Он был не только без пальто, в которое я сейчас вцепилась до ломоты в пальцах, но и почему-то без пиджака. Да и галстук, узлом которого я так восхищалась в подвале, был перекошен. И вообще мне было холодно смотреть на Антона, вышагивающего в одной только светло-серой рубашке по улице, где сегодня явно ниже нуля. Сам он холода будто не замечал, хмуро кивая в ответ на то, что говорил ему седой. Что именно, мне было не слышно, а искусством читать по губам не владею совершенно.
Они остановились рядом с машиной, кивнули друг другу и обменялись рукопожатиями. Альбина посмотрела на меня оценивающим взглядом, набрала воздуха в грудь, будто хотела что-то сказать, но потом резко выдохнула, тряхнула головой и, пробормотав еле слышно:
- Ладно, не маленькие, сами разберетесь, - сунула мне в руки три пузырька. А потом вышла из машины, так же негромко что-то сказав Антону. Что именно, я так и не поняла, не расслышала, находясь в состоянии легкого отупения от происходящего.
Седой взял ведьму за руку и повел к стоящему рядом внедорожнику, не став напрягать меня ни светским разговором, ни даже знакомством. Может, оно и к лучшему, хватит с меня приключений.
Антон сел за руль, я же осталась на заднем сиденье, не зная, что сказать. И не уверенная, что говорить сейчас надо. В зеркало заднего вида я наблюдала за его бесстрастным лицом, на котором время от времени напрягались желваки, поэтому лезть с расспросами не стала.
Это было странно – ехать вот так, в тишине, не решаясь открыть рот, чтобы хотя бы спросить, куда он меня везет. Ещё очень хотелось узнать, что удалось выяснить у того, с киселем вместо мозга. И что с ним вообще сделали. Ведь не бросили же прямо там избитого и беспомощного. Да и машин было три, а не две, значит, кто-то там остался. Надеюсь, не для того, чтобы прикопать тело. То, что не ласковыми словами его уговаривали, до меня дошло не сразу, зато, додумавшись, поняла, почему Антон просил не смотреть по сторонам. Вряд ли его там прям на куски порвали, но зрелище в любом случае должно быть неприятное. Конечно, трепетности во мне самый минимум, да и работа такая, что постоянно вижу кровь и раны, но желание пощадить нервы жертвы похищения я понять могла. Как и не меньшее желание оградить себя от истерики этой самой жертвы.
Судя по общей направленности движения, вез меня Антон домой. И это прекрасно, если бы не тот факт, что ключи остались в сумке, а сумка на работе. Так же, как моя одежда, телефон…
- Антон, надо вернуться за моими вещами. – Получилось тихо и даже немного робко.
Он молча протянул руку к пассажирскому сиденью, которое мне было отсюда не видно, и, не глядя, протянул сумку. Мою собственную. Подождав, когда я её заберу, перегнулся под бардачок. Тому, что в следующую секунду мне отдали мои же ботинки, я не удивилась. Зато стало интересно, из какого места он вытащит верхнюю одежду.
- А куртка?
- Забыл.
- Да ладно, не страшно… - Я торопливо обулась, тут же почувствовав себя намного увереннее и защищеннее. До такой степени, что даже спину выпрямила и проверила содержимое сумки. Но не до такой, чтобы завести разговор. И вообще у меня горло болит, не до болтовни.
Содержимое меня порадовало – документы, ключи и телефон на месте. И если не брать во внимание десяток пропущенных от Антона и пяток с незнакомых номеров, никто из родных меня не потерял, что уже прекрасно. Значит, новости о моих приключениях их обошли.
Кстати, похитители отвезли меня не так, чтобы далеко – от клиники минут пятнадцать вглубь частного сектора за бывшей территорией завода Калинина. Там испокон века была промзона, на которую даже в эпоху дикой застройки никто не позарился. Мало того, что инфраструктуры нет даже в зачаточном состоянии, так чуть дальше мыловаренный завод, источник периодически накрывающей окрестности резкой аммиачной вони. Сомневаюсь, что желающие здесь жить встанут в очередь для заселения такого дивного места. Завод не работает уже лет двадцать, часть зданий в аренде под складские помещения и мелкие производства, остальные тихо ветшают. В общем, если бы меня бросили в том подвале, нашли бы лет через пять, причем, совершенно случайно.
А ведь там было довольно чисто, да и диван этот… И дверь новая. Не думаю, что это ради меня одной расстарались. Значит, использовали и раньше, ну, или просто знали, что там можно подержать какое-то время заложника, не наобум же везли. Как только Антон станет пригоден к конструктивному разговору, обязательно об этом скажу. Думаю, он и сам до этого уже дошел, но лишним не будет.
- Что будет дальше? – Второй раз я заговорила, когда он сворачивал во двор.
Ребятня гоняла мяч по подмерзшей детской площадке, соседка из второго подъезда выгуливала старенького пуделя. И соседка, и пудель выглядели благообразно до умиления, хотя характеры оба имели крайне сложные. Сталкивалась и с одной, и со вторым в непосредственной близости.
Двор выглядел таким спокойным, что я невольно передернулась. Вот так живешь, гуляешь, а вокруг, оказывается, такие страсти кипят. А на поверхности ни-че-го.
- Сейчас ты соберешь вещи дней на пять, мы переезжаем по мне.
Я прекратила рассматривать уютную рутину соседской жизни, резко повернувшись к Антону.
- Зачем? Меня ведь не из дома выкрали.
- Затем, что так будет спокойнее и безопаснее. Даже если мы будем жить в одной квартире, я не смогу быть постоянно рядом. В моем доме ты будешь в безопасности, даже если меня нет.
Он остановился возле подъезда, заглушил двигатель и повернулся ко мне.
- Но ведь тебя увезли именно оттуда…
- Не из дома. Я не успел переступить порог, был во дворе. Да и этот недочет уже исправили. Давай ты сейчас просто согласишься, а завтра я отвечу на все вопросы.
- Все-все?
- Да. – Антон протянул руку, аккуратно заправив мои выбившиеся из растрепанного пучка волосы за ухо. – Все, на которые знаю ответы. Но не сегодня.
Подушечками пальцев он провел по моему виску и ниже, по щеке, пока не остановился на шее. Там ныло и немного дергало. От его кожи исходила приятная прохлада, остужавшая саднящие синяки.
- Ты не виноват. Тот, кто меня увез, все просчитал, я не могла не выйти.
- Знаю.
Он резко отстегнул ремень безопасности и открыл дверь. Значит, минутка откровенности и разговора по душам закончилась. Жаль. Или не очень, потому что меня уже начинало потряхивать, значит, и слезы не за горами. И не хотелось бы, чтобы накрыло меня у него на глазах.
Поэтому я позволила себе помочь, стараясь идти так, чтобы меня не было видно. На улице уже довольно темно, да и рядом никого нет, но показываться в расхристанном виде и в пальто с чужого плеча всё равно не хотелось, потом слухи будут ходить один другого чуднее.
Вообще я могла бы встать в позу, заверить, что всё будет прекрасно и категорически отказаться покидать родные стены. Могла, но не стала. До всего этого я так бы сделала, но после сегодняшнего… Даже не после похищения, кстати, совершенно дурацкого. Если уж так не хотели, чтобы я что-то вспомнила, проще было сразу убить. Но не убили, значит, не до такой степени я для них опасна. Меня пробрало после разговора с Альбиной. Я вообще не умею закрываться от чар. Кстати, Антон ведь обещал научить, как это делается, нужно будет напомнить, что самое время для уроков. Страшно от того, что существо, которое и само может проделывать подобные фокусы, можно довести до сумасшествия и распада личности. Если уж у них такие проблемы, то на меня и вовсе уйдет несколько минут, а потом я сама выйду в окно или совершу ещё какую-то похожую глупость.
Это не книга и не детективный сериал, где добрые всегда побеждают, потому что канон жанра другого не предполагает. Тут мне запросто могли оторвать голову только потому, что так надо. Ничего личного, просто я не в то время высунулась проверить, что там такое занимательное темнеет в кустах…
Ключи из моих чуть дрожащих пальцев Антон забрал, сам открыл дверь и, на мгновение заглянув в комнату, велел:
- Собирайся. - Булька тут же прибежал из кухни, завертелся под ногами, требуя дозу любви и внимания. – Извини, друг, придется потерпеть.
- Может, ты его пока выведешь, а я быстро соберусь?
Скинув ботинки и наскоро вымыв руки, я ужаснулась, посмотрев на себя в зеркало. Бледная, шея в уже проявляющихся синяках, глаза покрасневшие, волосы растрепанные… Натуральная кикимора.
- Нет.
Сказано это было таким тоном, что я поняла – спорить бесполезно. Ладно, тогда надо постараться не затягивать. Белье, несколько смен одежды, кое-что из средств гигиены. Думаю, полотенце мне выделят, так что его брать не стала. Ноутбук, зарядка для него и для телефона. Сунулась в холодильник, там не было ничего, из чего за неделю отсутствия могла бы вывестись разумная жизнь, а мусор утром вынесла.
Куда дольше я собирала Бульку. Это мне все равно, под каким одеялом спать и чем вытираться, лишь бы сухо и чисто, а вот он без своих подстилок, игрушек и прочих радостей собачьей жизни будет чувствовать себя ущемленным. Миски, корм, пара мячиков, аптечка… В результате моих вещей набралась одна сумка средних размеров, зато его – два огромных пакета.
Сидеть в выделенной мне комнате, как сыч в гнезде, я не стала. К тому же Антон на мой вопрос: «Куда можно ходить, а куда лучше не лезть?», только отмахнулся, сказав, что я могу сунуться всюду, чем я не спешила воспользоваться, исследовав только необходимый минимум.
Дом у него оказался приятным, ухоженным, но, как по мне, немного странным и пустым. То есть, всё необходимое для жизни есть, но каких-то безделушек, мелочей, делающих жилое пространство именно домом, я не заметила.
Двухэтажный коттедж стоял на другом конце города, естественно, мы по дороге собрали все возможные пробки, что не улучшило настроение ни мне, ни Антону. Хорошо хоть выгулять собаку догадалась до того, как отправились в путь. Сейчас Булька увлеченно исследовал новое пространство, сосредоточенно сопя и что-то вынюхивая по углам. Никаких домашних питомцев мы не встретили, но псу было и так вполне весело, вон сколько непознанной территории.
От ужина я отказалась – есть действительно совершенно не хотелось, засев с телефоном на диване в гостиной. Она была совмещена с холлом, потому казалась огромной и такой же полупустой, удивительно, что эхо не гуляет. Арка по правую руку от меня вела на кухню, я туда не заходила, но краем глаза заметила, что она была ещё страшнее всего остального – камень, тонированное стекло и ощущение, что находишься в капсуле комического корабля. Наверное, там даже простая варка кофе ощущается, как минимум, подготовкой операции по выходу в открытый космос. Прямо напротив дивана через широкий проход ничем не занятого пространства была лестница на второй этаж. Широкая, добротная, из темного дерева и металла, с массивными даже на вид перилами, она будто сошла со страниц рыцарского романа. Только полного комплекта доспехов в углу и не хватает, но, вместе с тем, она удивительно подходила к общему духу дома. Исследовать спальню, в которую Антон меня заселил, я решила чуть позже, задержавшись только для того, чтобы переодеться. Сменить рабочий костюм на что-то более удобоваримое у себя дома я не догадалась.
Поэтому сейчас сидела, подобрав под себя ноги и старательно натягивая на коленки подол свитера, в ожидании, пока хозяин наговорится по телефону. Голос Антона глухо доносился из коридора, что напротив кухни. Как я поняла из несколько невнятной экскурсии по хоромам, там кабинет и ещё что-то. Что именно, непонятно, но мне было не до исследования его жизненного пространства.
Родителей предупредила, что несколько дней поживу у подруги, у которой «тяжелые жизненные обстоятельства». Не знаю, поверили они или нет, но с расспросами не лезли, напомнив только, что ждут в выходные, и спросив, надо ли поливать цветы. Первое подтвердила, от второго отказалась, герань я полила перед отъездом, если это гостевание затянется, забегу на днях.
Еще с большим душевным трепетом набрала начальство, внутренне готовясь узнать, что уволена без выходного пособия. И, к немалому удивлению, услышала в ответ, что всё прекрасно, но ближайшие три дня могу вообще не показываться, как раз и сгорят обещанные раньше отгулы. Из того, с каким сочувствием меня спрашивали, как нога, я догадалась - Антон внушил, что я не то подвернула, не то потянула щиколотку прямо на работе на мокром полу, но претензий к клинике не имею, больничный тоже брать не буду, чтобы не подставлять руководство, вот оно и расщедрилось. А мне стало не по себе от продуманности Васильева. Я бы в подобной ситуации никогда не догадалась сочинить такую версию происходящего…
Меня удивляло и даже немного пугало собственное спокойствие. Не то, чтобы я по природе истеричка, но сейчас даже немного гордость брала за то, как отрешенно и без нервов воспринимала сегодняшние события. Даже подступавшие слезы куда-то делись, желания реветь я больше не ощущала. Легкую моральную усталость, может, сонливость, но в целом, приключение прошло почти бесследно. Следуя инструкциям Альбины, полученным в сообщении, я снова сделала компресс на шею. Синяки от этого не особо уменьшились, но боль существенно стихла.
- Пей.
Я вздрогнула, когда прямо у меня перед носом замаячила кружка, от которой исходил приятный травяной запах. Ромашку, душицу и мяту я узнала, но аромат был многокомпонентный.
- Что это? – Тем не менее чашку взяла, краем глаза наблюдая, как он садится на расстоянии вытянутой руки от меня. И это немного настораживало, потому что вел себя Антон странно. Конечно, если бы он прилюдно полез с поцелуями и объятиями, я бы на него вообще посмотрела, как на идиота. Даже если внутренне была бы и не совсем, чтобы против. Но теперь, когда рядом никого нет… Кстати, только сейчас я поняла, что ничуть не напрягаюсь от того, что нахожусь в его доме наедине с хозяином. То ли уже привыкла и перестала дичиться, то ли тот, кто сегодня лез ко мне в голову, переключил нужные тумблеры, и инстинкт самосохранения отшибло напрочь.
- Просто чай.
Напряжение, которое не давало мне покоя в машине, с его лица уже сошло, сменившись чем-то вроде отстраненности. И она не нравилась мне ещё больше. Так же, как и то, что он старался избежать физического контакта. В конце концов, кто из нас жертва похищения? Это мне пристало так себя вести, но никак не ему. Ещё очень хотелось расспросить, что удалось узнать от моего сторожа, но про собственное обещание потерпеть с этим до завтра я помнила.
Поэтому, вместо того, чтобы послушно пить чай, я отставила кружку на пол и повернулась к Антону:
- Что происходит?
Он тоже повернулся ко мне, немного помолчал, а потом ответил вопросом на вопрос:
- Почему ты меня так боишься?
Хорошо, что не стала пить, сейчас точно поперхнулась бы.
- Я? Тебя?! С чего ты это вообще взял?
Антон рывком приблизился, и мне стоило больших усилий не шарахнуться. И потому, что движение было резким и неожиданным, и нервы уже ни к черту. Но его тон и слова всколыхнули что-то такое, что я поняла – сейчас будет скандал. Причем, в моем исполнении.
- В подвале ты на меня смотрела даже не со страхом. С ужасом. Нет, я понимаю, что обстоятельства располагают, но и сейчас ты вся зажатая и ныкаешься по углам.
Они остановились рядом с машиной, кивнули друг другу и обменялись рукопожатиями. Альбина посмотрела на меня оценивающим взглядом, набрала воздуха в грудь, будто хотела что-то сказать, но потом резко выдохнула, тряхнула головой и, пробормотав еле слышно:
- Ладно, не маленькие, сами разберетесь, - сунула мне в руки три пузырька. А потом вышла из машины, так же негромко что-то сказав Антону. Что именно, я так и не поняла, не расслышала, находясь в состоянии легкого отупения от происходящего.
Седой взял ведьму за руку и повел к стоящему рядом внедорожнику, не став напрягать меня ни светским разговором, ни даже знакомством. Может, оно и к лучшему, хватит с меня приключений.
Антон сел за руль, я же осталась на заднем сиденье, не зная, что сказать. И не уверенная, что говорить сейчас надо. В зеркало заднего вида я наблюдала за его бесстрастным лицом, на котором время от времени напрягались желваки, поэтому лезть с расспросами не стала.
Это было странно – ехать вот так, в тишине, не решаясь открыть рот, чтобы хотя бы спросить, куда он меня везет. Ещё очень хотелось узнать, что удалось выяснить у того, с киселем вместо мозга. И что с ним вообще сделали. Ведь не бросили же прямо там избитого и беспомощного. Да и машин было три, а не две, значит, кто-то там остался. Надеюсь, не для того, чтобы прикопать тело. То, что не ласковыми словами его уговаривали, до меня дошло не сразу, зато, додумавшись, поняла, почему Антон просил не смотреть по сторонам. Вряд ли его там прям на куски порвали, но зрелище в любом случае должно быть неприятное. Конечно, трепетности во мне самый минимум, да и работа такая, что постоянно вижу кровь и раны, но желание пощадить нервы жертвы похищения я понять могла. Как и не меньшее желание оградить себя от истерики этой самой жертвы.
Судя по общей направленности движения, вез меня Антон домой. И это прекрасно, если бы не тот факт, что ключи остались в сумке, а сумка на работе. Так же, как моя одежда, телефон…
- Антон, надо вернуться за моими вещами. – Получилось тихо и даже немного робко.
Он молча протянул руку к пассажирскому сиденью, которое мне было отсюда не видно, и, не глядя, протянул сумку. Мою собственную. Подождав, когда я её заберу, перегнулся под бардачок. Тому, что в следующую секунду мне отдали мои же ботинки, я не удивилась. Зато стало интересно, из какого места он вытащит верхнюю одежду.
- А куртка?
- Забыл.
- Да ладно, не страшно… - Я торопливо обулась, тут же почувствовав себя намного увереннее и защищеннее. До такой степени, что даже спину выпрямила и проверила содержимое сумки. Но не до такой, чтобы завести разговор. И вообще у меня горло болит, не до болтовни.
Содержимое меня порадовало – документы, ключи и телефон на месте. И если не брать во внимание десяток пропущенных от Антона и пяток с незнакомых номеров, никто из родных меня не потерял, что уже прекрасно. Значит, новости о моих приключениях их обошли.
Кстати, похитители отвезли меня не так, чтобы далеко – от клиники минут пятнадцать вглубь частного сектора за бывшей территорией завода Калинина. Там испокон века была промзона, на которую даже в эпоху дикой застройки никто не позарился. Мало того, что инфраструктуры нет даже в зачаточном состоянии, так чуть дальше мыловаренный завод, источник периодически накрывающей окрестности резкой аммиачной вони. Сомневаюсь, что желающие здесь жить встанут в очередь для заселения такого дивного места. Завод не работает уже лет двадцать, часть зданий в аренде под складские помещения и мелкие производства, остальные тихо ветшают. В общем, если бы меня бросили в том подвале, нашли бы лет через пять, причем, совершенно случайно.
А ведь там было довольно чисто, да и диван этот… И дверь новая. Не думаю, что это ради меня одной расстарались. Значит, использовали и раньше, ну, или просто знали, что там можно подержать какое-то время заложника, не наобум же везли. Как только Антон станет пригоден к конструктивному разговору, обязательно об этом скажу. Думаю, он и сам до этого уже дошел, но лишним не будет.
- Что будет дальше? – Второй раз я заговорила, когда он сворачивал во двор.
Ребятня гоняла мяч по подмерзшей детской площадке, соседка из второго подъезда выгуливала старенького пуделя. И соседка, и пудель выглядели благообразно до умиления, хотя характеры оба имели крайне сложные. Сталкивалась и с одной, и со вторым в непосредственной близости.
Двор выглядел таким спокойным, что я невольно передернулась. Вот так живешь, гуляешь, а вокруг, оказывается, такие страсти кипят. А на поверхности ни-че-го.
- Сейчас ты соберешь вещи дней на пять, мы переезжаем по мне.
Я прекратила рассматривать уютную рутину соседской жизни, резко повернувшись к Антону.
- Зачем? Меня ведь не из дома выкрали.
- Затем, что так будет спокойнее и безопаснее. Даже если мы будем жить в одной квартире, я не смогу быть постоянно рядом. В моем доме ты будешь в безопасности, даже если меня нет.
Он остановился возле подъезда, заглушил двигатель и повернулся ко мне.
- Но ведь тебя увезли именно оттуда…
- Не из дома. Я не успел переступить порог, был во дворе. Да и этот недочет уже исправили. Давай ты сейчас просто согласишься, а завтра я отвечу на все вопросы.
- Все-все?
- Да. – Антон протянул руку, аккуратно заправив мои выбившиеся из растрепанного пучка волосы за ухо. – Все, на которые знаю ответы. Но не сегодня.
Подушечками пальцев он провел по моему виску и ниже, по щеке, пока не остановился на шее. Там ныло и немного дергало. От его кожи исходила приятная прохлада, остужавшая саднящие синяки.
- Ты не виноват. Тот, кто меня увез, все просчитал, я не могла не выйти.
- Знаю.
Он резко отстегнул ремень безопасности и открыл дверь. Значит, минутка откровенности и разговора по душам закончилась. Жаль. Или не очень, потому что меня уже начинало потряхивать, значит, и слезы не за горами. И не хотелось бы, чтобы накрыло меня у него на глазах.
Поэтому я позволила себе помочь, стараясь идти так, чтобы меня не было видно. На улице уже довольно темно, да и рядом никого нет, но показываться в расхристанном виде и в пальто с чужого плеча всё равно не хотелось, потом слухи будут ходить один другого чуднее.
Вообще я могла бы встать в позу, заверить, что всё будет прекрасно и категорически отказаться покидать родные стены. Могла, но не стала. До всего этого я так бы сделала, но после сегодняшнего… Даже не после похищения, кстати, совершенно дурацкого. Если уж так не хотели, чтобы я что-то вспомнила, проще было сразу убить. Но не убили, значит, не до такой степени я для них опасна. Меня пробрало после разговора с Альбиной. Я вообще не умею закрываться от чар. Кстати, Антон ведь обещал научить, как это делается, нужно будет напомнить, что самое время для уроков. Страшно от того, что существо, которое и само может проделывать подобные фокусы, можно довести до сумасшествия и распада личности. Если уж у них такие проблемы, то на меня и вовсе уйдет несколько минут, а потом я сама выйду в окно или совершу ещё какую-то похожую глупость.
Это не книга и не детективный сериал, где добрые всегда побеждают, потому что канон жанра другого не предполагает. Тут мне запросто могли оторвать голову только потому, что так надо. Ничего личного, просто я не в то время высунулась проверить, что там такое занимательное темнеет в кустах…
Ключи из моих чуть дрожащих пальцев Антон забрал, сам открыл дверь и, на мгновение заглянув в комнату, велел:
- Собирайся. - Булька тут же прибежал из кухни, завертелся под ногами, требуя дозу любви и внимания. – Извини, друг, придется потерпеть.
- Может, ты его пока выведешь, а я быстро соберусь?
Скинув ботинки и наскоро вымыв руки, я ужаснулась, посмотрев на себя в зеркало. Бледная, шея в уже проявляющихся синяках, глаза покрасневшие, волосы растрепанные… Натуральная кикимора.
- Нет.
Сказано это было таким тоном, что я поняла – спорить бесполезно. Ладно, тогда надо постараться не затягивать. Белье, несколько смен одежды, кое-что из средств гигиены. Думаю, полотенце мне выделят, так что его брать не стала. Ноутбук, зарядка для него и для телефона. Сунулась в холодильник, там не было ничего, из чего за неделю отсутствия могла бы вывестись разумная жизнь, а мусор утром вынесла.
Куда дольше я собирала Бульку. Это мне все равно, под каким одеялом спать и чем вытираться, лишь бы сухо и чисто, а вот он без своих подстилок, игрушек и прочих радостей собачьей жизни будет чувствовать себя ущемленным. Миски, корм, пара мячиков, аптечка… В результате моих вещей набралась одна сумка средних размеров, зато его – два огромных пакета.
Глава 17
Сидеть в выделенной мне комнате, как сыч в гнезде, я не стала. К тому же Антон на мой вопрос: «Куда можно ходить, а куда лучше не лезть?», только отмахнулся, сказав, что я могу сунуться всюду, чем я не спешила воспользоваться, исследовав только необходимый минимум.
Дом у него оказался приятным, ухоженным, но, как по мне, немного странным и пустым. То есть, всё необходимое для жизни есть, но каких-то безделушек, мелочей, делающих жилое пространство именно домом, я не заметила.
Двухэтажный коттедж стоял на другом конце города, естественно, мы по дороге собрали все возможные пробки, что не улучшило настроение ни мне, ни Антону. Хорошо хоть выгулять собаку догадалась до того, как отправились в путь. Сейчас Булька увлеченно исследовал новое пространство, сосредоточенно сопя и что-то вынюхивая по углам. Никаких домашних питомцев мы не встретили, но псу было и так вполне весело, вон сколько непознанной территории.
От ужина я отказалась – есть действительно совершенно не хотелось, засев с телефоном на диване в гостиной. Она была совмещена с холлом, потому казалась огромной и такой же полупустой, удивительно, что эхо не гуляет. Арка по правую руку от меня вела на кухню, я туда не заходила, но краем глаза заметила, что она была ещё страшнее всего остального – камень, тонированное стекло и ощущение, что находишься в капсуле комического корабля. Наверное, там даже простая варка кофе ощущается, как минимум, подготовкой операции по выходу в открытый космос. Прямо напротив дивана через широкий проход ничем не занятого пространства была лестница на второй этаж. Широкая, добротная, из темного дерева и металла, с массивными даже на вид перилами, она будто сошла со страниц рыцарского романа. Только полного комплекта доспехов в углу и не хватает, но, вместе с тем, она удивительно подходила к общему духу дома. Исследовать спальню, в которую Антон меня заселил, я решила чуть позже, задержавшись только для того, чтобы переодеться. Сменить рабочий костюм на что-то более удобоваримое у себя дома я не догадалась.
Поэтому сейчас сидела, подобрав под себя ноги и старательно натягивая на коленки подол свитера, в ожидании, пока хозяин наговорится по телефону. Голос Антона глухо доносился из коридора, что напротив кухни. Как я поняла из несколько невнятной экскурсии по хоромам, там кабинет и ещё что-то. Что именно, непонятно, но мне было не до исследования его жизненного пространства.
Родителей предупредила, что несколько дней поживу у подруги, у которой «тяжелые жизненные обстоятельства». Не знаю, поверили они или нет, но с расспросами не лезли, напомнив только, что ждут в выходные, и спросив, надо ли поливать цветы. Первое подтвердила, от второго отказалась, герань я полила перед отъездом, если это гостевание затянется, забегу на днях.
Еще с большим душевным трепетом набрала начальство, внутренне готовясь узнать, что уволена без выходного пособия. И, к немалому удивлению, услышала в ответ, что всё прекрасно, но ближайшие три дня могу вообще не показываться, как раз и сгорят обещанные раньше отгулы. Из того, с каким сочувствием меня спрашивали, как нога, я догадалась - Антон внушил, что я не то подвернула, не то потянула щиколотку прямо на работе на мокром полу, но претензий к клинике не имею, больничный тоже брать не буду, чтобы не подставлять руководство, вот оно и расщедрилось. А мне стало не по себе от продуманности Васильева. Я бы в подобной ситуации никогда не догадалась сочинить такую версию происходящего…
Меня удивляло и даже немного пугало собственное спокойствие. Не то, чтобы я по природе истеричка, но сейчас даже немного гордость брала за то, как отрешенно и без нервов воспринимала сегодняшние события. Даже подступавшие слезы куда-то делись, желания реветь я больше не ощущала. Легкую моральную усталость, может, сонливость, но в целом, приключение прошло почти бесследно. Следуя инструкциям Альбины, полученным в сообщении, я снова сделала компресс на шею. Синяки от этого не особо уменьшились, но боль существенно стихла.
- Пей.
Я вздрогнула, когда прямо у меня перед носом замаячила кружка, от которой исходил приятный травяной запах. Ромашку, душицу и мяту я узнала, но аромат был многокомпонентный.
- Что это? – Тем не менее чашку взяла, краем глаза наблюдая, как он садится на расстоянии вытянутой руки от меня. И это немного настораживало, потому что вел себя Антон странно. Конечно, если бы он прилюдно полез с поцелуями и объятиями, я бы на него вообще посмотрела, как на идиота. Даже если внутренне была бы и не совсем, чтобы против. Но теперь, когда рядом никого нет… Кстати, только сейчас я поняла, что ничуть не напрягаюсь от того, что нахожусь в его доме наедине с хозяином. То ли уже привыкла и перестала дичиться, то ли тот, кто сегодня лез ко мне в голову, переключил нужные тумблеры, и инстинкт самосохранения отшибло напрочь.
- Просто чай.
Напряжение, которое не давало мне покоя в машине, с его лица уже сошло, сменившись чем-то вроде отстраненности. И она не нравилась мне ещё больше. Так же, как и то, что он старался избежать физического контакта. В конце концов, кто из нас жертва похищения? Это мне пристало так себя вести, но никак не ему. Ещё очень хотелось расспросить, что удалось узнать от моего сторожа, но про собственное обещание потерпеть с этим до завтра я помнила.
Поэтому, вместо того, чтобы послушно пить чай, я отставила кружку на пол и повернулась к Антону:
- Что происходит?
Он тоже повернулся ко мне, немного помолчал, а потом ответил вопросом на вопрос:
- Почему ты меня так боишься?
Хорошо, что не стала пить, сейчас точно поперхнулась бы.
- Я? Тебя?! С чего ты это вообще взял?
Антон рывком приблизился, и мне стоило больших усилий не шарахнуться. И потому, что движение было резким и неожиданным, и нервы уже ни к черту. Но его тон и слова всколыхнули что-то такое, что я поняла – сейчас будет скандал. Причем, в моем исполнении.
- В подвале ты на меня смотрела даже не со страхом. С ужасом. Нет, я понимаю, что обстоятельства располагают, но и сейчас ты вся зажатая и ныкаешься по углам.
