Это привело бы к ссоре, к недолгой, конечно, но она расстроится, и он тоже. И плодов это не принесёт. Моргана не дура, сама была ребёнком, сама знает, что значит не иметь матери рядом, и если она поступает так после этого, значит, иначе правда не может. Так зачем ей говорить об этом?
Раньше Ланселот бы сказал. Но сейчас нет. Старше стал? Спокойнее?..
–Ты не забудь про ужин, – попросил Ланселот, – хорошо?
Моргана кивнула.
К вечеру Моргана окончательно и бесповоротно выяснила, что все труды римских философов и поэтов содержат в себе много полезной информации, много лести, и ничего толком про устройство водоснабжения. В лучше случае, пишут, что оно было или было нарушено, и тогда пришла болезнь или началась вакханалия на улицах.
Философов, впрочем, винить было нельзя. Они были люди возвышенными, думали о республике, о власти и диктатуре, о законности и способах правления, о добродетели и о милосердии. Они оправдывали жестокость и порицали её, а все их думы и размышления о народе были совсем отстранёнными – так можно говорить только о том, что знаешь поверхностно, во что не вникаешь и чего не видишь.
Да, Моргана не нашла ни одного хотя бы примерного описания устройства водной системы. Ей попадалось немного про акведуки, водяные лопасти, но всё это без систематизации, обрывочными фразами, словно неважно. Да и было ли это первостепенно для них? республика, империя, война, голод…
–Поганцы! – Моргана швырнула книгу в камин, но тут же устыдилась и выхватила её из огня щипцами. Уголки страниц уже чуть пошли пятном, но Моргана не усовестилась: не надо было записывать эфемерное! Надо было записывать конкретику!
В разгар её битвы с умершими римлянами, вошёл Уриен.
Граф Уриен Мори! Скажите, граф, зачем вы выбрали себе любовью Моргану? Вы мечтали о счастье, о семье, имея перед глазами пример своих родителей! Зачем же вы выбрали Моргану? Вас любили мягкие, прекрасные, заботливые женщины. Почему вы захотели воевать всю жизнь?
Вы мечтали о прогулках среди фруктовых деревьях, мечтали заплетать косички дочери и учить сына стрелять из лука…
Как же вас угораздило, граф?!
Почему вы сначала выбрали в друзья Мелеаганта, тогда ещё сына принца де Горра? Почему выбрали любовь к безумной женщине после? Неужели не хотелось вам всерьёз покоя? Неужели все ваши мечты пошли крахом? Жалели ли вы о них?
–Ланселот сказал, что ты здесь, – Уриен коснулся плеча Морганы с тихой нежностью. Ему стоило огромного труда перестать ревновать Моргану к нему, но он это сделал. Он понял, что они лишь друзья и смирился. Он всю жизнь смирялся с чем-нибудь.
–Я ему голову оторву! – пообещала Моргана, не поднимая взгляда на Уриена.
–Не надо, иначе я тебя однажды совсем не найду, – попросил Уриен, садясь рядом с ней.
Ему не хватало её нежности, её улыбок, касаний, слов. Каждый посыл нежности от неё был словно бы вымученным, выстраданным. Уриен видел и не настаивал. Но ему хотелось, чтобы однажды она стала чуть мягче, добрее к нему.
–Что-то случилось? – спросила Моргана, удостоив, наконец, Уриена взглядом.
–Муж не может прийти к жене? – уточнил Уриен. – Я скучаю. Да и час уже поздний.
–У меня дела.
–Дела будут всегда.
–Это важно, – категорично ответила Моргана. – Я должна закончить.
–Приходи, – попросил Уриен, поднимаясь. – Я буду тебя ждать. Мордреда я уложил. Он спросил, где ты, я сказал, что ты приболела.
–Зачем лжёшь? – спросила Моргана резче, чем следовало.
–Ему нужна мать. Я люблю его и считаю своим сыном, но этого явно…
–Иди, я скоро приду! – прервала Моргана и ткнулась в листы, лишь бы не видеть укора в глазах Уриена. В глазах любимого, которому она не могла открыться полностью, боясь, что чернота её прошлого, тьма души его всё-таки отпугнёт однажды.
Уриен ушёл.
Он был старше Мелеаганта, но всегда чувствовал себя в его обществе слабее и младше. И мечты Мелеаганта с самого детства были масштабнее всех мечтаний Уриена. Мелеагант мечтал о короне, королевской короне, о власти, о покое для народа, мечтал вписать своё имя в историю. А Уриен, которому хотелось семейного счастья, только восхищался и удивлялся своему другу и названному брату.
Но прошли годы. У Мелеаганта получилось исполнить мечту не только свою, но и Уриена, а Уриен…
Он не роптал. Он любил и Моргану, и Мордреда, и даже Мелеаганту не завидовал. Порою досадовал, что одиночество не отступает от него, что всё-таки не хватает ему простого людского счастья, но не жаловался.
Кстати, именно эти редкие минуты досады и примирили его с Ланселотом окончательно. Ланселота жизнь побила без пощады, и сейчас он казался счастливым. И всё-таки… нет, всё-таки таким до конца не был.
Уриен вернулся в свои покои, и, как обещал, ждал Моргану. Она пришла под утро, скользнула в покои тенью, затем прошла к нему. В её лице, во всей её фигуре была усталость и что-то ещё, почти пепельное, совсем скорбное.
Уриен поднялся ей навстречу, заглянул в глаза.
Боль. Много пережито боли, и та – вечный призрак, не отвяжется.
Она хотела сказать ему что-то нужное, обязательное, что-то, что и он был бы рад услышать, но ей было тяжело. Примерно также тяжело было Мелеаганту всегда признавать ошибки. Уриен замечал это за ним с детства, и шёл ему на уступок раз за разом, опережая, говоря за него нужное.
И с Морганой ему приходилось поступать так опять и снова.
–Всё будет хорошо. Я здесь. Мы счастливы. Ложись спать, – Уриен коснулся её холодных рук, – не переживай.
–Я не справилась! – отчаянно призналась Моргана. – Я не знаю…
Уриен не спросил её про поручение, про задание, с чем именно она не справилась – знал, что не нужно, и вместо слов обнял её. В его объятиях она слегка дёрнулась (проклятие прошлых лет!) и затихла, расслабилась.
–Мелеагант, прости, – Моргана стояла, понурив голову, – но единственная система, которую я могу предложить, даже на бумаге выглядит неубедительно. Как сделать водоснабжение постоянным. Я не знаю. Честно. Я много думала, и не додумалась ни до чего.
Как страшно признавать поражение. Как страшно сказать, что в тебя зря верили!
Но Мелеагант не рассердился, он кивнул:
–Я тоже ни до чего не додумался. Наверное, пока не стоит поднимать этого вопроса. Других бед навалом. Спасибо, что уделила время.
Моргана смотрела в удивлении, не верила.
–Не всё нам доступно сиюминутно, – продолжил Мелеагант, – чёрт с ним. На заседании обсудим зерно и налоговые сборы.
Она выходила в смятении. Какая-то обида не отпускала горло. Она, значит, тратила время, силы, а он…
А он?! Ему можно. Да и он тоже думал. Искал ответа и у неё. Но как же глупо, как же…
В раздумьях Моргана едва не влетела в священника, в треклятого Мэтта, который весело насвистывая что-то, шёл по коридору.
–Опять вы?! – обозлилась Моргана и тут уже усовестилась неизвестно чего. – Вы хоть смотрите, куда идёте! Зашибёт же кто ненароком.
–Зашибали, – согласился Мэтт. – Только встреча неслучайна. я хочу извиниться перед вами за вчерашнее.
Мэтт был чутким человеком. Он знал, что в данном случае извиниться первым будет посеять ещё большую смуту и ещё больше размышлений в душу. Потому и сделал это. Если извинится сама Моргана – она почувствует унижение и отвернётся от Мэтта, а так запомнит, и в иной раз поступит иначе. Ведь знает, что не права была сама.
–Извинения приняты, – Моргана улыбнулась, настроение улучшилось. – Только вы…не попадайтесь мне под горячую руку больше.
Мэтт кивнул. Перемирие было восстановлено до следующего столкновения.
(*) Персонажи принадлежат моей версии Артурианы, включающей в себя два романа (один помрачнее, другой повеселее), рассказы-мостики к более мрачному канону и пьесу о Мерлине. В планах повесть о Мерлине и больше рассказов. Этот рассказ относится к мрачной части Артурианы, к числу «мостиков»
Раньше Ланселот бы сказал. Но сейчас нет. Старше стал? Спокойнее?..
–Ты не забудь про ужин, – попросил Ланселот, – хорошо?
Моргана кивнула.
***
К вечеру Моргана окончательно и бесповоротно выяснила, что все труды римских философов и поэтов содержат в себе много полезной информации, много лести, и ничего толком про устройство водоснабжения. В лучше случае, пишут, что оно было или было нарушено, и тогда пришла болезнь или началась вакханалия на улицах.
Философов, впрочем, винить было нельзя. Они были люди возвышенными, думали о республике, о власти и диктатуре, о законности и способах правления, о добродетели и о милосердии. Они оправдывали жестокость и порицали её, а все их думы и размышления о народе были совсем отстранёнными – так можно говорить только о том, что знаешь поверхностно, во что не вникаешь и чего не видишь.
Да, Моргана не нашла ни одного хотя бы примерного описания устройства водной системы. Ей попадалось немного про акведуки, водяные лопасти, но всё это без систематизации, обрывочными фразами, словно неважно. Да и было ли это первостепенно для них? республика, империя, война, голод…
–Поганцы! – Моргана швырнула книгу в камин, но тут же устыдилась и выхватила её из огня щипцами. Уголки страниц уже чуть пошли пятном, но Моргана не усовестилась: не надо было записывать эфемерное! Надо было записывать конкретику!
В разгар её битвы с умершими римлянами, вошёл Уриен.
***
Граф Уриен Мори! Скажите, граф, зачем вы выбрали себе любовью Моргану? Вы мечтали о счастье, о семье, имея перед глазами пример своих родителей! Зачем же вы выбрали Моргану? Вас любили мягкие, прекрасные, заботливые женщины. Почему вы захотели воевать всю жизнь?
Вы мечтали о прогулках среди фруктовых деревьях, мечтали заплетать косички дочери и учить сына стрелять из лука…
Как же вас угораздило, граф?!
Почему вы сначала выбрали в друзья Мелеаганта, тогда ещё сына принца де Горра? Почему выбрали любовь к безумной женщине после? Неужели не хотелось вам всерьёз покоя? Неужели все ваши мечты пошли крахом? Жалели ли вы о них?
–Ланселот сказал, что ты здесь, – Уриен коснулся плеча Морганы с тихой нежностью. Ему стоило огромного труда перестать ревновать Моргану к нему, но он это сделал. Он понял, что они лишь друзья и смирился. Он всю жизнь смирялся с чем-нибудь.
–Я ему голову оторву! – пообещала Моргана, не поднимая взгляда на Уриена.
–Не надо, иначе я тебя однажды совсем не найду, – попросил Уриен, садясь рядом с ней.
Ему не хватало её нежности, её улыбок, касаний, слов. Каждый посыл нежности от неё был словно бы вымученным, выстраданным. Уриен видел и не настаивал. Но ему хотелось, чтобы однажды она стала чуть мягче, добрее к нему.
–Что-то случилось? – спросила Моргана, удостоив, наконец, Уриена взглядом.
–Муж не может прийти к жене? – уточнил Уриен. – Я скучаю. Да и час уже поздний.
–У меня дела.
–Дела будут всегда.
–Это важно, – категорично ответила Моргана. – Я должна закончить.
–Приходи, – попросил Уриен, поднимаясь. – Я буду тебя ждать. Мордреда я уложил. Он спросил, где ты, я сказал, что ты приболела.
–Зачем лжёшь? – спросила Моргана резче, чем следовало.
–Ему нужна мать. Я люблю его и считаю своим сыном, но этого явно…
–Иди, я скоро приду! – прервала Моргана и ткнулась в листы, лишь бы не видеть укора в глазах Уриена. В глазах любимого, которому она не могла открыться полностью, боясь, что чернота её прошлого, тьма души его всё-таки отпугнёт однажды.
Уриен ушёл.
Он был старше Мелеаганта, но всегда чувствовал себя в его обществе слабее и младше. И мечты Мелеаганта с самого детства были масштабнее всех мечтаний Уриена. Мелеагант мечтал о короне, королевской короне, о власти, о покое для народа, мечтал вписать своё имя в историю. А Уриен, которому хотелось семейного счастья, только восхищался и удивлялся своему другу и названному брату.
Но прошли годы. У Мелеаганта получилось исполнить мечту не только свою, но и Уриена, а Уриен…
Он не роптал. Он любил и Моргану, и Мордреда, и даже Мелеаганту не завидовал. Порою досадовал, что одиночество не отступает от него, что всё-таки не хватает ему простого людского счастья, но не жаловался.
Кстати, именно эти редкие минуты досады и примирили его с Ланселотом окончательно. Ланселота жизнь побила без пощады, и сейчас он казался счастливым. И всё-таки… нет, всё-таки таким до конца не был.
Уриен вернулся в свои покои, и, как обещал, ждал Моргану. Она пришла под утро, скользнула в покои тенью, затем прошла к нему. В её лице, во всей её фигуре была усталость и что-то ещё, почти пепельное, совсем скорбное.
Уриен поднялся ей навстречу, заглянул в глаза.
Боль. Много пережито боли, и та – вечный призрак, не отвяжется.
Она хотела сказать ему что-то нужное, обязательное, что-то, что и он был бы рад услышать, но ей было тяжело. Примерно также тяжело было Мелеаганту всегда признавать ошибки. Уриен замечал это за ним с детства, и шёл ему на уступок раз за разом, опережая, говоря за него нужное.
И с Морганой ему приходилось поступать так опять и снова.
–Всё будет хорошо. Я здесь. Мы счастливы. Ложись спать, – Уриен коснулся её холодных рук, – не переживай.
–Я не справилась! – отчаянно призналась Моргана. – Я не знаю…
Уриен не спросил её про поручение, про задание, с чем именно она не справилась – знал, что не нужно, и вместо слов обнял её. В его объятиях она слегка дёрнулась (проклятие прошлых лет!) и затихла, расслабилась.
***
–Мелеагант, прости, – Моргана стояла, понурив голову, – но единственная система, которую я могу предложить, даже на бумаге выглядит неубедительно. Как сделать водоснабжение постоянным. Я не знаю. Честно. Я много думала, и не додумалась ни до чего.
Как страшно признавать поражение. Как страшно сказать, что в тебя зря верили!
Но Мелеагант не рассердился, он кивнул:
–Я тоже ни до чего не додумался. Наверное, пока не стоит поднимать этого вопроса. Других бед навалом. Спасибо, что уделила время.
Моргана смотрела в удивлении, не верила.
–Не всё нам доступно сиюминутно, – продолжил Мелеагант, – чёрт с ним. На заседании обсудим зерно и налоговые сборы.
Она выходила в смятении. Какая-то обида не отпускала горло. Она, значит, тратила время, силы, а он…
А он?! Ему можно. Да и он тоже думал. Искал ответа и у неё. Но как же глупо, как же…
В раздумьях Моргана едва не влетела в священника, в треклятого Мэтта, который весело насвистывая что-то, шёл по коридору.
–Опять вы?! – обозлилась Моргана и тут уже усовестилась неизвестно чего. – Вы хоть смотрите, куда идёте! Зашибёт же кто ненароком.
–Зашибали, – согласился Мэтт. – Только встреча неслучайна. я хочу извиниться перед вами за вчерашнее.
Мэтт был чутким человеком. Он знал, что в данном случае извиниться первым будет посеять ещё большую смуту и ещё больше размышлений в душу. Потому и сделал это. Если извинится сама Моргана – она почувствует унижение и отвернётся от Мэтта, а так запомнит, и в иной раз поступит иначе. Ведь знает, что не права была сама.
–Извинения приняты, – Моргана улыбнулась, настроение улучшилось. – Только вы…не попадайтесь мне под горячую руку больше.
Мэтт кивнул. Перемирие было восстановлено до следующего столкновения.
(*) Персонажи принадлежат моей версии Артурианы, включающей в себя два романа (один помрачнее, другой повеселее), рассказы-мостики к более мрачному канону и пьесу о Мерлине. В планах повесть о Мерлине и больше рассказов. Этот рассказ относится к мрачной части Артурианы, к числу «мостиков»
