Только мотнула головой и скрылась за дверью общежития, понуро печатая Мел всё, что я сейчас ощущала. Странное чувство – параллельно всей ситуации с капитаном в груди росла взволнованность из-за того, что я и в самом деле отдалялась от Фреи. До истории с Реджи она была самым близким для меня человеком, а после будто что-то оборвалось. Мелани же расставила все по местам, разграничила. Словно та девочка, что росла в Берлингской школе погибла полгода назад, а взамен нее пришла я – с попытками взвешенных решений, пониманием жизни иначе, чем раньше и с другими жизненными приоритетами. И Мел тоже не была доброй, как Фрея, однако она была более понимающей, спокойной и не вредящей – Фрея же осталась на пороге той жизни, зависнув в своем насмешливом и грубом коконе из лжи, насмешек и горечи.
И как бы ни было тяжело, но отпускать её я не хотела. Будто я могла ещё вернуться в тот жестокий розовый и совершенно пластиковый мир, где куковали мы обе, распыляя чёрную грязь.
- «Грегори Энгель Джеральд-Ормега, - произнёс мой телефон голосом ведущего, пока я падала на свою кровать под одеяло, хватая мягкого Десмонда и вжимая нос в его бочок, пропахший моей комнатой дома, - наследник сразу двух непомерно тираничных родителей. Начнем без особых предисловий: когда мы подбирались к данному юноше, у каждого из команды репортеров была только одна мысль – мы не сможем узнать и зерна о том, кто в будущем встанет во главе всем известной Ормега-групп. Однако! Мы добились успеха с обоими родителями Грегори, имея ввиду, что сенатор Джеральд, с коим сейчас проживает его старший сын, дал полное согласие на видео сьемку в поместье, - ведущий перешел с одной стороны дороги на другую, позволяя разглядеть впечатляющий особняк за его спиной, - история двух родов насчитывает несколько сотен лет, когда великая Костна только была основана. Да, вы не ослышались – оба семейства были основателями нашего государства. Только представьте, что все эти годы ни один из членов родов не находился в браке с другим, что в высших кругах совершенно немыслимо! И, - он хихикнул, - я вам расскажу почему, - кивок, - родители милого Грегори познакомились в школе. Как и большинство семей столицы. Дальше тоже без происшествий, свадьба, брак, рождение первого сына, а вот после… по данным сводки системы сенатор Джеральд подавал заявление на развод пятьдесят три раза, каждый из которых менял причину на более действенную. Итог нам всем ясен заранее – наличие ребенка автоматически ставит запрет на развод. На этом история не заканчивается, потому как разъехавшиеся по разным домам на одной улице чета Джеральд-Ормега неожиданно родили второго сына, вызвав всплеск общественности и… нет, не сойдясь в сожительстве заново, просто подтвердив брак второй раз. Что вы скажете на это? А если я добавлю ко всему прочему то, что властная и непримиримая глава Ормега-групп настолько опостылела юному Грегори, что тот предпочел по суду перебраться к отцу, крайне плохо отнесшемуся к переезду сына? – диктор тяжело вздохнул, - так мы и добрались до печальной развязки, где двадцатиоднолетний Грегори остается под попечением деспотичного отца и давлением не отстающей матери. Вы спросите, как я так всех рассудил? Пройдёмте со мной в поместье, где нам милостиво показали комнату главного наследника многомиллионного капитала. И не одного!».
Широкое мраморное крыльцо, каменная дорожка к нему и витражные трехметровые двери во всю стену шириной. Именно из них вышел на улицу высокий светловолосый мужчина в костюме.
- «Добрый день, сенатор Джеральд, - ведущий, - мы записывались на три часа. Мы журналисты Фратрии, которые хотели бы узнать о вашем сыне…».
- «Я тороплюсь, - только и ответил шагающий к подъезжающей четырехместке мужчина, - делайте, что хотите. Спросите всё у управляющей, и не донимайте меня».
- «Но сенатор Джер… - пока мужчина уже уезжал подальше отсюда, - гостеприимно и приятно, - пробурчал ведущий, - что нам вообще может рассказать управляющая?».
Смена кадра. Теперь внутренне убранство дома стало видно – лепнина на потолке и стенах, колонны, все тот же мрамор, витражные окна и диванчики на гнутых ножках по периметру коридора.
- «Молодой господин спокоен, добр и улыбчив, - вещала женщина в синем костюме, - умен и не напыщен, как его мать! – она фыркнула, - прошу прощения, мы здесь все не очень любим про неё говорить. Настоящая хамка и ханжа! Даже когда мальчик сюда сбежал, мы думали, что её кровь точно заговорит его голосом. Но нет, молодой господин не разочаровал ни отца, ни тех, кто здесь работает. Рассудителен, мягок и способен. В особенности радует, что копирует отца, отстранившись от стараний матери. Ох, и как же она натрепала господину и нам нервы!».
- «Это комната Грегори? – удивленный голос ведущего, - здесь… простовато».
Камера передавала пустые белые стены, одинокий шкаф, односпальную кровать и стол. Какие-то совсем обычные, по сравнению с теми диванами в коридоре.
- «Господин Джеральд предпочитает строгость во всем, - дёрнула щекой управляющая, пока камера плавно съезжала из-за стены комнаты Грега в коридор – вычурный и богато обставленный, - два часа вечером в ванной даётся свет. В остальное время господин должен справляться со своими нуждами вовремя».
Я прижала Десмонда сильнее. У них там казарма что ли? Что за ужас?
- «Х-хорошо, благодарю вас за рассказ, - сбегал ведущий, - м, последний вопрос – что сделала сенатору Ормега-старшая?».
- «Просто поговорите с ней, - поджала губы управляющая, - услышьте слова, которыми она говорит. Вы всё поймете сразу. И узнаете почему невозможно жить в том аду, который она расправила вокруг себя».
Чёрный экран.
- «Снимаете? – улыбалась во весь экран Ормега, - к-хм… тогда я начну сама. Не нужны мне ваши вопросы – я и так всё расскажу. Что было? Этот никчемный ублюдок, вечно ноющий, что его ущемляют, украл моего сына!».
- «Признай, что он от тебя тоже сбежал, - хмыкнул довольный Малкольм, сидящий в кресле напротив матери, - они оба слабаки и нюни, мама. Ты и сама это понимаешь, но не признаешься, потому что тебе обидно. Хотя так даже лучше – ты не уподобляешься этим низшим существам».
Она зло на него зыркнула, ожесточённо сделала вид, будто доставала платок в этой стороне и шмыгнула носом.
- «Мой муж - вор детей! – сообщила она всем, - ха! Вы видели куда Грегори сбежал? Видели тот кошмар, в который обернул его жизнь его отец? Имея капиталы и стабильность, он третирует его этим… этой бедностью и садизмом! Посмотрите то, какой была комната Грегори, когда он жил со мной! – кадры огромной гостиной, с плазмой, диванами, светлым ковром и зоной со столом, - я не меняла и лампочки в той комнате! Можете снять и комнату Малкольма, если хотите!».
- «Не можете, - скрестил руки Мал, - я запрещаю».
- «Я сейчас тебе так по голове дам, бессовестный!» - рыкнула Ормега.
Малкольм усмехнулся.
- «Хочешь подраться на всю страну, мама? – смешок, - ты же знаешь, что я это так не оставлю».
Она отвернулась от него рывком.
- «Дьявол во плоти! – фыркнула она, - вспоминаю твоего сдержанного, милого и послушного брата и удивляюсь как ты такой у меня родился?».
- «Так у меня твой характер, - хихикнул Малкольм, - ты сама себя терпеть не можешь, получается».
Она на это злобно промолчала.
- «Брат слабак, - кивнул Мал, - ему нужно чтобы всё было на блюдечке. Хочет денег – так все ему их несут, хочет эту несчастную Оннику Риигс – ждёт, когда она возьмет и сама ему в ручки запрыгнет, хочет хорошего отношения отца – молчит и терпит то, что дают. Мама привыкла подтирать ему слюнки, поэтому и бежит сейчас лелеять своего сыночку. И плевать, что тот боится даже меня. Отец причитал всё время на тему, что из него вырастет. Уже выросло, так что, что бы вы не пытались делать, мужчиной он не станет. Будет как отец вечно убегать и плакаться насколько ему тяжело, - смешок, - знаете сколько платит мне тот же самый отец? Я не скажу, но сумма отличается от той, которую он тратит на брата раз в триста. А всё потому, что с ними двумя нужно разговаривать так, чтобы они продолжали трястись. Если нет, то будут пытаться разжалобить тебя своими соплями. Это всё, что вы хотели узнать? Если да, то уходите из моего дома. Дайте матери успокоиться, - пока на фоне действительно был слышен плач Ормеги».
- «На этом трагичная история первого участника из Тандема завершена, - ведущий, - мы не знаем, как обернется судьба Грегори в дальнейшем, но желаем ему разобраться с тем, чего он действительно достоин. А мы в это время попытались разведать обстановку в поместье Лакмаар».
Здание с тем самым высоким забором и закрытая сейчас кованная калитка в сад.
- «Ваш номер записи? – голос из колонки, - повторяю, без записи вы не пройдёте. На какое число вас записать?».
- «Мы уже третий раз пытаемся сюда попасть! – психанул диктор, - запишите нас на сегодня!».
- «Цель визита?» - из колонки.
- «Интервью с участником Фратрии, - закатил глаза ведущий, - я вам уже в какой раз это говорю!».
- «К сожалению запись отклонена. Господин Лакмаар выставил запрет на посещение его вами и вашими коллегами. Всего доброго».
- «Подождите, - успел диктор, - господином вы называете которого из Лакмааров?».
- «Единственного господина Озерфира Лакмаара, - ответ, - что-то ещё?».
- «Так мне нужен Райран!» - обрадовался ведущий.
- «Господин Райран не принимает», - разочаровал голос из колонки.
Ведущий взвыл.
- «А завтра?» - он.
- «Для вас - вообще. Всего доброго», - и отключился.
- «Видели, да?! – прорычал ведущий, - ладно. Тогда остаются друзья и…».
- «Идёт-идёт! - заставил его оглянуться голос за камерой, пока по садовой дорожке спокойно себе шёл дед Лакмааров, - господин…».
Дед просёк кто есть кто быстро, поэтому мы слышали только длинное «Пи», пока мужчина открывал рот. Кажется ясно от кого получил свою красноречивость Оз. Мы ждали минут пять, пока оператору не стало скучно и он не убрал камеру. Интересно, там хотя бы одно цензурное слово было?
- «Онника, - улыбнулся ей ведущий, - насколько мне известно, вы встречались с Озерфиром. Что можешь сказать про него?».
Девушка широко и довольно улыбнулась, а после расширила глаза:
- «Только вы папе не показывайте, иначе он злиться будет, - шепотом, - что сказать? – уже нормально, - он хороший. Добрый и правильный, - смутилась, - красивый, но вы и сами это видели, - хихик, - хм… я говорила, что хороший?».
- «Ну, вы поняли, - диктор на чёрном фоне, закатывая глаза, - больше она ничего не сказала. Скорее всего, потому что сама не особо знала».
- «Оз? – протянул Грегори, - нормальный. Как все, - он дёрнул щекой, - на самом деле я больше не скажу, потому что он меня по голове не погладит, так что… м! Идея! Я знаю к кому вам подойти, - он хитро сверкнул глазами, - Аямако Фиджез!».
Моё недоумевающее лицо. Они подловили меня на пробежке.
- «Я?! – не поверила, - я-то тут причём? Хм… - задумалась и выпустила воздух из лёгких, - Оз. Ну… судя по реакциям остальных, его поведению и… моим догадкам, то… он прямолинейный. Терпеть не может ложь, да и людей в целом. Не доверяет точно, - я села на лавочку, - нельзя отрицать, что он умный, - мой смешок, - иногда даже чересчур, хотя в какие-то простые вещи впивается в споре. Мне кажется, что он их просто не понимает, - кивок, - упрямый, вредный и решительный. Я бы не сказала, что лёгкий человек, но и договориться с ним тоже можно. Наверное, - смех, - я же пытаюсь. Что ещё? М, ну да. У него есть сформированные правила в голове, которыми он тычет во всё, что покажется ему живым. Ну и я не назвала бы его злым или жестоким, - тяжёлый вздох, - как бы он не думал, хм… не подстраивался под таких людей, у него не выходит».
Чёрный экран.
- «Странно, что его бывшая девушка, - диктор, - с которой, на всякий случай, они встречали больше полутора лет, сказала два слова, в то время как просто участница Фратрии сообщила нам массу качеств. К чему это я? Будет забавно, если на момент выхода в эфир этого видео Оз и Аямако станут парой. По крайней мере я вижу всё именно так. Но вернемся к Озерфиру. Мы не смогли найти ничего о его семье, правилах рода или ещё о ком-нибудь из целой Костны, кто смог бы произнести что-угодно, кроме его имени. Однако, - усмешка, - напоследок я хочу раскрыть то, о чём молчала общественность долгие двенадцать лет. Вспомните катастрофу с аварией, когда четырёхместка отца Оза столкнулась с другой? Долгий траур по старшему сенатору Лакмаару, его жене и ещё не рождённой дочери в утробе матери. Мурашки по телу, да? Костна гремела и жалела оставшегося сиротой Озерфира, не находившегося тогда с ними. Тогда все объявили виновником второго водителя, и тут общественность, которой конечно же не сказали правды, бушевала напрасно, полагая, что выживший мужчина должен понести наказание. Однако. По результату вскрытия отца Озерфира было выявлено алкогольное опьянение в два и три десятых промилле. Он был пьян, отвозя свои беременную жену в роддом. Поэтому… мораль вы найдёте сами. Берегите себя».
Я стерла набежавшую из ниоткуда слезу и откинула телефон подальше. Голова болела в равной степени, что и сердце. Белый потолок вселял те ещё мысли. Словно я чем-то могла помочь тому, кто и без меня всё знал. И вот дилемма – я хотела помочь, но не могла пошевелить и пальцем. Наверное, сейчас и Оннику увезли домой, а значит он сидит там один. Может, как и я, откинул телефон, чувствуя поднятую из глубины души горечь. Несправедливую и саднящую.
Вот в чём дело с его этим «Все злые». Папа для него тоже был злой. Нетрезвый и убивший будущее двух взрослых и одного нерождённого.
- И почему мы тогда не переедем в твою новую квартиру? – возмущалась Фрея, - у меня будет своя комната, - она подпёрла голову ладонью, витая в розовых облаках, - впервые в жизни, между-прочим. И я даже знаю, что ты сейчас выдашь что-то вроде «Но мы же там будем совсем одни», и да! Мы там, система тебе в… голову, будем одни! Без всяких соголдских приходов сожрать и выпить у нас всё на свете, без шастающих мимо нашей двери придурков и каких-нибудь… крокодилов! – она оглядела садящегося с другой стороны от нас Оза, - идти всего на пару метров дольше, однако целых четыре комнаты, две ванные и…
- Всё пустое, - напомнила ей, - и если ты хочешь спать на старом диване, оставшемся от прошлых хозяев, то я – нет. А там больше мебели вывозить на мусорку, чем… привет, - я улыбнулась уже которому парню, подошедшему ко мне с острым смущением в общем виде, - ты ко мне?
Он покраснел сильнее стократно, кивнул и расплылся в улыбке:
- Аямако, я тебя люблю! – оставил напротив меня любовное послание он, а после рванул самым настоящим бегом в сторону выхода.
- Ты разбаловала парней этой школы, - пробурчала завистливо подруга, - они после бала тебя не боятся совсем. Это же… бесит.
Я пожала плечами, кладя любовное письмо в стопку таких же розовых конвертиков справа от моего блюда.
- День признаний, Фрея, - улыбнулась ей, - так ко всем подходят.
Забавно, что эта школа практиковала много подобных праздников. Сперва романтизированный бал Фратрии, после этот день, потом ещё через пару недель день пары, а после выпускная линейка и каникулы с перерывами в неделю развития каждый месяц из двух. Как-то слишком нагнетала столичная школа эту вашу «любовь» в последние месяцы до конца учебного года. У нас такого не было.
И как бы ни было тяжело, но отпускать её я не хотела. Будто я могла ещё вернуться в тот жестокий розовый и совершенно пластиковый мир, где куковали мы обе, распыляя чёрную грязь.
- «Грегори Энгель Джеральд-Ормега, - произнёс мой телефон голосом ведущего, пока я падала на свою кровать под одеяло, хватая мягкого Десмонда и вжимая нос в его бочок, пропахший моей комнатой дома, - наследник сразу двух непомерно тираничных родителей. Начнем без особых предисловий: когда мы подбирались к данному юноше, у каждого из команды репортеров была только одна мысль – мы не сможем узнать и зерна о том, кто в будущем встанет во главе всем известной Ормега-групп. Однако! Мы добились успеха с обоими родителями Грегори, имея ввиду, что сенатор Джеральд, с коим сейчас проживает его старший сын, дал полное согласие на видео сьемку в поместье, - ведущий перешел с одной стороны дороги на другую, позволяя разглядеть впечатляющий особняк за его спиной, - история двух родов насчитывает несколько сотен лет, когда великая Костна только была основана. Да, вы не ослышались – оба семейства были основателями нашего государства. Только представьте, что все эти годы ни один из членов родов не находился в браке с другим, что в высших кругах совершенно немыслимо! И, - он хихикнул, - я вам расскажу почему, - кивок, - родители милого Грегори познакомились в школе. Как и большинство семей столицы. Дальше тоже без происшествий, свадьба, брак, рождение первого сына, а вот после… по данным сводки системы сенатор Джеральд подавал заявление на развод пятьдесят три раза, каждый из которых менял причину на более действенную. Итог нам всем ясен заранее – наличие ребенка автоматически ставит запрет на развод. На этом история не заканчивается, потому как разъехавшиеся по разным домам на одной улице чета Джеральд-Ормега неожиданно родили второго сына, вызвав всплеск общественности и… нет, не сойдясь в сожительстве заново, просто подтвердив брак второй раз. Что вы скажете на это? А если я добавлю ко всему прочему то, что властная и непримиримая глава Ормега-групп настолько опостылела юному Грегори, что тот предпочел по суду перебраться к отцу, крайне плохо отнесшемуся к переезду сына? – диктор тяжело вздохнул, - так мы и добрались до печальной развязки, где двадцатиоднолетний Грегори остается под попечением деспотичного отца и давлением не отстающей матери. Вы спросите, как я так всех рассудил? Пройдёмте со мной в поместье, где нам милостиво показали комнату главного наследника многомиллионного капитала. И не одного!».
Широкое мраморное крыльцо, каменная дорожка к нему и витражные трехметровые двери во всю стену шириной. Именно из них вышел на улицу высокий светловолосый мужчина в костюме.
- «Добрый день, сенатор Джеральд, - ведущий, - мы записывались на три часа. Мы журналисты Фратрии, которые хотели бы узнать о вашем сыне…».
- «Я тороплюсь, - только и ответил шагающий к подъезжающей четырехместке мужчина, - делайте, что хотите. Спросите всё у управляющей, и не донимайте меня».
- «Но сенатор Джер… - пока мужчина уже уезжал подальше отсюда, - гостеприимно и приятно, - пробурчал ведущий, - что нам вообще может рассказать управляющая?».
Смена кадра. Теперь внутренне убранство дома стало видно – лепнина на потолке и стенах, колонны, все тот же мрамор, витражные окна и диванчики на гнутых ножках по периметру коридора.
- «Молодой господин спокоен, добр и улыбчив, - вещала женщина в синем костюме, - умен и не напыщен, как его мать! – она фыркнула, - прошу прощения, мы здесь все не очень любим про неё говорить. Настоящая хамка и ханжа! Даже когда мальчик сюда сбежал, мы думали, что её кровь точно заговорит его голосом. Но нет, молодой господин не разочаровал ни отца, ни тех, кто здесь работает. Рассудителен, мягок и способен. В особенности радует, что копирует отца, отстранившись от стараний матери. Ох, и как же она натрепала господину и нам нервы!».
- «Это комната Грегори? – удивленный голос ведущего, - здесь… простовато».
Камера передавала пустые белые стены, одинокий шкаф, односпальную кровать и стол. Какие-то совсем обычные, по сравнению с теми диванами в коридоре.
- «Господин Джеральд предпочитает строгость во всем, - дёрнула щекой управляющая, пока камера плавно съезжала из-за стены комнаты Грега в коридор – вычурный и богато обставленный, - два часа вечером в ванной даётся свет. В остальное время господин должен справляться со своими нуждами вовремя».
Я прижала Десмонда сильнее. У них там казарма что ли? Что за ужас?
- «Х-хорошо, благодарю вас за рассказ, - сбегал ведущий, - м, последний вопрос – что сделала сенатору Ормега-старшая?».
- «Просто поговорите с ней, - поджала губы управляющая, - услышьте слова, которыми она говорит. Вы всё поймете сразу. И узнаете почему невозможно жить в том аду, который она расправила вокруг себя».
Чёрный экран.
- «Снимаете? – улыбалась во весь экран Ормега, - к-хм… тогда я начну сама. Не нужны мне ваши вопросы – я и так всё расскажу. Что было? Этот никчемный ублюдок, вечно ноющий, что его ущемляют, украл моего сына!».
- «Признай, что он от тебя тоже сбежал, - хмыкнул довольный Малкольм, сидящий в кресле напротив матери, - они оба слабаки и нюни, мама. Ты и сама это понимаешь, но не признаешься, потому что тебе обидно. Хотя так даже лучше – ты не уподобляешься этим низшим существам».
Она зло на него зыркнула, ожесточённо сделала вид, будто доставала платок в этой стороне и шмыгнула носом.
- «Мой муж - вор детей! – сообщила она всем, - ха! Вы видели куда Грегори сбежал? Видели тот кошмар, в который обернул его жизнь его отец? Имея капиталы и стабильность, он третирует его этим… этой бедностью и садизмом! Посмотрите то, какой была комната Грегори, когда он жил со мной! – кадры огромной гостиной, с плазмой, диванами, светлым ковром и зоной со столом, - я не меняла и лампочки в той комнате! Можете снять и комнату Малкольма, если хотите!».
- «Не можете, - скрестил руки Мал, - я запрещаю».
- «Я сейчас тебе так по голове дам, бессовестный!» - рыкнула Ормега.
Малкольм усмехнулся.
- «Хочешь подраться на всю страну, мама? – смешок, - ты же знаешь, что я это так не оставлю».
Она отвернулась от него рывком.
- «Дьявол во плоти! – фыркнула она, - вспоминаю твоего сдержанного, милого и послушного брата и удивляюсь как ты такой у меня родился?».
- «Так у меня твой характер, - хихикнул Малкольм, - ты сама себя терпеть не можешь, получается».
Она на это злобно промолчала.
- «Брат слабак, - кивнул Мал, - ему нужно чтобы всё было на блюдечке. Хочет денег – так все ему их несут, хочет эту несчастную Оннику Риигс – ждёт, когда она возьмет и сама ему в ручки запрыгнет, хочет хорошего отношения отца – молчит и терпит то, что дают. Мама привыкла подтирать ему слюнки, поэтому и бежит сейчас лелеять своего сыночку. И плевать, что тот боится даже меня. Отец причитал всё время на тему, что из него вырастет. Уже выросло, так что, что бы вы не пытались делать, мужчиной он не станет. Будет как отец вечно убегать и плакаться насколько ему тяжело, - смешок, - знаете сколько платит мне тот же самый отец? Я не скажу, но сумма отличается от той, которую он тратит на брата раз в триста. А всё потому, что с ними двумя нужно разговаривать так, чтобы они продолжали трястись. Если нет, то будут пытаться разжалобить тебя своими соплями. Это всё, что вы хотели узнать? Если да, то уходите из моего дома. Дайте матери успокоиться, - пока на фоне действительно был слышен плач Ормеги».
- «На этом трагичная история первого участника из Тандема завершена, - ведущий, - мы не знаем, как обернется судьба Грегори в дальнейшем, но желаем ему разобраться с тем, чего он действительно достоин. А мы в это время попытались разведать обстановку в поместье Лакмаар».
Здание с тем самым высоким забором и закрытая сейчас кованная калитка в сад.
- «Ваш номер записи? – голос из колонки, - повторяю, без записи вы не пройдёте. На какое число вас записать?».
- «Мы уже третий раз пытаемся сюда попасть! – психанул диктор, - запишите нас на сегодня!».
- «Цель визита?» - из колонки.
- «Интервью с участником Фратрии, - закатил глаза ведущий, - я вам уже в какой раз это говорю!».
- «К сожалению запись отклонена. Господин Лакмаар выставил запрет на посещение его вами и вашими коллегами. Всего доброго».
- «Подождите, - успел диктор, - господином вы называете которого из Лакмааров?».
- «Единственного господина Озерфира Лакмаара, - ответ, - что-то ещё?».
- «Так мне нужен Райран!» - обрадовался ведущий.
- «Господин Райран не принимает», - разочаровал голос из колонки.
Ведущий взвыл.
- «А завтра?» - он.
- «Для вас - вообще. Всего доброго», - и отключился.
- «Видели, да?! – прорычал ведущий, - ладно. Тогда остаются друзья и…».
- «Идёт-идёт! - заставил его оглянуться голос за камерой, пока по садовой дорожке спокойно себе шёл дед Лакмааров, - господин…».
Дед просёк кто есть кто быстро, поэтому мы слышали только длинное «Пи», пока мужчина открывал рот. Кажется ясно от кого получил свою красноречивость Оз. Мы ждали минут пять, пока оператору не стало скучно и он не убрал камеру. Интересно, там хотя бы одно цензурное слово было?
- «Онника, - улыбнулся ей ведущий, - насколько мне известно, вы встречались с Озерфиром. Что можешь сказать про него?».
Девушка широко и довольно улыбнулась, а после расширила глаза:
- «Только вы папе не показывайте, иначе он злиться будет, - шепотом, - что сказать? – уже нормально, - он хороший. Добрый и правильный, - смутилась, - красивый, но вы и сами это видели, - хихик, - хм… я говорила, что хороший?».
- «Ну, вы поняли, - диктор на чёрном фоне, закатывая глаза, - больше она ничего не сказала. Скорее всего, потому что сама не особо знала».
- «Оз? – протянул Грегори, - нормальный. Как все, - он дёрнул щекой, - на самом деле я больше не скажу, потому что он меня по голове не погладит, так что… м! Идея! Я знаю к кому вам подойти, - он хитро сверкнул глазами, - Аямако Фиджез!».
Моё недоумевающее лицо. Они подловили меня на пробежке.
- «Я?! – не поверила, - я-то тут причём? Хм… - задумалась и выпустила воздух из лёгких, - Оз. Ну… судя по реакциям остальных, его поведению и… моим догадкам, то… он прямолинейный. Терпеть не может ложь, да и людей в целом. Не доверяет точно, - я села на лавочку, - нельзя отрицать, что он умный, - мой смешок, - иногда даже чересчур, хотя в какие-то простые вещи впивается в споре. Мне кажется, что он их просто не понимает, - кивок, - упрямый, вредный и решительный. Я бы не сказала, что лёгкий человек, но и договориться с ним тоже можно. Наверное, - смех, - я же пытаюсь. Что ещё? М, ну да. У него есть сформированные правила в голове, которыми он тычет во всё, что покажется ему живым. Ну и я не назвала бы его злым или жестоким, - тяжёлый вздох, - как бы он не думал, хм… не подстраивался под таких людей, у него не выходит».
Чёрный экран.
- «Странно, что его бывшая девушка, - диктор, - с которой, на всякий случай, они встречали больше полутора лет, сказала два слова, в то время как просто участница Фратрии сообщила нам массу качеств. К чему это я? Будет забавно, если на момент выхода в эфир этого видео Оз и Аямако станут парой. По крайней мере я вижу всё именно так. Но вернемся к Озерфиру. Мы не смогли найти ничего о его семье, правилах рода или ещё о ком-нибудь из целой Костны, кто смог бы произнести что-угодно, кроме его имени. Однако, - усмешка, - напоследок я хочу раскрыть то, о чём молчала общественность долгие двенадцать лет. Вспомните катастрофу с аварией, когда четырёхместка отца Оза столкнулась с другой? Долгий траур по старшему сенатору Лакмаару, его жене и ещё не рождённой дочери в утробе матери. Мурашки по телу, да? Костна гремела и жалела оставшегося сиротой Озерфира, не находившегося тогда с ними. Тогда все объявили виновником второго водителя, и тут общественность, которой конечно же не сказали правды, бушевала напрасно, полагая, что выживший мужчина должен понести наказание. Однако. По результату вскрытия отца Озерфира было выявлено алкогольное опьянение в два и три десятых промилле. Он был пьян, отвозя свои беременную жену в роддом. Поэтому… мораль вы найдёте сами. Берегите себя».
Я стерла набежавшую из ниоткуда слезу и откинула телефон подальше. Голова болела в равной степени, что и сердце. Белый потолок вселял те ещё мысли. Словно я чем-то могла помочь тому, кто и без меня всё знал. И вот дилемма – я хотела помочь, но не могла пошевелить и пальцем. Наверное, сейчас и Оннику увезли домой, а значит он сидит там один. Может, как и я, откинул телефон, чувствуя поднятую из глубины души горечь. Несправедливую и саднящую.
Вот в чём дело с его этим «Все злые». Папа для него тоже был злой. Нетрезвый и убивший будущее двух взрослых и одного нерождённого.
***
- И почему мы тогда не переедем в твою новую квартиру? – возмущалась Фрея, - у меня будет своя комната, - она подпёрла голову ладонью, витая в розовых облаках, - впервые в жизни, между-прочим. И я даже знаю, что ты сейчас выдашь что-то вроде «Но мы же там будем совсем одни», и да! Мы там, система тебе в… голову, будем одни! Без всяких соголдских приходов сожрать и выпить у нас всё на свете, без шастающих мимо нашей двери придурков и каких-нибудь… крокодилов! – она оглядела садящегося с другой стороны от нас Оза, - идти всего на пару метров дольше, однако целых четыре комнаты, две ванные и…
- Всё пустое, - напомнила ей, - и если ты хочешь спать на старом диване, оставшемся от прошлых хозяев, то я – нет. А там больше мебели вывозить на мусорку, чем… привет, - я улыбнулась уже которому парню, подошедшему ко мне с острым смущением в общем виде, - ты ко мне?
Он покраснел сильнее стократно, кивнул и расплылся в улыбке:
- Аямако, я тебя люблю! – оставил напротив меня любовное послание он, а после рванул самым настоящим бегом в сторону выхода.
- Ты разбаловала парней этой школы, - пробурчала завистливо подруга, - они после бала тебя не боятся совсем. Это же… бесит.
Я пожала плечами, кладя любовное письмо в стопку таких же розовых конвертиков справа от моего блюда.
- День признаний, Фрея, - улыбнулась ей, - так ко всем подходят.
Забавно, что эта школа практиковала много подобных праздников. Сперва романтизированный бал Фратрии, после этот день, потом ещё через пару недель день пары, а после выпускная линейка и каникулы с перерывами в неделю развития каждый месяц из двух. Как-то слишком нагнетала столичная школа эту вашу «любовь» в последние месяцы до конца учебного года. У нас такого не было.
