Урсус, вождь племени вельков, проснулся оттого, что его укусил комар. Очень неприятно, в лодыжку. Зуд не проходил долго, а когда утих, спать вождю расхотелось. Было раннее утро. Рассвет, пробиваясь сквозь щели, смешивался с отсветом очага.
Рядом похрапывала Лилия. В полумраке рисовалась её необъятная задница. "Отъела, однако,- подумал вождь, - давно Толстушку обогнала. При Клыкастом так не наедались". Немного поколебавшись, не вставить ли ей прямо сейчас, вождь всё-таки решил, что лучше пойти прогуляться. У очага сидел Барсук, следил, чтобы огонь не погас. Вождь сделал Барсуку знак "не обращай на меня внимания" и вылез из землянки. Гав поднял голову и снова положил её на лапы. Ночную вахту этот раз нёс Нюхач. Он сидел на камне возле догорающего костра и плёл корзину. Три готовых стояли рядом.
- Хорошие прутья? - спросил вождь, чтобы начать разговор.
- Ага. Днём снова схожу, нарежу.
- А брал у Чёрного ручья?
- Да. Там хорошие. Не спится, вождь?
- Последнее время стал что-то рано просыпаться. Старею. Пойду, пройдусь.
Вождь вышел за пределы стойбища. Солнце ещё не взошло, но уже осветило верхушки сосен и елей. За ночь зелени явно прибавилось, особенно на черёмухе. Урсус потрогал молодой листок, зачем-то лизнул его.
Вождь любил весну. Это была уже четвёртая весна, которую он встречал вождём. Тогда все долго спорили. Клыкастый был плохим вождем. Люди голодали, особенно зимой, и всем было ясно, что дело именно в неумелом и неумном руководстве. Но менять Клыкастого долго не решались. А кто его знает, будет ли новый вождь лучше? Барсук первым высказал вслух мысль о том, что племени необходим другой вожак. Его поддержали Горбун, Ива, Ёрш, Художник, Изобретатель. Клыкастый, естественно, возражал, доказывая, что он-де справляется не хуже, а лучше, чем любой другой на его месте, мол, обстоятельства против него: зима была суровая, зверь ушёл, но народ продолжал бузить. А Сосенка, тогда ещё совсем сопливая, крикнула: "Клыкастый, уходи!". Кое-кто, конечно, был за Клыкастого, что говорить-то легко, а вот делать... И что нет в племени человека, который справился бы лучше. И тут Урсус понял, что настал его звёздный час. Он встал и спокойно, но с достоинством сказал: "Я. Я готов стать вождём". Все замерли на мгновение, а потом снова стали яростно спорить. "Куда тебе?! - кричал Крот". "Пусть Урсус будет! - спорил с ним Мерзляк. - Надоел Клыкастый. Тебе-то, Крот, от него какая польза?" Урсуса, в основном, поддержала молодёжь. Старики боялись перемен. Однако последнее веское слово сказал Лось, самый старый охотник. "Пусть Урсус попробует" - сказал он. Лося очень уважали и после того, как он высказался, Урсуса поддержали и те, кто сначала сомневался. В конце концов, большинство проголосовало за него.
Урсус шёл вдоль реки. От воды поднимался пар. Из-под ног выпрыгивали лягушки. Урсус чувствовал во всём теле весёлую бодрость. Настроение было великолепное. Вот шагает он, Урсус, вождь племени, отличный вождь, может быть, лучший за всё время существования племени. Может быть, даже лучше, чем Палёный Волк.
Отойдя от стойбища на приличное расстояние, Урсус запел. Песня складывалась на ходу. Конечно, её можно было бы назвать нескромной и даже хвастливой, но ведь вокруг никого не было.
О, какой я вождь великий!
Жизнь я племени наладил,
Люди сыты и довольны,
Много мяса есть у нас.
Много рыбы, много ягод,
И грибов мы здесь находим.
Люди радуются жизни.
Ах, какой я славный вождь!
Наши люди не болеют
Иль болеют очень редко.
Мы больных тотчас же лечим.
Травки даст им наш Шаман.
Ах, какой я вождь великий!
Люди сыты и здоровы,
И никто не умирает
Вот уже пятнадцать лун.
Это была правда. Поразительно долгое время в племени никто не умирал. Зимой, было, старая Нявга собралась было отдать концы, оклемалась, однако. Ходит, ворчит на всех.
И рожают бабы часто,
Потому что много пищи.
Ах, какой я вождь чудесный!
Скоро будет много нас.
Мир кругом и только радость.
Мы с соседями не в ссоре,
Не бывать войне, покуда,
Правит Урсус, мудрый вождь.
При Клыкастом воевали ещё как. И зимой, и летом. Много хороших охотников так погибло. И не только охотников. Особенно часто воевали с хюхтами. Воинственное племя, злое. А вот Урсусу удалось уладить дело миром. Хюхты ушли дальше на восход и больше не появлялись. А двое остались жить среди вельков. Тангун хороший охотник. И мужик хороший. А Наа... Тут и говорить нечего. Баба что надо. Груди - во! Уже двоих родила. Как знать, может, и от Урсуса. Старший, говорят, похож.
Мы построили землянку,
У огня тепло в ней людям,
На огне мы жарим мясо,
Это очень хорошо.
Есть загон и в нём коровы,
Подоить всегда их можно.
Молоко и мясо будет,
Это очень хорошо.
За это за всё, вообще-то, следовало бы сказать спасибо Изобретателю. Этот молодой человек каждый день придумывает что-то полезное для племени. При Клыкастом у него было другое имя: Неумеха. Никто не слушал его, не принимал всерьёз. А зря. Ну, не всем же быть великими охотниками, как Барсук или Нюхач! Зато, какие идеи! И землянку построили, и коров приручили, и злаки уже собирают не по дальним полянам, да ещё найти надо, а в двух шагах от стойбища. А какие он силки придумывает, да капканы!
Есть у нас Изобретатель.
Это я его приметил.
Он придумал нам землянку
И загоны для коров.
Процветает наше племя
Ах, какой я вождь великий!...
Тут вождь неожиданно заметил, что он не один. Из-за кустов малины на него смотрела Капелька. Вождь смутился. Не хватало ещё, чтобы кто-то услышал его хвастливое пение. Урсус действительно был хорошим вождём, но был у него один маленький совсем, недостаток. Ему нравилось, когда его хвалили, когда им восхищались. Грубую лесть он, кстати, не любил и всегда сразу распознавал. Его любили и хвалили довольно часто, но ему хотелось ещё и ещё. Он понимал, что это нехорошо и поэтому пел свои хвастливые песни вдали ото всех. А тут - Капелька. Ой, как неудобно-то!
Капелька приветливо помахала рукой.
-Ой, какого я зайчика видела! Маленький-маленький.
"М-да, - подумал Урсус, - при Клыкастом на зайчиков не любовались, а хватали камень или палку и... А теперь еды вдоволь, можно и зайчику умилиться, и птичку послушать"
- И что сказал тебе зайчик?
Капелька только улыбнулась в ответ.
- Я тут всякую ерунду пел, так ты не обращай внимания...
- Почему же ерунду? Всё правильно. И мясо есть у нас, пшеница, и Изобретатель молодец, и ты...
- И я хвастун.
- Нет, Урсус,- ласково сказала Капелька, - ты не хвастун, ты действительно очень хороший вождь, и все тебя любят. На! -
Капелька протянула Урсусу несколько цветков мать-и-мачехи. Урсус погладил девочку по голове. Они пошли рядом, болтая о пустяках. Капелька иногда останавливалась, обращая внимание Урсуса на что-нибудь красивое или забавное, то забегала вперёд, сверкая голыми ягодичками (стало тепло, и они оба сняли с себя то, что на них было: Урсус - волчью шкуру, Капелька - накидку из лисьих шкур). "Хорошая девчонка - думал вождь, - хорошая женщина из неё вырастет. Ещё немного - и её можно будет мёпать". Он любовался её стройными ножками, маленькими, ещё не сформировавшимися грудками, нежным пушком ниже живота. "Какая баба будет скоро!".
Они подошли к берёзе, возле которой валялись сломанные силки.
Было видно, что силки изначально были поставлены неправильно.
Зверь ушёл.
- Кто это так ставил, интересно? - покачал головой Урсус.
- Попрыгунчик, ясно. Он всегда так ставит.
- Придём - устрою ему взбучку.
Капелька усмехнулась. Какую взбучку? Ласково пожурит и всё. Урсус не был грозным вождём. При этом его слушались, потому что уважали, знали, что он умный и всегда говорит дело. А Попрыгунчика он любил. И Капельку, и Сосенку, и вообще молодёжь и детей. Клыкастый на молодых только рявкал, Урсус не считал для себя зазорным бегать с детворой наперегонки или
играть в прятки. А то посадит на плечи пацана или девчушку и катает на себе по лесу.
Поднималось солнце. Дул тёплый весенний ветерок. А в низинах дотаивал последний снег. Оттуда тянуло сыростью, но песчаные пригорки уже нагрелись и пахли тёплой хвоей. Крупный шмель легонько стукнулся о плечо Урсуса и полетел дальше по своим шмелиным делам.
Урсус и Капелька шли по лесу и пели о племени вельков, обо всех вельках и о Художнике, который так красиво расписал столбы в землянке и рыжую скалу, о великом охотнике Барсуке, о Толстушке, как она любит покушать и её новорождённом Крепыше, о весне, о любви и радости...Кто придумал, что древние люди почти поголовно были экстрасенсами и пророками? Что за чушь? Ни Урсус, ни Капелька не чувствовали надвигающуюся беду. Им не перебегала дорогу чёрная кошка. Кошек ещё не приручили. Не встретилась женщина с пустыми вёдрами. Не было ещё вёдер. Тем более не встретился монах. Откуда монаху взяться в Каменном веке? Но беда уже была в пути и совсем близко. Неслышно подбиралась она к стойбищу вельков. Ещё немного, и...
Подходя к стойбищу, Урсус и Капелька чуть не споткнулись о две пары ног. Попрыгунчик и Веснушка, подстелив большую медвежью шкуру, разлеглись на солнышке и с наслаждением соединялись.
- Попрыгунчик, это ты силки у берёзы ставил? - спросил вождь,- Ну, оторвись на секунду.
- Трудно оторваться, - сказал Попрыгунчик, не поворачивая головы, но фрикции прекратил,- У какой берёзы?
- Ну, у реки, выше по течению. Большая берёза, на ней ещё гнездо грачиное.
- Я, а что?
- Кто же так ставит?! - возмутился Урсус и пустился в технические подробности, которые автор опускает, поскольку сам в этом ни хрена не понимает. - Зверь-то твой ушёл.
- А что за зверь был? - спросила Веснушка,
- Волк, думаю.
- О! - восхитился Попрыгунчик. - Я чуть волка не поймал!
- Чуть! Ладно. Я поговорю с Барсуком, он тебя научит. Ты продолжай, а то видишь, девушка заскучала.
Урсус и Капелька пошли дальше. За их спинами раздался сладкий стон Веснушки.
Потом они увидели Шамана. Шаман сидел на корточках. Перед ним, в одному ему ведомом порядке были разложены какие-то палочки, камушки, корешки. С сосредоточенным видом он перекладывал их с места на место. Урсус дождался, пока Шаман поднимет на него глаза
- Шаман! Как думаешь, дождь будет?
Шаман посмотрел на вождя, на Капельку, на свои камушки-палочки, на небо, на пальцы ног и сказал
- Не. Не будет.
На завтрак была жареная телятина с кашей. Кашу придумал совсем недавно Изобретатель. Предложил сварить пшеницу на молоке - получилось вкусно. Ай да молодец! Каждый день что-нибудь придумывает.
После завтрака Изобретатель рассказал вождю о своём новом изобретении.
- Вот дым от очага уходит в дырку в потолке. В дождь очаг заливает, и вообще, вода в землянке через эту дырку течёт, хоть мы её и отводим... А зимой - снег. А часть дыма в землянку идёт. Я вот что придумал: из камней или глины сделаем сосуд для огня. Большой, такой, до крыши. А из него - трубу наружу. Да, ещё сбоку дырка, чтобы дрова класть.
- А через эту дырку дым в землянку не пойдёт?
- Ну, всё меньше. И потом дым идёт больше вверх.
- Что тебе нужно для этого?
- Дай мне дней на пять Силача. Он согласился.
- Ладно. Дам. Самому мне он нужен, конечно... Так, говоришь, на пять дней?
- Точно не знаю, как получится.
- Возьми ещё Попрыгунчика. Всё равно на охоте мало от него толку. А так, глядишь, может быть, ты его чему-то научишь.
- Давай Попрыгунчика,- согласился Изобретатель.
Вождь походил по стойбищу, отдал ещё несколько распоряжений по
поводу завтрашней охоты (теперь, когда пищи было вдоволь, охотились не каждый день, только силки и ямы проверяли каждый день), дошёл до коровьего загона, побеседовал с Рябой, доившей коров. Внимание его привлекли шум и смех, доносившиеся с поляны.На поляне вождь увидел Шамана, который пытался вымепать Топтушку. У Шамана ничего не получалось. Соединитель не стоял. Вокруг собралось человек шесть. Каждый пытался дать совет.
- Ты дыханье не задерживай, - говорил Лис.
- А попробуй-ка её сзади, - подсказывал Мерзляк.
- Нет. Когда не получается - лучше спереди. Только потрочить надо сперва.
- Давайте я ему пососу, - предложила Ротик.
Шаман вытащил Соединитель из Топтушкиной входа в рай, и Ротик взяла его в ротик. Сосала она долго и с удовольствием. На лице у Шамана отражались напряжение и мука. Ротик устала сосать. Соединитель не встал.
- Ладно, Шаман, отдохни до вечера. Вечером заполнишь её или кого-нибудь ещё. - Сказал Мерзляк.
- У него и вчера не получилось - сказала Топтушка.
- Да, Шаман. Это тебе не с духами разговаривать. Слить в бабу это уметь надо, - рассмеялся Ёрш.- Иди-ка ты в лес, забрызгай там духов.
Ох, не следовало Ершу говорить это! Шаман поднялся с Топтушки, мрачно глянул на собравшихся и молча пошёл к лесу. Его место тут же занял Мерзляк, и Топтушка почти сразу завизжала от удовольствия. Лис вставил Ротику сзади, а Ёрш в рот. Вельки занялись полезным и очень приятным делом.
"Обидели Шамана, - подумал Урсус, - будто с каждым такое случиться не может". Он хотел догнать колдуна, но тут на поляну выбежала Рябая.
- Скорее сюда. Корова чёрная телиться собралась. Телёнка надо тянуть.
И все, кроме тех, кто сливались, побежали на выручку.
***
А Шаман шёл по лесу и злился. Они смеялись!!! Над ним!!! Над великим Шаманом! И вождь не вмешался! А говорил: "уважает"!
Шаман пнул мухомор, разворошил муравьиную кучу, бросил камнем в дятла, но не попал.
- Ну, всё! Я вам этого никогда не забуду. Попляшете вы у меня. Кровью умываться будете, землю жрать! Нет! Не землю! Друг друга сожрёте, а я станцую на ваших могилах!
Шаман плюнул в сторону стойбища и зашагал в глубь леса.
Наступило лето. О случае на поляне все забыли, кроме Шамана, конечно. Жизнь в племени шла своим чередом. Вельки ходили на охоту, ловили рыбу, собирали грибы, ягоды. В землянке поставили глиняную печь. Рябая родила девочку.
Назвали Незабудкой.
В один из очень жарких дней мужчины пошли на охоту. А с охоты принесли израненного Барсука. Красноносик и Художник несли его за руки и за ноги: носилок тогда ещё не было. Барсук только ойкал от каждого неосторожного движения товарищей. У Барсука была разодрана кожа на всём теле. Особенно пострадали зад и соединитель.
А произошло вот что: охотники гнались за оленем, Барсук споткнулся и полетел с откоса прямо на куст шиповника. Женщины забегали, запричитали вокруг раненого. Стали оказывать первую помощь по всем законам древней медицины. Промыли раны, приложили подорожник.
Позвали Шамана. Тот принялся колдовать над раненым: "Термопсис! Бессалол! Акомол! Седуксен!" - бормотал он непонятные слова. Вельки почтительно поглядывали на него.
- Шаман! - обратился к нему Кривой, - вот Барсук, он - лучший охотник племени, никого не обижает, духов чтит, всегда идолов жиром мажет. За что же духи его наказали? Ну, так соединитель повредить!
Рядом похрапывала Лилия. В полумраке рисовалась её необъятная задница. "Отъела, однако,- подумал вождь, - давно Толстушку обогнала. При Клыкастом так не наедались". Немного поколебавшись, не вставить ли ей прямо сейчас, вождь всё-таки решил, что лучше пойти прогуляться. У очага сидел Барсук, следил, чтобы огонь не погас. Вождь сделал Барсуку знак "не обращай на меня внимания" и вылез из землянки. Гав поднял голову и снова положил её на лапы. Ночную вахту этот раз нёс Нюхач. Он сидел на камне возле догорающего костра и плёл корзину. Три готовых стояли рядом.
- Хорошие прутья? - спросил вождь, чтобы начать разговор.
- Ага. Днём снова схожу, нарежу.
- А брал у Чёрного ручья?
- Да. Там хорошие. Не спится, вождь?
- Последнее время стал что-то рано просыпаться. Старею. Пойду, пройдусь.
Вождь вышел за пределы стойбища. Солнце ещё не взошло, но уже осветило верхушки сосен и елей. За ночь зелени явно прибавилось, особенно на черёмухе. Урсус потрогал молодой листок, зачем-то лизнул его.
Вождь любил весну. Это была уже четвёртая весна, которую он встречал вождём. Тогда все долго спорили. Клыкастый был плохим вождем. Люди голодали, особенно зимой, и всем было ясно, что дело именно в неумелом и неумном руководстве. Но менять Клыкастого долго не решались. А кто его знает, будет ли новый вождь лучше? Барсук первым высказал вслух мысль о том, что племени необходим другой вожак. Его поддержали Горбун, Ива, Ёрш, Художник, Изобретатель. Клыкастый, естественно, возражал, доказывая, что он-де справляется не хуже, а лучше, чем любой другой на его месте, мол, обстоятельства против него: зима была суровая, зверь ушёл, но народ продолжал бузить. А Сосенка, тогда ещё совсем сопливая, крикнула: "Клыкастый, уходи!". Кое-кто, конечно, был за Клыкастого, что говорить-то легко, а вот делать... И что нет в племени человека, который справился бы лучше. И тут Урсус понял, что настал его звёздный час. Он встал и спокойно, но с достоинством сказал: "Я. Я готов стать вождём". Все замерли на мгновение, а потом снова стали яростно спорить. "Куда тебе?! - кричал Крот". "Пусть Урсус будет! - спорил с ним Мерзляк. - Надоел Клыкастый. Тебе-то, Крот, от него какая польза?" Урсуса, в основном, поддержала молодёжь. Старики боялись перемен. Однако последнее веское слово сказал Лось, самый старый охотник. "Пусть Урсус попробует" - сказал он. Лося очень уважали и после того, как он высказался, Урсуса поддержали и те, кто сначала сомневался. В конце концов, большинство проголосовало за него.
Урсус шёл вдоль реки. От воды поднимался пар. Из-под ног выпрыгивали лягушки. Урсус чувствовал во всём теле весёлую бодрость. Настроение было великолепное. Вот шагает он, Урсус, вождь племени, отличный вождь, может быть, лучший за всё время существования племени. Может быть, даже лучше, чем Палёный Волк.
Отойдя от стойбища на приличное расстояние, Урсус запел. Песня складывалась на ходу. Конечно, её можно было бы назвать нескромной и даже хвастливой, но ведь вокруг никого не было.
О, какой я вождь великий!
Жизнь я племени наладил,
Люди сыты и довольны,
Много мяса есть у нас.
Много рыбы, много ягод,
И грибов мы здесь находим.
Люди радуются жизни.
Ах, какой я славный вождь!
Наши люди не болеют
Иль болеют очень редко.
Мы больных тотчас же лечим.
Травки даст им наш Шаман.
Ах, какой я вождь великий!
Люди сыты и здоровы,
И никто не умирает
Вот уже пятнадцать лун.
Это была правда. Поразительно долгое время в племени никто не умирал. Зимой, было, старая Нявга собралась было отдать концы, оклемалась, однако. Ходит, ворчит на всех.
И рожают бабы часто,
Потому что много пищи.
Ах, какой я вождь чудесный!
Скоро будет много нас.
Мир кругом и только радость.
Мы с соседями не в ссоре,
Не бывать войне, покуда,
Правит Урсус, мудрый вождь.
При Клыкастом воевали ещё как. И зимой, и летом. Много хороших охотников так погибло. И не только охотников. Особенно часто воевали с хюхтами. Воинственное племя, злое. А вот Урсусу удалось уладить дело миром. Хюхты ушли дальше на восход и больше не появлялись. А двое остались жить среди вельков. Тангун хороший охотник. И мужик хороший. А Наа... Тут и говорить нечего. Баба что надо. Груди - во! Уже двоих родила. Как знать, может, и от Урсуса. Старший, говорят, похож.
Мы построили землянку,
У огня тепло в ней людям,
На огне мы жарим мясо,
Это очень хорошо.
Есть загон и в нём коровы,
Подоить всегда их можно.
Молоко и мясо будет,
Это очень хорошо.
За это за всё, вообще-то, следовало бы сказать спасибо Изобретателю. Этот молодой человек каждый день придумывает что-то полезное для племени. При Клыкастом у него было другое имя: Неумеха. Никто не слушал его, не принимал всерьёз. А зря. Ну, не всем же быть великими охотниками, как Барсук или Нюхач! Зато, какие идеи! И землянку построили, и коров приручили, и злаки уже собирают не по дальним полянам, да ещё найти надо, а в двух шагах от стойбища. А какие он силки придумывает, да капканы!
Есть у нас Изобретатель.
Это я его приметил.
Он придумал нам землянку
И загоны для коров.
Процветает наше племя
Ах, какой я вождь великий!...
Тут вождь неожиданно заметил, что он не один. Из-за кустов малины на него смотрела Капелька. Вождь смутился. Не хватало ещё, чтобы кто-то услышал его хвастливое пение. Урсус действительно был хорошим вождём, но был у него один маленький совсем, недостаток. Ему нравилось, когда его хвалили, когда им восхищались. Грубую лесть он, кстати, не любил и всегда сразу распознавал. Его любили и хвалили довольно часто, но ему хотелось ещё и ещё. Он понимал, что это нехорошо и поэтому пел свои хвастливые песни вдали ото всех. А тут - Капелька. Ой, как неудобно-то!
Капелька приветливо помахала рукой.
-Ой, какого я зайчика видела! Маленький-маленький.
"М-да, - подумал Урсус, - при Клыкастом на зайчиков не любовались, а хватали камень или палку и... А теперь еды вдоволь, можно и зайчику умилиться, и птичку послушать"
- И что сказал тебе зайчик?
Капелька только улыбнулась в ответ.
- Я тут всякую ерунду пел, так ты не обращай внимания...
- Почему же ерунду? Всё правильно. И мясо есть у нас, пшеница, и Изобретатель молодец, и ты...
- И я хвастун.
- Нет, Урсус,- ласково сказала Капелька, - ты не хвастун, ты действительно очень хороший вождь, и все тебя любят. На! -
Капелька протянула Урсусу несколько цветков мать-и-мачехи. Урсус погладил девочку по голове. Они пошли рядом, болтая о пустяках. Капелька иногда останавливалась, обращая внимание Урсуса на что-нибудь красивое или забавное, то забегала вперёд, сверкая голыми ягодичками (стало тепло, и они оба сняли с себя то, что на них было: Урсус - волчью шкуру, Капелька - накидку из лисьих шкур). "Хорошая девчонка - думал вождь, - хорошая женщина из неё вырастет. Ещё немного - и её можно будет мёпать". Он любовался её стройными ножками, маленькими, ещё не сформировавшимися грудками, нежным пушком ниже живота. "Какая баба будет скоро!".
Они подошли к берёзе, возле которой валялись сломанные силки.
Было видно, что силки изначально были поставлены неправильно.
Зверь ушёл.
- Кто это так ставил, интересно? - покачал головой Урсус.
- Попрыгунчик, ясно. Он всегда так ставит.
- Придём - устрою ему взбучку.
Капелька усмехнулась. Какую взбучку? Ласково пожурит и всё. Урсус не был грозным вождём. При этом его слушались, потому что уважали, знали, что он умный и всегда говорит дело. А Попрыгунчика он любил. И Капельку, и Сосенку, и вообще молодёжь и детей. Клыкастый на молодых только рявкал, Урсус не считал для себя зазорным бегать с детворой наперегонки или
играть в прятки. А то посадит на плечи пацана или девчушку и катает на себе по лесу.
Поднималось солнце. Дул тёплый весенний ветерок. А в низинах дотаивал последний снег. Оттуда тянуло сыростью, но песчаные пригорки уже нагрелись и пахли тёплой хвоей. Крупный шмель легонько стукнулся о плечо Урсуса и полетел дальше по своим шмелиным делам.
Урсус и Капелька шли по лесу и пели о племени вельков, обо всех вельках и о Художнике, который так красиво расписал столбы в землянке и рыжую скалу, о великом охотнике Барсуке, о Толстушке, как она любит покушать и её новорождённом Крепыше, о весне, о любви и радости...Кто придумал, что древние люди почти поголовно были экстрасенсами и пророками? Что за чушь? Ни Урсус, ни Капелька не чувствовали надвигающуюся беду. Им не перебегала дорогу чёрная кошка. Кошек ещё не приручили. Не встретилась женщина с пустыми вёдрами. Не было ещё вёдер. Тем более не встретился монах. Откуда монаху взяться в Каменном веке? Но беда уже была в пути и совсем близко. Неслышно подбиралась она к стойбищу вельков. Ещё немного, и...
Глава 2
Подходя к стойбищу, Урсус и Капелька чуть не споткнулись о две пары ног. Попрыгунчик и Веснушка, подстелив большую медвежью шкуру, разлеглись на солнышке и с наслаждением соединялись.
- Попрыгунчик, это ты силки у берёзы ставил? - спросил вождь,- Ну, оторвись на секунду.
- Трудно оторваться, - сказал Попрыгунчик, не поворачивая головы, но фрикции прекратил,- У какой берёзы?
- Ну, у реки, выше по течению. Большая берёза, на ней ещё гнездо грачиное.
- Я, а что?
- Кто же так ставит?! - возмутился Урсус и пустился в технические подробности, которые автор опускает, поскольку сам в этом ни хрена не понимает. - Зверь-то твой ушёл.
- А что за зверь был? - спросила Веснушка,
- Волк, думаю.
- О! - восхитился Попрыгунчик. - Я чуть волка не поймал!
- Чуть! Ладно. Я поговорю с Барсуком, он тебя научит. Ты продолжай, а то видишь, девушка заскучала.
Урсус и Капелька пошли дальше. За их спинами раздался сладкий стон Веснушки.
Потом они увидели Шамана. Шаман сидел на корточках. Перед ним, в одному ему ведомом порядке были разложены какие-то палочки, камушки, корешки. С сосредоточенным видом он перекладывал их с места на место. Урсус дождался, пока Шаман поднимет на него глаза
- Шаман! Как думаешь, дождь будет?
Шаман посмотрел на вождя, на Капельку, на свои камушки-палочки, на небо, на пальцы ног и сказал
- Не. Не будет.
На завтрак была жареная телятина с кашей. Кашу придумал совсем недавно Изобретатель. Предложил сварить пшеницу на молоке - получилось вкусно. Ай да молодец! Каждый день что-нибудь придумывает.
После завтрака Изобретатель рассказал вождю о своём новом изобретении.
- Вот дым от очага уходит в дырку в потолке. В дождь очаг заливает, и вообще, вода в землянке через эту дырку течёт, хоть мы её и отводим... А зимой - снег. А часть дыма в землянку идёт. Я вот что придумал: из камней или глины сделаем сосуд для огня. Большой, такой, до крыши. А из него - трубу наружу. Да, ещё сбоку дырка, чтобы дрова класть.
- А через эту дырку дым в землянку не пойдёт?
- Ну, всё меньше. И потом дым идёт больше вверх.
- Что тебе нужно для этого?
- Дай мне дней на пять Силача. Он согласился.
- Ладно. Дам. Самому мне он нужен, конечно... Так, говоришь, на пять дней?
- Точно не знаю, как получится.
- Возьми ещё Попрыгунчика. Всё равно на охоте мало от него толку. А так, глядишь, может быть, ты его чему-то научишь.
- Давай Попрыгунчика,- согласился Изобретатель.
Вождь походил по стойбищу, отдал ещё несколько распоряжений по
поводу завтрашней охоты (теперь, когда пищи было вдоволь, охотились не каждый день, только силки и ямы проверяли каждый день), дошёл до коровьего загона, побеседовал с Рябой, доившей коров. Внимание его привлекли шум и смех, доносившиеся с поляны.На поляне вождь увидел Шамана, который пытался вымепать Топтушку. У Шамана ничего не получалось. Соединитель не стоял. Вокруг собралось человек шесть. Каждый пытался дать совет.
- Ты дыханье не задерживай, - говорил Лис.
- А попробуй-ка её сзади, - подсказывал Мерзляк.
- Нет. Когда не получается - лучше спереди. Только потрочить надо сперва.
- Давайте я ему пососу, - предложила Ротик.
Шаман вытащил Соединитель из Топтушкиной входа в рай, и Ротик взяла его в ротик. Сосала она долго и с удовольствием. На лице у Шамана отражались напряжение и мука. Ротик устала сосать. Соединитель не встал.
- Ладно, Шаман, отдохни до вечера. Вечером заполнишь её или кого-нибудь ещё. - Сказал Мерзляк.
- У него и вчера не получилось - сказала Топтушка.
- Да, Шаман. Это тебе не с духами разговаривать. Слить в бабу это уметь надо, - рассмеялся Ёрш.- Иди-ка ты в лес, забрызгай там духов.
Ох, не следовало Ершу говорить это! Шаман поднялся с Топтушки, мрачно глянул на собравшихся и молча пошёл к лесу. Его место тут же занял Мерзляк, и Топтушка почти сразу завизжала от удовольствия. Лис вставил Ротику сзади, а Ёрш в рот. Вельки занялись полезным и очень приятным делом.
"Обидели Шамана, - подумал Урсус, - будто с каждым такое случиться не может". Он хотел догнать колдуна, но тут на поляну выбежала Рябая.
- Скорее сюда. Корова чёрная телиться собралась. Телёнка надо тянуть.
И все, кроме тех, кто сливались, побежали на выручку.
***
А Шаман шёл по лесу и злился. Они смеялись!!! Над ним!!! Над великим Шаманом! И вождь не вмешался! А говорил: "уважает"!
Шаман пнул мухомор, разворошил муравьиную кучу, бросил камнем в дятла, но не попал.
- Ну, всё! Я вам этого никогда не забуду. Попляшете вы у меня. Кровью умываться будете, землю жрать! Нет! Не землю! Друг друга сожрёте, а я станцую на ваших могилах!
Шаман плюнул в сторону стойбища и зашагал в глубь леса.
Глава 3
Наступило лето. О случае на поляне все забыли, кроме Шамана, конечно. Жизнь в племени шла своим чередом. Вельки ходили на охоту, ловили рыбу, собирали грибы, ягоды. В землянке поставили глиняную печь. Рябая родила девочку.
Назвали Незабудкой.
В один из очень жарких дней мужчины пошли на охоту. А с охоты принесли израненного Барсука. Красноносик и Художник несли его за руки и за ноги: носилок тогда ещё не было. Барсук только ойкал от каждого неосторожного движения товарищей. У Барсука была разодрана кожа на всём теле. Особенно пострадали зад и соединитель.
А произошло вот что: охотники гнались за оленем, Барсук споткнулся и полетел с откоса прямо на куст шиповника. Женщины забегали, запричитали вокруг раненого. Стали оказывать первую помощь по всем законам древней медицины. Промыли раны, приложили подорожник.
Позвали Шамана. Тот принялся колдовать над раненым: "Термопсис! Бессалол! Акомол! Седуксен!" - бормотал он непонятные слова. Вельки почтительно поглядывали на него.
- Шаман! - обратился к нему Кривой, - вот Барсук, он - лучший охотник племени, никого не обижает, духов чтит, всегда идолов жиром мажет. За что же духи его наказали? Ну, так соединитель повредить!
