– Вот же я бестолковая, - главбух хлопнула себя по бокам, под тонкой блузкой прокатилась мелкая рябь. Садись вон за мой стол, я сейчас.
Аля прислушалась к себе. Внутри у нее боролись страх и жадность. Если она сбежит, то Новый год скорее всего встретит в темной, холодной квартире. Неоплаченная квитанция за последний месяц по услугам ЖКХ сиротливо лежала на тумбочке в прихожей, и злобные служители управляющей компании обязательно нагрянут к Але под бой курантов, чтобы устыдить ее, а заодно обрезать все провода в квартире. И Аля никак не могла решить, что для нее страшнее, стыд или огрызки проводов.
Пока думала, вернулась Татьяна Аристарховна. Не одна. С бутылкой коньяка и крупным лимоном.
– Вот! - торжественно объявила она. - Сейчас будем тебя лечить. «Скорую» сегодня, видимо, не дождемся.
– Я не пью, - попробовала возразить Аля, на что тут же получила жесткую отповедь.
– Снова-здорово! Не пьет она! Да и мы с тобой напиваться не будем. Так по тридцать капель бахнем и по домам.
Аля, пока еще трезвым умом, понимала, что для обозначенного объема не подходят «граненые» стаканы, выставленные на стол вместе с бутылкой. О чем не преминула сообщить.
– Других не было, - отмахнулась от нее Татьяна Аристарховна. – А к врачу все же сходи, что-то у тебя рот перекошенный. Может нерв какой защемило?
– Какой еще нерв? – Аля наблюдала как наполняются стаканы, окрашиваясь в янтарный цвет.
– Ну не знаю… - Главбух пожала плечами, взяла один из стаканов, посмотрела на просвет, прищурив глаз и протянула стакан Але. – Улыбательный, наверное. Есть у тебя такой?
– Есть, скорее всего.
Татьяна Аристарховна придвинула ближе к Але блюдце с нарезанным тонкими кружками лимоном, вазочку с нетронутыми конфетами и произнесла короткий тост:
– За нас, за женщин! – она ударила стеклянным боком стакана о стакан Али и одним махом опрокинула в себя содержимое.
– Ты чего не пьешь? - главбух посмотрела на Алю будто увидела ее впервые. – На самом деле, что ли трезвенница? И как ты такая в нашем гадюшнике столько лет продержалась?
Аля и сама не знала, как. У нее и выбора особо не было. В агентстве платили хорошо, а Лешка постоянно менял работы, часто оставаясь без зарплаты и ей приходилось тянуть их двоих на себе.
Але вдруг сделалось настолько горько, что она зажала нос и залпом выпила свою порцию.
В ту самую секунду, позволяющая себе лишь немного шампанского «по праздникам», Алевтина Куликова на собственной шкуре ощутила всю глубину и пронзительный смысл эвфемизма «огненная вода». Пищевод обожгло до самого желудка и уже в районе груди прогремел небольшой ядерный взрыв. Она вспыхнула как красное знамя, выпучила глаза и открыв рот тяжело задышала, совсем как собака в жаркую погоду. Татьяна Аристарховна, не раздумывая закинула в рот дольку лимона.
Аля прикусила язык.
Кислота лимона смешалась с металлическим привкусом крови, рот наполнился вязкой слюной.
Аля бросилась к единственному источнику воды – старенькому кулеру, и, упав на колени принялась жадно пить из маленького краника, припав к нему губами.
– Так я и думал, Куликова, - голос начальника прогремел громом среди ясного неба. – Нужно было сразу признаться в своей пагубной привычке. А я ведь весь день совестью мучился, думал, как бы так помягче с тобой побеседовать, чтобы ты все поняла и одумалась. Даже приказ хотел отменить. Теперь ползай сколько захочешь, назад не приму!
Поднять глаза было стыдно. Аля даже не повернулась на голос Сергея Петровича, с ужасом представляя, как она выглядит со стороны.
– Пьющая женщина – хуже стихийного бедствия, - обронил напоследок мужчина и покинул бухгалтерию.
– Лысый козел, - фыркнула Татьяна Аристарховна, с трудом подняв на ноги качающуюся как лодка в шторм девушку. – Одинокий он, вот и злой такой. - А это уже было сказано совсем другим тоном. Але даже послышалось сочувствие в голосе главбуха.
Алю подвели к подоконнику и помогли вскарабкаться на него. Рядом взгромоздилась сама главбух. Подоконник просел, но выдержал натиск. Они были похожи на двух взъерошенных сов, которых разбудили среди белого дня, и те теперь щурились от яркого света, не понимая, как здесь очутились.
– Хорошая ты баба, Алевтина, - Татьяна Аристарховна обняла ее, прижала к необъятной груди. – Плюнь на эту работу, лучше себе найдешь. Я тебе сейчас знаешь, что сделаю? Премию выпишу, вот что. Ты ее еще в позапрошлом месяце должна была получить. Только гад ползучий Петрович велел тебя наказать. Я ведь не знала какая ты. Теперь вот знаю и мне плевать, что он потом скажет.
Аля безуспешно попыталась выбраться из захвата. Разомлев от алкоголя и тепла, идущего от батареи, она начала засыпать.
– Ему плевать, что за три года ты в отпуске была всего раз. - Голос убаюкивал, Але нравилось, что о ней кто-то заботится, пусть и таким вот необычным способом. – Больничный тоже не брала, ходила тут соплями обвешенная. Я ведь все подмечаю. Ты золото, а не человек. И знаешь, мужики таких не ценят. Им подавай профру… фрофру… шалав, короче. Чтобы ноги от самых бровей и сиськи размером с глобус. – Она посмотрела на улыбающуюся в полудреме Алю и неожиданно заключила: - у тебя, зато глаза красивые.
– Одними глазами сыт не будешь, - Аля приоткрыла один из них. – Я два года его кормила, обстирывала и всячески ублажала. Будто домработница какая. Дубленку ему купила и ноутбук. В кредит, правда. Но разве в этом суть? И чего получила взамен? Да ничего. Пшик!
– Мужики и есть один сплошной пшик. – Татьяна Аристарховна протяжно вздохнула. – Ноутбук зря подарила. Он ведь, наверняка, сразу по сайтам знакомств принялся шариться. Ну полез же, сознавайся?
– Не знаю. - Аля пожала плечами. - Может и так. Я же ему верила, понимаете? Верила.
– Наивная ты дурында, - выдала экспертное заключение главбух. – Жалко мне таких, как ты, дурочек. А поедем кутить?
– Куда? – Аля икнула, прикрыв рот ладошкой.
– В бар поедем, я тыщу лет никуда не выбиралась.
– Мы летом с Лешкой в парк ходили, на аттракционы. А еще… - Аля принялась загибать пальцы, но остановилась уже на мизинце. – Больше никуда.
– Аттракционы, - передразнила ее главбух. – Тебе скоро тридцатник стукнет. Какие аттракционы? Карусель уходящей молодости?
Аля словно прозрела. Ведь Лешка ее действительно никуда не водил. Только она его. К стоматологу. Три раза.
По всей видимости алкоголь расшевелил извилины в мозге и она, пожалуй, впервые задумалась о своей жизни с бывшим мужем. Да, не все у них было гладко. Да и у кого оно так? Везде бывают шероховатости в виде ссор и взаимных упреков, мелких и не очень, обид. Само слово – семья Але казалось нерушимой каменной стеной, за которую не стоит выносить сор.
Она два года будто ждала, чего-то, толком не зная – чего именно. Может быть, оно даже было это что-то, но разве теперь поймешь.
Почему же она чувствует себя обманутой? Ведь никто не тащил ее под венец насильно и верить вовсе не требовал.
– Эй, а ну не спать! – Аля осоловело уставилась на главбуха. – За нами приехали.
– Такси?
– Лучше. Карета!
– Карета – это хорошо, - пьяненько улыбнулась Аля. - Карета была у Золушки, и она познакомилась с принцем. Значит и мы будем как настоящие принцессы. А они принцы?
Татьяна Аристарховна сползла с подоконника и помогла спуститься ей.
– На принцев не тянут, - рассуждала она, не обращая внимания на удивленные лица двоих мужчин, стоящих прямо перед ней. Скорее за пажей сойдут. Только морды у них уж больно краснючие. И халаты какие-то застиранные. Не пажи, а помидоры в кулечках.
Два дюжих молодца смотрели недружелюбно. Лица у них действительно были румяными с мороза, глаза блестели, совсем как стекляшки на солнце.
– Они мне не нравятся, - добродушно призналась Аля. – Пусть приедут другие.
Павел Мельников работал на «скорой» всего полгода, но успел повидать всякого. Встречались и полубезумные бабульки, сообщающие о собственном предсмертном состоянии, но орущие на бригаду таким отборным матом, что фельдшеров самих впору было укладывать на носилки. Бывали и скучающие дамы постбальзаковского возраста, которым просто не с кем поговорить. Но все это цветочки в сравнении с настоящим бичом – алкоголиками. Эти деклассированные элементы вызывали «скорую» со слезами в голосе: «моему другу плохо, скорее приезжайте!»
Проигнорировать вызов нельзя, и вот уже ближайшая свободна машина мчится на выручку, где медков встречает виновато улыбающаяся щербатым ртом физиономия с лиловым носом. Погибающий друг обычно где-то неподалеку пожимает плечами и машет рукой точно генсек с трибуны президиума.
На этот раз было то, что он для себя прозвал «комбо»: две пьяные тетки, одна из которых похожа на огромного мамонта, попробуй встань у такой на пути – растопчет, вторая же – замарашка из старшей группы детского дома. Зашуганная серая мышка с блеклыми волосиками, тонкими дрожащими губами и полным отсутствием сексуальности. Единственное что могло привлечь внимание – огромные серые глазищи, влажно поблескивающие в электрическом свете.
От ее взгляда наивного ребенка улетучилась вскипевшая было злость. Девицу хотелось прижать к груди и погладить по голове. Наверняка одинокая раз напивается на работе.
Однако, гонора замарашке не занимать, претензию она высказала гордо, выпятив грудь, даже зная, что выпячивать особо нечего.
– Ну вы и отчебучили, мадамы, проревел напарник Павла Валерий Терентьевич, дядька со стажем работы в двадцать лет. – Ладно мужики, а вы чего? Того самого. – Павел почти научился понимать форму его витиеватых изречений, хотя и по сей день случались осечки.
– Мадмуазели, между прочим, - кокетливо поправила «мамонтиха». – Вызывали вас по срочному делу, а вы пока ехали у моей подруги случился инфаркт миокарда и инсульт миосульта. Я, пожалуй, жаловаться на вас буду.
– Но мы все равно очень рады, что вы приехали. – Добавила вторая. Улыбка удивительно шла замарашке.
– Ну, мадмуазели, так бы вас через этак. Да ну вас! – Напарник махнул рукой. – Пойдем, Пашка, ясно тут все, это самое.
– Куда вы собрались? – «мамонтиха» встала в дверном проеме, заткнув его подобно гигантской винной пробке. По крайней мере воняло от нее соответствующе. – Немедленно везите нас куда-нибудь.
– Если только в вытрезвитель, - усмехнулся Павел.
– Туда нам не надо. Поедем кутить.
– Зачем нам брать их с собой? – удивилась замарашка. – Поедемте вдвоем. – и тихонько добавила: - Пожалуйста.
– А никто их с собой и не зовет, - «мамонтиха» развела руками. – Алька, подойди-ка сюда.
Когда к ней подошла замарашка, «мамонтиха» жестом попросила мужчин отойти в сторону и припав губами к уху девушки, заговорила громким шепотом:
– К больнице ведет всего одна дорога. На такси по пробкам доберемся через час, никак не раньше. С мигалкой же в два счета домчим. Как тебе мой план?
– Безупречный, - вклинился Павел, который, разумеется, все слышал. – Только никуда мы вас не повезем. Еще и штраф оплатите за ложный вызов.
– Черт с вами! – «мамонтиха» потрясла в воздухе кулаком. – Стойте здесь, никуда не уходите.
Вернулась она с запечатанной бутылкой конька, которую показала неразговорчивому Валерию Терентьевичу и тут же спрятала за спиной.
Лицо мужчины озарила счастливая улыбка.
– Мадмуазели, чего же вы раньше, того самого, не сказали? Мы бы и без звука. Смена все равно закончилась. А, Пашка? – напарник молча кивнул, хотя ему идея совсем не понравилась. В отличии от Терентьевича он почти не пил. – Поехали, это самое. – Он согнул руку кренделем в приглашающем жесте.
Мадмуазели сдержанно кивнули и от предложенной руки отказались, велев подождать их снаружи. Бутылку «мамонтиха» предусмотрительно придержала, пообещав вынести вместе с собой, назвав ее своей гарантией.
Мороз крепчал, поднявшийся ветер нагонял метель. Снежинки танцевали в круге света единственного фонаря. Голова Али начала проясняться, но она все равно не запомнила, как оказалась в обещанной «карете».
– Татьяна Аристарховна, - у самой машины опомнилась она, - вы ведь так и не выдали мне расчет. На что же я буду кутить?
– Куликова, не суетись, - успокоила ее главбух. – Придешь завтра и получишь свои деньги.
– С премией? – Аля удивлялась разгулявшейся наглости, отметив все же, что ей это нравится.
– С ней. Вручу торжественно и с помпой. Залезай давай, а то мне уже глаза снегом залепило.
«Карета» разочаровала Алю. В своих мечтах она летела навстречу приключениям в комфортном микроавтобусе с «мигалкой», а оказалась внутри проржавевшего корыта. Зато в машине было тепло и, хотя бы не нужно было опасаться за свое пальтишко.
Места оказалось совсем немного. Татьяна Аристарховна уселась на жесткую лавку, заняв почти все пространство, Але пришлось примоститься в уголочке, прижавшись к горячему боку главбуха.
– Девушки, оплачиваем проезд! - водитель просунул голову в окошко, радостно улыбаясь. – На холостом ходу не поедем.
Татьяна Аристарховна разворошила объемную сумку, которую все время прижимала к груди как сокровище, извлекла из ее недр бутылку. Прежде чем передать «оплату» подышала на стеклянный бок и протерла рукавом.
Фыркнув, «карета» довольно резво сорвалась с места, Але пришлось ухватиться за матерчатую петлю, висевшую под низким «потолком», чтобы не свалиться на грязный пол.
Время превратилось в тягучую жвачку, остатки алкоголя, о которых Аля уже не беспокоилась, в тепле расцвели буйным цветом. И вот она, уже прикрыв глаза перенеслась из провинциального декабря на белоснежный мальдивский пляж. Босые ступни девушки обволакивал бархатный песок, лазурное море шептало нечто успокаивающее и манящее, будто в самой пучине затаилась сладкоголосая сирена, затянувшая свою колдовскую песню. Аля побежала к морю, нос уже щекотало от мелких, соленых брызг, когда на горизонте появился пароход и изо всех сил загудел, плюясь черными клубами дыма.
Она распахнула глаза, не сразу сообразив, где находится. Из кабины водителя летел отборный мат, в потоках которого можно было различить вкрапления цензурной речи.
– На дороге раскорячилась, идиотка! У меня резина лысая, куда ты лезешь, коза драная!
Машина стояла на месте, холод пробирал до самых костей. А все, потому что задние створки дверей оказались распахнуты настежь. В густой темноте возились еще более темные фигуры. Аля вздрогнула, испугавшись, что осталась одна. К счастью, Татьяна Аристарховна никуда не делась, молча сидела рядом, вытянув шею. Именно ее молчание напугало Алю больше всего.
– Что происходит? – Аля тоже наклонилась вперед, выглядывая на улицу. – Почему мы стоим?
– Сбили кого-то. - Главбух заключила Алину ладошку в большие, теплые руки. – Надеюсь, не насмерть.
Аля больше ничего не спрашивала, просто ждала развития событий. Они не заставили себя долго ждать, буквально через минуту в машину забрался один из мужчин, тот, что помладше и подал руку девушке. Ярко накрашенная, в короткой кожаной куртке, она плюхнулась напротив, обхватив себя руками. Зубы девушки отстукивали бравурную мелодию, совсем не подходящую случаю.
Аля бросила взгляд на ноги бедняжки, похожие н куриные окорочка в авоськах: синие и в пупырышках.
Фельдшер, тот, что постарше забрался следом, закрыл, наконец дверь и тепло постепенно начало заполнять салон старенького автомобиля.
Аля прислушалась к себе. Внутри у нее боролись страх и жадность. Если она сбежит, то Новый год скорее всего встретит в темной, холодной квартире. Неоплаченная квитанция за последний месяц по услугам ЖКХ сиротливо лежала на тумбочке в прихожей, и злобные служители управляющей компании обязательно нагрянут к Але под бой курантов, чтобы устыдить ее, а заодно обрезать все провода в квартире. И Аля никак не могла решить, что для нее страшнее, стыд или огрызки проводов.
Пока думала, вернулась Татьяна Аристарховна. Не одна. С бутылкой коньяка и крупным лимоном.
– Вот! - торжественно объявила она. - Сейчас будем тебя лечить. «Скорую» сегодня, видимо, не дождемся.
– Я не пью, - попробовала возразить Аля, на что тут же получила жесткую отповедь.
– Снова-здорово! Не пьет она! Да и мы с тобой напиваться не будем. Так по тридцать капель бахнем и по домам.
Аля, пока еще трезвым умом, понимала, что для обозначенного объема не подходят «граненые» стаканы, выставленные на стол вместе с бутылкой. О чем не преминула сообщить.
– Других не было, - отмахнулась от нее Татьяна Аристарховна. – А к врачу все же сходи, что-то у тебя рот перекошенный. Может нерв какой защемило?
– Какой еще нерв? – Аля наблюдала как наполняются стаканы, окрашиваясь в янтарный цвет.
– Ну не знаю… - Главбух пожала плечами, взяла один из стаканов, посмотрела на просвет, прищурив глаз и протянула стакан Але. – Улыбательный, наверное. Есть у тебя такой?
– Есть, скорее всего.
Татьяна Аристарховна придвинула ближе к Але блюдце с нарезанным тонкими кружками лимоном, вазочку с нетронутыми конфетами и произнесла короткий тост:
– За нас, за женщин! – она ударила стеклянным боком стакана о стакан Али и одним махом опрокинула в себя содержимое.
– Ты чего не пьешь? - главбух посмотрела на Алю будто увидела ее впервые. – На самом деле, что ли трезвенница? И как ты такая в нашем гадюшнике столько лет продержалась?
Аля и сама не знала, как. У нее и выбора особо не было. В агентстве платили хорошо, а Лешка постоянно менял работы, часто оставаясь без зарплаты и ей приходилось тянуть их двоих на себе.
Але вдруг сделалось настолько горько, что она зажала нос и залпом выпила свою порцию.
В ту самую секунду, позволяющая себе лишь немного шампанского «по праздникам», Алевтина Куликова на собственной шкуре ощутила всю глубину и пронзительный смысл эвфемизма «огненная вода». Пищевод обожгло до самого желудка и уже в районе груди прогремел небольшой ядерный взрыв. Она вспыхнула как красное знамя, выпучила глаза и открыв рот тяжело задышала, совсем как собака в жаркую погоду. Татьяна Аристарховна, не раздумывая закинула в рот дольку лимона.
Аля прикусила язык.
Кислота лимона смешалась с металлическим привкусом крови, рот наполнился вязкой слюной.
Аля бросилась к единственному источнику воды – старенькому кулеру, и, упав на колени принялась жадно пить из маленького краника, припав к нему губами.
– Так я и думал, Куликова, - голос начальника прогремел громом среди ясного неба. – Нужно было сразу признаться в своей пагубной привычке. А я ведь весь день совестью мучился, думал, как бы так помягче с тобой побеседовать, чтобы ты все поняла и одумалась. Даже приказ хотел отменить. Теперь ползай сколько захочешь, назад не приму!
Поднять глаза было стыдно. Аля даже не повернулась на голос Сергея Петровича, с ужасом представляя, как она выглядит со стороны.
– Пьющая женщина – хуже стихийного бедствия, - обронил напоследок мужчина и покинул бухгалтерию.
– Лысый козел, - фыркнула Татьяна Аристарховна, с трудом подняв на ноги качающуюся как лодка в шторм девушку. – Одинокий он, вот и злой такой. - А это уже было сказано совсем другим тоном. Але даже послышалось сочувствие в голосе главбуха.
Алю подвели к подоконнику и помогли вскарабкаться на него. Рядом взгромоздилась сама главбух. Подоконник просел, но выдержал натиск. Они были похожи на двух взъерошенных сов, которых разбудили среди белого дня, и те теперь щурились от яркого света, не понимая, как здесь очутились.
– Хорошая ты баба, Алевтина, - Татьяна Аристарховна обняла ее, прижала к необъятной груди. – Плюнь на эту работу, лучше себе найдешь. Я тебе сейчас знаешь, что сделаю? Премию выпишу, вот что. Ты ее еще в позапрошлом месяце должна была получить. Только гад ползучий Петрович велел тебя наказать. Я ведь не знала какая ты. Теперь вот знаю и мне плевать, что он потом скажет.
Аля безуспешно попыталась выбраться из захвата. Разомлев от алкоголя и тепла, идущего от батареи, она начала засыпать.
– Ему плевать, что за три года ты в отпуске была всего раз. - Голос убаюкивал, Але нравилось, что о ней кто-то заботится, пусть и таким вот необычным способом. – Больничный тоже не брала, ходила тут соплями обвешенная. Я ведь все подмечаю. Ты золото, а не человек. И знаешь, мужики таких не ценят. Им подавай профру… фрофру… шалав, короче. Чтобы ноги от самых бровей и сиськи размером с глобус. – Она посмотрела на улыбающуюся в полудреме Алю и неожиданно заключила: - у тебя, зато глаза красивые.
– Одними глазами сыт не будешь, - Аля приоткрыла один из них. – Я два года его кормила, обстирывала и всячески ублажала. Будто домработница какая. Дубленку ему купила и ноутбук. В кредит, правда. Но разве в этом суть? И чего получила взамен? Да ничего. Пшик!
– Мужики и есть один сплошной пшик. – Татьяна Аристарховна протяжно вздохнула. – Ноутбук зря подарила. Он ведь, наверняка, сразу по сайтам знакомств принялся шариться. Ну полез же, сознавайся?
– Не знаю. - Аля пожала плечами. - Может и так. Я же ему верила, понимаете? Верила.
– Наивная ты дурында, - выдала экспертное заключение главбух. – Жалко мне таких, как ты, дурочек. А поедем кутить?
– Куда? – Аля икнула, прикрыв рот ладошкой.
– В бар поедем, я тыщу лет никуда не выбиралась.
– Мы летом с Лешкой в парк ходили, на аттракционы. А еще… - Аля принялась загибать пальцы, но остановилась уже на мизинце. – Больше никуда.
– Аттракционы, - передразнила ее главбух. – Тебе скоро тридцатник стукнет. Какие аттракционы? Карусель уходящей молодости?
Аля словно прозрела. Ведь Лешка ее действительно никуда не водил. Только она его. К стоматологу. Три раза.
По всей видимости алкоголь расшевелил извилины в мозге и она, пожалуй, впервые задумалась о своей жизни с бывшим мужем. Да, не все у них было гладко. Да и у кого оно так? Везде бывают шероховатости в виде ссор и взаимных упреков, мелких и не очень, обид. Само слово – семья Але казалось нерушимой каменной стеной, за которую не стоит выносить сор.
Она два года будто ждала, чего-то, толком не зная – чего именно. Может быть, оно даже было это что-то, но разве теперь поймешь.
Почему же она чувствует себя обманутой? Ведь никто не тащил ее под венец насильно и верить вовсе не требовал.
– Эй, а ну не спать! – Аля осоловело уставилась на главбуха. – За нами приехали.
– Такси?
– Лучше. Карета!
– Карета – это хорошо, - пьяненько улыбнулась Аля. - Карета была у Золушки, и она познакомилась с принцем. Значит и мы будем как настоящие принцессы. А они принцы?
Татьяна Аристарховна сползла с подоконника и помогла спуститься ей.
– На принцев не тянут, - рассуждала она, не обращая внимания на удивленные лица двоих мужчин, стоящих прямо перед ней. Скорее за пажей сойдут. Только морды у них уж больно краснючие. И халаты какие-то застиранные. Не пажи, а помидоры в кулечках.
Два дюжих молодца смотрели недружелюбно. Лица у них действительно были румяными с мороза, глаза блестели, совсем как стекляшки на солнце.
– Они мне не нравятся, - добродушно призналась Аля. – Пусть приедут другие.
Павел Мельников работал на «скорой» всего полгода, но успел повидать всякого. Встречались и полубезумные бабульки, сообщающие о собственном предсмертном состоянии, но орущие на бригаду таким отборным матом, что фельдшеров самих впору было укладывать на носилки. Бывали и скучающие дамы постбальзаковского возраста, которым просто не с кем поговорить. Но все это цветочки в сравнении с настоящим бичом – алкоголиками. Эти деклассированные элементы вызывали «скорую» со слезами в голосе: «моему другу плохо, скорее приезжайте!»
Проигнорировать вызов нельзя, и вот уже ближайшая свободна машина мчится на выручку, где медков встречает виновато улыбающаяся щербатым ртом физиономия с лиловым носом. Погибающий друг обычно где-то неподалеку пожимает плечами и машет рукой точно генсек с трибуны президиума.
На этот раз было то, что он для себя прозвал «комбо»: две пьяные тетки, одна из которых похожа на огромного мамонта, попробуй встань у такой на пути – растопчет, вторая же – замарашка из старшей группы детского дома. Зашуганная серая мышка с блеклыми волосиками, тонкими дрожащими губами и полным отсутствием сексуальности. Единственное что могло привлечь внимание – огромные серые глазищи, влажно поблескивающие в электрическом свете.
От ее взгляда наивного ребенка улетучилась вскипевшая было злость. Девицу хотелось прижать к груди и погладить по голове. Наверняка одинокая раз напивается на работе.
Однако, гонора замарашке не занимать, претензию она высказала гордо, выпятив грудь, даже зная, что выпячивать особо нечего.
– Ну вы и отчебучили, мадамы, проревел напарник Павла Валерий Терентьевич, дядька со стажем работы в двадцать лет. – Ладно мужики, а вы чего? Того самого. – Павел почти научился понимать форму его витиеватых изречений, хотя и по сей день случались осечки.
– Мадмуазели, между прочим, - кокетливо поправила «мамонтиха». – Вызывали вас по срочному делу, а вы пока ехали у моей подруги случился инфаркт миокарда и инсульт миосульта. Я, пожалуй, жаловаться на вас буду.
– Но мы все равно очень рады, что вы приехали. – Добавила вторая. Улыбка удивительно шла замарашке.
– Ну, мадмуазели, так бы вас через этак. Да ну вас! – Напарник махнул рукой. – Пойдем, Пашка, ясно тут все, это самое.
– Куда вы собрались? – «мамонтиха» встала в дверном проеме, заткнув его подобно гигантской винной пробке. По крайней мере воняло от нее соответствующе. – Немедленно везите нас куда-нибудь.
– Если только в вытрезвитель, - усмехнулся Павел.
– Туда нам не надо. Поедем кутить.
– Зачем нам брать их с собой? – удивилась замарашка. – Поедемте вдвоем. – и тихонько добавила: - Пожалуйста.
– А никто их с собой и не зовет, - «мамонтиха» развела руками. – Алька, подойди-ка сюда.
Когда к ней подошла замарашка, «мамонтиха» жестом попросила мужчин отойти в сторону и припав губами к уху девушки, заговорила громким шепотом:
– К больнице ведет всего одна дорога. На такси по пробкам доберемся через час, никак не раньше. С мигалкой же в два счета домчим. Как тебе мой план?
– Безупречный, - вклинился Павел, который, разумеется, все слышал. – Только никуда мы вас не повезем. Еще и штраф оплатите за ложный вызов.
– Черт с вами! – «мамонтиха» потрясла в воздухе кулаком. – Стойте здесь, никуда не уходите.
Вернулась она с запечатанной бутылкой конька, которую показала неразговорчивому Валерию Терентьевичу и тут же спрятала за спиной.
Лицо мужчины озарила счастливая улыбка.
– Мадмуазели, чего же вы раньше, того самого, не сказали? Мы бы и без звука. Смена все равно закончилась. А, Пашка? – напарник молча кивнул, хотя ему идея совсем не понравилась. В отличии от Терентьевича он почти не пил. – Поехали, это самое. – Он согнул руку кренделем в приглашающем жесте.
Мадмуазели сдержанно кивнули и от предложенной руки отказались, велев подождать их снаружи. Бутылку «мамонтиха» предусмотрительно придержала, пообещав вынести вместе с собой, назвав ее своей гарантией.
Мороз крепчал, поднявшийся ветер нагонял метель. Снежинки танцевали в круге света единственного фонаря. Голова Али начала проясняться, но она все равно не запомнила, как оказалась в обещанной «карете».
– Татьяна Аристарховна, - у самой машины опомнилась она, - вы ведь так и не выдали мне расчет. На что же я буду кутить?
– Куликова, не суетись, - успокоила ее главбух. – Придешь завтра и получишь свои деньги.
– С премией? – Аля удивлялась разгулявшейся наглости, отметив все же, что ей это нравится.
– С ней. Вручу торжественно и с помпой. Залезай давай, а то мне уже глаза снегом залепило.
«Карета» разочаровала Алю. В своих мечтах она летела навстречу приключениям в комфортном микроавтобусе с «мигалкой», а оказалась внутри проржавевшего корыта. Зато в машине было тепло и, хотя бы не нужно было опасаться за свое пальтишко.
Места оказалось совсем немного. Татьяна Аристарховна уселась на жесткую лавку, заняв почти все пространство, Але пришлось примоститься в уголочке, прижавшись к горячему боку главбуха.
– Девушки, оплачиваем проезд! - водитель просунул голову в окошко, радостно улыбаясь. – На холостом ходу не поедем.
Татьяна Аристарховна разворошила объемную сумку, которую все время прижимала к груди как сокровище, извлекла из ее недр бутылку. Прежде чем передать «оплату» подышала на стеклянный бок и протерла рукавом.
Фыркнув, «карета» довольно резво сорвалась с места, Але пришлось ухватиться за матерчатую петлю, висевшую под низким «потолком», чтобы не свалиться на грязный пол.
Время превратилось в тягучую жвачку, остатки алкоголя, о которых Аля уже не беспокоилась, в тепле расцвели буйным цветом. И вот она, уже прикрыв глаза перенеслась из провинциального декабря на белоснежный мальдивский пляж. Босые ступни девушки обволакивал бархатный песок, лазурное море шептало нечто успокаивающее и манящее, будто в самой пучине затаилась сладкоголосая сирена, затянувшая свою колдовскую песню. Аля побежала к морю, нос уже щекотало от мелких, соленых брызг, когда на горизонте появился пароход и изо всех сил загудел, плюясь черными клубами дыма.
Она распахнула глаза, не сразу сообразив, где находится. Из кабины водителя летел отборный мат, в потоках которого можно было различить вкрапления цензурной речи.
– На дороге раскорячилась, идиотка! У меня резина лысая, куда ты лезешь, коза драная!
Машина стояла на месте, холод пробирал до самых костей. А все, потому что задние створки дверей оказались распахнуты настежь. В густой темноте возились еще более темные фигуры. Аля вздрогнула, испугавшись, что осталась одна. К счастью, Татьяна Аристарховна никуда не делась, молча сидела рядом, вытянув шею. Именно ее молчание напугало Алю больше всего.
– Что происходит? – Аля тоже наклонилась вперед, выглядывая на улицу. – Почему мы стоим?
– Сбили кого-то. - Главбух заключила Алину ладошку в большие, теплые руки. – Надеюсь, не насмерть.
Аля больше ничего не спрашивала, просто ждала развития событий. Они не заставили себя долго ждать, буквально через минуту в машину забрался один из мужчин, тот, что помладше и подал руку девушке. Ярко накрашенная, в короткой кожаной куртке, она плюхнулась напротив, обхватив себя руками. Зубы девушки отстукивали бравурную мелодию, совсем не подходящую случаю.
Аля бросила взгляд на ноги бедняжки, похожие н куриные окорочка в авоськах: синие и в пупырышках.
Фельдшер, тот, что постарше забрался следом, закрыл, наконец дверь и тепло постепенно начало заполнять салон старенького автомобиля.
