мрачную с точки зрения репутации фигуру Главы Лиги.
– Я прошу прощения, – Летард склонил голову. Он знал, что Альбин не обрадуется его визиту, знал и то, что у него будут на это все права – его же отправили на отдых, а он чего вернулся? Но скрывать больше происходящего он был не в силах, а потому напросился на аудиенцию под внимательными взглядами своих же соратников, и рассказал про всё, что случилось с Люси, про её смерть и про письмо. Ему казалось, что Альбин будет удивлён настолько, что скроет своё недовольство и примется за дело, и, по меньшей мере, вернёт Летарда в ряды Лиги. Но рассказ кончился, а лицо Альбина ожесточилось.
Но это бы ещё Летард пережил спокойно. Было и другое обстоятельство, которое его весьма озадачило.
Его не было здесь давно, но не настолько чтобы не помнить, что раньше в этом священном помещении и близко не наблюдалось столько книг со зловещими чёрными обложками и ещё…стольких разных предметов. Теперь здесь жарко горели свечи, и это при том, что и без того в комнате поддерживали постоянно огонь, и повсюду лежали какие-то тёмные бутылочки разного вида, единые в небольшом размере.
Но и это было ещё не всё!
Летард стерпел бы это легко – мало ли чем занят и над чем размышляет Глава Лиги? В конце концов, всё развивается и всё не стоит на месте. Лига тоже перенимает мир. Не так давно на вооружении у Лиги, правда, у трактирных девок, да и то не у всех, а у тех, что покрасивее и поумнее, появился порошок, который гостя выбивает из реальности в сон сразу.
– Чтоб не уставали! – посмеивались в Пристанище.
Но это не удивило и не расстроило Летарда. А вот то, что во время назначенной ему аудиенции присутствовал дерзкий и раздражающий новичок Симон…
– Я просил о личном разговоре, – заметил Летард, когда удивление его рвануло через край. Он всё ещё был уверен в том, что Альбин услышит про случившееся и уймёт свой гнев и оттого речь повёл круто. Но Альбин неожиданно и неприятно заметил:
– Симон брат тебе, так что говори при нём зачем потревожил нас, когда тебе было дано прямое повеление не появляться, или же убирайся.
И вот это Летарду не понравилось больше всего. Симон, конечно, вёл себя вроде бы тихо и покладисто и даже не лез с замечаниями, но сам факт его присутствия вызывал вопросы, настораживал и раздражал.
За Альбином прежде такого доверия к своим не водилось. Если просили у него личную беседу, то и вёл он её лично, а его приближённые дожидались за дверью. А тут Симон! Новичок!
Но Летард рассказал всё при Симоне, понимая, что не лучший момент для спора. И всё же – не угадал.
– Не перебивай, – велел Альбин, легко прерывая неловкую попытку Летарда оправдаться. Не нужны были ему оправдания Летарда! Ровно как и его нелепые объяснения и факты, которые казались ему, наёмнику, невероятными, но для Альбина не были ни тайной, ни мраком. – Во-вторых, зачем ты полез в это дело?
– Я хотел уговорить Люси передать вам письмо от Гуго. Она…она не хотела. Думала как бы им распорядиться, – закладывать соратницу, пусть мёртвую и дорвавшуюся до своей смерти практически осознанно, не хотелось. Но пришлось. Всё равно он уже поведал всю историю.
– И ты не мог написать мне этого? – усмехнулся Альбин. – Обязательно было показывать Лиге, что ты не чтишь моих повелений, напрашиваться на разговор со мной, роняя и свой авторитет, и мой?
С такой позиции Летард на ситуацию не смотрел. Но упрёк был справедливым. Что это за Глава Лиги, которого ослушался его лигианец? Заговорят, всё равно заговорят о его поступке… но ему казалось важным, казалось правильным прийти и рассказать, а не получилось, не вышло!
Вернее, вышло ещё хуже.
– А он умеет? – и тут Симон, с существованием которого Летард тщетно пытался смириться и не замечать его, отмер и подал голос. Тихий, без насмешки с вроде бы настоящим любопытством.
– Да ни пса он не умеет! – тут же обозлился Альбин. – Ни писать, ни думать, ни слушать!
Летарда тряхнуло. Он отвык от тех дней, когда его поступки вызывали недовольство Альбина. Он был мастером своего дела, наёмником, причём хорошего уровня, лишённый «мусора» – как говорили в Лиге, в виде ненужного укора совести или внезапного прилива вины. Но оказалось, что в жизни, где его не нанимают и не поручают ему дела, в жизни, где ему не нужно выслеживать потенциальную жертву или готовится к обороне груза, он простак, и что хуже – совершенный ребёнок, вызывающий отвращение сам у себя.
Чего он так всполошился? Чего впутался? Сложно было посидеть несколько дней в своём логове? Сложно было развлечь себя сном, вином и девками? Нет, надо же, и того не смог! Прав Альбин в своём гневе, ой как прав. Только вот загладить это как и чем теперь? Исправится ли это? Всё-таки не двадцать лет ему, опыт и вес Лиги на его плечах…
А всё как юнец! Тьфу!
Ему самому от себя стало тошно и это успокоило Альбина. Он вздохнул:
– Ладно, что сделано то сделано, назад не повернёшь. Но в последний раз тебе говорю – сиди в Пристанище, тебя позовут как понадобишься. Сиди и не лезь ни во что и никуда, нечего тебе мараться и думать о том, до чего голова у тебя не назначена. Если очень уж надо с парнями передай. Письмом бы, но ты ж и правда не умеешь, так ты на словах. А лучше не гневи меня больше!
Летард выдохнул. Он чувствовал как от него волнами расходится нервный жар. Так сглупить! Так сглупить и во имя чего? Во имя Люси, которая дура жадная? Во имя Гуго, который лишь прикидывался славным малым и за спиной своих же собратьев обстряпывал тёмные делишки?
– Ступай, – разрешил Альбин, – но не вздумай никому больше рассказывать того, что поведал мне!
Это было решающее его слово, и, хотя Летард не понял точно по тону принял ли Альбин его слова хоть сколько-нибудь серьёзно, он всё же позволил себе надеяться, что ничего – всё на благо, Главе Лиги уж явно есть о чём подумать и известно ему больше.
Стараясь держаться прямо, ни на кого не глядеть, Летард спускался вниз. Он знал – его выхода очень ждут. Интересно! Любопытно! Чего приходил, зачем? Чем кончилось?
Но подводить Альбина и себя Летард более не планировал. Коротко кивнув особенно напористым встречным соратникам, которые вроде бы как случайно оказались на его пути, Летард достиг последней ступени.
– Выпьешь с нами? – Онвер оказался рядом, спросил тихо, но Летард был уверен – его вопрос слышали все.
– Нет, Онвер, извини, спешу, – спешить было некуда, но оставаться, чтоб на тебя глазели, чтоб пытались выспросить о том и этом… нет, так нельзя. Нельзя самому себя подставлять, да и Альбина тоже.
Онвер развёл руками, как бы извиняясь, но его извинение относилось не к Летарду, а к парням Лиги, извините, мол, сами всё видите!
– Бывай, – согласился Онвер спокойно, он не спешил удерживать Летарда. В глазах лигианцев он и без того уже предпринял попытку вызнать для них что-нибудь или задержать. Не вышло! Всё, дальше его свобода.
Свобода… нет, не отпустят его так просто. Летард уже вышел на улицу, его уже хлестануло ветром, и пришлось даже приподнять ворот дорожного плаща, мельком подумав о том, что пора приобрести что-то поприличнее этого, истрёпанного, видавшего куда более счастливые дни.
– Брат Летард! – Симон был последним человеком из числа тех, которых сейчас хотел бы видеть Летард, но именно Симон нагнал его. воодушевлённо-счастливый и даже какой-то трогательный в своём счастье: догнал, догнал Летарда!
Сначала Летард решил даже не останавливаться. Не слышно, мол, из-за ветра! Но ветер стих – назло, не меньше! А Симон воспользовался и, догнав его окончательно, схватил за локоть:
– Брат Летард…
Он уже не кричал, неприлично бы это было, но от этого его присутствие не стало приятнее.
– Что нужно? – Летард рывком высвободился из хватки наглеца, но тот совершенно и не расстроился. На миг мелькнуло спасительной мыслью: может Альбин передумал и просит его к себе? А что, бывает же такое на свете!
Но разбилось почти сразу:
– Поговорить хочу.
– От своего имени? – надежда не хотела уходить, но остаться она больше не могла. Ох, не от имени Альбина догнал его Симон!
– От своего, от своего, – подтвердил новичок, губы его растягивало дурацкой ухмылочкой превосходства и восторга и больше всего хотелось Летарду познакомить эту физиономию со стеной – та каменная, быстро разотрёт и улыбочку, и восторг.
– Мне ничего не нужно, – сразу предостерёг Летард, – и говорить с тобой я не хочу. Не знаю, чем ты так нравишься Лиге…
Он хотел сказать про Альбина, но вовремя сообразил, что сказать про него опасно, можно подвергнуть себя новой опале: не доверяешь Главе Лиги? Думаешь, его разум в плену какого-то юнца?
Так что на «Лиге» пришлось остановиться. Но Симон и без того понял, улыбнулся ещё шире, хотя, казалось, это невозможно:
– Зря ты так со мной. Мы можем больших дел наворотить.
Нет, к преподобному Руже всё-таки надо зайти. Помолиться на разум, чтоб Господь не оставил совсем и от соблазна ещё куда-нибудь влезть уберёг.
А пока о насущном!
Летард шёл знакомой дорогой. Он прикинул, что Люси, если не вернулась утром, то должна уже вернуться сейчас, а это значило, что следовало снова вспомнить все наброски речи, которые Летард готовил ещё утром. Во-первых, сказать ей о том, что она умна и не должна позволить себе ходить под опасностью. Во-вторых, пожалуй, стоит намекнуть на то, что если сведения в письме Гуго будут нужными, то Альбин может вознаградить её! и эта возможность явно лучше той сомнительной информации, что Люси может почерпнуть из этого же письма.
Да, на это и нужно давить, на тщеславие и жажду наживы.
По пути Летард пришёл ещё к одному выводу: спрашивать про Бернара всё же не нужно. Кем бы он ни был, Летарду всё равно. Что его с ним свяжет? Даже если этот Бернар обратится в Лигу, он встретит Альбина, а не Летарда. А если Бернар предложит работу поверх Лиги, то Летард будет в отвратительном положении, поскольку за это в Лиге и убить могут. Нет, с этим Бернаром связываться нельзя, а раз нельзя, то и спрашивать про него нет смысла!
Летарду даже легче зашагалось от таких мыслей, они хорошо встали в его сознание, отозвались приятным успокоением: он вернётся в свой мир, и плевать ему на всех…
Зато про хлеб можно рассказать. Про принцессу Мадлен, про слух насчёт проданного ею ради раздачи хлеба украшения и…ни слова про Селесту. Первое будет хорошим слухом. Хлеб – хорошим подтверждением и даже даром, Люси будет польщена! А вот про Селесту ей лучше не знать. Лучше никому не знать.
А Летарду и вовсе про неё надлежит забыть.
Явилась, смутила и будет! И без того смех один: наёмник и девица двора! Да Альбин, узнай про это, от смеха помрёт!
А Летард вслед за ним, поскольку никто из лигианцев не упустит шанса подшутить и тут уже не отбиться – ни одна репутация не спасёт от такого посмешища. Нет, не было Селесты в его жизни. Был лишь сон, краткий миг самого волшебного сновидения, которое он чем-то, видимо, всё-таки заслужил. Впрочем, нет, не заслужил.
Покарало его это сновидение. Напомнило, что он такое есть. Ничтожество, наёмник, грубиян, невежа, недостойный ничего светлого и возвышенного, оторванный навеки вечные, до самой смерти своей, явно поганой, от всего что есть в мире добродетельного. И не обвинишь ведь никого!
Себя только. Вот и кара его подловила…
Летард тряхнул головой. Сам же с утра удивился словам Альдо о грешности, а теперь и его мысли недалеко. Нет, пора заканчивать с этим. Вот и дом Люси, если можно лачугу домом наречь.
Летард постучал второй раз за этот странный день в знакомую дверь. и снова его поразила тишина. Неужели не вернулась? Или спит, напившись? Или…
Утром ещё не было такой тревоги, какая пришла сейчас. не в правилах Летарда было устраивать вторжение, но он успокоил себя тем, что только попробует дверную ручку, и всё-таки оглянулся по сторонам – не видит ли кто? Вроде бы пусто. ни лучины нигде не горит, все вышли на промысел или спят.
Летард толкнул дверь. Та нехорошо скрипнула и вдруг поддалась. Это было уже совсем дурным знаком и Летард понял, что сейчас он, вернее всего, найдёт. Но надеждой живёт даже наёмник. Он прошёл в полумрак, готовый вступить в борьбу. Но борьбы не было сейчас, она была прежде – нехитрые женские пожитки валялись в страшном беспорядке, который никогда бы не допустила Люси. Вышедшая с улиц, пробившаяся с самого дна на уровень придонья, она очень берегла всё своё имущество, помня, как наживала его.
Сейчас же разломанный стул, раскуроченный сундук, какие-то тряпки под ногами… нет, Люси бы так не поступила. Даже в пьяном угаре не посмела бы. Нет, не Люси тут творила беспорядок, не её руки выворачивали вещи, терзали всю её устроенную жизнь…
Искали? Искали, но что? Впрочем, есть у Летарда подозрение. Нашли ли? И где Люси?
На все эти вопросы, беспорядочно ворвавшиеся целым скопом в его сознание, ответ был лишь на последнюю часть. Люси нашлась как-то неожиданно и даже пошло. Она вдруг оказалась у него под ногами, закрытая чьей-то издевательской рукой своими же подушками и заштопанным одеялом. Летард на неё едва не наступил.
В одно движение он сорвал и подушки, и одеяло, уже зная, что увидит, но всё равно её смерть заставила его вздрогнуть. Он хорошо к ней относился, считал её даже кем-то вроде своего друга, а теперь она лежала мёртвая, окровавленная, с изрезанными тонким и длинным лезвием руками и лицом…
Летард знал – так не пытают, так просто издеваются. Лезвие корёжит, а Люси пыталась защитить лицо, закрывала его руками и тому, кто убил её, было всё равно на её слабые попытки защититься. Может быть, они ему даже нравились и он долго резал её загорелую кожу, пока ему не наскучило и он не перерезал ей горло уже совсем другим ножом.
И она осталась лежать на полу, беспомощная, слабая, жалкая, но на взгляд Летарда не заслужившая такого конца.
Летард опустился на колени перед нею, поправил голову, чтобы она легла чуть более естественно, немного подумал и положил одну из её подушек ей под голову. Его собственные руки пропитались кровью, но сейчас Летарду было всё равно. Он не успел её уберечь. Нет, конечно, у него не было ни одного основания сказать, что её убили именно из-за письма Гуго, но её убили. И письмо могло быть к этому причастно.
Летард прикрыл её одеялом, да, ей уже никогда не будет холодно и отвечать перед земными судьями она никогда уже не будет, но руки требовали движения, сердце просило сделать хоть что-то, прежде чем подняться и идти в Пристанище.
Хватит с него! пора всё рассказать Альбину, и пусть решает сам и сам ищет убийц Люси.
О том, что убийца мог быть лигианцем и действовать по приказу Альбина, Летард запретил себе думать.
Глава 5. Потеря контроля
– Во-первых, никто тебе не велел приходить, – недовольство Альбина было плотным, казалось, его можно даже потрогать. Сам воздух словно загустел у его головы, омрачая и без того довольно мрачную с точки зрения репутации фигуру Главы Лиги.
– Я прошу прощения, – Летард склонил голову. Он знал, что Альбин не обрадуется его визиту, знал и то, что у него будут на это все права – его же отправили на отдых, а он чего вернулся? Но скрывать больше происходящего он был не в силах, а потому напросился на аудиенцию под внимательными взглядами своих же соратников, и рассказал про всё, что случилось с Люси, про её смерть и про письмо. Ему казалось, что Альбин будет удивлён настолько, что скроет своё недовольство и примется за дело, и, по меньшей мере, вернёт Летарда в ряды Лиги. Но рассказ кончился, а лицо Альбина ожесточилось.
Но это бы ещё Летард пережил спокойно. Было и другое обстоятельство, которое его весьма озадачило.
Его не было здесь давно, но не настолько чтобы не помнить, что раньше в этом священном помещении и близко не наблюдалось столько книг со зловещими чёрными обложками и ещё…стольких разных предметов. Теперь здесь жарко горели свечи, и это при том, что и без того в комнате поддерживали постоянно огонь, и повсюду лежали какие-то тёмные бутылочки разного вида, единые в небольшом размере.
Но и это было ещё не всё!
Летард стерпел бы это легко – мало ли чем занят и над чем размышляет Глава Лиги? В конце концов, всё развивается и всё не стоит на месте. Лига тоже перенимает мир. Не так давно на вооружении у Лиги, правда, у трактирных девок, да и то не у всех, а у тех, что покрасивее и поумнее, появился порошок, который гостя выбивает из реальности в сон сразу.
– Чтоб не уставали! – посмеивались в Пристанище.
Но это не удивило и не расстроило Летарда. А вот то, что во время назначенной ему аудиенции присутствовал дерзкий и раздражающий новичок Симон…
– Я просил о личном разговоре, – заметил Летард, когда удивление его рвануло через край. Он всё ещё был уверен в том, что Альбин услышит про случившееся и уймёт свой гнев и оттого речь повёл круто. Но Альбин неожиданно и неприятно заметил:
– Симон брат тебе, так что говори при нём зачем потревожил нас, когда тебе было дано прямое повеление не появляться, или же убирайся.
И вот это Летарду не понравилось больше всего. Симон, конечно, вёл себя вроде бы тихо и покладисто и даже не лез с замечаниями, но сам факт его присутствия вызывал вопросы, настораживал и раздражал.
За Альбином прежде такого доверия к своим не водилось. Если просили у него личную беседу, то и вёл он её лично, а его приближённые дожидались за дверью. А тут Симон! Новичок!
Но Летард рассказал всё при Симоне, понимая, что не лучший момент для спора. И всё же – не угадал.
– Не перебивай, – велел Альбин, легко прерывая неловкую попытку Летарда оправдаться. Не нужны были ему оправдания Летарда! Ровно как и его нелепые объяснения и факты, которые казались ему, наёмнику, невероятными, но для Альбина не были ни тайной, ни мраком. – Во-вторых, зачем ты полез в это дело?
– Я хотел уговорить Люси передать вам письмо от Гуго. Она…она не хотела. Думала как бы им распорядиться, – закладывать соратницу, пусть мёртвую и дорвавшуюся до своей смерти практически осознанно, не хотелось. Но пришлось. Всё равно он уже поведал всю историю.
– И ты не мог написать мне этого? – усмехнулся Альбин. – Обязательно было показывать Лиге, что ты не чтишь моих повелений, напрашиваться на разговор со мной, роняя и свой авторитет, и мой?
С такой позиции Летард на ситуацию не смотрел. Но упрёк был справедливым. Что это за Глава Лиги, которого ослушался его лигианец? Заговорят, всё равно заговорят о его поступке… но ему казалось важным, казалось правильным прийти и рассказать, а не получилось, не вышло!
Вернее, вышло ещё хуже.
– А он умеет? – и тут Симон, с существованием которого Летард тщетно пытался смириться и не замечать его, отмер и подал голос. Тихий, без насмешки с вроде бы настоящим любопытством.
– Да ни пса он не умеет! – тут же обозлился Альбин. – Ни писать, ни думать, ни слушать!
Летарда тряхнуло. Он отвык от тех дней, когда его поступки вызывали недовольство Альбина. Он был мастером своего дела, наёмником, причём хорошего уровня, лишённый «мусора» – как говорили в Лиге, в виде ненужного укора совести или внезапного прилива вины. Но оказалось, что в жизни, где его не нанимают и не поручают ему дела, в жизни, где ему не нужно выслеживать потенциальную жертву или готовится к обороне груза, он простак, и что хуже – совершенный ребёнок, вызывающий отвращение сам у себя.
Чего он так всполошился? Чего впутался? Сложно было посидеть несколько дней в своём логове? Сложно было развлечь себя сном, вином и девками? Нет, надо же, и того не смог! Прав Альбин в своём гневе, ой как прав. Только вот загладить это как и чем теперь? Исправится ли это? Всё-таки не двадцать лет ему, опыт и вес Лиги на его плечах…
А всё как юнец! Тьфу!
Ему самому от себя стало тошно и это успокоило Альбина. Он вздохнул:
– Ладно, что сделано то сделано, назад не повернёшь. Но в последний раз тебе говорю – сиди в Пристанище, тебя позовут как понадобишься. Сиди и не лезь ни во что и никуда, нечего тебе мараться и думать о том, до чего голова у тебя не назначена. Если очень уж надо с парнями передай. Письмом бы, но ты ж и правда не умеешь, так ты на словах. А лучше не гневи меня больше!
Летард выдохнул. Он чувствовал как от него волнами расходится нервный жар. Так сглупить! Так сглупить и во имя чего? Во имя Люси, которая дура жадная? Во имя Гуго, который лишь прикидывался славным малым и за спиной своих же собратьев обстряпывал тёмные делишки?
– Ступай, – разрешил Альбин, – но не вздумай никому больше рассказывать того, что поведал мне!
Это было решающее его слово, и, хотя Летард не понял точно по тону принял ли Альбин его слова хоть сколько-нибудь серьёзно, он всё же позволил себе надеяться, что ничего – всё на благо, Главе Лиги уж явно есть о чём подумать и известно ему больше.
Стараясь держаться прямо, ни на кого не глядеть, Летард спускался вниз. Он знал – его выхода очень ждут. Интересно! Любопытно! Чего приходил, зачем? Чем кончилось?
Но подводить Альбина и себя Летард более не планировал. Коротко кивнув особенно напористым встречным соратникам, которые вроде бы как случайно оказались на его пути, Летард достиг последней ступени.
– Выпьешь с нами? – Онвер оказался рядом, спросил тихо, но Летард был уверен – его вопрос слышали все.
– Нет, Онвер, извини, спешу, – спешить было некуда, но оставаться, чтоб на тебя глазели, чтоб пытались выспросить о том и этом… нет, так нельзя. Нельзя самому себя подставлять, да и Альбина тоже.
Онвер развёл руками, как бы извиняясь, но его извинение относилось не к Летарду, а к парням Лиги, извините, мол, сами всё видите!
– Бывай, – согласился Онвер спокойно, он не спешил удерживать Летарда. В глазах лигианцев он и без того уже предпринял попытку вызнать для них что-нибудь или задержать. Не вышло! Всё, дальше его свобода.
Свобода… нет, не отпустят его так просто. Летард уже вышел на улицу, его уже хлестануло ветром, и пришлось даже приподнять ворот дорожного плаща, мельком подумав о том, что пора приобрести что-то поприличнее этого, истрёпанного, видавшего куда более счастливые дни.
– Брат Летард! – Симон был последним человеком из числа тех, которых сейчас хотел бы видеть Летард, но именно Симон нагнал его. воодушевлённо-счастливый и даже какой-то трогательный в своём счастье: догнал, догнал Летарда!
Сначала Летард решил даже не останавливаться. Не слышно, мол, из-за ветра! Но ветер стих – назло, не меньше! А Симон воспользовался и, догнав его окончательно, схватил за локоть:
– Брат Летард…
Он уже не кричал, неприлично бы это было, но от этого его присутствие не стало приятнее.
– Что нужно? – Летард рывком высвободился из хватки наглеца, но тот совершенно и не расстроился. На миг мелькнуло спасительной мыслью: может Альбин передумал и просит его к себе? А что, бывает же такое на свете!
Но разбилось почти сразу:
– Поговорить хочу.
– От своего имени? – надежда не хотела уходить, но остаться она больше не могла. Ох, не от имени Альбина догнал его Симон!
– От своего, от своего, – подтвердил новичок, губы его растягивало дурацкой ухмылочкой превосходства и восторга и больше всего хотелось Летарду познакомить эту физиономию со стеной – та каменная, быстро разотрёт и улыбочку, и восторг.
– Мне ничего не нужно, – сразу предостерёг Летард, – и говорить с тобой я не хочу. Не знаю, чем ты так нравишься Лиге…
Он хотел сказать про Альбина, но вовремя сообразил, что сказать про него опасно, можно подвергнуть себя новой опале: не доверяешь Главе Лиги? Думаешь, его разум в плену какого-то юнца?
Так что на «Лиге» пришлось остановиться. Но Симон и без того понял, улыбнулся ещё шире, хотя, казалось, это невозможно:
– Зря ты так со мной. Мы можем больших дел наворотить.
