Но Азазель слабым не принадлежал. Он принадлежал к преданным, а это означало, что он пришёл сюда не торговаться, а выполнять приказ. Приказ он выполнил и спешил с результатом.
–Коллега! – радостный голос доктора Миллера встретил его в кабинете надзирателя, – вы видели его? Правда же – чудо?
–Какое там чудо? – огрызнулся Азазель. – Обыкновенная морская корова!
И не давая шанса доктору Миллеру прийти в себя, вышел прочь, на свободу, которая так и осталась ему чужой.
–Я уговаривал его, клянусь тьмой! – на всякий случай повторил Азазель. Молчание Люцифера ему не нравилось. – Сказал, что за ним явятся ангелы, что ты даруешь ему прощение, что…
–Его выбор, – остановил слова Азазеля Люцифер. Остановил вроде бы мягко, не повышая голоса, но Азазеля всё равно встряхнуло.
–Я уговаривал…– неуверенно повторил Азазель. Ещё недавно Люцифер убеждал его, что это очень важно – привлечь Левиафана на свою сторону, что нужно отыскать его –мятежного, явленного хаосом, и обещать ему что угодно. А теперь – равнодушие.
–Отказ – это тоже ответ, – заметил Люцифер. – Я благодарен, что ты его всё-таки нашёл. Вельзевул не смог. Или не захотел суметь.
Губы Люцифера тронула едва заметная улыбка. Кому-то со стороны могло показаться, что Люциферу забавно говорить об этом, и провал Вельзевула (или предательство) – это только проделка. Но Азазель хорошо знал Люцифера и понял: Вельзевулу лучше прямо сейчас надо думать о спасении перед вечностью. Очень долго Люцифер будет выжидать, но совершенно точно настигнет однажды неудачливого своего прислужника.
Он дождётся дня, когда Вельзевул почувствует себя в безопасности и обрушит его. Просто потому что может. А ещё потому что нельзя ошибаться. И если тебе нужно найти Левиафана – ищи Левиафана.
–Ну что ж, тот, кто нам мешает, тот нам и поможет, –Люцифер произнёс это спокойно. Как будто бы ждал, что придётся ему произносить эти слова.
Азазель приподнялся на месте. Он пока не понимал.
–Ангелы казнят его в назидание, – ответил Люцифер на молчание Азазеля. – А мы потребуем мести и выдачи убийц.
–А если не казнят? – рискнул предположить Азазель. – Они же понимают, что если они нашли Левиафана, то мы-то… это провокация.
Люцифер взглянул в лицо Азазелю и его губы чуть-чуть дрогнули в полуулыбке. Азазель понял: участь его решена.
«Оставьте меня, оставьте меня! Светом клянусь и тьмой клянусь – я всё забыл!» – Левиафан, в мире людей известный как 24/601 лежал без сна. Он многое бы отдал, чтобы наступил вечный лёгкий сон, но никто не даровал ему его. Он знал, что если попытается умереть по-людски – попадёт в руки Люциферу. Если останется – его убьют, и неважно – те или эти…
Левиафан не видел выхода. Вернее, был выход уйти в Ничто, но такое не нравилось самому Левиафану. Он хотел жить. Жить. А не стать ничем. Жить, а не творить хаос, из которого был рождён. Жить, просто жить, и дышать, и неважно, что воздух сырой и мерзкий, что плесень пожирает углы камеры – это настоящий рай Левиафану, это место, где он забыл кто он есть.
–Ну что, милейший? – голос доктора Миллера заставил Левиафана открыть глаза. Сна не было, но в этой тюрьме свет никогда не гасили и от этого глаза уставали. За счастье было сомкнуть глаза и ничего не увидеть в образовавшейся тьме.
«Опять!» – Левиафан не был умён. Как и все силы из хаоса, он не просчитывал ходы наперёд. Так он жил, так он воевал, так проигрывал и точно также скрывался.
Что стоило ему умереть? или прикинуться умирающим?
А теперь вон– здрасьте-пожалуйста, доктор Миллер ходит чаще к нему, чем солнце по небу.
–Я возьму у вас кровь на анализ и померю давление! – доктор Миллер был радостно-подвижен. За его спиной молча стояли три охранника и надзиратель. И хотя никто из них ничего не помнил, у надзирателя было смутное чувство, что есть какой-то большой подвох во всём происходящем.
24/601 протянул руку к доктору Миллеру с неожиданной покладистостью и…
–Что с ним? – испуганно дёрнулся надзиратель. – Он что, умер? Ну? Отвечайте!
–Я…– доктор Миллер затрясся, – я не…я решительно…
Его дрожь была настоящей. Точно так дрожал и Гийом Лоран, когда Азазель похищал его оболочку, оставляя прежнюю людскую, также до того похищенную у кого-то.
–Я не…– доктор Миллер овладел собою, в изумлении и досаде глядя на тело 24/601 – чудесного явления природы. – Это всё из-за вас! Это из-за вашей дремучести он так и не попал в лабораторию!
«Сейчас главное не перестараться!» –улыбнулся про себя Левиафан, усиленно жестикулируя руками доктора Миллера, дух которого корчился на дне жалкого тела заключённого 24/601.
–Очистить камеру! – велел надзиратель со смущением и облегчением. – Вам, доктор, лучше молчать о том, что вы здесь видели. Пройдите ко мне в кабинет, мы с вами обсудим…официальную версию.
–Со мной? думаете, я стану заниматься подлогом? Да за кого вы меня принимаете?! Я, между прочим, обладатель двух докторских степеней, я лауреат…
«Работает!» – радовался Левиафан, но радость его сдуло тотчас. Он ощутил за своей спиной присутствие и обернулся.
–Рафаэль! – Левиафан легко узнал ангела. А как не узнать. Если они бились десятки раз и каждый раз проигрывал Левиафан.
–Здравствуй, демон, – отозвался Рафаэль равнодушно. На людей он, как и Азазель, не обратил внимания. его целью был Левиафан.
–Оставь меня, – попросил Левиафан. В его голосе звучала страшная тоска океанов, из которых вылилась сила. – Оставь меня, я всё забыл, и я всё отрёк! Прошу, дай уйти.
Рафаэль покачал головой:
–Нет, Левиафан, ты забыл, то выбор твой. А я помню. И небо помнит. А мы не прощаем!
Рафаэль взмахнул рукой и в следующее мгновение Левиафана оказался в родной стихии хаоса, в первозданном своём чудовищном виде, вдали от тюрьмы и надзирателя, вдали от всего, что давало ему покой, снова в бою, снова лицом к лицу с Рафаэлем.
И снова в поражении. В последнем своём поражении.
«ну почему…я же всё на свете забыл?» – в последний раз подумал Левиафан, а затем чудовищное его тело расплылось в вечность.
–Коллега! – радостный голос доктора Миллера встретил его в кабинете надзирателя, – вы видели его? Правда же – чудо?
–Какое там чудо? – огрызнулся Азазель. – Обыкновенная морская корова!
И не давая шанса доктору Миллеру прийти в себя, вышел прочь, на свободу, которая так и осталась ему чужой.
***
–Я уговаривал его, клянусь тьмой! – на всякий случай повторил Азазель. Молчание Люцифера ему не нравилось. – Сказал, что за ним явятся ангелы, что ты даруешь ему прощение, что…
–Его выбор, – остановил слова Азазеля Люцифер. Остановил вроде бы мягко, не повышая голоса, но Азазеля всё равно встряхнуло.
–Я уговаривал…– неуверенно повторил Азазель. Ещё недавно Люцифер убеждал его, что это очень важно – привлечь Левиафана на свою сторону, что нужно отыскать его –мятежного, явленного хаосом, и обещать ему что угодно. А теперь – равнодушие.
–Отказ – это тоже ответ, – заметил Люцифер. – Я благодарен, что ты его всё-таки нашёл. Вельзевул не смог. Или не захотел суметь.
Губы Люцифера тронула едва заметная улыбка. Кому-то со стороны могло показаться, что Люциферу забавно говорить об этом, и провал Вельзевула (или предательство) – это только проделка. Но Азазель хорошо знал Люцифера и понял: Вельзевулу лучше прямо сейчас надо думать о спасении перед вечностью. Очень долго Люцифер будет выжидать, но совершенно точно настигнет однажды неудачливого своего прислужника.
Он дождётся дня, когда Вельзевул почувствует себя в безопасности и обрушит его. Просто потому что может. А ещё потому что нельзя ошибаться. И если тебе нужно найти Левиафана – ищи Левиафана.
–Ну что ж, тот, кто нам мешает, тот нам и поможет, –Люцифер произнёс это спокойно. Как будто бы ждал, что придётся ему произносить эти слова.
Азазель приподнялся на месте. Он пока не понимал.
–Ангелы казнят его в назидание, – ответил Люцифер на молчание Азазеля. – А мы потребуем мести и выдачи убийц.
–А если не казнят? – рискнул предположить Азазель. – Они же понимают, что если они нашли Левиафана, то мы-то… это провокация.
Люцифер взглянул в лицо Азазелю и его губы чуть-чуть дрогнули в полуулыбке. Азазель понял: участь его решена.
***
«Оставьте меня, оставьте меня! Светом клянусь и тьмой клянусь – я всё забыл!» – Левиафан, в мире людей известный как 24/601 лежал без сна. Он многое бы отдал, чтобы наступил вечный лёгкий сон, но никто не даровал ему его. Он знал, что если попытается умереть по-людски – попадёт в руки Люциферу. Если останется – его убьют, и неважно – те или эти…
Левиафан не видел выхода. Вернее, был выход уйти в Ничто, но такое не нравилось самому Левиафану. Он хотел жить. Жить. А не стать ничем. Жить, а не творить хаос, из которого был рождён. Жить, просто жить, и дышать, и неважно, что воздух сырой и мерзкий, что плесень пожирает углы камеры – это настоящий рай Левиафану, это место, где он забыл кто он есть.
–Ну что, милейший? – голос доктора Миллера заставил Левиафана открыть глаза. Сна не было, но в этой тюрьме свет никогда не гасили и от этого глаза уставали. За счастье было сомкнуть глаза и ничего не увидеть в образовавшейся тьме.
«Опять!» – Левиафан не был умён. Как и все силы из хаоса, он не просчитывал ходы наперёд. Так он жил, так он воевал, так проигрывал и точно также скрывался.
Что стоило ему умереть? или прикинуться умирающим?
А теперь вон– здрасьте-пожалуйста, доктор Миллер ходит чаще к нему, чем солнце по небу.
–Я возьму у вас кровь на анализ и померю давление! – доктор Миллер был радостно-подвижен. За его спиной молча стояли три охранника и надзиратель. И хотя никто из них ничего не помнил, у надзирателя было смутное чувство, что есть какой-то большой подвох во всём происходящем.
24/601 протянул руку к доктору Миллеру с неожиданной покладистостью и…
***
–Что с ним? – испуганно дёрнулся надзиратель. – Он что, умер? Ну? Отвечайте!
–Я…– доктор Миллер затрясся, – я не…я решительно…
Его дрожь была настоящей. Точно так дрожал и Гийом Лоран, когда Азазель похищал его оболочку, оставляя прежнюю людскую, также до того похищенную у кого-то.
–Я не…– доктор Миллер овладел собою, в изумлении и досаде глядя на тело 24/601 – чудесного явления природы. – Это всё из-за вас! Это из-за вашей дремучести он так и не попал в лабораторию!
«Сейчас главное не перестараться!» –улыбнулся про себя Левиафан, усиленно жестикулируя руками доктора Миллера, дух которого корчился на дне жалкого тела заключённого 24/601.
–Очистить камеру! – велел надзиратель со смущением и облегчением. – Вам, доктор, лучше молчать о том, что вы здесь видели. Пройдите ко мне в кабинет, мы с вами обсудим…официальную версию.
–Со мной? думаете, я стану заниматься подлогом? Да за кого вы меня принимаете?! Я, между прочим, обладатель двух докторских степеней, я лауреат…
«Работает!» – радовался Левиафан, но радость его сдуло тотчас. Он ощутил за своей спиной присутствие и обернулся.
–Рафаэль! – Левиафан легко узнал ангела. А как не узнать. Если они бились десятки раз и каждый раз проигрывал Левиафан.
–Здравствуй, демон, – отозвался Рафаэль равнодушно. На людей он, как и Азазель, не обратил внимания. его целью был Левиафан.
–Оставь меня, – попросил Левиафан. В его голосе звучала страшная тоска океанов, из которых вылилась сила. – Оставь меня, я всё забыл, и я всё отрёк! Прошу, дай уйти.
Рафаэль покачал головой:
–Нет, Левиафан, ты забыл, то выбор твой. А я помню. И небо помнит. А мы не прощаем!
Рафаэль взмахнул рукой и в следующее мгновение Левиафана оказался в родной стихии хаоса, в первозданном своём чудовищном виде, вдали от тюрьмы и надзирателя, вдали от всего, что давало ему покой, снова в бою, снова лицом к лицу с Рафаэлем.
И снова в поражении. В последнем своём поражении.
«ну почему…я же всё на свете забыл?» – в последний раз подумал Левиафан, а затем чудовищное его тело расплылось в вечность.
