Глаза он жмурит – слишком ярко на улице. Двигается медленно, падает на землю рядом с нею, потому что не может даже стоять. Да какой стоять – ему и сидеть тяжело. Хочется спать и не открывать уже глаза.
Вайолка знает себя: она переживёт Стефана и ей придётся наблюдать за тем, как он сходит в могилу. Нет, это ей невозможно. Она осталась одна в поединке с судьбой, но нет, она не позволит судьбе вновь поступить по-своему. Она решит сама.
Спасёт Стефана от долгой смерти. И себя от осознания бессилия, от наблюдения за его медленным умиранием, которое уже нельзя отменить. Ей не дали и кружки похлёбки, а она бы сегодня спасла! Его бы спасла! А дальше…
Дальше, даже если дадут они, что ж – возможно, будет уже бесполезно, желудок не примет. Это Вайолка тоже знает, помнит из прошлого, где сама была ловка, сильна и получала свою порцию пищи в числе первых, как та, кто чего-то стоит.
–Молись со мной! – страшно хрипит Вайолка. – Закрой глаза и молись.
Стефан покорен. Он покорен судьбе, бабушке и смерти. он закрывает глаза – держать их открытыми всё равно ему мука. А так хоть какое-то спасение.
–Хозяин Реки, пошли нам рыбу, – говорит Вайолка, и рука её нащупывает камень. Камень почему-то очень горячий.
–Хозяин Реки…– шепчет Стефан. Говорить тяжело, но он пытается.
–Не гневись на нас, – продолжает Вайолка, неслышно перебираясь в сторону. Ловкости в ней давно нет, но она собирает остатки своих сил перед тем, как…
Стефан не успевает ничего понять. Мгновение, и он летит в воду. Страшно плещет водой. на Вайолку попадают брызги. В бешенстве и страхе, в ужасе и гневе она смотрит на воду. Её внук даже не пытается бороться. Вода обнимает его маленькое тело, последнее, что он делает – открывает глаза, чтобы посмотреть на неё.
–Радко…– шепчет Вайолка и ужас, уже совсем другой ужас охватывает её. Ей видится, что это её маленький сын и приходит отрезвление. Она бросается к реке, чтобы вытащить его, вызволить, чтобы покаяться. Она рыдает и плачет, молит непонятно кого и о чём, когда видит страшное: из воды поднимаются две руки. Две отливающие серебром и зеленью руки! И они обнимают не пытающегося сопротивляться Стефана со спины, и Стефан вдруг расслабляется.
Руки тянут его на дно. Белое лицо внука, глаза, смотрящие на неё…
–Не пущу! – орёт Вайолка, хватает руками воду, пытаясь удержать внука, но даже не может схватиться за его истлевающую одежду. Ту самую, что она штопала уже не первый раз. – Не пущу! Отдай!
–Пусти…– губы Стефана шевелятся. Он будто бы ничего не сказал, но Вайолка ясно слышит, – пусти, бабушка.
Вайолка застывает в испуге, а руки, воспользовавшись этим, утаскивают Стефана в холодную темень воды. Он пропадает с поверхности и бесполезно шарит Вайолка руками по воде и даже ныряет, забыв про слабость свою и старость.
Нет Стефана. Ничего нет. И рук, утянувших его, тоже.
Она выходит из воды, не понимая, что делать дальше. Вода стекает по её жалкому существу, морозит её, укоряет. Но ей плевать. Перед глазами лицо – белое лицо внука, так похожее на лицо её умершего сына.
Они все оставили её. Они все ушли.
Сначала Вайолка хотела утопить Стефана в приступе безумства и пойти с ним под воду. Но сейчас она поняла – это будет слишком мягко для неё. Она умрёт от голода. Умрёт, чтобы было больно и страдательно. Она будет умирать, каждую минуту проклиная себя за то, что сделала.
–Вайолка, вот ты где, – Наместник ждёт её у дома. Вид старухи его пугает, но он не знает ещё глубины этого ужаса, и торопится сказать ей: – там повезло…рыбу поймали. Маленькая, конечно, речная, костистая, но это лучше, чем ничего. Поселение решило что и тебе нужно…
Она отталкивает его. ей ничего не нужно. Она заходит в свой опустевший, мёртвый дом. Единственной живой душой заходит. Наместник топчется на пороге:
–Я скажу, чтобы тебе принесли. Тебе и Стефану…
Наместник оглядывается. Изба у Вайолки маленькая. Стефана не видно.
–Где он? – голос у Наместника меняется. Он быстро соображает когда в желудке его есть хоть что-то. – Вайолка, что ты сделала? Вайолка, где Стефан?
Охотник или не охотник, он житель его Поселения. Ответственность за него тоже есть!
–Стефан? – удивляется Вайолка, – а… я отдала его Хозяину Реки.
Наместник отшатывается. Он ещё пытается оправдать всё шуткой, или безумием её, но мокрые волосы и одежда, отсутствие Стефана говорят о чем-то страшном.
–Какого…– Наместник осекается. Что ему сказать он даже и не знает.
Вайолке плевать на его присутствие. Она ложится в постель Стефана, чтобы умереть от голода, чтобы каждую минуту помнить о его лице, о его взгляде, о зеленовато-серебряных руках, забравших его куда-то в холодную глубину реки-спасительницы, реки-губительницы.
Вайолка знает себя: она переживёт Стефана и ей придётся наблюдать за тем, как он сходит в могилу. Нет, это ей невозможно. Она осталась одна в поединке с судьбой, но нет, она не позволит судьбе вновь поступить по-своему. Она решит сама.
Спасёт Стефана от долгой смерти. И себя от осознания бессилия, от наблюдения за его медленным умиранием, которое уже нельзя отменить. Ей не дали и кружки похлёбки, а она бы сегодня спасла! Его бы спасла! А дальше…
Дальше, даже если дадут они, что ж – возможно, будет уже бесполезно, желудок не примет. Это Вайолка тоже знает, помнит из прошлого, где сама была ловка, сильна и получала свою порцию пищи в числе первых, как та, кто чего-то стоит.
–Молись со мной! – страшно хрипит Вайолка. – Закрой глаза и молись.
Стефан покорен. Он покорен судьбе, бабушке и смерти. он закрывает глаза – держать их открытыми всё равно ему мука. А так хоть какое-то спасение.
–Хозяин Реки, пошли нам рыбу, – говорит Вайолка, и рука её нащупывает камень. Камень почему-то очень горячий.
–Хозяин Реки…– шепчет Стефан. Говорить тяжело, но он пытается.
–Не гневись на нас, – продолжает Вайолка, неслышно перебираясь в сторону. Ловкости в ней давно нет, но она собирает остатки своих сил перед тем, как…
Стефан не успевает ничего понять. Мгновение, и он летит в воду. Страшно плещет водой. на Вайолку попадают брызги. В бешенстве и страхе, в ужасе и гневе она смотрит на воду. Её внук даже не пытается бороться. Вода обнимает его маленькое тело, последнее, что он делает – открывает глаза, чтобы посмотреть на неё.
–Радко…– шепчет Вайолка и ужас, уже совсем другой ужас охватывает её. Ей видится, что это её маленький сын и приходит отрезвление. Она бросается к реке, чтобы вытащить его, вызволить, чтобы покаяться. Она рыдает и плачет, молит непонятно кого и о чём, когда видит страшное: из воды поднимаются две руки. Две отливающие серебром и зеленью руки! И они обнимают не пытающегося сопротивляться Стефана со спины, и Стефан вдруг расслабляется.
Руки тянут его на дно. Белое лицо внука, глаза, смотрящие на неё…
–Не пущу! – орёт Вайолка, хватает руками воду, пытаясь удержать внука, но даже не может схватиться за его истлевающую одежду. Ту самую, что она штопала уже не первый раз. – Не пущу! Отдай!
–Пусти…– губы Стефана шевелятся. Он будто бы ничего не сказал, но Вайолка ясно слышит, – пусти, бабушка.
Вайолка застывает в испуге, а руки, воспользовавшись этим, утаскивают Стефана в холодную темень воды. Он пропадает с поверхности и бесполезно шарит Вайолка руками по воде и даже ныряет, забыв про слабость свою и старость.
Нет Стефана. Ничего нет. И рук, утянувших его, тоже.
Она выходит из воды, не понимая, что делать дальше. Вода стекает по её жалкому существу, морозит её, укоряет. Но ей плевать. Перед глазами лицо – белое лицо внука, так похожее на лицо её умершего сына.
Они все оставили её. Они все ушли.
Сначала Вайолка хотела утопить Стефана в приступе безумства и пойти с ним под воду. Но сейчас она поняла – это будет слишком мягко для неё. Она умрёт от голода. Умрёт, чтобы было больно и страдательно. Она будет умирать, каждую минуту проклиная себя за то, что сделала.
–Вайолка, вот ты где, – Наместник ждёт её у дома. Вид старухи его пугает, но он не знает ещё глубины этого ужаса, и торопится сказать ей: – там повезло…рыбу поймали. Маленькая, конечно, речная, костистая, но это лучше, чем ничего. Поселение решило что и тебе нужно…
Она отталкивает его. ей ничего не нужно. Она заходит в свой опустевший, мёртвый дом. Единственной живой душой заходит. Наместник топчется на пороге:
–Я скажу, чтобы тебе принесли. Тебе и Стефану…
Наместник оглядывается. Изба у Вайолки маленькая. Стефана не видно.
–Где он? – голос у Наместника меняется. Он быстро соображает когда в желудке его есть хоть что-то. – Вайолка, что ты сделала? Вайолка, где Стефан?
Охотник или не охотник, он житель его Поселения. Ответственность за него тоже есть!
–Стефан? – удивляется Вайолка, – а… я отдала его Хозяину Реки.
Наместник отшатывается. Он ещё пытается оправдать всё шуткой, или безумием её, но мокрые волосы и одежда, отсутствие Стефана говорят о чем-то страшном.
–Какого…– Наместник осекается. Что ему сказать он даже и не знает.
Вайолке плевать на его присутствие. Она ложится в постель Стефана, чтобы умереть от голода, чтобы каждую минуту помнить о его лице, о его взгляде, о зеленовато-серебряных руках, забравших его куда-то в холодную глубину реки-спасительницы, реки-губительницы.
