— Ну-ну, успокойся, - мужчина повторил проделанную ранее процедуру. – Хочешь, я с ней поговорю? По-мужски, так сказать. Она ведь во всем отца слушалась.
— Не обижайся, Сережа, но отца она слушалась не за его гендерную принадлежность. У них связь такая была, будто он ее рожал, а не я.
— И как быть?
— Я не знаю. Она, когда уходила, я хотела ее окликнуть, сказать, что люблю. А она… - женщина замолчала, поджав губы. Справившись с эмоцией, продолжила: - она даже не обернулась. Спина ровная, походка чеканная. Мне кажется я не нужна ей.
— Марго, какой вздор! Конечно же нужна! Просто она привыкла к такой жизни. К свободе своей привыкла.
— Сережа, ну какая к чертям свобода? Она одинокая, брошенная женщина. – Удар кулачком по столу. – А я даже помочь ей не могу. Я мать, Сережа и ничего не делаю.
— Марго, ты, кажется, говорила, что дочка временно без работы?
— Говорила и что?
— Как у нее с актерским талантом? Если хоть толика досталась от матери, то у меня хорошие новости. – Мужчина улыбался так, будто выиграл в лотерею.
— В школе стихи читала, пару раз на сцене засветилась там же. – Она пожала плечами. – К чему ты клонишь? В театр я ее на пушечный выстрел не подпущу, нечего девочке ещё больше жизнь ломать!
Мужчина пропустил реплику мимо ушей, хотя, сказанное и показалось ему почти неприличным. Да что там показалось, оно и есть неприличное. Более того, было воспринято личным оскорблением.
— Снегурочку сыграть сможет? Не бесплатно, - добавил он быстро и замолчал, ожидая реакции.
— У нас же штат укомплектован. – Женщина вздернула улетающую к виску бровь.
— Ты вообще меня слушала? Я не сказал, что приглашаю ее сюда. Мы сотрудничаем с одним агентством, иногда они делегируют нам некоторые, так называемые, роли. – Здесь он скривился. Слова причиняли заслуженному режиссеру почти физические страдания. — Вот сейчас им понадобилась Снегурка.
— Почему мне не предложил?
— Марго, ну, а кто у меня играть будет?! – искренне удивился мужчина. Достал из нагрудного карман мятый платок, протер взмокший лоб. – Не отдавать же твою роль Астаховой. Из нее фея, как из меня, прости, Ленский.
Женщина прыснула отпитым чаем. Буфетчица приподнялась в кресле, но сразу же опустилась обратно, махнув рукой.
— Сережа, какой же ты балагур. И где ты был лет этак тридцать назад?
— Я все время был здесь! - он весь вдруг подобрался, придвинул свой стул ближе к ее. – Рядом с тобой, Марго!
— Теперь я уже не в том возрасте, мой дорогой друг. - Она едва коснулась лацкана его пиджака. - Так что там с агентством?
— Какое агентство? А, агентство! – мужчина поднялся на ноги, прошел к стойке и попросил налить стопку водки, которую тут же выпил и занюхал рукавом. – Его владелец некий Максим Макаров. Не из наших, просто коммерсант, делающий на искусстве деньги. Будь моя воля, я и близко не подпустил бы его к храму Мельпомены. – Мужчина обернулся на звук до обидного громкого смешка буфетчицы, но замечания делать не стал, направившись обратно за столик. За время его отсутствия стул вернулся на законное место, даже чуть дальше, чем стоял прежде. Но и здесь мужчина промолчал, хотя, разгорячённый алкоголем мозг требовал говорить: много и, возможно, нецензурно.
— Все еще не понимаю при чем здесь моя дочь.
— Дочь-ночь, печень-прочь, - выдал он бессвязный ответ.
— Сережа, может отложим репетицию? – голос женщины сделался тревожным. – Я сегодня отыграю, ничего страшного не случится.
— Все страшное, Марго-Маргошенька, уже случилось! – Он уперся подбородком о кулак, вытаращив глаза. – Культуру продали и пропили. С потрохами, дорогая ты моя, Маргаритка! И теперь докупают остатки. На вот! - на стол легла визитка. – Позвони ему и скажи, что Снегурка найдена. Спасем Новый год вместе! – с этой пламенной речью он рухнул лицом на заляпанную скатерть и сразу же захрапел.
— Обед, как обычно, Маргарита Афанасьевна? – оживилась за стойкой буфетчица.
— Да, милочка, - запишите на Сергея Лазаревича.
Женщина допила остатки чая и легкой походкой продефилировала к выходу.
События минувшего дня собрались у Максима в одну огромную сюрреалистичную картину и теперь растекались по мозговым извилинам тягучим киселем.
Резиновая грудь, глазеющий торт и как апофеоз абсурда: продрогшая стриптизерша на пороге квартиры его невесты.
Если версии конспирологов окажутся в конечном итоге правдой и Максим лишь персонаж в руках некоего геймера, он очень захочет посмотреть на того извращенца, который все это придумал. Не может в реальной жизни происходить столько неоправданно-глупых и откровенно-несуразных событий.
Да еще и в один день!
Потянувшись в постели, Максим понял, что он абсолютно голый. И, хотя, их отношения с Лизой давно прошли все стадии притирки и стирания границ смущения, он так и не научился ходить перед ней в неглиже. Завернувшись в одеяло, опустил ноги на пол.
Холодный.
Лиза снова выключила обогрев. Где-то она вычитала, будто теплые полы плохо влияют на состояние кожи стоп, вызывают грибок, сухость и еще какую-то ересь. Казалось бы, мелочь, но Максим все же почувствовал просыпающееся внутри раздражение. Почему она хозяйничает в его квартире? Кто ей вообще дал право им распоряжаться? Максимом, не полом, разумеется. Хотя и им тоже.
То, что он в квартире Лизы, а не у себя дома, вспомнил не сразу. И когда Лиза вошла в комнату, лучезарно улыбаясь, он уже приготовил гневную речь. Тот факт, что вошла она в одном лишь полотенце, украшенная капельками влаги, с мокрыми, чуть растрепанными волосами, не сбило Максима с боевого настроя. Увы, то был не тот настрой, на который, возможно рассчитывала его невеста, появившись в подобном виде.
— Лиз, почему пол ледяной? Ты ведь знаешь, я ненавижу холодные полы.
— Макс, ты, о чем? - не ожидая подобной реакции, Лиза вцепилась в край полотенца, которое уже готово было красиво упасть, обнажив грудь, плоский живот…
— Мне холодно, вот о чем! – огрызнулся он.
Продолжать обвинительную речь было странно, но остановить поток негатива не получилось. Злился из-за сущей ерунды, что на него не похоже, при этом еще и ощутил необычайное удовлетворение. Будто наконец дотянулся до зудящего места на спине, куда никак не получалось достать.
— Я сейчас закрою окно, не злись.
— Прости. - Максим взял себя в руки и резко сменил тон диалога. – Не знаю, что на меня нашло. Хотя, нет, знаю. Мне кажется, нам стоит поговорить, во избежание недоразумений. Только, пожалуйста, оденься, мешает думать.
Кофе был слишком горячим и Максим порадовался, что не придется его пить. Готовить Лиза не умела, даже растворимый напиток получался у нее из рук вон плохо. А на любую критику она реагировала чересчур бурно.
— Так, о чем ты хотел поговорить? – На красивое лицо легла тень.
— О вчерашнем дне. – Сказал и замолчал. Нет, он не ждал реакции Лизы и не пытался вывести на эмоции, просто думал, как начать, но она его опередила.
— Я тоже хотела обсудить с тобой произошедшее. Кто та девушка, Максим? Почему она находилась в моей квартире ночью, да еще в таком виде?
Лучшая защита в нападении и Лиза прекрасно владела тактикой контратаки. При чем ей совсем не обязательно было дожидаться нападения на нее. И капитулировать она уж точно не собиралась.
— Если не ошибаюсь, про девушку все выяснилось еще вчера?
— Ты хочешь сказать, что проститутка в компании моего будущего мужа – нормальное явление? – Лиза отхлебнула кофе, закашлялась и вылила его в раковину.
— Она не проститутка, Лиз, а стриптизерша. – Устало возразил Максим, подходя к раковине. Он постоял несколько секунд в раздумье и все же повторил за Лизой. Ополоснул обе чашки и поставил на стол. Все это время девушка молча наблюдала за ним, зная, что лучше не перебивать. – Очевидно, что произошедшее было глупым розыгрышем. Я обязательно поговорю об этом с Кириллом.
— Так я и знала, что он втянет тебя в какую-то историю! – Лиза очень неубедительно изображала гнев. Выражение ее лица оставалось спокойным, даже умиротворенным. – Сколько раз просила прекратить с ним общаться!
— Вижу, разговор у нас не клеится. Хорошо, я спрошу прямо, не буду ходить вокруг да около. Кто та женщина, которая лежала вчера в нашем… прости, твоем коридоре? Я видел твою реакцию на нее, но не стал обсуждать при посторонних.
Лиза попыталась возмутиться, напомнить, что ключи от квартиры у Максима точно такие же, как и у нее, но он не позволил увильнуть, повторив вопрос.
Лиза долго молчала, будто подбирая нужные слова. И когда наконец ответила, Максим не поверил своим ушам.
— Мать. – Не слово, а быстрая стрела с ядовитым наконечником.
— В каком смысле?
— В самом прямом. – Она подняла лицо к потолку, часто заморгала.
Нет, только не это. Если Лиза расплачется, он уже точно не сможет с ней разговаривать. К сожалению, давать обратный ход уже поздно, и он просто был обязан довести начатое до конца.
— Ты шутишь?
— Нет, она моя мать, Максим! – Лиза вскочила на ноги и отошла к окну. На Максима она не смотрела.
— Подожди-ка. – Он подошел сзади, хотел приобнять, но не смог пересилить себя. Руки будто парализовало, и теперь они висели вдоль тела непослушными плетьми. – Ты ведь говорила, что твоя мама умерла. Зачем?
— Затем, что для меня она действительно умерла. Мне не нужна такая как она, понимаешь?!
— Нет, не понимаю, - искренне ответил Максим. – Не понимаю за что можно возненавидеть ту, что дала тебе жизнь. Лиза, она – твоя мама!
— Это мы уже выяснили! - огрызнулась она. – И от непрерывных повторений одного слова оно не изменится, дерьмо не запахнет розой, хоть сотню раз назови его цветком.
Максим едва не поперхнулся вольной интерпретацией Шекспира.
— Тебе действительно не понять, Макс. – Перед ним теперь стояла совершенно другая женщина, не его Лиза, которую он выбрал, с которой собирается связать жизнь. С нее будто бы сползла маска и обнажила совершенно иную сущность. Осыпалась позолота и лоск, оставив металлический остов железной леди.
— Так объясни. У меня достаточно времени.
— Думаю, после такого, ты уже не захочешь быть со мной. – По лицу Лизы скользнула и тут же исчезла грустная улыбка. – Но я больше не могу держать все в себе. Я не железная.
Максим подивился совпадению собственных мыслей и слов Лизы, но комментировать не стал, весь превратившись в слух.
— Моя мать алкоголичка, ты сам видел в каком состоянии она заявилась. Помнишь, ты как-то пришел ко мне, и я сказала будто она родственница моей домработницы? – Лиза посмотрела на Максима, тот кивнул, и она продолжила. – Я жила с ней как в аду и как только начала зарабатывать первые деньги, решила уехать, снять квартиру и забыть о прошлом, как о страшном сне. Но она всякий раз находила отложенные мною суммы и пропивала. Мне ничего не оставалось, как терпеть и снова пытаться скопить хоть что-то. Однажды мне это удалось, и я буквально сбежала от нее в эту самую квартиру. Да, Макс, я ее снимаю, собственного жилья у меня нет и никогда не было. Родительская конура не в счет, туда даже войти страшно, не то, что жить.
— Почему ты не рассказала раньше? Здесь совершенно нечего стыдиться. – Максим обнял ее, прижал к себе и стал гладить по голове, совсем как маленькую девочку.
Теперь хотя бы стало ясным как стриптизерша оказалась здесь. Это для Лизы он все свалил на Кирыча, хотя и отругал себя мысленно. В голове будто что-то щелкнуло и стало легче, нехорошие мысли все же закрадывались, но теперь, когда все выяснилось, можно расслабиться.
— Я боялась, что ты мог подумать, будто я с тобой из-за твоих денег.
— Смешная моя, - улыбнулся он, - ну какие деньги? Я же не миллиардер с тремя яхтами и виллой в Испании. Есть люди, для которых я самый что ни на есть нищеброд. А ты все это время жила с таким грузом на душе и даже не пыталась обсудить со мной свою проблему. Сколько же тебе довелось испытать? Прости, что я был таким слепцом и ничего не замечал.
— Нет, - Лиза подняла лицо, заглядывая Максиму в глаза, - ты меня прости, я не должна была вываливать на тебя свои проблемы.
— Теперь все проблемы у нас общие и не смей больше так говорить. Моя женщина не должна справляться с трудностями в одиночку, иначе грош цена мне как мужчине.
Говорить было просто, будто кто-то вкладывал нужные реплики прямо в мозг. Он не замечал за собой раньше особого романтизма, за что Лиза иногда на него обижалась. Но сейчас ему даже понравилось примерить на себя роль героя из дамского романа. Может вот оно чувство, которое называют любовью? И состоит любовь не из мальчишеских порывов, а из чувства долга и ответственности?
— Макс, а знаешь, что?
— Что, дорогая?
— Ты у меня самый лучший! И я очень сильно тебя люблю!
— Я тоже, Лиза. Я тоже.
Она хотела еще что-то сказать, но он не позволил, накрыл ее губы своим ртом и пожалел лишь о том, что заставил Лизу одеться. Хотя и в этом был плюс, он очень любил ее раздевать…
Настроиться на работу никак не получалось. Максим все думал об утреннем разговоре. Сегодня он узнал Лизу совершенно с другой стороны и оказалось, что под броней скрывается вполне себе нежная и даже уязвимая девушка, а не жеезка. Лиза скинула перед ним не только одежду, она обнажила душу.
— Поплыл, братишка. – Кирилл слушал размышления Максима и становился мрачнее с каждым словом. – Неплохо она тебя окрутила.
— Кирыч, я знаю вашу взаимную нелюбовь, но все же, давай будем держать себя в руках и соблюдать приличия.
Максим, остро, как никогда, ощутил неприязнь к словам друга. Это тоже было для него в новинку, и он пока не понимал, как относиться к таким вот открытиям.
Кирилл его друг: лучший и единственный. Если можно так выразиться, однажды он выбрал эту дружбу и с тех пор дорожил ею. Искренне дорожил, а не ради соблюдения каких-то социальных норм. Но Лиза тоже его выбор и он, как взрослый мужчина имеет право распоряжаться своими решениями на собственное же усмотрение.
Критиковать Максима можно за его работу. И здесь он даже с радостью и благодарностью примет конструктивные мысли. Когда дело касается личного, просто будьте любезны, не пересекайте черту!
Максим ведь не пытался навязать Кириллу свое мнение, когда тот, например, покупал машину. Очевидно, что оранжевое безобразие лишь часть эпатажного образа. Но друг мог приобрести что-то для повседневной жизни и спокойно разъезжать по городу, не распугивая других водителей. Если разобраться, подобное чудо на дороге представляет реальную опасность, действуя этаким раздражителем и отвлекающим фактором.
Максим промолчал тогда, но не смог сдержаться теперь, выплеснул на друга слова будто кипящий чайник кипяток на плиту.
— Твой мозг отравлен гормонами и любовным ядом, который женщины впрыскивают в нас через поцелуи. – Ответил Кирилл, мужественно выслушав тираду Максима. – Только поэтому я на тебя не обижаюсь и даже не передумаю дарить картину. Между прочим, ты рисковал лишиться ее, потому как она осталась в моей машине, которую, как оказалось, ты ненавидишь, и пролежала в ней всю ночь.
— Кирыч, черт с ней с машиной! - пошел на попятную Максим. – Я реально чувствую себя гранатой, у которой уже вырвали чеку. Ты не поверишь, о чем я думал после того, как ко мне в руки буквально свалилась стриптизерша.
Он замолчал, уставившись на Кирилла. Тот подался вперед, на лице его играла глупая улыбочка, а весь его вид кричал: «я все прекрасно понял, красочно нарисовал в уме и, возможно изображу на очередном шедевре»
— Не обижайся, Сережа, но отца она слушалась не за его гендерную принадлежность. У них связь такая была, будто он ее рожал, а не я.
— И как быть?
— Я не знаю. Она, когда уходила, я хотела ее окликнуть, сказать, что люблю. А она… - женщина замолчала, поджав губы. Справившись с эмоцией, продолжила: - она даже не обернулась. Спина ровная, походка чеканная. Мне кажется я не нужна ей.
— Марго, какой вздор! Конечно же нужна! Просто она привыкла к такой жизни. К свободе своей привыкла.
— Сережа, ну какая к чертям свобода? Она одинокая, брошенная женщина. – Удар кулачком по столу. – А я даже помочь ей не могу. Я мать, Сережа и ничего не делаю.
— Марго, ты, кажется, говорила, что дочка временно без работы?
— Говорила и что?
— Как у нее с актерским талантом? Если хоть толика досталась от матери, то у меня хорошие новости. – Мужчина улыбался так, будто выиграл в лотерею.
— В школе стихи читала, пару раз на сцене засветилась там же. – Она пожала плечами. – К чему ты клонишь? В театр я ее на пушечный выстрел не подпущу, нечего девочке ещё больше жизнь ломать!
Мужчина пропустил реплику мимо ушей, хотя, сказанное и показалось ему почти неприличным. Да что там показалось, оно и есть неприличное. Более того, было воспринято личным оскорблением.
— Снегурочку сыграть сможет? Не бесплатно, - добавил он быстро и замолчал, ожидая реакции.
— У нас же штат укомплектован. – Женщина вздернула улетающую к виску бровь.
— Ты вообще меня слушала? Я не сказал, что приглашаю ее сюда. Мы сотрудничаем с одним агентством, иногда они делегируют нам некоторые, так называемые, роли. – Здесь он скривился. Слова причиняли заслуженному режиссеру почти физические страдания. — Вот сейчас им понадобилась Снегурка.
— Почему мне не предложил?
— Марго, ну, а кто у меня играть будет?! – искренне удивился мужчина. Достал из нагрудного карман мятый платок, протер взмокший лоб. – Не отдавать же твою роль Астаховой. Из нее фея, как из меня, прости, Ленский.
Женщина прыснула отпитым чаем. Буфетчица приподнялась в кресле, но сразу же опустилась обратно, махнув рукой.
— Сережа, какой же ты балагур. И где ты был лет этак тридцать назад?
— Я все время был здесь! - он весь вдруг подобрался, придвинул свой стул ближе к ее. – Рядом с тобой, Марго!
— Теперь я уже не в том возрасте, мой дорогой друг. - Она едва коснулась лацкана его пиджака. - Так что там с агентством?
— Какое агентство? А, агентство! – мужчина поднялся на ноги, прошел к стойке и попросил налить стопку водки, которую тут же выпил и занюхал рукавом. – Его владелец некий Максим Макаров. Не из наших, просто коммерсант, делающий на искусстве деньги. Будь моя воля, я и близко не подпустил бы его к храму Мельпомены. – Мужчина обернулся на звук до обидного громкого смешка буфетчицы, но замечания делать не стал, направившись обратно за столик. За время его отсутствия стул вернулся на законное место, даже чуть дальше, чем стоял прежде. Но и здесь мужчина промолчал, хотя, разгорячённый алкоголем мозг требовал говорить: много и, возможно, нецензурно.
— Все еще не понимаю при чем здесь моя дочь.
— Дочь-ночь, печень-прочь, - выдал он бессвязный ответ.
— Сережа, может отложим репетицию? – голос женщины сделался тревожным. – Я сегодня отыграю, ничего страшного не случится.
— Все страшное, Марго-Маргошенька, уже случилось! – Он уперся подбородком о кулак, вытаращив глаза. – Культуру продали и пропили. С потрохами, дорогая ты моя, Маргаритка! И теперь докупают остатки. На вот! - на стол легла визитка. – Позвони ему и скажи, что Снегурка найдена. Спасем Новый год вместе! – с этой пламенной речью он рухнул лицом на заляпанную скатерть и сразу же захрапел.
— Обед, как обычно, Маргарита Афанасьевна? – оживилась за стойкой буфетчица.
— Да, милочка, - запишите на Сергея Лазаревича.
Женщина допила остатки чая и легкой походкой продефилировала к выходу.
ГЛАВА 6
События минувшего дня собрались у Максима в одну огромную сюрреалистичную картину и теперь растекались по мозговым извилинам тягучим киселем.
Резиновая грудь, глазеющий торт и как апофеоз абсурда: продрогшая стриптизерша на пороге квартиры его невесты.
Если версии конспирологов окажутся в конечном итоге правдой и Максим лишь персонаж в руках некоего геймера, он очень захочет посмотреть на того извращенца, который все это придумал. Не может в реальной жизни происходить столько неоправданно-глупых и откровенно-несуразных событий.
Да еще и в один день!
Потянувшись в постели, Максим понял, что он абсолютно голый. И, хотя, их отношения с Лизой давно прошли все стадии притирки и стирания границ смущения, он так и не научился ходить перед ней в неглиже. Завернувшись в одеяло, опустил ноги на пол.
Холодный.
Лиза снова выключила обогрев. Где-то она вычитала, будто теплые полы плохо влияют на состояние кожи стоп, вызывают грибок, сухость и еще какую-то ересь. Казалось бы, мелочь, но Максим все же почувствовал просыпающееся внутри раздражение. Почему она хозяйничает в его квартире? Кто ей вообще дал право им распоряжаться? Максимом, не полом, разумеется. Хотя и им тоже.
То, что он в квартире Лизы, а не у себя дома, вспомнил не сразу. И когда Лиза вошла в комнату, лучезарно улыбаясь, он уже приготовил гневную речь. Тот факт, что вошла она в одном лишь полотенце, украшенная капельками влаги, с мокрыми, чуть растрепанными волосами, не сбило Максима с боевого настроя. Увы, то был не тот настрой, на который, возможно рассчитывала его невеста, появившись в подобном виде.
— Лиз, почему пол ледяной? Ты ведь знаешь, я ненавижу холодные полы.
— Макс, ты, о чем? - не ожидая подобной реакции, Лиза вцепилась в край полотенца, которое уже готово было красиво упасть, обнажив грудь, плоский живот…
— Мне холодно, вот о чем! – огрызнулся он.
Продолжать обвинительную речь было странно, но остановить поток негатива не получилось. Злился из-за сущей ерунды, что на него не похоже, при этом еще и ощутил необычайное удовлетворение. Будто наконец дотянулся до зудящего места на спине, куда никак не получалось достать.
— Я сейчас закрою окно, не злись.
— Прости. - Максим взял себя в руки и резко сменил тон диалога. – Не знаю, что на меня нашло. Хотя, нет, знаю. Мне кажется, нам стоит поговорить, во избежание недоразумений. Только, пожалуйста, оденься, мешает думать.
Кофе был слишком горячим и Максим порадовался, что не придется его пить. Готовить Лиза не умела, даже растворимый напиток получался у нее из рук вон плохо. А на любую критику она реагировала чересчур бурно.
— Так, о чем ты хотел поговорить? – На красивое лицо легла тень.
— О вчерашнем дне. – Сказал и замолчал. Нет, он не ждал реакции Лизы и не пытался вывести на эмоции, просто думал, как начать, но она его опередила.
— Я тоже хотела обсудить с тобой произошедшее. Кто та девушка, Максим? Почему она находилась в моей квартире ночью, да еще в таком виде?
Лучшая защита в нападении и Лиза прекрасно владела тактикой контратаки. При чем ей совсем не обязательно было дожидаться нападения на нее. И капитулировать она уж точно не собиралась.
— Если не ошибаюсь, про девушку все выяснилось еще вчера?
— Ты хочешь сказать, что проститутка в компании моего будущего мужа – нормальное явление? – Лиза отхлебнула кофе, закашлялась и вылила его в раковину.
— Она не проститутка, Лиз, а стриптизерша. – Устало возразил Максим, подходя к раковине. Он постоял несколько секунд в раздумье и все же повторил за Лизой. Ополоснул обе чашки и поставил на стол. Все это время девушка молча наблюдала за ним, зная, что лучше не перебивать. – Очевидно, что произошедшее было глупым розыгрышем. Я обязательно поговорю об этом с Кириллом.
— Так я и знала, что он втянет тебя в какую-то историю! – Лиза очень неубедительно изображала гнев. Выражение ее лица оставалось спокойным, даже умиротворенным. – Сколько раз просила прекратить с ним общаться!
— Вижу, разговор у нас не клеится. Хорошо, я спрошу прямо, не буду ходить вокруг да около. Кто та женщина, которая лежала вчера в нашем… прости, твоем коридоре? Я видел твою реакцию на нее, но не стал обсуждать при посторонних.
Лиза попыталась возмутиться, напомнить, что ключи от квартиры у Максима точно такие же, как и у нее, но он не позволил увильнуть, повторив вопрос.
Лиза долго молчала, будто подбирая нужные слова. И когда наконец ответила, Максим не поверил своим ушам.
— Мать. – Не слово, а быстрая стрела с ядовитым наконечником.
— В каком смысле?
— В самом прямом. – Она подняла лицо к потолку, часто заморгала.
Нет, только не это. Если Лиза расплачется, он уже точно не сможет с ней разговаривать. К сожалению, давать обратный ход уже поздно, и он просто был обязан довести начатое до конца.
— Ты шутишь?
— Нет, она моя мать, Максим! – Лиза вскочила на ноги и отошла к окну. На Максима она не смотрела.
— Подожди-ка. – Он подошел сзади, хотел приобнять, но не смог пересилить себя. Руки будто парализовало, и теперь они висели вдоль тела непослушными плетьми. – Ты ведь говорила, что твоя мама умерла. Зачем?
— Затем, что для меня она действительно умерла. Мне не нужна такая как она, понимаешь?!
— Нет, не понимаю, - искренне ответил Максим. – Не понимаю за что можно возненавидеть ту, что дала тебе жизнь. Лиза, она – твоя мама!
— Это мы уже выяснили! - огрызнулась она. – И от непрерывных повторений одного слова оно не изменится, дерьмо не запахнет розой, хоть сотню раз назови его цветком.
Максим едва не поперхнулся вольной интерпретацией Шекспира.
— Тебе действительно не понять, Макс. – Перед ним теперь стояла совершенно другая женщина, не его Лиза, которую он выбрал, с которой собирается связать жизнь. С нее будто бы сползла маска и обнажила совершенно иную сущность. Осыпалась позолота и лоск, оставив металлический остов железной леди.
— Так объясни. У меня достаточно времени.
— Думаю, после такого, ты уже не захочешь быть со мной. – По лицу Лизы скользнула и тут же исчезла грустная улыбка. – Но я больше не могу держать все в себе. Я не железная.
Максим подивился совпадению собственных мыслей и слов Лизы, но комментировать не стал, весь превратившись в слух.
— Моя мать алкоголичка, ты сам видел в каком состоянии она заявилась. Помнишь, ты как-то пришел ко мне, и я сказала будто она родственница моей домработницы? – Лиза посмотрела на Максима, тот кивнул, и она продолжила. – Я жила с ней как в аду и как только начала зарабатывать первые деньги, решила уехать, снять квартиру и забыть о прошлом, как о страшном сне. Но она всякий раз находила отложенные мною суммы и пропивала. Мне ничего не оставалось, как терпеть и снова пытаться скопить хоть что-то. Однажды мне это удалось, и я буквально сбежала от нее в эту самую квартиру. Да, Макс, я ее снимаю, собственного жилья у меня нет и никогда не было. Родительская конура не в счет, туда даже войти страшно, не то, что жить.
— Почему ты не рассказала раньше? Здесь совершенно нечего стыдиться. – Максим обнял ее, прижал к себе и стал гладить по голове, совсем как маленькую девочку.
Теперь хотя бы стало ясным как стриптизерша оказалась здесь. Это для Лизы он все свалил на Кирыча, хотя и отругал себя мысленно. В голове будто что-то щелкнуло и стало легче, нехорошие мысли все же закрадывались, но теперь, когда все выяснилось, можно расслабиться.
— Я боялась, что ты мог подумать, будто я с тобой из-за твоих денег.
— Смешная моя, - улыбнулся он, - ну какие деньги? Я же не миллиардер с тремя яхтами и виллой в Испании. Есть люди, для которых я самый что ни на есть нищеброд. А ты все это время жила с таким грузом на душе и даже не пыталась обсудить со мной свою проблему. Сколько же тебе довелось испытать? Прости, что я был таким слепцом и ничего не замечал.
— Нет, - Лиза подняла лицо, заглядывая Максиму в глаза, - ты меня прости, я не должна была вываливать на тебя свои проблемы.
— Теперь все проблемы у нас общие и не смей больше так говорить. Моя женщина не должна справляться с трудностями в одиночку, иначе грош цена мне как мужчине.
Говорить было просто, будто кто-то вкладывал нужные реплики прямо в мозг. Он не замечал за собой раньше особого романтизма, за что Лиза иногда на него обижалась. Но сейчас ему даже понравилось примерить на себя роль героя из дамского романа. Может вот оно чувство, которое называют любовью? И состоит любовь не из мальчишеских порывов, а из чувства долга и ответственности?
— Макс, а знаешь, что?
— Что, дорогая?
— Ты у меня самый лучший! И я очень сильно тебя люблю!
— Я тоже, Лиза. Я тоже.
Она хотела еще что-то сказать, но он не позволил, накрыл ее губы своим ртом и пожалел лишь о том, что заставил Лизу одеться. Хотя и в этом был плюс, он очень любил ее раздевать…
***
Настроиться на работу никак не получалось. Максим все думал об утреннем разговоре. Сегодня он узнал Лизу совершенно с другой стороны и оказалось, что под броней скрывается вполне себе нежная и даже уязвимая девушка, а не жеезка. Лиза скинула перед ним не только одежду, она обнажила душу.
— Поплыл, братишка. – Кирилл слушал размышления Максима и становился мрачнее с каждым словом. – Неплохо она тебя окрутила.
— Кирыч, я знаю вашу взаимную нелюбовь, но все же, давай будем держать себя в руках и соблюдать приличия.
Максим, остро, как никогда, ощутил неприязнь к словам друга. Это тоже было для него в новинку, и он пока не понимал, как относиться к таким вот открытиям.
Кирилл его друг: лучший и единственный. Если можно так выразиться, однажды он выбрал эту дружбу и с тех пор дорожил ею. Искренне дорожил, а не ради соблюдения каких-то социальных норм. Но Лиза тоже его выбор и он, как взрослый мужчина имеет право распоряжаться своими решениями на собственное же усмотрение.
Критиковать Максима можно за его работу. И здесь он даже с радостью и благодарностью примет конструктивные мысли. Когда дело касается личного, просто будьте любезны, не пересекайте черту!
Максим ведь не пытался навязать Кириллу свое мнение, когда тот, например, покупал машину. Очевидно, что оранжевое безобразие лишь часть эпатажного образа. Но друг мог приобрести что-то для повседневной жизни и спокойно разъезжать по городу, не распугивая других водителей. Если разобраться, подобное чудо на дороге представляет реальную опасность, действуя этаким раздражителем и отвлекающим фактором.
Максим промолчал тогда, но не смог сдержаться теперь, выплеснул на друга слова будто кипящий чайник кипяток на плиту.
— Твой мозг отравлен гормонами и любовным ядом, который женщины впрыскивают в нас через поцелуи. – Ответил Кирилл, мужественно выслушав тираду Максима. – Только поэтому я на тебя не обижаюсь и даже не передумаю дарить картину. Между прочим, ты рисковал лишиться ее, потому как она осталась в моей машине, которую, как оказалось, ты ненавидишь, и пролежала в ней всю ночь.
— Кирыч, черт с ней с машиной! - пошел на попятную Максим. – Я реально чувствую себя гранатой, у которой уже вырвали чеку. Ты не поверишь, о чем я думал после того, как ко мне в руки буквально свалилась стриптизерша.
Он замолчал, уставившись на Кирилла. Тот подался вперед, на лице его играла глупая улыбочка, а весь его вид кричал: «я все прекрасно понял, красочно нарисовал в уме и, возможно изображу на очередном шедевре»
