-Послужи своему народу, как служит ему всякий жрец, - Мирас склонил голову в дружелюбном сочувствии…
Смута несет в себе смерть. Вскоре Медер понял, почему именно его Мирас призвал на свою службу. смерти надо оправдать перед народом.
-Объяви его врагом, - убеждал король своего жреца, заговаривая об очередном опасном своем советнике.
-Он не совершил преступления против церкви или Луала!
-Но он совершил преступление против своего короля.
-Пусть дознаватели объявляют тогда его предателем, - настаивал Медер.
-Дознавателей народ не любит, а жрецам верит, - признавался король. – объяви.
-Ваше величество, - чуть не плача, умолял Медер, но Мирас, показавшийся таким тихим и дружелюбным в первую встречу, жестко констатировал:
-Или так, или всей свободе церкви придет конец, я сделаю ее подвластной Дознанию!
И Медер, спасая своих братьев, свой народ, своего бога объявлял врагами. И снова объявлял. Благословлял карательный поход против не сразу покорившейся земли. И снова объявлял врагов, и призывал карать тех, кто творит заговор против своего короля. И снова действовал, опять и опять подчиняясь указанию короля…
-К этому ли я шел? – спрашивал Медер сам себя, провозглашая вчерашнего верного друга короны сегодня врагом перед народом. – Этого ли я ждал?
Спасения не было. Музыка, прежде священная, стала темной. Она резала, жгла, выла, выжигала, опаляла всякую надежду и всякое стремление к благу.
Просыпаясь, Медер не видел света за окном. Он не выносил тишины, но не выносил и разговора. Каждый день отравлял другой.
-Я просто хотел помочь людям! – в отчаянии кричал он вдруг во время заседания советников, сменившихся благодаря Медеру почти полностью.
-Я просто хотел нести благо! – умолял Медер, в отчаянии хватаясь за плащи своих послушников, ползая в молитвенном зале, пугая юных учеников, к которым пришли музыка и желание нести слово Луала и Девяти Рыцарей Его.
-Я просто верил…- в бессонную, очередную бессонную ночь, шептал в темноту Медер.
-Я преступник. И я несу народу вред. Я предал своего короля. Я предал Маару, я предал Луала, - объявил Медер в один пасмурный день народу и народ испуганно охнул.
Король бесновался, требовал покаяния, но Медер отвечал спокойно и безразлично:
-Я предал Луала, я был труслив, чтобы быть ему. Судите меня.
-Ты высший жрец моего королевства!
-Я прошу вашего милосердия, - не отступал Медер. – Казните меня так, как казнили других по моему жесточайшему и подлому навету.
Мирас вздохнул, унимая гнев. Что делать с безумцами?
-Ты был верным слугой, - простился король со жрецом, а через три дня Медер, не дрогнув, ступил на эшафот. Абсолютно успокоенный, уверенный в правильности своего поступка и твердый в своей вере.
Он мысленно успел еще воззвать к Луалу прежде, чем дернуло стальным ожогом по коже, и даже увидел края открывающегося чертога Луала и бесконечный, сжигающий смертного свет.
***
Смута несет в себе смерть. Вскоре Медер понял, почему именно его Мирас призвал на свою службу. смерти надо оправдать перед народом.
-Объяви его врагом, - убеждал король своего жреца, заговаривая об очередном опасном своем советнике.
-Он не совершил преступления против церкви или Луала!
-Но он совершил преступление против своего короля.
-Пусть дознаватели объявляют тогда его предателем, - настаивал Медер.
-Дознавателей народ не любит, а жрецам верит, - признавался король. – объяви.
-Ваше величество, - чуть не плача, умолял Медер, но Мирас, показавшийся таким тихим и дружелюбным в первую встречу, жестко констатировал:
-Или так, или всей свободе церкви придет конец, я сделаю ее подвластной Дознанию!
И Медер, спасая своих братьев, свой народ, своего бога объявлял врагами. И снова объявлял. Благословлял карательный поход против не сразу покорившейся земли. И снова объявлял врагов, и призывал карать тех, кто творит заговор против своего короля. И снова действовал, опять и опять подчиняясь указанию короля…
-К этому ли я шел? – спрашивал Медер сам себя, провозглашая вчерашнего верного друга короны сегодня врагом перед народом. – Этого ли я ждал?
Спасения не было. Музыка, прежде священная, стала темной. Она резала, жгла, выла, выжигала, опаляла всякую надежду и всякое стремление к благу.
Просыпаясь, Медер не видел света за окном. Он не выносил тишины, но не выносил и разговора. Каждый день отравлял другой.
-Я просто хотел помочь людям! – в отчаянии кричал он вдруг во время заседания советников, сменившихся благодаря Медеру почти полностью.
-Я просто хотел нести благо! – умолял Медер, в отчаянии хватаясь за плащи своих послушников, ползая в молитвенном зале, пугая юных учеников, к которым пришли музыка и желание нести слово Луала и Девяти Рыцарей Его.
-Я просто верил…- в бессонную, очередную бессонную ночь, шептал в темноту Медер.
-Я преступник. И я несу народу вред. Я предал своего короля. Я предал Маару, я предал Луала, - объявил Медер в один пасмурный день народу и народ испуганно охнул.
Король бесновался, требовал покаяния, но Медер отвечал спокойно и безразлично:
-Я предал Луала, я был труслив, чтобы быть ему. Судите меня.
-Ты высший жрец моего королевства!
-Я прошу вашего милосердия, - не отступал Медер. – Казните меня так, как казнили других по моему жесточайшему и подлому навету.
Мирас вздохнул, унимая гнев. Что делать с безумцами?
-Ты был верным слугой, - простился король со жрецом, а через три дня Медер, не дрогнув, ступил на эшафот. Абсолютно успокоенный, уверенный в правильности своего поступка и твердый в своей вере.
Он мысленно успел еще воззвать к Луалу прежде, чем дернуло стальным ожогом по коже, и даже увидел края открывающегося чертога Луала и бесконечный, сжигающий смертного свет.
