Нервы, которые он тщательно маскировал под нарочитой развязностью, прорвали оборону хладнокровной маски. – Вы! Вы все… я вас тоже презираю! Я вас ненавижу! Вы не помните, что значит, быть человеком. Вы думаете, что можете решить за меня? Я к людям хочу! К людям! Не хочу я разгребать пыльные архивы и быть в царстве уродов…
Сельдфигейзер и Мерихим переглянулись.
–Но это твой мир!
–Нет!
–У тебя нет выхода! – напомнил Сельдфигейзер. – С Ним не спорят.
–Не спорят с Богом, – напомнил Карниван, – а с Люцифером спорят!
Сельдфигейзер схватился за сердце. Он не знал, болит оно на самом деле или нет, но если Люцифер услышит и придёт, лучше притвориться умирающим, авось и сжалится. А если нет, то надо умереть красиво, а это, как и всякий труд, требует репетиции и подготовки.
–Очнись! – Мерихим бросился к Карнивану, схватил его за грудки и тряханул, – очнись, ты губишь нас всех!
Карниван оттолкнул демона и вдруг улыбнулся так светло и чисто, что демонам стало не по себе.
–ты говоришь, что у меня нет выбора? – он взглянул на Сельдфигейзера. Тот на мгновение перестал изображать умирающего и приоткрыл один глаз. – Но, видишь ли, какая штука…выбор есть!
Он щёлкнул пальцами и Сельдфигейзер, отринув театральность, вскочил, на этот раз перепуганный ещё сильнее. Потому что нет в подземном царстве участи страшнее, чем кануть в Ничто, в беспросветную пустоту, где нет ни жизни, ни смерти, ни тьмы, ни света, ни даже мысли, чтобы осознать безнадёгу. Оттуда нет выхода.
И сейчас Карниван уходил в Ничто. Уходил в Ничто по своей воле. Стекленели его глаза, выцветала его кожа, и пустота, из которой потянуло беспросветной тоской, сжала желудок самого Сельдфигейзера, и он медленно осел на пол.
–Нет! мальчик мой! Мой мальчик! – Мерихим, в неприкрытом горе рванулся к Карнивану, но не сумел приблизиться, потому что Ничто ждало всех, и оно дохнуло на Мерихима предупреждением, отшвыривая его в глухом горе на тот же пол.
–Мальчик мой! – плакал Мерихим, забыв о том, что демонам нельзя рыдать.
Сельдфигейзер ошалело смотрел на растворяющееся тело, и ясно видел мертвеющее лицо Карнивана. Напоследок тот показал язык, заметив взгляд Сельдфигейзера. В памяти демона он таким и остался на вечность – с высунутым языком и издевательством, верный своему решению не оставаться в подземном царстве. Между жизнью в подземном царстве и Ничто, он выбрал второе, хотя больше всего хотел вернуться к людям.
–Этого не может быть…– прошептал Мерихим.
Сельдфигейзер смотрел, как сужается снова до точки жадное Ничто и не сдержался:
–Вот же ж…вурдалак!
Сельдфигейзер и Мерихим переглянулись.
–Но это твой мир!
–Нет!
–У тебя нет выхода! – напомнил Сельдфигейзер. – С Ним не спорят.
–Не спорят с Богом, – напомнил Карниван, – а с Люцифером спорят!
Сельдфигейзер схватился за сердце. Он не знал, болит оно на самом деле или нет, но если Люцифер услышит и придёт, лучше притвориться умирающим, авось и сжалится. А если нет, то надо умереть красиво, а это, как и всякий труд, требует репетиции и подготовки.
–Очнись! – Мерихим бросился к Карнивану, схватил его за грудки и тряханул, – очнись, ты губишь нас всех!
Карниван оттолкнул демона и вдруг улыбнулся так светло и чисто, что демонам стало не по себе.
–ты говоришь, что у меня нет выбора? – он взглянул на Сельдфигейзера. Тот на мгновение перестал изображать умирающего и приоткрыл один глаз. – Но, видишь ли, какая штука…выбор есть!
Он щёлкнул пальцами и Сельдфигейзер, отринув театральность, вскочил, на этот раз перепуганный ещё сильнее. Потому что нет в подземном царстве участи страшнее, чем кануть в Ничто, в беспросветную пустоту, где нет ни жизни, ни смерти, ни тьмы, ни света, ни даже мысли, чтобы осознать безнадёгу. Оттуда нет выхода.
И сейчас Карниван уходил в Ничто. Уходил в Ничто по своей воле. Стекленели его глаза, выцветала его кожа, и пустота, из которой потянуло беспросветной тоской, сжала желудок самого Сельдфигейзера, и он медленно осел на пол.
–Нет! мальчик мой! Мой мальчик! – Мерихим, в неприкрытом горе рванулся к Карнивану, но не сумел приблизиться, потому что Ничто ждало всех, и оно дохнуло на Мерихима предупреждением, отшвыривая его в глухом горе на тот же пол.
–Мальчик мой! – плакал Мерихим, забыв о том, что демонам нельзя рыдать.
Сельдфигейзер ошалело смотрел на растворяющееся тело, и ясно видел мертвеющее лицо Карнивана. Напоследок тот показал язык, заметив взгляд Сельдфигейзера. В памяти демона он таким и остался на вечность – с высунутым языком и издевательством, верный своему решению не оставаться в подземном царстве. Между жизнью в подземном царстве и Ничто, он выбрал второе, хотя больше всего хотел вернуться к людям.
–Этого не может быть…– прошептал Мерихим.
Сельдфигейзер смотрел, как сужается снова до точки жадное Ничто и не сдержался:
–Вот же ж…вурдалак!
