Солнышко медленно заходило за горизонт, всё ещё паля своим светом по морально уставшей мне, а я, наконец, добрела до домика, прошла до пустой гостиной и упала на диван, даже не зажигая свет. Сумка плюхнулась куда-то рядом, не забыв напомнить мне, как всё хреново.
На втором этаже кричал телевизор, слышались голоса мамы и бабушки, однако я даже вставать не хотела, не то чтобы подниматься наверх.
- Уже иду! – послышался спуск мамы по лестнице.
Она сунула телефон в карман штанов, прошла до кухни и взяла со стола заранее приготовленную сумку, после чего развернулась лицом ко мне и вздрогнула.
- О мой бог, Джей! Что ты здесь делаешь? Давно ты здесь лежишь? – вопросила она.
Я тяжело вздохнула.
- Я здесь живу, мам, - буркнула я, - на этом самом диване, раз вы не оставили мне другого места.
Она сквасилась, подошла ближе и хмыкнула:
- Ты живешь в другом доме, - милая улыбка, - со своим мужем, кстати. Так что поднимайся, собирай вещи и пойдем, я как раз собиралась идти вас кормить.
Я сердито на неё взглянула и отрицательно мотнула головой.
- То, что вы меня выселили, не значит, что я буду ночевать с ним! – я легла на бок и уставилась в окно напротив, - можешь передать ему, что он говнюк.
Мама закатила глаза и молча пошла в главное здание, оставив меня одну.
- Как хочешь, - кинула она, перед тем как исчезнуть из моего поля зрения.
- Спасибо, что хоть тут ты это поняла, - буркнула я ей вслед.
А уже через пятнадцать минут на пороге обозначился Альтаир, которому, кажется, передали всё что нужно. Он приблизился, сноровисто подвинул меня, как обычно никого не спрашивая, лёг рядом, а после и совсем обнаглел, подняв меня на свою грудь. И только завершив все эти манипуляции, он произнес:
- Сама говнюк.
Я хмыкнула. Но промолчала.
- А я голодный, - начал давить на меня Аир, - а ещё уставший и на тебя обиженный.
Я подняла голову и возмущенно его оглядела.
- Ты, знаешь ли, меня обидела своими подозрениями, - его голос был ехиден и в равной степени возмущал меня.
И это делало его самим собой – вредным, позёрским и… очень милым. Особенно сейчас, когда с его влажных растрепанных волос стекали мелкие капли воды, на губах играла завораживающая улыбка, а тёплые ласковые ладони гладили меня по спине.
- Как насчёт ресторана? – заявил он, видя мой влюбленный взгляд на нём, и, очевидно, желая этим загладить свою вину.
Но я была настроена совсем по-другому.
- Это твоя бывшая? – я внимательно в него вгляделась, отслеживая его эмоции.
Он кивнул. Я тоже.
- Как давно вы расстались? – я села прямо на нём, не желая держать голову и одновременно стремясь смотреть ему в глаза.
Уголки его губ нервно дёрнулись. Я напряглась.
- Месяц назад, - огорошил меня он.
Я почти задохнулась.
- Месяц?! – выдавила я, - мы встречаемся с тобой… три недели! За неделю до того, как ты начал… приставать ко мне?!
Он криво улыбнулся, будто и не понимая всего, что происходит.
- Я уезжал из России, а она оставалась там. Мы расстались. Сейчас она решила сделать мне «сюрприз» и переехала вслед за мной. Я ей всё объяснил, и она ушла. Проблемы не было.
Я хмыкнула.
- То есть, она приняла, что ты не успел порвать с ней, как женился на мне?
- Я всегда был нарасхват, - напыщенно выдал он.
За что мне захотелось его ударить. Второй раз в жизни. Где там мой пистолет?
- И… сколько вы встречались? – попыталась успокоиться я.
Он ожидаемо задумчиво нахмурился, кажется, считая в уме.
- Месяц или два, - неуверенный ответ.
Я удивилась.
- И она поехала за тобой в другую страну? После двух месяцев отношений?!
Он кивнул, вроде «ничего странного – постоянно такое вижу».
- Разный менталитет, - хмыкнул мужчина, - русские более импульсивны. А ещё упрямы и жертвенны.
Не уверена, что виной всему был менталитет, однако я была согласна только с упрямством – в самом Муаммаре его было хоть отбавляй.
- Я прощён? – ехидно спросил он, - можешь удостовериться в моей невиновности проверив телефон – я даже не писал ей.
- Не стоит, - буркнула я и попыталась с него слезть.
Но мне не позволили даже сдвинуться с места, удержав за бедра властным жестом.
- Ты не ответила на мой вопрос, - более суровое и очень внимательное от него.
Я кивнула, не в силах произнести даже слово.
- Пойдём тогда домой, - он накрыл своей рукой мою дрогнувшую и сплёл наши пальцы, - я тебя вкусно покормлю, помою, а потом мы ляжем спать в тёплую кроватку. Вместе.
Говорил он все это мягко и совсем без пошлости, однако у меня возник весьма прямой ассоциативный ряд с кроваткой и Альтаиром вкупе, потому в глубине души и живота что-то начало греться.
- Или не только спать, - мужчина шумно вдохнул мой «запах» и очень обещающе улыбнулся.
С улицы послышались шаги, дверь открылась, пропуская кого-то в дом. Через минуту в проёме показалась мама.
- Я оставила еду в духовке, - отчиталась она, затем взглянула на меня с осуждением и как бы невзначай махнула пальцами в сторону двери, говоря тем самым «идите отсюда».
Но делая это смотря исключительно на меня, значит и говоря мне.
- Спокойной ночи, мама, - поджала губы я.
Ей значит можно меня выпроваживать, а мне её нельзя?
Женщина закатила глаза и молча пошла на второй этаж.
Мы остались вдвоем.
- Что эта… Арина сказала мне, когда уходила? – спросила, глядя на него максимально сверлящим взглядом.
Тон девушки тогда преобразовался с изначально мягкого в грубый и обещающий мне страшную смерть.
- Зачем ты постоянно такое запоминаешь? – деланно недовольно спросил он, - невероятная подозрительность и ревнивость!
Я приподняла бровь.
- Ты скинул моего бывшего с балкона торгового центра! – возмущённо зашипела я.
Мужчина пожала плечами.
- Он с тобой разговаривал, - немного строже заявил он.
- Она на тебя запрыгнула! – я выпрямила спину, будто бы от этого он поймёт, что неправ.
Его губы растянулись в улыбке, с которой он непринужденно сел, поднялся с дивана вместе со мной и подкинул меня вверх, чтобы я уместилась на нем удобнее. Я успела лишь вскрикнуть и обхватить руками его шею, в то время как он поднял с пола мой рюкзак, прошел в коридор, открыл дверь, пересек крыльцо и размеренно двинулся в сторону особняка.
- Ты не ответил, - я вдохнула тёплый вечерний воздух и огляделась вокруг.
Здесь было нереально красиво – вокруг уже опустилась тёмная ночь, однако яркие фонарики и ленты с лампочками, тянущиеся от одного столба к другому, освещали всё приятным приглушенным жёлтым светом. Это создавало вокруг ощущение то ли праздника, то ли романтичной обстановки для нас двоих. Мешал только горящий свет из окон в тех домах, мимо которых мы проходили.
- Она сказала, что я козёл и мне не стоит верить, - сдал сам себя Муаммар.
Я покачала головой и тяжело выдохнула.
- И это, между-прочим, в первый раз неоправданно, - хвастливо заметил он.
Мой хмык, и опускание головы на его плечо.
- Значит были и другие «оправданные» разы? – шепнула я.
- Не буду отрицать, - неожиданно прохладное, будто бы он не желал, чтобы я об этом узнала.
Что противоречило, как с его извечным поведением, так и с прошлыми словами.
- Знаешь, - я подняла голову и встретилась с ним глазами, - я тут вспомнила слова твоей сестры и твоё поведение, когда все это только началось.
Он кивнул, говоря тем самым, что я могу продолжать.
- Ты и в самом деле не сможешь меня бросить? – я внимательно оглядела его лицо, - вообще никогда?
Альтаир усмехнулся, кажется, сам над собой.
- Сможешь бросить? Тебе стоило сперва спросить, хочу ли я этого, - он непреклонно вернул мою голову к собственному плечу, чтобы я не загораживала ему обзор, и продолжил, - поговорим об этом в тот момент, когда ты увидишь, как курты Танатоса за своими волчицами готовы бежать на край света.
Я подняла голову и не сдержала улыбку и довольного:
- А ты не готов?
То, как сквасился от этого Альтаир, было невероятным – будто бы его подловили на чём-то, чем заниматься он не стал бы никогда и ни при каких условиях. Потому я и рассмеялась, а ему пришлось вновь отворачивать меня.
- Ты такая провокаторша, волчонок! Я ожидал от тебя чего угодно, но не наглого высмеивания моего падения! – деланно сурово и обиженно произнес он, занося меня на террасу.
- Падения?! – мое возмущённое, - влюблённость в меня ты назвал падением?!
Он закатил глаза и произнес длительное «Чшшш!», поднеся к моим губам свободную руку.
- Дели должна уже спать, - пояснил он полушёпотом, - и нет, падением я назвал своё поведение типичного подкаблучника, - усмехнулся он, - но, знаешь, я готов произнести это с гордостью! Я – подкаблучник!
Я засмеялась вновь, уткнувшись в его плечо.
Что-что, а Муаммар был крайне далёк от того, кем он себя называл. В этом, кажется, и был смысл подобных слов – тот, кто мог это признать, таковым не являлся.
- Ты даже обижаться на себя не разрешаешь, - развела руками я, - не хочу тебя расстраивать, - сказала так, будто хотела наоборот, - но я уже поняла, что ты крайне ревнив, тираничен и вреден! Не могу поспорить с тобой насчёт куртов Танатоса, но любой американский мужчина будет мягче и спокойнее тебя!
Альтаир обиделся. Как обычно позерски, однако бросить меня на мягкий диван в гостиной ему это не помешало, так же, как и ответить:
- Ну ты и хамка, Джулия Муаммар! – он искоса взглянул на то, как я посмеиваясь ползу по дивану до него, - пойдём есть, вредина, - он резко сменил линию поведения и сгрёб меня в охапку, - уже поздно, а тебе ещё завтра учиться.
Я радостно закивала, неожиданно даже для самой себя чмокнула его в кончик носа и улыбнулась, когда он замер, глядя на меня с… любовью?
- Никаких американских мужчин, - сказал он, - никаких мужчин вообще.
- Как скажете, мой господин, - весело ответила я.
Поужинали мы быстро – я вдруг поняла, что до невозможности устала, и Альтаиру пришлось почти отнимать у меня чашку с чаем и заставлять подниматься наверх. Второе ему не удалось, потому мы легли на диване в гостиной и включили какое-то низкобюджетное кино в приложении на телевизоре.
Что забавно – мужчина уснул первый, не дождавшись даже четверти фильма, благодаря чему время как я смогла пронаблюдать смену его извечно улыбающегося лица на обычное, расслабленное. Для меня было привычным видеть или его милое позерство, или ехидство, но в это мгновение он казался мне совсем другим человеком, будто маска спала, а моё отношение не успело поменяться.
У него были достаточно жёсткие восточные черты лица, которые можно было бы назвать агрессивными или хищными, что было не заметно во время его бодрствования, но сейчас было очевидно. Я могла бы сказать что угодно про его красоту или длину тех же ресниц (которым хотелось завидовать едкой завистью), но в первую очередь я удостоверилась в жёстком, сильном характере Альфы и в холодном, едва ли уравновешенном нраве, который со всей очевидностью ещё даст о себе знать.
Я уже начала ловить проявления этих черты, но ничего ровным счетом не делала. Возможно, это было глупо – терпеть что-то подобное сегодняшней нашей размолвке, вот только на меня давило несколько факторов, самым значимым из которых были частые заверения мамы о том, что я не должна поступать так, как сделали они с бабушкой. И мне было тяжело от этого – присутствовало ощущение, что я делаю или неверный выбор, или делаю его не сама.
Утром меня разбудил шёпот мамы и лёгкие поглаживания по голове от Аира.
- Пора вставать, волчонок, - нежный поцелуй в лоб, мне захотелось потереть его от щекотки, - ты сама хотела в колледж – могла бы сейчас беззаботно спать, - он хмыкнул, - но у тебя же очередные грандиозные планы и шило в… попе.
Его ворчания мне не понравились совершенно. Я сонно приоткрыла глаза, приподняла голову и, только увидев его улыбку, натянула воротник его футболки на его же рот. Мужчина хмыкнул, я положила голову обратно на его грудь и вновь закрыла глаза.
- Джулия Питерс! – громко сказала мама, хорошо зная мою неподъёмность с утра, - если ты сейчас не встанешь, то я вылью на тебя стакан ледяной воды!
- Беатрис, - очень холодно и как-то угрожающе прошипел Муаммар.
Я подняла кверху руку, положила ему на живот и оперлась на неё, чтобы сесть и недовольно оглядеть мир. За окном назревал рассвет.
- Зачем так рано? – спросила я сама у себя, а потому полушёпотом, - сколько сейчас? Семь?
Уже проснувшийся Аир оглядел меня с крайне милой улыбкой выспавшегося человека, в отличие от сонной меня, которая на работу даже вставала в половину девятого!
- Почти семь, - обрадовал меня мужчина, - занятия начинаются в девять, а нам ещё ехать до города.
Я расслабила руку, упала, уткнувшись в его твердый живот, и зашипела от боли в с трудом выдержавшим такое носу.
- Если не пойдешь в ванную сейчас, то тебя туда понесу я, - посыпались угрозы от него, - и тогда на еду и сборы тебе останется всего полчаса.
Осознать в полной мере его посыл я смогла, только когда меня поставили перед дверью в ванную его комнаты на втором этаже, после чего подтолкнули шлепком по мягкому месту и остались с сомнением смотреть на мои вялые шаги в сторону стеклянной двери душевой.
- Я передумал, - подхватил даже не сопротивляющуюся меня он. Затем, правда, отпустил, явно желая понаблюдать на моё избавление от вчерашней одежды, - Джули, ты можешь остаться дома.
Я мотнула головой, совершенно несексуально запнулась о штанину и вынырнула, наконец, из её плена. Альтаир не сдержал весёлой улыбки.
- Ты не мог бы хм… выйти? – вспомнила я наше прошлое и позапрошлое купание вместе, - а лучше выделить мне комнату с отдельной ванной.
- Нет, конечно, - усмехнулся он, подошел ко мне и потянул вверх кофту, помогая мне разобраться с ней быстрее.
- Ты же не… - я немного сонно выбиралась из рукавов.
Мужчина довольно улыбнулся.
- Я сегодня совершенно свободен во второй половине дня, - произнёс он совсем не то, чего я ожидала услышать, - а знаешь, что это значит?
Я мотнула головой и закрыла дверцу, радуясь тому, что до уровня моих глаз она была матовая и непрозрачная. Только в этом не было особого смысла – если бы кое-кому нужно было заглянуть в душевую, то он со своим ростом сделал бы это легче лёгкого.
- Это значит, что нас сегодня ждет куртья церемония! – с улыбкой продолжил он, - помнишь я обещал тебе, что мы поиграем? Мм-м… в этот раз ты не убежишь.
Я протёрла глаза ладонью, сняла бюстье и включила воду.
- Церемония чего? – дошло до меня.
Альтаир сквасился.
- Вот зачем тебе это знать? Церемония и церемония. Ты даже не пострадаешь. Может быть, - приглушённые слова и невероятный хитрый взгляд на меня.
Мой невысказанный вопрос повис в воздухе.
- Мы куда-то поедем? – пошла на попятную я, - мне нужно будет разобраться с учёбой и… куда ты дел мои вещи? Мне нужны конспекты Амелии.
- Нее… - протянул он, - всё будет проводится в стае, - хмык, - если ты, конечно, не запланировала сбежать от меня в Мексику, - очень обещающий взгляд и низкий тон, - я поймаю.
Сомнений в этом у меня не было.
- А вещи уже разложены в гардеробной, - он задумчиво хмыкнул, - конспекты на столике у кресла. Могу перенести в библиотеку или в кабинет.
Я в этот момент сиротливо оглядывала полки с моющими принадлежностями, на которых обнаружила подобные моим новые флаконы. Они были на отдельной полочке - запечатанные и, кажется, поставленные сюда не ранее суток назад, потому как ещё в прошлый раз здесь ничего не было.
На втором этаже кричал телевизор, слышались голоса мамы и бабушки, однако я даже вставать не хотела, не то чтобы подниматься наверх.
- Уже иду! – послышался спуск мамы по лестнице.
Она сунула телефон в карман штанов, прошла до кухни и взяла со стола заранее приготовленную сумку, после чего развернулась лицом ко мне и вздрогнула.
- О мой бог, Джей! Что ты здесь делаешь? Давно ты здесь лежишь? – вопросила она.
Я тяжело вздохнула.
- Я здесь живу, мам, - буркнула я, - на этом самом диване, раз вы не оставили мне другого места.
Она сквасилась, подошла ближе и хмыкнула:
- Ты живешь в другом доме, - милая улыбка, - со своим мужем, кстати. Так что поднимайся, собирай вещи и пойдем, я как раз собиралась идти вас кормить.
Я сердито на неё взглянула и отрицательно мотнула головой.
- То, что вы меня выселили, не значит, что я буду ночевать с ним! – я легла на бок и уставилась в окно напротив, - можешь передать ему, что он говнюк.
Мама закатила глаза и молча пошла в главное здание, оставив меня одну.
- Как хочешь, - кинула она, перед тем как исчезнуть из моего поля зрения.
- Спасибо, что хоть тут ты это поняла, - буркнула я ей вслед.
А уже через пятнадцать минут на пороге обозначился Альтаир, которому, кажется, передали всё что нужно. Он приблизился, сноровисто подвинул меня, как обычно никого не спрашивая, лёг рядом, а после и совсем обнаглел, подняв меня на свою грудь. И только завершив все эти манипуляции, он произнес:
- Сама говнюк.
Я хмыкнула. Но промолчала.
- А я голодный, - начал давить на меня Аир, - а ещё уставший и на тебя обиженный.
Я подняла голову и возмущенно его оглядела.
- Ты, знаешь ли, меня обидела своими подозрениями, - его голос был ехиден и в равной степени возмущал меня.
И это делало его самим собой – вредным, позёрским и… очень милым. Особенно сейчас, когда с его влажных растрепанных волос стекали мелкие капли воды, на губах играла завораживающая улыбка, а тёплые ласковые ладони гладили меня по спине.
- Как насчёт ресторана? – заявил он, видя мой влюбленный взгляд на нём, и, очевидно, желая этим загладить свою вину.
Но я была настроена совсем по-другому.
- Это твоя бывшая? – я внимательно в него вгляделась, отслеживая его эмоции.
Он кивнул. Я тоже.
- Как давно вы расстались? – я села прямо на нём, не желая держать голову и одновременно стремясь смотреть ему в глаза.
Уголки его губ нервно дёрнулись. Я напряглась.
- Месяц назад, - огорошил меня он.
Я почти задохнулась.
- Месяц?! – выдавила я, - мы встречаемся с тобой… три недели! За неделю до того, как ты начал… приставать ко мне?!
Он криво улыбнулся, будто и не понимая всего, что происходит.
- Я уезжал из России, а она оставалась там. Мы расстались. Сейчас она решила сделать мне «сюрприз» и переехала вслед за мной. Я ей всё объяснил, и она ушла. Проблемы не было.
Я хмыкнула.
- То есть, она приняла, что ты не успел порвать с ней, как женился на мне?
- Я всегда был нарасхват, - напыщенно выдал он.
За что мне захотелось его ударить. Второй раз в жизни. Где там мой пистолет?
- И… сколько вы встречались? – попыталась успокоиться я.
Он ожидаемо задумчиво нахмурился, кажется, считая в уме.
- Месяц или два, - неуверенный ответ.
Я удивилась.
- И она поехала за тобой в другую страну? После двух месяцев отношений?!
Он кивнул, вроде «ничего странного – постоянно такое вижу».
- Разный менталитет, - хмыкнул мужчина, - русские более импульсивны. А ещё упрямы и жертвенны.
Не уверена, что виной всему был менталитет, однако я была согласна только с упрямством – в самом Муаммаре его было хоть отбавляй.
- Я прощён? – ехидно спросил он, - можешь удостовериться в моей невиновности проверив телефон – я даже не писал ей.
- Не стоит, - буркнула я и попыталась с него слезть.
Но мне не позволили даже сдвинуться с места, удержав за бедра властным жестом.
- Ты не ответила на мой вопрос, - более суровое и очень внимательное от него.
Я кивнула, не в силах произнести даже слово.
- Пойдём тогда домой, - он накрыл своей рукой мою дрогнувшую и сплёл наши пальцы, - я тебя вкусно покормлю, помою, а потом мы ляжем спать в тёплую кроватку. Вместе.
Говорил он все это мягко и совсем без пошлости, однако у меня возник весьма прямой ассоциативный ряд с кроваткой и Альтаиром вкупе, потому в глубине души и живота что-то начало греться.
- Или не только спать, - мужчина шумно вдохнул мой «запах» и очень обещающе улыбнулся.
С улицы послышались шаги, дверь открылась, пропуская кого-то в дом. Через минуту в проёме показалась мама.
- Я оставила еду в духовке, - отчиталась она, затем взглянула на меня с осуждением и как бы невзначай махнула пальцами в сторону двери, говоря тем самым «идите отсюда».
Но делая это смотря исключительно на меня, значит и говоря мне.
- Спокойной ночи, мама, - поджала губы я.
Ей значит можно меня выпроваживать, а мне её нельзя?
Женщина закатила глаза и молча пошла на второй этаж.
Мы остались вдвоем.
- Что эта… Арина сказала мне, когда уходила? – спросила, глядя на него максимально сверлящим взглядом.
Тон девушки тогда преобразовался с изначально мягкого в грубый и обещающий мне страшную смерть.
- Зачем ты постоянно такое запоминаешь? – деланно недовольно спросил он, - невероятная подозрительность и ревнивость!
Я приподняла бровь.
- Ты скинул моего бывшего с балкона торгового центра! – возмущённо зашипела я.
Мужчина пожала плечами.
- Он с тобой разговаривал, - немного строже заявил он.
- Она на тебя запрыгнула! – я выпрямила спину, будто бы от этого он поймёт, что неправ.
Его губы растянулись в улыбке, с которой он непринужденно сел, поднялся с дивана вместе со мной и подкинул меня вверх, чтобы я уместилась на нем удобнее. Я успела лишь вскрикнуть и обхватить руками его шею, в то время как он поднял с пола мой рюкзак, прошел в коридор, открыл дверь, пересек крыльцо и размеренно двинулся в сторону особняка.
- Ты не ответил, - я вдохнула тёплый вечерний воздух и огляделась вокруг.
Здесь было нереально красиво – вокруг уже опустилась тёмная ночь, однако яркие фонарики и ленты с лампочками, тянущиеся от одного столба к другому, освещали всё приятным приглушенным жёлтым светом. Это создавало вокруг ощущение то ли праздника, то ли романтичной обстановки для нас двоих. Мешал только горящий свет из окон в тех домах, мимо которых мы проходили.
- Она сказала, что я козёл и мне не стоит верить, - сдал сам себя Муаммар.
Я покачала головой и тяжело выдохнула.
- И это, между-прочим, в первый раз неоправданно, - хвастливо заметил он.
Мой хмык, и опускание головы на его плечо.
- Значит были и другие «оправданные» разы? – шепнула я.
- Не буду отрицать, - неожиданно прохладное, будто бы он не желал, чтобы я об этом узнала.
Что противоречило, как с его извечным поведением, так и с прошлыми словами.
- Знаешь, - я подняла голову и встретилась с ним глазами, - я тут вспомнила слова твоей сестры и твоё поведение, когда все это только началось.
Он кивнул, говоря тем самым, что я могу продолжать.
- Ты и в самом деле не сможешь меня бросить? – я внимательно оглядела его лицо, - вообще никогда?
Альтаир усмехнулся, кажется, сам над собой.
- Сможешь бросить? Тебе стоило сперва спросить, хочу ли я этого, - он непреклонно вернул мою голову к собственному плечу, чтобы я не загораживала ему обзор, и продолжил, - поговорим об этом в тот момент, когда ты увидишь, как курты Танатоса за своими волчицами готовы бежать на край света.
Я подняла голову и не сдержала улыбку и довольного:
- А ты не готов?
То, как сквасился от этого Альтаир, было невероятным – будто бы его подловили на чём-то, чем заниматься он не стал бы никогда и ни при каких условиях. Потому я и рассмеялась, а ему пришлось вновь отворачивать меня.
- Ты такая провокаторша, волчонок! Я ожидал от тебя чего угодно, но не наглого высмеивания моего падения! – деланно сурово и обиженно произнес он, занося меня на террасу.
- Падения?! – мое возмущённое, - влюблённость в меня ты назвал падением?!
Он закатил глаза и произнес длительное «Чшшш!», поднеся к моим губам свободную руку.
- Дели должна уже спать, - пояснил он полушёпотом, - и нет, падением я назвал своё поведение типичного подкаблучника, - усмехнулся он, - но, знаешь, я готов произнести это с гордостью! Я – подкаблучник!
Я засмеялась вновь, уткнувшись в его плечо.
Что-что, а Муаммар был крайне далёк от того, кем он себя называл. В этом, кажется, и был смысл подобных слов – тот, кто мог это признать, таковым не являлся.
- Ты даже обижаться на себя не разрешаешь, - развела руками я, - не хочу тебя расстраивать, - сказала так, будто хотела наоборот, - но я уже поняла, что ты крайне ревнив, тираничен и вреден! Не могу поспорить с тобой насчёт куртов Танатоса, но любой американский мужчина будет мягче и спокойнее тебя!
Альтаир обиделся. Как обычно позерски, однако бросить меня на мягкий диван в гостиной ему это не помешало, так же, как и ответить:
- Ну ты и хамка, Джулия Муаммар! – он искоса взглянул на то, как я посмеиваясь ползу по дивану до него, - пойдём есть, вредина, - он резко сменил линию поведения и сгрёб меня в охапку, - уже поздно, а тебе ещё завтра учиться.
Я радостно закивала, неожиданно даже для самой себя чмокнула его в кончик носа и улыбнулась, когда он замер, глядя на меня с… любовью?
- Никаких американских мужчин, - сказал он, - никаких мужчин вообще.
- Как скажете, мой господин, - весело ответила я.
Поужинали мы быстро – я вдруг поняла, что до невозможности устала, и Альтаиру пришлось почти отнимать у меня чашку с чаем и заставлять подниматься наверх. Второе ему не удалось, потому мы легли на диване в гостиной и включили какое-то низкобюджетное кино в приложении на телевизоре.
Что забавно – мужчина уснул первый, не дождавшись даже четверти фильма, благодаря чему время как я смогла пронаблюдать смену его извечно улыбающегося лица на обычное, расслабленное. Для меня было привычным видеть или его милое позерство, или ехидство, но в это мгновение он казался мне совсем другим человеком, будто маска спала, а моё отношение не успело поменяться.
У него были достаточно жёсткие восточные черты лица, которые можно было бы назвать агрессивными или хищными, что было не заметно во время его бодрствования, но сейчас было очевидно. Я могла бы сказать что угодно про его красоту или длину тех же ресниц (которым хотелось завидовать едкой завистью), но в первую очередь я удостоверилась в жёстком, сильном характере Альфы и в холодном, едва ли уравновешенном нраве, который со всей очевидностью ещё даст о себе знать.
Я уже начала ловить проявления этих черты, но ничего ровным счетом не делала. Возможно, это было глупо – терпеть что-то подобное сегодняшней нашей размолвке, вот только на меня давило несколько факторов, самым значимым из которых были частые заверения мамы о том, что я не должна поступать так, как сделали они с бабушкой. И мне было тяжело от этого – присутствовало ощущение, что я делаю или неверный выбор, или делаю его не сама.
***
Утром меня разбудил шёпот мамы и лёгкие поглаживания по голове от Аира.
- Пора вставать, волчонок, - нежный поцелуй в лоб, мне захотелось потереть его от щекотки, - ты сама хотела в колледж – могла бы сейчас беззаботно спать, - он хмыкнул, - но у тебя же очередные грандиозные планы и шило в… попе.
Его ворчания мне не понравились совершенно. Я сонно приоткрыла глаза, приподняла голову и, только увидев его улыбку, натянула воротник его футболки на его же рот. Мужчина хмыкнул, я положила голову обратно на его грудь и вновь закрыла глаза.
- Джулия Питерс! – громко сказала мама, хорошо зная мою неподъёмность с утра, - если ты сейчас не встанешь, то я вылью на тебя стакан ледяной воды!
- Беатрис, - очень холодно и как-то угрожающе прошипел Муаммар.
Я подняла кверху руку, положила ему на живот и оперлась на неё, чтобы сесть и недовольно оглядеть мир. За окном назревал рассвет.
- Зачем так рано? – спросила я сама у себя, а потому полушёпотом, - сколько сейчас? Семь?
Уже проснувшийся Аир оглядел меня с крайне милой улыбкой выспавшегося человека, в отличие от сонной меня, которая на работу даже вставала в половину девятого!
- Почти семь, - обрадовал меня мужчина, - занятия начинаются в девять, а нам ещё ехать до города.
Я расслабила руку, упала, уткнувшись в его твердый живот, и зашипела от боли в с трудом выдержавшим такое носу.
- Если не пойдешь в ванную сейчас, то тебя туда понесу я, - посыпались угрозы от него, - и тогда на еду и сборы тебе останется всего полчаса.
Осознать в полной мере его посыл я смогла, только когда меня поставили перед дверью в ванную его комнаты на втором этаже, после чего подтолкнули шлепком по мягкому месту и остались с сомнением смотреть на мои вялые шаги в сторону стеклянной двери душевой.
- Я передумал, - подхватил даже не сопротивляющуюся меня он. Затем, правда, отпустил, явно желая понаблюдать на моё избавление от вчерашней одежды, - Джули, ты можешь остаться дома.
Я мотнула головой, совершенно несексуально запнулась о штанину и вынырнула, наконец, из её плена. Альтаир не сдержал весёлой улыбки.
- Ты не мог бы хм… выйти? – вспомнила я наше прошлое и позапрошлое купание вместе, - а лучше выделить мне комнату с отдельной ванной.
- Нет, конечно, - усмехнулся он, подошел ко мне и потянул вверх кофту, помогая мне разобраться с ней быстрее.
- Ты же не… - я немного сонно выбиралась из рукавов.
Мужчина довольно улыбнулся.
- Я сегодня совершенно свободен во второй половине дня, - произнёс он совсем не то, чего я ожидала услышать, - а знаешь, что это значит?
Я мотнула головой и закрыла дверцу, радуясь тому, что до уровня моих глаз она была матовая и непрозрачная. Только в этом не было особого смысла – если бы кое-кому нужно было заглянуть в душевую, то он со своим ростом сделал бы это легче лёгкого.
- Это значит, что нас сегодня ждет куртья церемония! – с улыбкой продолжил он, - помнишь я обещал тебе, что мы поиграем? Мм-м… в этот раз ты не убежишь.
Я протёрла глаза ладонью, сняла бюстье и включила воду.
- Церемония чего? – дошло до меня.
Альтаир сквасился.
- Вот зачем тебе это знать? Церемония и церемония. Ты даже не пострадаешь. Может быть, - приглушённые слова и невероятный хитрый взгляд на меня.
Мой невысказанный вопрос повис в воздухе.
- Мы куда-то поедем? – пошла на попятную я, - мне нужно будет разобраться с учёбой и… куда ты дел мои вещи? Мне нужны конспекты Амелии.
- Нее… - протянул он, - всё будет проводится в стае, - хмык, - если ты, конечно, не запланировала сбежать от меня в Мексику, - очень обещающий взгляд и низкий тон, - я поймаю.
Сомнений в этом у меня не было.
- А вещи уже разложены в гардеробной, - он задумчиво хмыкнул, - конспекты на столике у кресла. Могу перенести в библиотеку или в кабинет.
Я в этот момент сиротливо оглядывала полки с моющими принадлежностями, на которых обнаружила подобные моим новые флаконы. Они были на отдельной полочке - запечатанные и, кажется, поставленные сюда не ранее суток назад, потому как ещё в прошлый раз здесь ничего не было.
