жизни, мошенничал в трактирных игрищах, воровал, сочинял оскорбительные баллады, и при этом всегда отдавал нищим последние гроши, не делал никакого жестокого зла, не убивал, и проповедовал добродетель, если мог. Жизнь вела его путь в разные стороны, тянула, испытывала.
Она провела путь Марсера, сделав его и шутом, и бардом, и романтиком, и поваром, и бродягой и привела его в священники, чем он был доволен. Сам Мэтт был таким противоречивым, что Ланселота не отпускало странное чувство того, что священник мог с такой же вероятностью стать каким-нибудь злодеем. натура его столь двойственна, что все ему удается!
Даже не осудишь его толком за грехи прошлые...
Мелеагант пытался, да не смог - за его преступления было много показаний, но свидетельств его доброты и жертв тоже хватало. несчастный Мелеагант судил его раз, другой, третий, а потом пожаловался Лилиан:
-Мой суд в третий раз его оправдал. что делать?
Лилиан, тепло относившаяся к Мэтту, посоветовала:
-Смени подозреваемого!
так вопрос и был закрыт.
Ланселот же приблизился на звуки воплей к часовенке, и скользнул на порог. Картина, открывшаяся ему, была удивительна – Моргана и Мэтт Марсер, который даже в приступе скандала сохранил какие-то черты проповедника, стояли друг против друга, разделенные столом.
-Да я тебя крещу! – громыхнул Мэтт и угрожающе возвел руку к небу, вернее, к потолку, как бы призывая то в свидетели.
-Да я тебе святую воду кровью окрашу! – огрызнулась Моргана, - уши оборву!
-Покайся, блудница!
-Пошёл к черту, ты ничего не докажешь!
-Господь всё видит, всё слышит…
-Прекратили! – Ланселот не был человеком, который способен перекричать спорщиков, он обычно этого и не делал, но зрелище было не для слабых духом, и Ланселот опасался за обоих противников. – Вы – уважаемые люди! Советница и священник, а устроили? Что тут у вас творится?
Моргана и Мэтт обернулись на него, затем наперебой поспешили друг друга обвинить с какой-то неприкрытой детскостью:
-Это он первый начал!
-Это всё она!
-По одному! – Ланселот чувствовал себя единственным взрослым в этой комнате. понятно, что конфликт был не серьезным, иначе бы Моргана себя бы в обиду не дала. Просто захотелось ей поскандалить.
-Это всё… - начала Моргана и Мэтт перебил:
-Трюфели!
И только сейчас Ланселот заметил на столике меж ними коробочку с двенадцатью трюфелями. На коробочке была вырисована буква «М». такими буквами знакомый Ланселоту кондитер подписывал свои коробочки, отмечая первую букву имени заказчика. Ланселот так заказывал для Морганы и видел на своих коробочках «М».
-Найдено. – сообщила Моргана. – А этот говорит, что ему!
-А оно может и мое быть, - не отступал Мэтт. Он вообще был готов отказаться от всего мирского искушения. Почти от всего – за трюфели мог бы и чертика отпеть, благо, местные чертики не нуждались в отпевании.
-Все знают. Что я люблю трюфели! – спорила Моргана.
-И я их люблю. И не все. Я вот не знал, - спорил Мэтт, не то из вредности, не то просто от тоски.
А Ланселот понимал все отчетливее, что «М» относится не к Мэтту и не к Моргане. Она относится к Мелеаганту, но скажи об этом сейчас спорщикам, как же!
-Так, - Ланселот действовал быстро, - вы взрослые люди и ведите себя по-взрослому. Ни ты, ни она не получат всей коробки, потому что скоро ужин, а вы съедите сейчас сладкого и не будете потом есть!
Ланселот оторвал крышечку от коробки и ссыпал на нее шесть конфет, другие шесть оставил на своем месте, затем толкнул в разные стороны:
-Берите и не занимайтесь ерундой! Мэтт. Неужели ты обидишь сироту и женщину? Моргана, неужели ты будешь счастлива, объевшись шоколадом в одиночку?
По лицам спорщикам было понятно, что они смущены и уже жалеют о том, что сами не догадались.
-То-то же! – Ланселот кивнул. – На ужине чтобы оба были!
Не давая опомниться почтенным лицам, Ланселот покинул часовенку и поспешил к себе. Там он торопливо вынул из ящика одну коробочку из числа «экстренных», для Морганы и поспешил к Мелеаганту.
-Как дела на обходе? – де Горр был мрачен.
-Да так, Моргана с Марсером схлестнулись. Я развел детишек по углам, ничего серьезного.
-Ясно.
-А у вас все хорошо? – спросил Ланселот осторожно.
-Думал последовать примеру Морганы, - вдруг ответил Мелеагант, - хотел попробовать что-то новое, дать сладостям шанс, чтобы и у меня было что-то, что будет доступно редко, но ценное. Заказал себе тех же трюфелей у кондитера, о котором ты мне говорил, и, представляешь, ни в первый, ни во второй раз прийти не может! Кондитер говорит, что отправлял…чудеса какие-то. Как-то досадно, веришь? Мелочь, но досадно.
-Это не чудеса, - Ланселот с трудом сдержал смех, - мне случайно попала в почту коробочка.
Он протянул коробочку с буквой «М» Мелеаганту.
-тебе? – правитель подозрительно прищурился.
-Ну, бывает, - согласился Ланселот, - не берите в голову, мой король, это такие мелочи!
Мелеагант кивнул, принимая коробку, а ланселот поспешно выскочил в коридор и от души посмеялся над всем произошедшим. Что-то подсказывало ему, что все будет хорошо. У всех бывают темные дни, бессонницы, самое главное - найти что-то, что поддержит. Даже если это мелочь. Даже если это всего лишь какие-то сладости, которым дан второй шанс.
Она провела путь Марсера, сделав его и шутом, и бардом, и романтиком, и поваром, и бродягой и привела его в священники, чем он был доволен. Сам Мэтт был таким противоречивым, что Ланселота не отпускало странное чувство того, что священник мог с такой же вероятностью стать каким-нибудь злодеем. натура его столь двойственна, что все ему удается!
Даже не осудишь его толком за грехи прошлые...
Мелеагант пытался, да не смог - за его преступления было много показаний, но свидетельств его доброты и жертв тоже хватало. несчастный Мелеагант судил его раз, другой, третий, а потом пожаловался Лилиан:
-Мой суд в третий раз его оправдал. что делать?
Лилиан, тепло относившаяся к Мэтту, посоветовала:
-Смени подозреваемого!
так вопрос и был закрыт.
Ланселот же приблизился на звуки воплей к часовенке, и скользнул на порог. Картина, открывшаяся ему, была удивительна – Моргана и Мэтт Марсер, который даже в приступе скандала сохранил какие-то черты проповедника, стояли друг против друга, разделенные столом.
-Да я тебя крещу! – громыхнул Мэтт и угрожающе возвел руку к небу, вернее, к потолку, как бы призывая то в свидетели.
-Да я тебе святую воду кровью окрашу! – огрызнулась Моргана, - уши оборву!
-Покайся, блудница!
-Пошёл к черту, ты ничего не докажешь!
-Господь всё видит, всё слышит…
-Прекратили! – Ланселот не был человеком, который способен перекричать спорщиков, он обычно этого и не делал, но зрелище было не для слабых духом, и Ланселот опасался за обоих противников. – Вы – уважаемые люди! Советница и священник, а устроили? Что тут у вас творится?
Моргана и Мэтт обернулись на него, затем наперебой поспешили друг друга обвинить с какой-то неприкрытой детскостью:
-Это он первый начал!
-Это всё она!
-По одному! – Ланселот чувствовал себя единственным взрослым в этой комнате. понятно, что конфликт был не серьезным, иначе бы Моргана себя бы в обиду не дала. Просто захотелось ей поскандалить.
-Это всё… - начала Моргана и Мэтт перебил:
-Трюфели!
И только сейчас Ланселот заметил на столике меж ними коробочку с двенадцатью трюфелями. На коробочке была вырисована буква «М». такими буквами знакомый Ланселоту кондитер подписывал свои коробочки, отмечая первую букву имени заказчика. Ланселот так заказывал для Морганы и видел на своих коробочках «М».
-Найдено. – сообщила Моргана. – А этот говорит, что ему!
-А оно может и мое быть, - не отступал Мэтт. Он вообще был готов отказаться от всего мирского искушения. Почти от всего – за трюфели мог бы и чертика отпеть, благо, местные чертики не нуждались в отпевании.
-Все знают. Что я люблю трюфели! – спорила Моргана.
-И я их люблю. И не все. Я вот не знал, - спорил Мэтт, не то из вредности, не то просто от тоски.
А Ланселот понимал все отчетливее, что «М» относится не к Мэтту и не к Моргане. Она относится к Мелеаганту, но скажи об этом сейчас спорщикам, как же!
-Так, - Ланселот действовал быстро, - вы взрослые люди и ведите себя по-взрослому. Ни ты, ни она не получат всей коробки, потому что скоро ужин, а вы съедите сейчас сладкого и не будете потом есть!
Ланселот оторвал крышечку от коробки и ссыпал на нее шесть конфет, другие шесть оставил на своем месте, затем толкнул в разные стороны:
-Берите и не занимайтесь ерундой! Мэтт. Неужели ты обидишь сироту и женщину? Моргана, неужели ты будешь счастлива, объевшись шоколадом в одиночку?
По лицам спорщикам было понятно, что они смущены и уже жалеют о том, что сами не догадались.
-То-то же! – Ланселот кивнул. – На ужине чтобы оба были!
Не давая опомниться почтенным лицам, Ланселот покинул часовенку и поспешил к себе. Там он торопливо вынул из ящика одну коробочку из числа «экстренных», для Морганы и поспешил к Мелеаганту.
-Как дела на обходе? – де Горр был мрачен.
-Да так, Моргана с Марсером схлестнулись. Я развел детишек по углам, ничего серьезного.
-Ясно.
-А у вас все хорошо? – спросил Ланселот осторожно.
-Думал последовать примеру Морганы, - вдруг ответил Мелеагант, - хотел попробовать что-то новое, дать сладостям шанс, чтобы и у меня было что-то, что будет доступно редко, но ценное. Заказал себе тех же трюфелей у кондитера, о котором ты мне говорил, и, представляешь, ни в первый, ни во второй раз прийти не может! Кондитер говорит, что отправлял…чудеса какие-то. Как-то досадно, веришь? Мелочь, но досадно.
-Это не чудеса, - Ланселот с трудом сдержал смех, - мне случайно попала в почту коробочка.
Он протянул коробочку с буквой «М» Мелеаганту.
-тебе? – правитель подозрительно прищурился.
-Ну, бывает, - согласился Ланселот, - не берите в голову, мой король, это такие мелочи!
Мелеагант кивнул, принимая коробку, а ланселот поспешно выскочил в коридор и от души посмеялся над всем произошедшим. Что-то подсказывало ему, что все будет хорошо. У всех бывают темные дни, бессонницы, самое главное - найти что-то, что поддержит. Даже если это мелочь. Даже если это всего лишь какие-то сладости, которым дан второй шанс.
