То ли мужчины измельчали, то ли Сибилла что-то делала не так, то ли просто сошлись так звёзды. Зато случилось неожиданное – супруг, вернувшийся из миссии, неожиданно захворал и Сибилла приняла новую роль – роль добродетели. Она заботилась о нём, выхаживала, сама меняла ему компрессы, быстро переняла хитрость болеутоляющего бальзама и даже сама смешивала ингредиенты. За время болезни граф взглянул на неё другими глазами и увидел, что Сибилла, быть может, и разбалована, капризна и в голове у неё напутано от романов, но это не делает её невыносимым человеком.
Он встал на ноги и в их семью пришло что-то новое, и Сибилла забыла о тоске, и супруг перестал покидать её по первому же поводу, напротив, стремился провести с ней больше времени, словно чувствовал – его осталось немного.
Сибилла же приняла эту добродетель как что-то качественно новое для себя, стала счастливой и спокойной, ей понравилось её состояние, понравилось чувствовать себя такой близкой к мужу, и тут пришла беда – он скончался.
Оказалось, что не все раны проходят, не все они затягиваются, и что сердце, которое может даже не болеть и тем не показывать своего недуга, всё равно страдает и в один далеко не прекрасный миг останавливается.
Для Сибиллы всё почернело. Мир выцвел, она ощутила пустоту. К тому времени у неё уже не было ни отца, ни матери, да и детей не было – единственный ребёнок прожил всего два дня в самом начале их пути, когда вдруг страшно захрипел и затих.
Они не говорили об этом, а последние дни были в полной уверенности, что всё наладится и будет у них ещё большая семья. И тут – чернота.
Где-то суетились управляющие, где-то метались слуги, приезжали гости, чтобы выразить пустое сочувствие, а Сибилла видела всё это как сквозь плёнку – не с ней это, не с ней. И тут судьба совершила ещё один разворот, подсунув к ней какую-то из своих служительниц со словами:
– Пресветлый не даёт никаких испытаний просто так, госпожа, крепитесь – на всё путь его!
Странно даже, почему именно эти слова оказались целебными? Почему они подняли Сибиллу из черноты? Но подняли, свершилось! Она ушла в религию и тогда приобрела о себе хорошую и добрую славу благодетельницы, верного друга Города Святого Престола, тогда же заручилась поддержкой многих богатых людей, которые справедливо считали, что вложиться во что-то благое – это почти то же самое, что списать в глазах других людей и в собственных какую-то часть дурного…
Менялись служительницы в доме Сибиллы, когда-то там было роскошно и живо, а теперь царила строгость и многое, что было принято за излишество – исчезло. Но служители неодинаковы, а многие из них и вовсе могут не толковать про Пресветлого истину – из заблуждения ли, или из умысла.
Однажды у Сибиллы оказалась некая Тенея – служительница с живыми глазами и убаюкивающим, мягким голосом. Они вместе молились и даже вместе посещали приют, основанный Сибиллой, вскоре стали даже неразлучны, и тут оказалось, что Тенея толкует не общепринятое слово Пресветлого, а слегка изменённое.
– Госпожа, – говорила она, – мир двучастен. Без тени нет света, без тьмы нет солнца, без тени и жизни нет, а без помысла Малзуса нет и Пресветлого.
– Всё это так, – согласилась Сибилла, – но люди должны держаться помыслами благими.
– Чтобы знать благо, истинное благо, нужно знать и другую сторону, – заметила Тенея. – Согласны ли вы с тем, что в споре нужно знать обе точки зрения, чтобы выработать собственное мнение?
Сибилла де Суагрэ была согласна.
– Согласны ли вы с тем, что для того, чтобы оценить вкус соли, нужно знать пресную пищу? – допытывалась Тенея.
И с этим Сибилла была согласна. Как и с последующими словами – всё как-то так Тенея выворачивала, что выходило, что Пресветлый, будь он действительно против тьмы и против всякой магии, уничтожил бы её, а раз этого нет, а ведь никто не сомневается в том, что Пресветлый всемогущ, значит, это имеет место быть.
– Только сильная душа может узреть истину, – шептала Тенея, а затем вдруг разложила чёрные прямоугольники карт.
Сибилла даже вскрикнула, но почему-то не порвала богохульное и меркзео, а сидела заворожённая, уверенная в том, что узрит истину и всё сложится в единство и покой в её душе.
Так и пошёл новый виток. От служительниц Пресветлого в довольно короткий срок Сибилла де Суагрэ перешла к знакомству с разного рода колдунами и гадалками. Они находили приют в её доме и портили ей репутацию, но многие из них были сладкоголосы, так что на репутацию плевала сама Сибилла, а Святой Город не мог ничего открыто ей предъявить – она продолжала содержать несколько приютов и больничный лазарет для прокажённых на собственные средства.
И всё же собирались теперь в её доме разные последователи запрещённой Пресветлым магии. А однажды нашёлся ещё один находчивый голосок, который сказал:
– Тебе, госпожа, наши знания без надобности, ты и сама многое можешь!
И Сибилла всколыхнулась: действительно, она же и сама многое может! Из добродетельных начал она постигает мир, такой двучастный, противоречивый, но всё ещё видит тьму и свет, разбирает их, а значит – сильна и значит – может сама практиковать!
В глазах Города Святого Престола Сибилла де Суагрэ была без пяти минут пойманной аферисткой, практиком запрещённой магии и оккультизма, дающая приют врагам Престола… а как ещё можно было назвать человека, который всерьёз увлёкся гаданием, привечал культы в своём доме, вроде бы собирая знания?..
Но процесс против неё все не начинался – Сибилла жила далеко, продолжала передавать пожертвования Городу, содержать приюты и…практиковать. Следовало, конечно, притащить её на суд, отдать на растерзание Дознанию, но выгода была больше, чем потуги одинокой, явно сумасшедшей женщины, к магии.
– Детей у неё нет, имущество её никто не унаследует, значит, как минимум, кусок после её смерти мы получим, будем закрывать глаза, – такое решение принял Город, но решение было тайным, а пока можно было прикидываться глухим и слепым.
И вот – Праздник Святого Пламени и Сибилла напрашивается в гости. Именно напрашивается, предварительно преподнеся значительную сумму в дар Городу.
– Ей почти шестьдесят, – рассуждение было недолгим, – может, покаяться хочет…
Её пустили, а она приехала с сопровождением – двумя представителями враждебного для Святого Города людьми из Чёрного Креста.
И всё это было неспроста. Не могло это быть совпадением. Бартоломью, конечно, это понимал – у него было чуть больше информации о самой Сибилле, о её жизни, и о Чёрном Кресте и о предупреждении Габриэля по поводу Креста и Володыки, так что к жёстким выводам он не стремился и даже Сибиллу не называл очевидным врагом и аферисткой.
– Она наша гостья, – заметил Бартоломью, когда Магда потускнела, не встретив с его стороны яростного возмущения о том, что такая персона как Сибилла де Суагрэ осмелилась оказаться в их Городе!
Но Магда не возразила.
– Но гостья опасная. Возможно, её хотят использовать для дурных целей, – Бартоломью смягчил отсутствие бешенства предположением и Магда воспряла духом. – Мы не должны оставлять ни её саму, ни её сопровождающих без внимания.
– За сопровождающими следят. Им выделили покои, – тотчас ответила Магда. Покои им и впрямь выделили, вместе с бдительной стражей. Надо сказать, что представители Чёрного Креста безропотно снесли и обыск, которым отметили только их, и шёпоты…они понимали, что их давно видят как врагов Святого Престола и не ждали поблажек, держались величественно и покорно.
– Тогда в гости к Сибилле я посылаю тебя, – а вот это было неожиданно. Магда не была готова к такому распоряжению.
– Зачем, простите? – не поняла она.
– Поговоришь с ней, но не как дознаватель, а как друг. Спросишь – не нужно ли ей чего, всё ли у неё есть, – разъяснил Бартоломью, – ты женщина, в тебе ей меньше опасности. Ты будешь моими глазами, посмотришь на её настроение, на поведение.
Резон был, но это было слишком.
– Всадник! – взмолилась Магда, – да даже беседовать с этой… грех же!
– Грехом считается только то, что сделано не во благо общего дела, а во благо собственное, – напомнил Бартоломью, помрачнев, – Магда, ты работаешь ради Пресветлого и покоя Святого Города. Разве так трудно потерпеть? Разве трудно пойти на жертвы?
Бартоломью был убедителен, но чтобы закрепить свою убедительность, он коснулся её руки, и Магда вздрогнула – она вытерпела бы что угодно, если бы он попросил. Бартоломью это знал. Да, он мог ей приказать, но зачем, если можно держать её иначе и крепче?
– Н…нет, – заверила Магда, – нет! Я сделаю. Всё сделаю.
– Просто поговори с ней, – Бартоломью вздохнул, – я знаю, что это сложно и неприятно и проще иметь дело с открытыми преступниками, но, Магда, мне некому больше верить. А дело может оказаться серьёзным, сама понимаешь.
Это было заклинанием и Магда сдалась полностью на его волю и уже через десять минут стучала в покои Сибиллы де Суагрэ. Ей выделили небольшую комнатку, чтобы подчеркнуть шаткость её положения, но зато подле резиденции Служения – это было посланием, мол, ты нам друг ещё, конечно, но не зарывайся!
Сибилла встретила её приветливо.
– Меня зовут Магда, я представитель Святого Города, – Магда старалась не смотреть в глаза Сибилле, которая ничего кроме презрения за свои взгляды не заслуживала, – я пришла узнать – нужно ли вам что-нибудь?
– О! Только компания, дитя! Заходи! – Сибилла посторонилась. Магда покорилась и скользнула в её комнату.
Сибилла тут уже развела своё, дурное – на столе лежали колоды карт, лежали пучки верёвок, плотно перевязанных лентами, и какой-то хрустальный шар возвышался на подушке.
– Это всё здесь запрещено! – Магда не смогла сдержать раздражения, – вы…
– А вы не говорите! – весело предложила Сибилла. – И потом, вы спросили – нужно ли мне что-то? Так вот, мне нужно. Помогите мне передвинуть столик к окну, я хочу, чтобы луна падала прямо на него.
Сибилле никак нельзя было дать её возраст. Впрочем, дело было в полумраке, когда свеча выхватила её лицо ближе, были видны и морщины, и закрашенная седина, но всё же – голос, голос оставался прежним! И не тянул он на «почти шестьдесят». Весёлый, лукавый…
– Вы собираетесь практиковать? – нахмурилась Магда.
– Нет, практикуют только в домашних условиях, – возразила Сибилла, – а здесь я в гостях.
– Тогда извольте собирать правила нашего дома! – Сибилла была гостьей, да, но Магда не могла сдержать в себе негодование. Она была в бешенстве от того, что эта нахалка смеет здесь, в Святом городе, доставать свои карты и верёвки. Даже бродяжки-цыганки не гадали на улицах Города, а просто просили подаяние или пели, а эта?..
Магда спохватилась – не следовало срываться! Бартоломью не одобрит, это ясно. Но Сибилла неожиданно отреагировала спокойно:
– Знаете, наверное, вы правы, это невежливо. Я сейчас всё уберу. Обещаю, что больше не буду ничего доставать. Что-то я не подумала о том, как это выглядит в глазах простых служителей.
Магда смутилась. Да, про простого служителя ей не особенно понравилось, но она только что рыкнула на знатную даму, которая была значительно старше неё самой и теперь испытывала неловкость.
– Я думаю, мы друг друга поняли, – нашлась Магда.
– Получается, я зря всё это тащила? – Сибилла с каким-то театральным трагизмом оглядела и карты, и верёвки, и шар, – да? Давайте так – я вам погадаю, а после уберу и не достану пока я здесь? Чтобы совсем обидно не было?
Магда помрачнела – этого она опасалась. Магия, гадания – за такое не только Бартоломью по головке не погладит, но и огрести от служителей можно.
– Не пугайтесь, – уговаривала Сибилла, – это будет секрет между нами. Ну не просто же так я это тащила? Один раз и я всё уберу. Обещаю вам.
Магда заколебалась. Карты – это великий грех для Пресветлого, магия тоже, но если это способ заткнуть Сибиллу…да и что она там такого увидит? Нет никакого гадания.
«Это на благо Пресветлого и ради защиты его!» – Магда сцепила зубы и села в кресло, напряжённая, решительная, готовая пойти ради Пресветлого на многое.
– Один раз, и вы уберёте, – напомнила Магда.
– Хорошо, – заторопилась Сиблла. Её не знавшие труда руки уже перемешивали чёрные прямоугольники карт. – Магда, да?
– Да, – подтвердила Магда и тут же спохватилась – действия Сибиллы имели какую-то странную силу, её руки точно знали что делать и так умело тасовали карты, что она почему-то уточнила: – нужно настоящее имя?
Сибилла замерла с колодой, затем в удивлении взглянула на Магду:
– Конечно, ведь карты показывают правду.
– Тогда Марианна, – призналась Магда.
– Марианна? – удивилась гадалка, – тогда почему… хм, ладно. Вам не нравится ваше имя?
– А это вам пусть ваши карты скажут! – огрызнулась Магда.
Сибилла не смутилась, лишь кротко улыбнулась и лихо разложила первые три карты на столешнице. Затем добавила по одной с каждой стороны и ещё две спустила вниз. Отложив колоду, она уставилась на прямоугольники так, словно и впрямь что-то могла на них узреть. Магда ничего на них не видела – ну какие-то значки, но не больше.
– Вас ждёт разочарование и печаль, – промолвила Сибилла, – и ещё… о, я вижу. Вы любите!
От неожиданности Магда поперхнулась возмущением. Такого нахальства она не ждала! Не могла ждать.
– Любите, – лукаво блеснула глазами Сибилла, – ваше сердце полностью в чувстве. Этот человек постоянно рядом с вами, но вы боитесь его. Я права?
– Какая разница? – Магда обозлилась за непрошенное обнажение своих мыслей и сердечной смуты, – это всё не относится…
– Права, – усмехнулась Сибилла, – ох, не печальтесь уж очень, Марианна.
– Магда.
– Ну хорошо, Магда. Спорить не буду. Но имя определяет судьбу. Ваша мать назвала вас Марианной, знаете, что значит это имя? Горькая красота или горькое море – смотря по какому источнику толковать. А вот Магда… это «башня» или «ведущая». Ты поменяла судьбу, сменив своё имя, дитя.
Переход Сибиллу от «вы» к «ты, дитя» Магда отметила ещё в самом начале, но резануло её сейчас.
– Прекрасная сказка, – процедила она, – но это всё ничем не подтверждается. Это не сказано Пресветлым, значит, не имеет опоры.
– А моё имя значит «прорицательница», – улыбнулась Сибилла, не заметив грубости, – и я, как ты могла заметить…
– В упор не видите врага, – закончила Магда, – раз тащите в Город Святого Престола Чёрный Крест и сами располагаетесь здесь с гаданием!
Магда поднялась из кресла, мрачная, злая, обиженная на всех и вся, а особенно на дешевизну речей.
– Скажите хоть – я права или нет? Вы влюблены? – Сибилла сдержала слово, она уже запаковывала и карты, и шар в сундук. Грубость Магды по-прежнему не смущала её.
– Да, – Магда боялась сказать это даже себе, но чтобы таиться перед какой-то шарлатанкой-предсказательницей? Тьфу! Разозлила она её. – Но это не имеет значения.
– Всякая любовь имеет значение, – возразила Сибилла, – я любила своего мужа, но поняла это слишком поздно. Да и не сразу я его полюбила, если честно. Сначала это было участью.
– Не всякая. Та, что не имеет шанса…– Магда осеклась, разоткровенничалась, надо же! и перед кем. Ну и дура!
– Шанса? – Сибилла оживилась. – А что же?.. нет, ладно, я понимаю.
Она отошла от Магды, к которой уже успела броситься, на два шага назад.
Он встал на ноги и в их семью пришло что-то новое, и Сибилла забыла о тоске, и супруг перестал покидать её по первому же поводу, напротив, стремился провести с ней больше времени, словно чувствовал – его осталось немного.
Сибилла же приняла эту добродетель как что-то качественно новое для себя, стала счастливой и спокойной, ей понравилось её состояние, понравилось чувствовать себя такой близкой к мужу, и тут пришла беда – он скончался.
Оказалось, что не все раны проходят, не все они затягиваются, и что сердце, которое может даже не болеть и тем не показывать своего недуга, всё равно страдает и в один далеко не прекрасный миг останавливается.
Для Сибиллы всё почернело. Мир выцвел, она ощутила пустоту. К тому времени у неё уже не было ни отца, ни матери, да и детей не было – единственный ребёнок прожил всего два дня в самом начале их пути, когда вдруг страшно захрипел и затих.
Они не говорили об этом, а последние дни были в полной уверенности, что всё наладится и будет у них ещё большая семья. И тут – чернота.
Где-то суетились управляющие, где-то метались слуги, приезжали гости, чтобы выразить пустое сочувствие, а Сибилла видела всё это как сквозь плёнку – не с ней это, не с ней. И тут судьба совершила ещё один разворот, подсунув к ней какую-то из своих служительниц со словами:
– Пресветлый не даёт никаких испытаний просто так, госпожа, крепитесь – на всё путь его!
Странно даже, почему именно эти слова оказались целебными? Почему они подняли Сибиллу из черноты? Но подняли, свершилось! Она ушла в религию и тогда приобрела о себе хорошую и добрую славу благодетельницы, верного друга Города Святого Престола, тогда же заручилась поддержкой многих богатых людей, которые справедливо считали, что вложиться во что-то благое – это почти то же самое, что списать в глазах других людей и в собственных какую-то часть дурного…
Менялись служительницы в доме Сибиллы, когда-то там было роскошно и живо, а теперь царила строгость и многое, что было принято за излишество – исчезло. Но служители неодинаковы, а многие из них и вовсе могут не толковать про Пресветлого истину – из заблуждения ли, или из умысла.
Однажды у Сибиллы оказалась некая Тенея – служительница с живыми глазами и убаюкивающим, мягким голосом. Они вместе молились и даже вместе посещали приют, основанный Сибиллой, вскоре стали даже неразлучны, и тут оказалось, что Тенея толкует не общепринятое слово Пресветлого, а слегка изменённое.
– Госпожа, – говорила она, – мир двучастен. Без тени нет света, без тьмы нет солнца, без тени и жизни нет, а без помысла Малзуса нет и Пресветлого.
– Всё это так, – согласилась Сибилла, – но люди должны держаться помыслами благими.
– Чтобы знать благо, истинное благо, нужно знать и другую сторону, – заметила Тенея. – Согласны ли вы с тем, что в споре нужно знать обе точки зрения, чтобы выработать собственное мнение?
Сибилла де Суагрэ была согласна.
– Согласны ли вы с тем, что для того, чтобы оценить вкус соли, нужно знать пресную пищу? – допытывалась Тенея.
И с этим Сибилла была согласна. Как и с последующими словами – всё как-то так Тенея выворачивала, что выходило, что Пресветлый, будь он действительно против тьмы и против всякой магии, уничтожил бы её, а раз этого нет, а ведь никто не сомневается в том, что Пресветлый всемогущ, значит, это имеет место быть.
– Только сильная душа может узреть истину, – шептала Тенея, а затем вдруг разложила чёрные прямоугольники карт.
Сибилла даже вскрикнула, но почему-то не порвала богохульное и меркзео, а сидела заворожённая, уверенная в том, что узрит истину и всё сложится в единство и покой в её душе.
Так и пошёл новый виток. От служительниц Пресветлого в довольно короткий срок Сибилла де Суагрэ перешла к знакомству с разного рода колдунами и гадалками. Они находили приют в её доме и портили ей репутацию, но многие из них были сладкоголосы, так что на репутацию плевала сама Сибилла, а Святой Город не мог ничего открыто ей предъявить – она продолжала содержать несколько приютов и больничный лазарет для прокажённых на собственные средства.
И всё же собирались теперь в её доме разные последователи запрещённой Пресветлым магии. А однажды нашёлся ещё один находчивый голосок, который сказал:
– Тебе, госпожа, наши знания без надобности, ты и сама многое можешь!
И Сибилла всколыхнулась: действительно, она же и сама многое может! Из добродетельных начал она постигает мир, такой двучастный, противоречивый, но всё ещё видит тьму и свет, разбирает их, а значит – сильна и значит – может сама практиковать!
В глазах Города Святого Престола Сибилла де Суагрэ была без пяти минут пойманной аферисткой, практиком запрещённой магии и оккультизма, дающая приют врагам Престола… а как ещё можно было назвать человека, который всерьёз увлёкся гаданием, привечал культы в своём доме, вроде бы собирая знания?..
Но процесс против неё все не начинался – Сибилла жила далеко, продолжала передавать пожертвования Городу, содержать приюты и…практиковать. Следовало, конечно, притащить её на суд, отдать на растерзание Дознанию, но выгода была больше, чем потуги одинокой, явно сумасшедшей женщины, к магии.
– Детей у неё нет, имущество её никто не унаследует, значит, как минимум, кусок после её смерти мы получим, будем закрывать глаза, – такое решение принял Город, но решение было тайным, а пока можно было прикидываться глухим и слепым.
И вот – Праздник Святого Пламени и Сибилла напрашивается в гости. Именно напрашивается, предварительно преподнеся значительную сумму в дар Городу.
– Ей почти шестьдесят, – рассуждение было недолгим, – может, покаяться хочет…
Её пустили, а она приехала с сопровождением – двумя представителями враждебного для Святого Города людьми из Чёрного Креста.
И всё это было неспроста. Не могло это быть совпадением. Бартоломью, конечно, это понимал – у него было чуть больше информации о самой Сибилле, о её жизни, и о Чёрном Кресте и о предупреждении Габриэля по поводу Креста и Володыки, так что к жёстким выводам он не стремился и даже Сибиллу не называл очевидным врагом и аферисткой.
– Она наша гостья, – заметил Бартоломью, когда Магда потускнела, не встретив с его стороны яростного возмущения о том, что такая персона как Сибилла де Суагрэ осмелилась оказаться в их Городе!
Но Магда не возразила.
– Но гостья опасная. Возможно, её хотят использовать для дурных целей, – Бартоломью смягчил отсутствие бешенства предположением и Магда воспряла духом. – Мы не должны оставлять ни её саму, ни её сопровождающих без внимания.
– За сопровождающими следят. Им выделили покои, – тотчас ответила Магда. Покои им и впрямь выделили, вместе с бдительной стражей. Надо сказать, что представители Чёрного Креста безропотно снесли и обыск, которым отметили только их, и шёпоты…они понимали, что их давно видят как врагов Святого Престола и не ждали поблажек, держались величественно и покорно.
– Тогда в гости к Сибилле я посылаю тебя, – а вот это было неожиданно. Магда не была готова к такому распоряжению.
– Зачем, простите? – не поняла она.
– Поговоришь с ней, но не как дознаватель, а как друг. Спросишь – не нужно ли ей чего, всё ли у неё есть, – разъяснил Бартоломью, – ты женщина, в тебе ей меньше опасности. Ты будешь моими глазами, посмотришь на её настроение, на поведение.
Резон был, но это было слишком.
– Всадник! – взмолилась Магда, – да даже беседовать с этой… грех же!
– Грехом считается только то, что сделано не во благо общего дела, а во благо собственное, – напомнил Бартоломью, помрачнев, – Магда, ты работаешь ради Пресветлого и покоя Святого Города. Разве так трудно потерпеть? Разве трудно пойти на жертвы?
Бартоломью был убедителен, но чтобы закрепить свою убедительность, он коснулся её руки, и Магда вздрогнула – она вытерпела бы что угодно, если бы он попросил. Бартоломью это знал. Да, он мог ей приказать, но зачем, если можно держать её иначе и крепче?
– Н…нет, – заверила Магда, – нет! Я сделаю. Всё сделаю.
– Просто поговори с ней, – Бартоломью вздохнул, – я знаю, что это сложно и неприятно и проще иметь дело с открытыми преступниками, но, Магда, мне некому больше верить. А дело может оказаться серьёзным, сама понимаешь.
Это было заклинанием и Магда сдалась полностью на его волю и уже через десять минут стучала в покои Сибиллы де Суагрэ. Ей выделили небольшую комнатку, чтобы подчеркнуть шаткость её положения, но зато подле резиденции Служения – это было посланием, мол, ты нам друг ещё, конечно, но не зарывайся!
Сибилла встретила её приветливо.
– Меня зовут Магда, я представитель Святого Города, – Магда старалась не смотреть в глаза Сибилле, которая ничего кроме презрения за свои взгляды не заслуживала, – я пришла узнать – нужно ли вам что-нибудь?
– О! Только компания, дитя! Заходи! – Сибилла посторонилась. Магда покорилась и скользнула в её комнату.
Сибилла тут уже развела своё, дурное – на столе лежали колоды карт, лежали пучки верёвок, плотно перевязанных лентами, и какой-то хрустальный шар возвышался на подушке.
– Это всё здесь запрещено! – Магда не смогла сдержать раздражения, – вы…
– А вы не говорите! – весело предложила Сибилла. – И потом, вы спросили – нужно ли мне что-то? Так вот, мне нужно. Помогите мне передвинуть столик к окну, я хочу, чтобы луна падала прямо на него.
Сибилле никак нельзя было дать её возраст. Впрочем, дело было в полумраке, когда свеча выхватила её лицо ближе, были видны и морщины, и закрашенная седина, но всё же – голос, голос оставался прежним! И не тянул он на «почти шестьдесят». Весёлый, лукавый…
– Вы собираетесь практиковать? – нахмурилась Магда.
– Нет, практикуют только в домашних условиях, – возразила Сибилла, – а здесь я в гостях.
– Тогда извольте собирать правила нашего дома! – Сибилла была гостьей, да, но Магда не могла сдержать в себе негодование. Она была в бешенстве от того, что эта нахалка смеет здесь, в Святом городе, доставать свои карты и верёвки. Даже бродяжки-цыганки не гадали на улицах Города, а просто просили подаяние или пели, а эта?..
Магда спохватилась – не следовало срываться! Бартоломью не одобрит, это ясно. Но Сибилла неожиданно отреагировала спокойно:
– Знаете, наверное, вы правы, это невежливо. Я сейчас всё уберу. Обещаю, что больше не буду ничего доставать. Что-то я не подумала о том, как это выглядит в глазах простых служителей.
Магда смутилась. Да, про простого служителя ей не особенно понравилось, но она только что рыкнула на знатную даму, которая была значительно старше неё самой и теперь испытывала неловкость.
– Я думаю, мы друг друга поняли, – нашлась Магда.
– Получается, я зря всё это тащила? – Сибилла с каким-то театральным трагизмом оглядела и карты, и верёвки, и шар, – да? Давайте так – я вам погадаю, а после уберу и не достану пока я здесь? Чтобы совсем обидно не было?
Магда помрачнела – этого она опасалась. Магия, гадания – за такое не только Бартоломью по головке не погладит, но и огрести от служителей можно.
– Не пугайтесь, – уговаривала Сибилла, – это будет секрет между нами. Ну не просто же так я это тащила? Один раз и я всё уберу. Обещаю вам.
Магда заколебалась. Карты – это великий грех для Пресветлого, магия тоже, но если это способ заткнуть Сибиллу…да и что она там такого увидит? Нет никакого гадания.
«Это на благо Пресветлого и ради защиты его!» – Магда сцепила зубы и села в кресло, напряжённая, решительная, готовая пойти ради Пресветлого на многое.
– Один раз, и вы уберёте, – напомнила Магда.
– Хорошо, – заторопилась Сиблла. Её не знавшие труда руки уже перемешивали чёрные прямоугольники карт. – Магда, да?
– Да, – подтвердила Магда и тут же спохватилась – действия Сибиллы имели какую-то странную силу, её руки точно знали что делать и так умело тасовали карты, что она почему-то уточнила: – нужно настоящее имя?
Сибилла замерла с колодой, затем в удивлении взглянула на Магду:
– Конечно, ведь карты показывают правду.
– Тогда Марианна, – призналась Магда.
– Марианна? – удивилась гадалка, – тогда почему… хм, ладно. Вам не нравится ваше имя?
– А это вам пусть ваши карты скажут! – огрызнулась Магда.
Сибилла не смутилась, лишь кротко улыбнулась и лихо разложила первые три карты на столешнице. Затем добавила по одной с каждой стороны и ещё две спустила вниз. Отложив колоду, она уставилась на прямоугольники так, словно и впрямь что-то могла на них узреть. Магда ничего на них не видела – ну какие-то значки, но не больше.
– Вас ждёт разочарование и печаль, – промолвила Сибилла, – и ещё… о, я вижу. Вы любите!
От неожиданности Магда поперхнулась возмущением. Такого нахальства она не ждала! Не могла ждать.
– Любите, – лукаво блеснула глазами Сибилла, – ваше сердце полностью в чувстве. Этот человек постоянно рядом с вами, но вы боитесь его. Я права?
– Какая разница? – Магда обозлилась за непрошенное обнажение своих мыслей и сердечной смуты, – это всё не относится…
– Права, – усмехнулась Сибилла, – ох, не печальтесь уж очень, Марианна.
– Магда.
– Ну хорошо, Магда. Спорить не буду. Но имя определяет судьбу. Ваша мать назвала вас Марианной, знаете, что значит это имя? Горькая красота или горькое море – смотря по какому источнику толковать. А вот Магда… это «башня» или «ведущая». Ты поменяла судьбу, сменив своё имя, дитя.
Переход Сибиллу от «вы» к «ты, дитя» Магда отметила ещё в самом начале, но резануло её сейчас.
– Прекрасная сказка, – процедила она, – но это всё ничем не подтверждается. Это не сказано Пресветлым, значит, не имеет опоры.
– А моё имя значит «прорицательница», – улыбнулась Сибилла, не заметив грубости, – и я, как ты могла заметить…
– В упор не видите врага, – закончила Магда, – раз тащите в Город Святого Престола Чёрный Крест и сами располагаетесь здесь с гаданием!
Магда поднялась из кресла, мрачная, злая, обиженная на всех и вся, а особенно на дешевизну речей.
– Скажите хоть – я права или нет? Вы влюблены? – Сибилла сдержала слово, она уже запаковывала и карты, и шар в сундук. Грубость Магды по-прежнему не смущала её.
– Да, – Магда боялась сказать это даже себе, но чтобы таиться перед какой-то шарлатанкой-предсказательницей? Тьфу! Разозлила она её. – Но это не имеет значения.
– Всякая любовь имеет значение, – возразила Сибилла, – я любила своего мужа, но поняла это слишком поздно. Да и не сразу я его полюбила, если честно. Сначала это было участью.
– Не всякая. Та, что не имеет шанса…– Магда осеклась, разоткровенничалась, надо же! и перед кем. Ну и дура!
– Шанса? – Сибилла оживилась. – А что же?.. нет, ладно, я понимаю.
Она отошла от Магды, к которой уже успела броситься, на два шага назад.
