Графин наполнился, на полу не осталось и следа. Напрасно будет искать Филипп Лозано свою жену. Напрасно будут оббегать все дома (и к ней заглянут) – не найдут! Но это ничего, зато сеньора Авера получит свою мечту – Монтес позаботится. Она бы и сейчас это сделала, но только под рукой нет подходящей рамы, а что за зеркало тонкой работы без красивейшей рамы? Надо ехать в столицу, там знает сеньора Монтес одного чудотворца – он продаст ей самую красивую и изящную раму, привлекающую внимание всех, кто видит, и сеньора Монтес выльет в неё графин. И расплещется, расползётся, навека застывая, душа сеньоры Аверы Лозано. И застынет красивым зеркалом в красивой раме.
А дальше просто! Продать его и дело с концом. И будет висеть в каком-нибудь богатом доме душа Аверы Лозано, будет плакать без слёз, будет привлекать внимание и будет помнить, будет злиться и будет гневаться, и будет отражать других – других, молодых и красивых, стареющих и тоскливых. И помнить будет о себе. Всё будет помнить.
Вот такой будет её безысходность. Вот такой будет шутка сеньоры Монтес. А бедный Филипп Лозано так и не поймёт куда исчезла его жена и долго будет горевать, пока не заберут его дети из Кальнали и не станут распродавать его имущество, ставшее вмиг ненавистным своему хозяину. Будут перебираться сундуки и сковороды, будут открываться ящики с шитьём и неловкими письмами, с костюмами и постельным бельём, вынесут из дома на продажу и зеркало – большое, в резной раме, в котором в одно паршивое утро Авера Лозано увидела два седых волоса и которое, кто знает, может быть тоже кого-то в себе навека погребло, зацепило в безысходности плена?
А дальше просто! Продать его и дело с концом. И будет висеть в каком-нибудь богатом доме душа Аверы Лозано, будет плакать без слёз, будет привлекать внимание и будет помнить, будет злиться и будет гневаться, и будет отражать других – других, молодых и красивых, стареющих и тоскливых. И помнить будет о себе. Всё будет помнить.
Вот такой будет её безысходность. Вот такой будет шутка сеньоры Монтес. А бедный Филипп Лозано так и не поймёт куда исчезла его жена и долго будет горевать, пока не заберут его дети из Кальнали и не станут распродавать его имущество, ставшее вмиг ненавистным своему хозяину. Будут перебираться сундуки и сковороды, будут открываться ящики с шитьём и неловкими письмами, с костюмами и постельным бельём, вынесут из дома на продажу и зеркало – большое, в резной раме, в котором в одно паршивое утро Авера Лозано увидела два седых волоса и которое, кто знает, может быть тоже кого-то в себе навека погребло, зацепило в безысходности плена?
