Иолотань — это Мекка для змееловов. Затерянное туркменское селеньице на бывшей карте некогда могущественного Союза.
Сюда с первым дуновением тёплого ветерка и появлением алых маков со всей страны съезжались профессиональные змееловы и просто любители приключений.
Каждую весну в Иолотань приезжал и профессор, доктор биологических наук, убелённый сединами Олег Павлович Богданов. Свою видавшую виды палатку, иссечённую дождями и выбеленную солнцем, он вместе со студентами-практикантами неизменно разбивал в долине шумливого Мургаба под тенистым трёхсотлетним карагачём.
Палатка служила профессору и домом, и лабораторией.
За долгие годы скитаний по каменистым местам Олег Павлович за мягкий характер и отзывчивость стал для местных жителей — пастухов, земледельцев, учителей и загорелых ребятишек — некоторой достопримечательностью. К нему запросто ходили за спичками, за крупой или за каким-либо житейским советом — и никто не уходил обделённым. «Бесы слышат слова, а ангелы — мысли» — считают мудрецы. И хотя Богданов не был ангелом, он мог угадать, что от него хотят люди. А ещё сельчане считали Олега Павловича знатоком «змеиного языка». И правда. Богданов знал о змеях всё, или почти всё. Какие — ядовитые, а какие — нет, где водятся, когда и как плодятся. Что делать после укуса опасной твари, как и чем лечиться…
И эта слава профессора — «дохтура», знатока «змеиного языка» была неоспоримой. Она летела далеко впереди него. От раскалённых Кызылкумов до обветренных скал Копетдага.
…Утром студенты, как обычно, ушли в горы за «трофеями». Олег Павлович остался в палатке приводить в порядок свои записи, а аспирант Гоша Линьков — кашеварить.
Возле чинары стояла тренога с закопчённым котелком. Гоша колол дрова и напевал озорной мотивчик. Вскоре со стороны кишлака на тропе, углаженной до блеска, показался старик. Он вёл в поводу осла. На осле сидел мальчик. Гости явно направлялись к палатке. Возле карагача они остановились. Старик в бараньей шапке, в синем шелковом чапане, подпоясанным платком и стоптанных сапогах, приложил правую ладонь к сердцу и поздоровался:
— Салям алейкум!
— Здравствуйте, — по-русски ответил Гоша.
— Дохтур дома? — спросил аксакал, указывая камчой на палатку.
— Дома, дома, — улыбнулся Линьков. — Олег Павлович, к вам!..
Но Богданов уже услышал голоса и поспешил из палатки навстречу им.
— Салям алейкум, — поприветствовал он старика и приобнял его за плечи. — Что вас привело к «дохтуру»? — и кивнул на угластый камень, служивший табуретом. — Садитесь. Рассказывайте.
Старик виноватыми глазами и дрожа веками посмотрел на мальчика. Тот сидел на осле и, морща лоб, потирал рукой левую ногу.
— Малшик змея кусал, — дрогнувшим голосом произнёс аксакал. — Спасай, дохтур!
— Давайте посмотрим, — сказал профессор. — Гоша, помогите снять ребёнка.
Мужчины втроём бережно сняли мальчика и положили на раскладушку, которая стояла возле палатки.
— Ну-ка, покажи ногу, — попросил Олег Павлович.
Мальчик с помощью деда задрал штанину. Левая голень его слегка опухла и пылала розовым. Профессор осторожно пощупал пальцами вокруг ранки.
— Больно?
— Ой, ой, — скривил губы пацан.
— Когда это случилось? — спросил Богданов старика.
— Вчера, утром.
— Где?
— У женского мостика
— К врачу обращались?
— Зачем врач? Ты — дохтур.
— Лекарство давали мальчику.
— Давал.
— Какое?
— Земля давал…
При слове «земля» Олег Павлович грустно усмехнулся. Ох, и живучи древние поверья. Туркмены по старинке при укусе змеи кладут в рот пострадавшему щепотку глины и так держат некоторое время. Считают, что это помогает: «Земля впитывает в себя боль».
— Ну, ладно, раз давал — хорошо, — согласился профессор: не убеждать же в этот критический момент старика в ереси — всё равно не поймёт, а главное не поверит, что предки не правы.
— Какая была змея? — спросил Олег Павлович мальчика.
Жёлтая, мол, и с чёрными пятнами, как мог, объяснил пацан.
— Так, так, — взвешивая про себя всё «за» и «против» размышлял профессор.
Потом решительным шагом скрылся в палатке. Долго что-то там рылся. Наконец, вышел с бумажным пакетиком.
— Я вылечу вашего мальчика, — твёрдо пообещал Олег Павлович. — Здесь в пакетике две таблетки. Одну пусть он выпьет вечером, а другую — утром, и боль пройдёт.
— Шпасибо, шпасибо, — обрадовался старик, вознося бесчисленные благодарения аллаху, ниспославшему ему на помощь всемогущего «дохтура» в лице Олега Павловича.
…Через неделю солнцепечным днём возле палатки снова появился старик с ослом, но уже без мальчика. Поперёк седла на послушной скотинке лежал связанный по ногам крупный баран. Он недовольно блеял и подёргивал жирным курдюком.
После обязательных традиционных приветствий, с упоминанием всех родственников, Олег Павлович остановил старика:
— Как здоровье мальчика?
— Малшик хорошо, — воздел руки к небу аксакал. — Рахмет, дохтур! Спас малшик.
— Я рад, — сказал профессор и, показав рукой на барана, пошутил: — А его, зачем привезли? Тоже лечиться?
— Зачем лечиться? — сверкнул хитромудрыми глазами старик. — Вам привёз подарка. Шашлык-машлык делать, плов делать… Где помощник? Где Гошка-мошка?
Гоша поблизости собирал хворост для огня.
— Я — здесь! — вынырнул из кустов аспирант.
— Подождите, подождите, — остановил аксакала Олег Павлович. — Подарок я категорически не приму. Во-первых — не за что, а во-вторых — жалко на шашлык такого симпатичного красавчика. Посмотрите, как он плачет…
Всё это было сказано так убедительно и твёрдо, что старик, как бывает в подобных случаях, даже не успел по-настоящему обидеться.
Постоял, подумал.
— Хоп, хоп, — произнёс он грустно и погнал осла с «живым подарком» обратно в кишлак.
Баран со страхом поглядывал на возможное место своего жертвоприношения и молчал. Должно быть, от счастья, продлившего ему жизнь.
Однако история с подарком на этом не кончилась. Вечером по холодку, когда студенты были уже в сборе, неутомимый аксакал появился снова. На этот раз, в большом холщовом хурджуме, он привёз казан с ашем — туркменским пловом с молодой верблюжатиной на кунжутном масле, сдобренным красным перцем, шафраном и зеленью. На цветной разложил солнечные лепёшки с тмином «фитчи», замешанные на молоке. Рядом поставил бурдюк с «чалом» — холодным овечьим напитком.
Отказаться от такого угощения, значило бы нанести смертельную обиду старику, который так старался…
— Большое вам спасибо, аксакал! — поблагодарил Олег Павлович.
…На рассвете, когда студенты ушли в горы, выбрав удобный момент, Гоша поинтересовался у профессора:
— Олег Павлович, откройте, пожалуйста, тайну, какие такие чудодейственные таблетки вы дали мальчишке, что он скоро выздоровел?..
— Ничего здесь нет чудодейственного, — ответил буднично профессор. — Успех любого целителя во многом зависит от веры в него пациента. Вы слышали когда-нибудь об эффекте плацебо?
— Нет.
— Плацебо — так называют таблетку-пустышку, которая не содержит никаких целебных веществ. А я дал мальчику пару обыкновенных таблеток аспирина… Они хотя бы сбивают температуру…
— Но это же, но это же… Как вам сказать — обман, профанация!.. — не выдержав, возмутился Линьков. — Откуда вы узнали, что рана не опасная?
— По всем симптомам боли и описанию змеи, я догадался, что мальчика укусил полоз. Это очень больно, по себе знаю, но не смертельно…
— И всё равно вы должны были сказать правду. Вы же всегда учили нас говорить только правду. Правду и больше ничего.
— Но вы, дорогой мой коллега, не учли одного, — произнёс Олег Павлович и сделал паузу. — Ложь во имя спасения человека выше всякой правды. А, впрочем, этому не учат ни в одном вузе мира. Это понимание постигается сердцем… Только сердцем…
Сюда с первым дуновением тёплого ветерка и появлением алых маков со всей страны съезжались профессиональные змееловы и просто любители приключений.
Каждую весну в Иолотань приезжал и профессор, доктор биологических наук, убелённый сединами Олег Павлович Богданов. Свою видавшую виды палатку, иссечённую дождями и выбеленную солнцем, он вместе со студентами-практикантами неизменно разбивал в долине шумливого Мургаба под тенистым трёхсотлетним карагачём.
Палатка служила профессору и домом, и лабораторией.
За долгие годы скитаний по каменистым местам Олег Павлович за мягкий характер и отзывчивость стал для местных жителей — пастухов, земледельцев, учителей и загорелых ребятишек — некоторой достопримечательностью. К нему запросто ходили за спичками, за крупой или за каким-либо житейским советом — и никто не уходил обделённым. «Бесы слышат слова, а ангелы — мысли» — считают мудрецы. И хотя Богданов не был ангелом, он мог угадать, что от него хотят люди. А ещё сельчане считали Олега Павловича знатоком «змеиного языка». И правда. Богданов знал о змеях всё, или почти всё. Какие — ядовитые, а какие — нет, где водятся, когда и как плодятся. Что делать после укуса опасной твари, как и чем лечиться…
И эта слава профессора — «дохтура», знатока «змеиного языка» была неоспоримой. Она летела далеко впереди него. От раскалённых Кызылкумов до обветренных скал Копетдага.
…Утром студенты, как обычно, ушли в горы за «трофеями». Олег Павлович остался в палатке приводить в порядок свои записи, а аспирант Гоша Линьков — кашеварить.
Возле чинары стояла тренога с закопчённым котелком. Гоша колол дрова и напевал озорной мотивчик. Вскоре со стороны кишлака на тропе, углаженной до блеска, показался старик. Он вёл в поводу осла. На осле сидел мальчик. Гости явно направлялись к палатке. Возле карагача они остановились. Старик в бараньей шапке, в синем шелковом чапане, подпоясанным платком и стоптанных сапогах, приложил правую ладонь к сердцу и поздоровался:
— Салям алейкум!
— Здравствуйте, — по-русски ответил Гоша.
— Дохтур дома? — спросил аксакал, указывая камчой на палатку.
— Дома, дома, — улыбнулся Линьков. — Олег Павлович, к вам!..
Но Богданов уже услышал голоса и поспешил из палатки навстречу им.
— Салям алейкум, — поприветствовал он старика и приобнял его за плечи. — Что вас привело к «дохтуру»? — и кивнул на угластый камень, служивший табуретом. — Садитесь. Рассказывайте.
Старик виноватыми глазами и дрожа веками посмотрел на мальчика. Тот сидел на осле и, морща лоб, потирал рукой левую ногу.
— Малшик змея кусал, — дрогнувшим голосом произнёс аксакал. — Спасай, дохтур!
— Давайте посмотрим, — сказал профессор. — Гоша, помогите снять ребёнка.
Мужчины втроём бережно сняли мальчика и положили на раскладушку, которая стояла возле палатки.
— Ну-ка, покажи ногу, — попросил Олег Павлович.
Мальчик с помощью деда задрал штанину. Левая голень его слегка опухла и пылала розовым. Профессор осторожно пощупал пальцами вокруг ранки.
— Больно?
— Ой, ой, — скривил губы пацан.
— Когда это случилось? — спросил Богданов старика.
— Вчера, утром.
— Где?
— У женского мостика
— К врачу обращались?
— Зачем врач? Ты — дохтур.
— Лекарство давали мальчику.
— Давал.
— Какое?
— Земля давал…
При слове «земля» Олег Павлович грустно усмехнулся. Ох, и живучи древние поверья. Туркмены по старинке при укусе змеи кладут в рот пострадавшему щепотку глины и так держат некоторое время. Считают, что это помогает: «Земля впитывает в себя боль».
— Ну, ладно, раз давал — хорошо, — согласился профессор: не убеждать же в этот критический момент старика в ереси — всё равно не поймёт, а главное не поверит, что предки не правы.
— Какая была змея? — спросил Олег Павлович мальчика.
Жёлтая, мол, и с чёрными пятнами, как мог, объяснил пацан.
— Так, так, — взвешивая про себя всё «за» и «против» размышлял профессор.
Потом решительным шагом скрылся в палатке. Долго что-то там рылся. Наконец, вышел с бумажным пакетиком.
— Я вылечу вашего мальчика, — твёрдо пообещал Олег Павлович. — Здесь в пакетике две таблетки. Одну пусть он выпьет вечером, а другую — утром, и боль пройдёт.
— Шпасибо, шпасибо, — обрадовался старик, вознося бесчисленные благодарения аллаху, ниспославшему ему на помощь всемогущего «дохтура» в лице Олега Павловича.
…Через неделю солнцепечным днём возле палатки снова появился старик с ослом, но уже без мальчика. Поперёк седла на послушной скотинке лежал связанный по ногам крупный баран. Он недовольно блеял и подёргивал жирным курдюком.
После обязательных традиционных приветствий, с упоминанием всех родственников, Олег Павлович остановил старика:
— Как здоровье мальчика?
— Малшик хорошо, — воздел руки к небу аксакал. — Рахмет, дохтур! Спас малшик.
— Я рад, — сказал профессор и, показав рукой на барана, пошутил: — А его, зачем привезли? Тоже лечиться?
— Зачем лечиться? — сверкнул хитромудрыми глазами старик. — Вам привёз подарка. Шашлык-машлык делать, плов делать… Где помощник? Где Гошка-мошка?
Гоша поблизости собирал хворост для огня.
— Я — здесь! — вынырнул из кустов аспирант.
— Подождите, подождите, — остановил аксакала Олег Павлович. — Подарок я категорически не приму. Во-первых — не за что, а во-вторых — жалко на шашлык такого симпатичного красавчика. Посмотрите, как он плачет…
Всё это было сказано так убедительно и твёрдо, что старик, как бывает в подобных случаях, даже не успел по-настоящему обидеться.
Постоял, подумал.
— Хоп, хоп, — произнёс он грустно и погнал осла с «живым подарком» обратно в кишлак.
Баран со страхом поглядывал на возможное место своего жертвоприношения и молчал. Должно быть, от счастья, продлившего ему жизнь.
Однако история с подарком на этом не кончилась. Вечером по холодку, когда студенты были уже в сборе, неутомимый аксакал появился снова. На этот раз, в большом холщовом хурджуме, он привёз казан с ашем — туркменским пловом с молодой верблюжатиной на кунжутном масле, сдобренным красным перцем, шафраном и зеленью. На цветной разложил солнечные лепёшки с тмином «фитчи», замешанные на молоке. Рядом поставил бурдюк с «чалом» — холодным овечьим напитком.
Отказаться от такого угощения, значило бы нанести смертельную обиду старику, который так старался…
— Большое вам спасибо, аксакал! — поблагодарил Олег Павлович.
…На рассвете, когда студенты ушли в горы, выбрав удобный момент, Гоша поинтересовался у профессора:
— Олег Павлович, откройте, пожалуйста, тайну, какие такие чудодейственные таблетки вы дали мальчишке, что он скоро выздоровел?..
— Ничего здесь нет чудодейственного, — ответил буднично профессор. — Успех любого целителя во многом зависит от веры в него пациента. Вы слышали когда-нибудь об эффекте плацебо?
— Нет.
— Плацебо — так называют таблетку-пустышку, которая не содержит никаких целебных веществ. А я дал мальчику пару обыкновенных таблеток аспирина… Они хотя бы сбивают температуру…
— Но это же, но это же… Как вам сказать — обман, профанация!.. — не выдержав, возмутился Линьков. — Откуда вы узнали, что рана не опасная?
— По всем симптомам боли и описанию змеи, я догадался, что мальчика укусил полоз. Это очень больно, по себе знаю, но не смертельно…
— И всё равно вы должны были сказать правду. Вы же всегда учили нас говорить только правду. Правду и больше ничего.
— Но вы, дорогой мой коллега, не учли одного, — произнёс Олег Павлович и сделал паузу. — Ложь во имя спасения человека выше всякой правды. А, впрочем, этому не учат ни в одном вузе мира. Это понимание постигается сердцем… Только сердцем…
