Витя сидел, сжавшись в комок в углу между батареей и кроватью. Коленки никак не вмещались. Из окна дуло.
Изо всех сил зажимая себе рот, он рыдал, сотрясаясь худеньким телом. Нельзя, нельзя, чтобы услышали.
На кухне ругались родители. Мамочка кричала визгливо, звук точь-в-точь как Катька из садика ногтями по стеклу водила. Папочка отвечал маме гулко, почти не слышно. Слов было не разобрать. Только темп всё скорее, слова всё чаще и громче...
Витя закрыл уши руками. Он знал, чувствовал, что сейчас что-то будет, вот-вот, ОНО уже совсем рядом. Он не хотел его слышать.
Но ОНО пришло.
Крик мамочки, дребезжащий в стёклах. Пощёчина. И жуткая, обволакивающая тишина. Сердце Вити остановилось. Сейчас.
Удар. Визг. Звук падения. И частый-частый хлюпающий звук. Раз-раз-раз. И снова раз-раз-раз.Сквозь сжатые ладони прорывается:
- Вот тебе... вот тебе... вот тебе!
Витя не хотел слышать ЕГО. Но ладошки не помогали, и он принялся петь песенку, которую ему мама мурлыкала на ночь, когда всё было хорошо:
- Спи, моя радость, усни!
В доме погасли огни... - шептал он, всхлипывая.
На кухне остался только звук тяжёлого, с хрипами, дыхания. Тоже частого-частого. И вдруг, будто в телевизоре, кто-то громко зарыдал. Похоже, мамочка, папа же сильный, никогда не плачет. А потом засмеялся. И от этого смеха все волоски на руках встали дыбом. Витя с ужасом сильнее прижал ладони к ушами, до боли. Он не хотел понимать, но понял... Понял, что нет больше мамочки, что на кухне прячется ОНО.
И зашептал сильнее, сбивая дыхание, захлёбываясь слюной:
- В доме все стихло давно,
В погребе, в кухне темно.
Кто-то вздохнул за стеной,
Что нам за дело, родной?..
ОНО успокоилось, пошевелилось. И пошло к комнате, где прятался Витюша.
- Сыно-о-ок...
Витя отчаянно шептал колыбельную, будто молитву:
- Глазки скорее сомкни,
Спи, моя радость, усни!...
Полы скрипнули. ОНО здесь, понял мальчик. Прямо в комнате. Сейчас обойдёт кровать и увидит его: испуганного, беззащитного, сжавшегося в комок. Витюша зажмурился.
Ведь если не видеть зла, то его не случится.
ОНО пропело:
- Усни! Усни-и-и...
Изо всех сил зажимая себе рот, он рыдал, сотрясаясь худеньким телом. Нельзя, нельзя, чтобы услышали.
На кухне ругались родители. Мамочка кричала визгливо, звук точь-в-точь как Катька из садика ногтями по стеклу водила. Папочка отвечал маме гулко, почти не слышно. Слов было не разобрать. Только темп всё скорее, слова всё чаще и громче...
Витя закрыл уши руками. Он знал, чувствовал, что сейчас что-то будет, вот-вот, ОНО уже совсем рядом. Он не хотел его слышать.
Но ОНО пришло.
Крик мамочки, дребезжащий в стёклах. Пощёчина. И жуткая, обволакивающая тишина. Сердце Вити остановилось. Сейчас.
Удар. Визг. Звук падения. И частый-частый хлюпающий звук. Раз-раз-раз. И снова раз-раз-раз.Сквозь сжатые ладони прорывается:
- Вот тебе... вот тебе... вот тебе!
Витя не хотел слышать ЕГО. Но ладошки не помогали, и он принялся петь песенку, которую ему мама мурлыкала на ночь, когда всё было хорошо:
- Спи, моя радость, усни!
В доме погасли огни... - шептал он, всхлипывая.
На кухне остался только звук тяжёлого, с хрипами, дыхания. Тоже частого-частого. И вдруг, будто в телевизоре, кто-то громко зарыдал. Похоже, мамочка, папа же сильный, никогда не плачет. А потом засмеялся. И от этого смеха все волоски на руках встали дыбом. Витя с ужасом сильнее прижал ладони к ушами, до боли. Он не хотел понимать, но понял... Понял, что нет больше мамочки, что на кухне прячется ОНО.
И зашептал сильнее, сбивая дыхание, захлёбываясь слюной:
- В доме все стихло давно,
В погребе, в кухне темно.
Кто-то вздохнул за стеной,
Что нам за дело, родной?..
ОНО успокоилось, пошевелилось. И пошло к комнате, где прятался Витюша.
- Сыно-о-ок...
Витя отчаянно шептал колыбельную, будто молитву:
- Глазки скорее сомкни,
Спи, моя радость, усни!...
Полы скрипнули. ОНО здесь, понял мальчик. Прямо в комнате. Сейчас обойдёт кровать и увидит его: испуганного, беззащитного, сжавшегося в комок. Витюша зажмурился.
Ведь если не видеть зла, то его не случится.
ОНО пропело:
- Усни! Усни-и-и...
