Часть 1 Философ
В свое время Сократ мне сказал: «Женись непременно. Попадется хорошая жена — станешь счастливым. Плохая — станешь философом». (Тот самый Мюнхгаузен). Философом, я, увы, не стал, но размышлять о женщинах стал гораздо глубже.
«Раскусил» жену, чисто случайно. Просто пошутил, сказав, что все знаю, так как поехал за ней следом, мол, видел, как она села не в метро, а в поджидавшую машину, к неизвестному мужику. И надо мне это было? Шел седьмой год семейной жизни, был день рождения сына, 5 лет, и вдруг такое. Грянул гром, все пошло вверх тормашками!
А началось все с ее очередной поездки к подруге и однокурснице Юле, живущей где-то за городом. Вернулась она спустя сутки, усталая, с кругами под глазами, с лёгким перегаром. Вижу, что хорошо девчонки посидели. После моей шутки, её реакция на сказанное меня шокировала. Она рухнула на стул, ноги подкосились, все больше бледнея, затряслась, слезы потекли. Кое-как совладав с собой начал хладнокровно и дальше её «крутить»: «Ну и как давно ты это с ним?» — сдавленное горечью обиды горло исказило мои слова и звуки до неузнаваемости, я говорил словно в пещере. Она молчала долго, словно не слыша меня, ушла в себя, потом отрешенно прошептала: «5 лет!». «Кто он?» — и снова в ответ молчание.
Я не стал больше ее пытать, а подключил параллельно на лестничной площадке, ниже этажом телефонную трубку, просто два проводка, по очереди прижимая к общей шине. Нашел свой домашний, тогда у нас не было мобильников и городской аппарат был единственно доступным средством общения, это был 1998-й год. Она звонила своей бабушке, как оказалось, та была в роли посредника и в курсе ее увлечения, через нее они и договаривались о встречах. Слушая разговор, узнал его имя — «Сережа». Услышал: «Ба, скажи Сереже, пусть не ищет меня и не звонит, я сама ему всё сообщу».
Я вернулся в квартиру, с незнакомым чувством, оно грызло и жгло все изнутри, кололо и пронзало во мне каждую точку тела. Боль обиды сменялась, яростью злобы, помню, что зубы у меня часто стучали, а скулы сводило, но я владел собой, может потому, что ничего этого не видел и надеялся на розыгрыш, шутку, неправду. Думал, что сейчас мы с ней поговорим, и все прояснится, встанет на свои привычные семейные пути, но увидев меня она сразу стала трещать без умолку с напускным спокойствием, мол, это была какая-то глупость и не стоящая внимания, ерунда и больше так не будет, ошибка. Но потом опять разревелась, видя мое искаженное лицо. Взяв икону, с которой венчались, встала на колени посреди комнаты. Но я сказал: «Зови своего Сережу, будем общаться за круглым семейным столом, я про него все знаю». Она опять поразилась, как от удара током, а я снова взял на «понт», ведь я не знал кто этот человек. «Ты же знаешь, он сейчас на работе, куда я позвоню?». «Ничего, пусть подзовут к телефону, пригласи его на вечер» — опять я подыграл сам себе. И тут меня озарило, нет, добила догадка, это же Серега, мой сослуживец, коллега и друг, ведь я сам пригласил его однажды в гости около пяти лет назад и мы всегда были рады ему, принимали как родного, настолько родного, что жену стали делить.
Вот так, в одночасье, я лишился друга и скорее всего жены. А ведь и он женат, двое детей. Молодец Серега, классно устроился, так вот почему у них был такой испуганно-виноватый вид 3-4 года назад, когда я вернулся однажды раньше обычного и столкнулся с ним и женой у двери своей квартиры, они как раз выходили. Эх, приди я раньше на полчаса, сидел бы уже, наверное, в тюрьме, а может, и оправдали бы? Если б застал в кроватке в известных позах, наслаждающихся сексом.
Он пришел. Принес бутылку водки, поставил на стол, куртку не снял, оно и понятно, любитель всяких модных на тот момент газовых пистолетов, увешан ими был, как Рембо, они явно топорщили его карманы. Боится, значит. Сели за стол, пустой в этот раз, без сервировки, только бутылка водки посреди.
— Любишь её? — киваю в сторону понурой супруги, стоящей поодаль.
— Да! — скорее кивком, чем звуком ответил.
— А ты его? — не глядя на жену спросил я.
— Люблю! — с дерзкой ноткой ответила она.
— Звони своей жене и зови ее сюда, — я протянул трубку городского телефона Сергею. Но Сережа замотал головой, «не готов, мол». Оно и понятно, жить то ему потом где? Наверняка выгонит супруга его с квартиры, в свою деревню Вологодской область. Молчание затянулось, отказ его звонить своей жене, явно показал тот уровень отношений, которыми были они связаны — мальчик явно развлекался. А что? Удобно! И постоянное алиби, ведь «друг семьи», когда хочу тогда и прихожу.
Я еще не осознавал до конца всей трагедии произошедшего, не проникся к беде глубокими мыслями, еще не было принято ни какого решения. Ненависть к нему и к ней никак не хотела поселиться в голове. Я просто сказал ему: «вали отсюда, надеюсь, никогда больше не встречу тебя в этой жизни!». Сережа что-то пролопотал уходя, кажется «нет, еще встретимся», и заплакал, рукавом куртки закрыв глаза вышел за дверь. Уже 20 лет, а мы так и не встретились, не виделись. Он ушел.
— А ты? Что сидишь, беги, догоняй его, все равно с тобой жить не буду!
С минуту сидела неподвижно, потом бросилась следом. Да, не стало её впервые в моей жизни, в эти минуты я был по настоящему одинок, прошли минуты размышлений, а для меня это были годы, те самые годы, что так легко сейчас были выброшены, стерты из жизни. Семь лет промелькнули перед глазами, как в ускоренном видео: вот свадьба, поздравления, пожелания семейного счастья, вот её бабушка дарит букет белых роз невесте и целует меня в щеку со словами «береги её», да, та самая, которая посредничала. Два медовых года, когда мы просто наслаждались молодостью и телами, смешной и огромный девятимесячный живот, сопящий сверток перетянутый голубым бантом, на моих руках и мы везем его на «Запорожце» из роддома.
Спустя год появился в жизни и Сережа. Я сам подошел и первым заговорил с замкнутым новичком на работе, помог ему освоиться на новом месте, а узнав, что он вынужден ютиться у полоумной старухи в комнате за городом, предложил ему жить у себя в пустовавшей квартире. Мы в это время жили у тещи, которая помогала жене, на первых порах с ребенком. Я и пригласил его на свой день рождения. Мы быстро подружились. Оказалось, мы еще и служили в одной воинской части. Я был старше его на 2 года. Он привозил из своей деревни фрукты и овощи, часто гулял с коляской и помогал жене ее выносить. Готов был выполнить любую просьбу, съездить куда угодно, отвезти или привести что нужно. Безотказный парень. Через десять-пятнадцать минут вернулась жена, не догнала или не захотела. Не знаю…
Я продолжал напряженно думать. Так, когда же вы успели? Я все перематывал и прокручивал «пленку» жизни и не находил ответа. Получается, что в это первое лето, когда я уехал навестить родных в другой город, а они продолжали вместе выгуливать коляску и где-то на окраине нашего района, у того пруда или прямо на квартире?
— Да, это было у пруда, ну того что на окраине улицы, там где поля начинаются, мы вместе купались, он был по особенному обходителен и нежен, ласков со мною, подавал руку помогая спуститься в воду. Поймал меня поскользнувшуюся, я даже не помню, как все произошло. И только писк ребенка из коляски вернул меня из его объятий, но было уже поздно. Я впервые познала, что мужчина может быть так нежен и страстен одновременно, а мне с тобой этого всегда не хватало, — она словно отгадывая мои мысли, вела негромкую беседу, сама с собой. Сидела в пальто, растрепанная осенним ветром и капли дождя искрились в ее распущенных волосах, словно омытая слезами с ног до головы, но она не была несчастна… А я уже смотрел на эту женщину по-новому: с одной стороны это еще была моя жена, с другой — совершенно чужой и незнакомый человек, чья жизнь мне была неведома и только случайно завеса тайны обнажилась. Она и внешне очень изменилась, нет, она явно не была убита горем и подавлена, наоборот, сквозь искорки слез на ресницах, сквозил холодный, волевой взгляд и эти глаза продолжали говорить: «Ведь это ты всё сам сделал! Только ты один виноват, в случившемся!».
Мы слишком рано поженились, ее 19 и мои 20 сроднили нас в молодую семью, не успевшую познать настоящей жизни. Серость, монотонность быта обезличили дни, а с рождением ребенка, мы и вовсе стали обычными винтиками в семейном механизме рутины. Растворились в добывании денег, еды, одежды. Мы перестали замечать миры друг друга, да, мы были вместе, был секс в урывках редких свободных минут, скорее как обязательный ритуал, чем искреннее наслаждение и он уже мало чем отличался от утренней чистки зубов.
— Ты вспомни, как ты ко мне стал относиться?
И я вспомнил, что за последние 7 лет три или четыре раза пытался разрушить семью, нет, у меня никого не было на стороне, я искал уединения, бросал работу и уезжал в родной край. Я не любил этот город, его ритм. Постоянно винил в своем дискомфорте жену, её чрезмерно активное стремление выйти за меня замуж, а оно так и было. Я хотел вернуть свое прежнее состояние, то в котором жил до свадьбы и не скрывал от нее своего стремления.
Мы познакомились незадолго до армии, я приехал в гости в этот город, увидел ее и «заболел ею»! Несколько дней и ночей мы провели вместе, было всё, кроме секса, я влюбился в эту девчонку с огромной, каштановой косой, ей был 17 лет. Так еще никто в юности меня не волновал. Мы писали часто письма, и она ждала меня. Уже потом я узнал, что она купила себе свадебное платье, хотя о свадьбе еще и не помышляли. Но когда узнала, что я через год службы осуществил свою мечту и поступил в военное училище, письма стали приходить реже, и содержание их было осуждающим. А вскоре они и вовсе прекратились, в последнем письме упрекнула, что о ней не думаю и, что она не хочет «мотаться по гарнизонам и военным точкам всего СССР».
Я был поглощен учебой и уже не думал ни о чем другом, курсанту в советской армии не положено было думать о своей личной жизни, за него это делало государство и отцы командиры. А время было уже неспокойным, шёл 90-й год, пошли трещины в системе государства и даже мы, курсанты это стали замечать, отменили обязательное вступление в комсомол и партию, стали отпускать в увольнения с ночевкой. Она внезапно примчалась в училище, проехав несколько тысяч километров, с сумками набитыми домашними яствами. Стояла и ждала меня на КПП. Утомленная долгой дорогой, тяжестью неподъемных сумок. Я не видел её больше года и признаюсь, не сразу узнал. Меня отпустили на целых 2 дня в увольнение, и мы поселились в гостиницу. Из кровати не выползали, ласки и поцелуи, но мой откровенный натиск и желание большего, был ею отбит, и я от нее ничего не добился. Да, мы оба были девственники и так ими тогда и остались.
А вот она, цель свою достигла, сумела убедить меня бросить училище и приехать жить к ней. Домашние булочки, пироги, варенье, рассказы о другой, прекрасной жизни сделали свое дело, я решил написать рапорт на отчисление из военного вуза. Пьянящий вкус и тепло молодого женского тела хранили мои губы, глаза, пальцы, это не давало уже думать ни о чем другом, как о скорейшем возвращении к ней. И вот теперь, мы, два чужих человека сидим и смотрим друг на друга, как бы снова знакомясь, изучаем лица.
Да, жена мне изменяла, уже что-либо исправить, было невозможно. И черт меня дернул так пошутить, а может не черт, ведь все эти же симптомы неистовой ревности я уже испытал ранее, как же я забыл. Накануне за месяц, среди ночи я проснулся, как ошпаренный, в поту, меня колбасило, трясло от приснившегося сна, а вернее того самого чувства и ощущения (сон не помню, но там явно была жена) и точно такой же удар жгучей обиды я сполна сегодня получил. Запоздалый вещий сон? Уже, по-видимому, и небеса устали ото лжи, обмана творимого венчанной со мною женщиной. Я тогда рассказал о нем жене, и она ведь действительно насторожилась, отреагировала как-то необычно испуганно.
Сейчас спустя два десятилетия я рад, что хладнокровно встретил и пережил беду, даже имея вспыльчивый характер, в 27 лет не устроил мордобой, не истязал вожжами неверную на конюшне, за роскошную косу не выволок на улицу, да мало ли способов в истории народов наказать жену и ее любовника. До пьянства я не опустился, но я жил в липком тумане разноречивых мыслей и ощущений. Будущее спуталось предо мною, я не мог понять, а что дальше то делать? Мысли тягучие бились, как мухи об стекло, летя на свет и не находя выход. Спросить бы у кого совет, и я пошел в церковь. Седовласая глыба с огромным крестом на цепи выслушала с мудрым видом:
— Зачем такая теперь нужна жена, выгони её! – громовым поднебесным басом молвила борода.
— Но ведь вы же нас венчали?
— Найди себе другую.
Я покинул обитель божью с тем же грузом что и вошел.
На следующий день, первое, что я сделал, пошел домой к обидчику. У меня не было четкого плана, я допускал любое развитие ситуации вплоть до честной гибели, на кулаках, на ножах, да хоть на авторучках, но мне нужна была сатисфакции, удовлетворение за нанесенное оскорбление, и это не запоздалая реакция помахать кулаками после не случившейся драки, а обдуманная, неизбежная жертва, его или моя. Он жил в 20 минутах ходьбы, заметили как удобно? Когда я уходил на работу, то и постель еще не успевала остыть, как он уже в ней оказывался благодаря своему плавающему рабочему графику. Но дверь открыла его жена Тоня, маленькая с блиновидной и приплюснутой мордочкой, мне она откровенно не нравилась, мы были знакомы, так как она работала у нас в столовой официанткой, где и встретила Сергея, выйдя за него замуж спустя месяц или два знакомства.
— Коля? – она явно была удивлена, ведь я у них был второй раз.
— Заходи, проходи, будь как дома! – и скрылась на кухню, где что-то шипело и противно пахло луком. Хозяина дома явно не было. Тут же в коридор на меня выскочили все обитатели квартиры, сначала светлая кошка, залитая пятнами зелёнки, черная языкастая слюнявая собачонка, старая бабка в широченной юбке, за подол которой держались двое детей лет 3-4, как и кошка, в пятнышках зеленки на лицах и руках, явно больных ветрянкой. Малышня меня рассматривала с откровенным удивлением.
Я от всего увиденного я впал в какое-то оцепенение. У меня совсем вылетело из головы, что у него семья, дети, теща и бабка живут с ним в «двушке», да еще кошка с собакой. Ободранные обои свисали грязными лентами по стенам, засаленные двери с поломанными ручками повсюду запах кошек и жарящегося лука. Ну, зачем я сюда пришёл, движимый порывом мести, какого черта?
— А Сережа уехал к маме в деревню, он отпросился с работы на неделю, он тебе срочно нужен? – услышал за спиной голос Тони, — что-то случилось, у тебя вид не здоровый какой-то?
Я её почти не понимал и не слышал, то ли от духоты, то ли от горелого масла с луком…мне было дурно. Сейчас спустя годы, я виню себя за тот визит. Может, дурнота и слабость, затуманили мозг, я откровенно сожалею о том дне, вернее о том, что не смог смолчать, как-то не по-мужски, жаловаться женщине на её же мужа. Она провела меня на кухню, где мне стало еще хуже, поняла, что со мною что-то не так и спросила в лоб:
— Что-то стряслось, я вижу, говори не молчи.
