Собственно говоря, и на этот раз отпуск мне обещали в июле. Твердо. Без всяких.
Желающих узнать, как иногда обстоит дело с ценой слова в строительной сфере, отсылаю к газетным фельетонам и статьям под рубрикой «Зима спросит строго».
Когда я уже готовился укладывать чемодан, меня вызвали к высокому начальству: «А, Роман, э…э…э… Андреевич…наш молодой перспективный прораб…заходите, заходите! Как настроение? Отпускное? Да-да, отдыхать, конечно, нужно. Но поймите… Производственная необходимость… Мы очень рассчитываем на вас…»
Итак, вместо Рижского взморья я оказался в самой, что ни на есть глубине на плато Устюрт - , утешаясь тем, что чего-чего, а солнечного тепла и песка, к которому я стремился, здесь в избытке. Правда, с морской водой дело обстояло похуже, несмотря на то, что каких-нибудь двадцать лет назад на месте нашей базы плескались волны стремительно усыхающего ныне Арала.
К середине февраля мы сдали объект с оценкой «хорошо», и мне любезно предоставили возможность немедленно отгулять прошлогодний отпуск. При этом твердо заверили, что отпуск за текущий ,1985, год я получу в июле. Непременно-с!
Разумеется, у меня было право возражать. Но, во-первых, я успел дозреть до мысли, что и зимой можно неплохо отдохнуть. А во-вторых, у меня родилась Идея, осуществить которую я мог в середине февраля.
Словом, постепенно я настроился на то, что впереди у меня блестящие перспективы, море наслаждений и никаких забот. Когда я думал о предстоящих радостях жизни, голова моя сладко кружилась. Я был уверен, что весь отпуск мне будет сопутствовать удача. Даже в мелочах. Фортуна должна создать мне сторицей за вою неблагосклонность прошлым летом, вернуть должок.
И точно. Когда я вошел в ЯК-40 , вылетающий рейсом Нукус- Ташкент, то обнаружил, что судьба или же Мойры ,обитающие на светлом Олимпе, уже приняла меня под свою опеку, позаботившись о том, чтобы мне не скучать в воздухе. Моей соседкой оказалась хорошенькая смугловатая женщина с живыми, чайного цвета глазами. Я широко улыбнулся, она ответила мне ясной, открытой улыбкой. При этом уголки ее губ чуточку приподнялись и все лицо приобрело жизнерадостное, задорное выражение. Вот это хорошо. Упаси бог от томности во взоре.
Так что летайте самолетами « Аэрофлота»!!!
Тем временем запели турбины, самолет вырулил на полосу. Еще минута – и город остался далеко внизу. Узкой лентой мелькнуло пригородное шоссе. Потянулись бесконечные километры унылой безжизненной местности. Пейзаж, живо напомнивший мне устюртский. Я отвернулся от иллюминатора.
Вскоре я узнал, что мою очаровательную спутницу зовут Ариадной, что она коренная жительница Ташкента, обращаться к ней можно «Ира», она так привыкла, а в Нукус приезжала в командировку, в краеведческий музей.
Праздничное настроение, помноженное на симпатичную спутницу, помогала моему языку обходиться без пауз. Непринужденный дорожный разговор с едва заметным оттенком флирта спрессовал время. Полтора часа полета не прошли – промелькнули.
Зажглось световое табло. Самолет шел на посадку.
Я еще раз посмотрел на Ариадну. Мне подумалось, что это милая женщина вполне вписывается в мой тщательно отрепетированный замысел. Что я теряю?!
- Ариа…Ира, вы не согласитесь участвовать в небольшом психологическом эксперименте?
- Психологическом? – она лукаво посмотрела на меня- И только?
-Если уж быть точным – научно-фантастическом.
- А если еще яснее?
- Попробую. Речь идет о том, чтобы скосить семь – восемь лет с собственного возраста. Помолодеть. Без всяких там машин времени и компьютеров. Разумеется, я понимаю, что в вашем, да и в моем возрасте говорить об омоложение преждевременно. Но, если опыт удастся, его можно повторить впоследствии, когда возникнет острая потребность…
Семь-восемь лет?- легкое облачко недоверия промелькнуло в ее глазах. Видимо, ей не очень хочется возвращаться назад именно на такой срок. Я прикидывал еще в самолете: лет ей 35, хотя выглядит она моложе. Она старше меня явно лет на 6-7.
- Можно и на десять, - обещаю великодушно.
- Заманчивое предложение, - неопределенно улыбнулась она.
- Рад, что оно вас заинтересовало. Остается условиться о месте и времени встречи.
Она что-то прикидывала в уме.
- Право, не знаю…
- Вы абсолютно ничем не рискуете. Полная безопасность эксперимента гарантируется.
Она достала из сумочки шариковую ручку, небольшой блокнот. Раскрывает его, что-то пишет и, вырвав листок , протягивает мне.
- Вот мой рабочий телефон. Позвоните послезавтра. Только давайте договоримся: если я скажу «нет», вы не будете настаивать.
Я пожимаю плечами и напыщенно и добродетельно произношу:
- Что может быть отвратительнее навязчивости?!- заем прячу листок во внутренний карман пиджака.
На перроне, заметив , что багажа у Ариадны практически нет, вежливо раскланиваюсь с ней и желаю приятного отдыха ,после командировки, ясно осознавая, что навязываться в сопровождающие глупо. И испытывая острое желание оказаться в ее постели!
Идея , что привела меня в Ташкент, зародилась в одну из первых ночей моего пребывания на Устюрте.
Стояла адская жара. Однако на ночлег мы устроились в вагончике – боялись змей. Никто из всей бригады еще не знал, что змей на Устюрте не водится. Не климат им здесь.
Не в силах уснуть, я вышел из вагончика и устроился повыше – на деревянных ящиках с арматурой, где, казалось, было чуть попрохладнее.
Высоко, словно бы выше звезд, пророкотал самолет. У Соленого Озера надрывался грузовик. Лениво тявкала приблудная собака Морда. Из темени, из необъятных просторов плато доносились неясные шорохи. Все вокруг было неуютно и незнакомо.
Обида за несостоявшийся отпуск уже давно прошла, но само это слово – отпуск – по- прежнему вертелось в голове, неизбежно ассоциируясь с зимой, так что в конце концов, стремясь скоротать время, я принялся прикидывать варианты, а куда же двинуть в январе-феврале?
Собственно, один запасной вариант на этот счет у меня был давно. Года два назад бригадир Игорь Яблоков, с которым я был дружен, перебрался по семейным обстоятельствам в Красноярск, и в редких письмах неизменно зазывал меня в гости – лучше зимой, прельщая знакомство с сибирской природой и катанием на лыжах.
Откровенно говоря, мне хотелось и повидать новые места, и побегать по тайге на лыжах – встретиться с Игорем. Вот и выход.
Приняв его за основу, я, как и подобает инженеру, углубился в деталировку.
Прямого самолета из Нукуса в Красноярск нет. Значит, надо лететь через Ташкент.
Ташкент – город моей юности, город, где прошли студенческие годы, где я получил диплом инженера- строителя и где, кстати сказать, не был уже лет пять. Как же не задержаться в этом городе на три-четыре дня?!
Идем дальше.
Где остановиться, чтобы никого не стеснять? Забронировать номер в гостинице? Вероятно, это возможно…Ба! Да ведь в феврале у студентов каникулы и все общежития пустеют, в том числе и наше факультетское, где находится комната 2046, которая целых пять лет была для меня родных домом.
И вот тут-то, едва я подумал о комнате 2046, мое воображение вкупе с памятью, как говорится, врубилось на всю катушку.
Живо вспомнились мои друзья по комнате – Егор, Феликс и Виталий - крепкие, толковые ребята, закаленные стройотрядами и хлопковыми компаниями. Вспомнились переполнявшие нас чувства оптимизма и веры в плечо друга. Ничто не казалось невозможным. Позднее не хватало этой уверенности.
Как же случилось, что я потерял своих друзей из виду, почти ничего не знаю о них?! Разве не было периодов, когда я остро нуждался в поддержке друзей и добром слове? Разве не убедился, что жизнь не так уж часто дарит нам истинных и преданных товарищей? И я почувствовал, что на мне лежит громадная вина, которую я должен, по крайней мере, попытаться загладить. Ия знал, как это можно сделать.
В феврале беру отпуск. А оказавшись в Ташкенте, задержусь на несколько дней. Предварительно спишусь с нашим славным комендантом – Любовью Михайловной. Она –то точно меня помнит. В городе разыщу ребят и соберемся в нашей 2046 комнате. И перенесемся на 7…8…9…10 лет назад.
Ребята , явно, встречаются и пусть примут меня опять в свой круг друзей.
Мне внезапно вспомнился роман американского фантаста Джека Финнея «Меж двух времен», читаный еще в юности.
Там главный персонаж переносится в другую эпоху не в результате какого-либо уникального научного проекта, не с помощью пресловутой «машины времени», а исключительно усилием воли, «вживанием» в определенные обстоятельства.
Может, и со мной случилось нечто подобное? Может, я тоже перенесся, только не во времени, а в пространстве? Телепортировался в один из уголков «черного континента»?
Замысел виделся мне настолько ярко, что казалось еще одно усилие, еще один импульс и я с помощью нуль-транспортировки из научно-фантастического романов окажусь в нашей комнате, в нашей дружеской компании.
Нуль-транспортировка не состоялась. Зато нахлынувшие воспоминания здорово ободрили меня. Теперь и предстоящий зимний отпуск казался желанным.
До студенческого городка добирался в сумерках. Раньше путь от старогородского базара до трамвайного кольца по извилистым улочкам вдоль ветхих строений казался бесконечным. Сейчас улицы выпрямились, раздались вширь.
А вот родное мое общежитие. Прежде оно представлялось мне этаким необъятным домом- кораблем, плывущем сквозь время с пассажирами- студентами.
Особенно усиливалось это сходство по вечерам, когда загорались окна- иллюминаторы, а этажи- палубы наполнялись гомоном и смехом. « Океанский лайнер» - таким осталось общежитие в моей памяти, уж не знаю, откуда выплыл этот образ.
Сейчас я вижу перед собой обыкновенную пятиэтажку из серого кирпича. И если продолжать пользоваться морской терминологией, то это скорее не «лайнер», а «старая посудина».
Любовь Михайловна, как и обещала в письме, ждет меня и встречает с распростертыми объятиями. На столе – чай, ватрушки, конфеты. А вина нет… Я вручаю ей скромный презент – шелковый платок.
У Любовь Михайловны круглые глаза, громкий голос, абсолютная уверенность в правильности каждого своего поступка и привычка ворчать.
Вот, усадив меня за стол, она констатирует, что нынешняя молодежь никуда не годиться- мы были гораздо лучше. Я хорошо помню, как Любовь Михайловна когда-то устраивала разнос нашему поколению, и потому ее теперешние слова мне приятны – как – никак завуалированный комплимент моему поколению, которое я , откровенно говоря , люблю.
Я спрашиваю ее о здоровье, она бедово машет рукой и принимается ругать институтское начальство: непонятно, о чем они думают там у себя – уж больно мало выделяют нового белья и инвентаря.
Выговорившись, она учиняет мне допрос с пристрастием: женат ли, где работаю, сколько получаю, есть ли квартира. Отделываюсь шуточками – не говорить же, что мой брак был неудачным, что свою однокомнатную квартиру я оставил бывшей жене и потому сейчас у меня ни кола, ни двора, и я по прежнему живу в общежитие…
Зарабатываю я прилично В Нукусе у меня есть подруга- увы, я не могу назвать ее любимой женщиной и Регина это знает. Она замужем и на десять лет старше меня. Вкус у семейной жизни у меня полностью отбит, одна мысль, что придется вызывает у меня ужас. Раньше с моей бывшей женой спали чужие мужчины, теперь я сплю с чужими женами. Впрочем, я твердо уверен, что все у меня будет прекрасно, и расписываю Любовь Михайловне свою жизнь именно с позиций завтрашнего дня.
Любовь Михайловна расспрашивает меня о родителях, которых в жизни ни разу не видела. Навещая ли, не обижаю ли, помогаю ли деньгами?
Отвечаю, что стараюсь свято выполнять свой сыновий долг. Навещаю своих стариков регулярно, благо, они живут рядом – в бывшей столице Каракалпакии. В деньгах они не нуждаются.
- Ну и что, что не нуждаются, - резко обрывает она меня – А ты когда-никогда пошли десятку – все им будет приятно.
Она грозно предупреждает меня «Девок не водить!», дает ключ и чистое белье.
Медленно поднимаюсь на четвертый этаж. Стараюсь настроить себя на сентиментальный лад. Получается не очень.
Прохожу по широкому коридору с жужжащими люминесцетными лампами и останавливаюсь перед дверью с табличкой «К.№2046». Сколько раз я мысленно представлял себе этот момент! Мне казалось, что я буду испытывать благоговейный трепет и святые слезы будут струиться по моим щекам. Увы!
И все же… Бывают ведь чудеса. Вот толкну я сейчас эту дверь и навстречу мне поднимутся из-зи стола Егор, Фил, Вит, и сам я помолодею на уйму лет.
Щелкаю выключателем.
Н-да… Семь лет назад эта комната не казалась мне такой узкой. Мебель та же: шкаф, четыре кровати, столько же стульев, стол. Чисто. Над «моей» кроватью коврик, перед филькиной – небольшой половичок. На одной из стен –вырезки из журналов: фотографии звезд кино, эстрады и спорта. Словом, стандартная комната.
С чувством некоторого превосходства я начинаю припоминать, что при нас комната выделялась своим «характером»: была своего рода «клубом» факультетского общежития. Вечно у нас толпился народ, двери не закрывались.
К нашему Феликсу, которого точно прозвали «ЭВМ», шли за консультациями едва ли не по всем предметам. Феликс никому не отказывал причем сущность вопроса излагал коротко, точно, а главное, так доходчиво, что даже у отчаявшихся сдать очередной зачет появлялась надежда в глазах.
К Егору шли , чтобы выпросить на вечер справочник, рейсшину или циркуль… У Егора в его тумбочке и чемодане было абсолютно все, любая мелочь, которая может понадобиться студенту.
И все это имущество было аккуратно разложено по полочкам, папкам и пакетикам. И отличие от многих из нас Егор никогда не тратил время на поиск, скажем, резинки. Другое дело, что откликался на просьбы он неохотно. Прежде чем дать кому-либо конспект или справочник, тысячу раз предупреждал, чтобы он не потеряли или испортили, устанавливал минимальные сроки «аренды», а в случае задержки сам шел к должнику и силой забирал этот конспект или справочник , невзирая ни на какие мольбы. « Мне нужно самому» - его излюбленный аргумент. Зато он имел еще одно неоспоримое достоинство – взял на себя роль хозяйственного организатора. Егор заблаговременно напоминал нам, чья очередь мыть посуду, а чья – идти в магазин за продуктами, скрупулезно подсчитывал, по скольку рублей и копеек должен каждый внести в общий котел. Делал он это всегда заранее, так что наша комната всегда сияла чистотой, а в шкафу не истощались припасы к ужину.
К Виталию шли, чтобы услышать веселый рассказ, добрую шутку, похохотать и зарядиться бодростью…
А правильнее все же сказать, что ребята шли не к кому – то одному, а ко всем четверым. Шли в комнаты 2046…
Заурядный вид комнаты слегка расхолаживает меня , мне даже становиться как-то обидно: почему не произошло чуда?
Не в усталости ли дело? В последнее время спать приходилось урывками. Что если прилечь?
Морфей цепко принимает меня в свои объятья. И мне приснился 1966 год.
Летнюю сессию 1966 года ташкентские студенты сдавали по самой упрощенной схеме. Например, мы, студенты первого курса энергетического факультета Ташкентского политехнического института – вуза весьма серьезного - сдавали всего два экзамена вместо пяти и один зачет вместо положенной полудюжины.
Желающих узнать, как иногда обстоит дело с ценой слова в строительной сфере, отсылаю к газетным фельетонам и статьям под рубрикой «Зима спросит строго».
Когда я уже готовился укладывать чемодан, меня вызвали к высокому начальству: «А, Роман, э…э…э… Андреевич…наш молодой перспективный прораб…заходите, заходите! Как настроение? Отпускное? Да-да, отдыхать, конечно, нужно. Но поймите… Производственная необходимость… Мы очень рассчитываем на вас…»
Итак, вместо Рижского взморья я оказался в самой, что ни на есть глубине на плато Устюрт - , утешаясь тем, что чего-чего, а солнечного тепла и песка, к которому я стремился, здесь в избытке. Правда, с морской водой дело обстояло похуже, несмотря на то, что каких-нибудь двадцать лет назад на месте нашей базы плескались волны стремительно усыхающего ныне Арала.
К середине февраля мы сдали объект с оценкой «хорошо», и мне любезно предоставили возможность немедленно отгулять прошлогодний отпуск. При этом твердо заверили, что отпуск за текущий ,1985, год я получу в июле. Непременно-с!
Разумеется, у меня было право возражать. Но, во-первых, я успел дозреть до мысли, что и зимой можно неплохо отдохнуть. А во-вторых, у меня родилась Идея, осуществить которую я мог в середине февраля.
Словом, постепенно я настроился на то, что впереди у меня блестящие перспективы, море наслаждений и никаких забот. Когда я думал о предстоящих радостях жизни, голова моя сладко кружилась. Я был уверен, что весь отпуск мне будет сопутствовать удача. Даже в мелочах. Фортуна должна создать мне сторицей за вою неблагосклонность прошлым летом, вернуть должок.
И точно. Когда я вошел в ЯК-40 , вылетающий рейсом Нукус- Ташкент, то обнаружил, что судьба или же Мойры ,обитающие на светлом Олимпе, уже приняла меня под свою опеку, позаботившись о том, чтобы мне не скучать в воздухе. Моей соседкой оказалась хорошенькая смугловатая женщина с живыми, чайного цвета глазами. Я широко улыбнулся, она ответила мне ясной, открытой улыбкой. При этом уголки ее губ чуточку приподнялись и все лицо приобрело жизнерадостное, задорное выражение. Вот это хорошо. Упаси бог от томности во взоре.
Так что летайте самолетами « Аэрофлота»!!!
Тем временем запели турбины, самолет вырулил на полосу. Еще минута – и город остался далеко внизу. Узкой лентой мелькнуло пригородное шоссе. Потянулись бесконечные километры унылой безжизненной местности. Пейзаж, живо напомнивший мне устюртский. Я отвернулся от иллюминатора.
Вскоре я узнал, что мою очаровательную спутницу зовут Ариадной, что она коренная жительница Ташкента, обращаться к ней можно «Ира», она так привыкла, а в Нукус приезжала в командировку, в краеведческий музей.
Праздничное настроение, помноженное на симпатичную спутницу, помогала моему языку обходиться без пауз. Непринужденный дорожный разговор с едва заметным оттенком флирта спрессовал время. Полтора часа полета не прошли – промелькнули.
Зажглось световое табло. Самолет шел на посадку.
Я еще раз посмотрел на Ариадну. Мне подумалось, что это милая женщина вполне вписывается в мой тщательно отрепетированный замысел. Что я теряю?!
- Ариа…Ира, вы не согласитесь участвовать в небольшом психологическом эксперименте?
- Психологическом? – она лукаво посмотрела на меня- И только?
-Если уж быть точным – научно-фантастическом.
- А если еще яснее?
- Попробую. Речь идет о том, чтобы скосить семь – восемь лет с собственного возраста. Помолодеть. Без всяких там машин времени и компьютеров. Разумеется, я понимаю, что в вашем, да и в моем возрасте говорить об омоложение преждевременно. Но, если опыт удастся, его можно повторить впоследствии, когда возникнет острая потребность…
Семь-восемь лет?- легкое облачко недоверия промелькнуло в ее глазах. Видимо, ей не очень хочется возвращаться назад именно на такой срок. Я прикидывал еще в самолете: лет ей 35, хотя выглядит она моложе. Она старше меня явно лет на 6-7.
- Можно и на десять, - обещаю великодушно.
- Заманчивое предложение, - неопределенно улыбнулась она.
- Рад, что оно вас заинтересовало. Остается условиться о месте и времени встречи.
Она что-то прикидывала в уме.
- Право, не знаю…
- Вы абсолютно ничем не рискуете. Полная безопасность эксперимента гарантируется.
Она достала из сумочки шариковую ручку, небольшой блокнот. Раскрывает его, что-то пишет и, вырвав листок , протягивает мне.
- Вот мой рабочий телефон. Позвоните послезавтра. Только давайте договоримся: если я скажу «нет», вы не будете настаивать.
Я пожимаю плечами и напыщенно и добродетельно произношу:
- Что может быть отвратительнее навязчивости?!- заем прячу листок во внутренний карман пиджака.
На перроне, заметив , что багажа у Ариадны практически нет, вежливо раскланиваюсь с ней и желаю приятного отдыха ,после командировки, ясно осознавая, что навязываться в сопровождающие глупо. И испытывая острое желание оказаться в ее постели!
Глава 2 Комната №2046
Идея , что привела меня в Ташкент, зародилась в одну из первых ночей моего пребывания на Устюрте.
Стояла адская жара. Однако на ночлег мы устроились в вагончике – боялись змей. Никто из всей бригады еще не знал, что змей на Устюрте не водится. Не климат им здесь.
Не в силах уснуть, я вышел из вагончика и устроился повыше – на деревянных ящиках с арматурой, где, казалось, было чуть попрохладнее.
Высоко, словно бы выше звезд, пророкотал самолет. У Соленого Озера надрывался грузовик. Лениво тявкала приблудная собака Морда. Из темени, из необъятных просторов плато доносились неясные шорохи. Все вокруг было неуютно и незнакомо.
Обида за несостоявшийся отпуск уже давно прошла, но само это слово – отпуск – по- прежнему вертелось в голове, неизбежно ассоциируясь с зимой, так что в конце концов, стремясь скоротать время, я принялся прикидывать варианты, а куда же двинуть в январе-феврале?
Собственно, один запасной вариант на этот счет у меня был давно. Года два назад бригадир Игорь Яблоков, с которым я был дружен, перебрался по семейным обстоятельствам в Красноярск, и в редких письмах неизменно зазывал меня в гости – лучше зимой, прельщая знакомство с сибирской природой и катанием на лыжах.
Откровенно говоря, мне хотелось и повидать новые места, и побегать по тайге на лыжах – встретиться с Игорем. Вот и выход.
Приняв его за основу, я, как и подобает инженеру, углубился в деталировку.
Прямого самолета из Нукуса в Красноярск нет. Значит, надо лететь через Ташкент.
Ташкент – город моей юности, город, где прошли студенческие годы, где я получил диплом инженера- строителя и где, кстати сказать, не был уже лет пять. Как же не задержаться в этом городе на три-четыре дня?!
Идем дальше.
Где остановиться, чтобы никого не стеснять? Забронировать номер в гостинице? Вероятно, это возможно…Ба! Да ведь в феврале у студентов каникулы и все общежития пустеют, в том числе и наше факультетское, где находится комната 2046, которая целых пять лет была для меня родных домом.
И вот тут-то, едва я подумал о комнате 2046, мое воображение вкупе с памятью, как говорится, врубилось на всю катушку.
Живо вспомнились мои друзья по комнате – Егор, Феликс и Виталий - крепкие, толковые ребята, закаленные стройотрядами и хлопковыми компаниями. Вспомнились переполнявшие нас чувства оптимизма и веры в плечо друга. Ничто не казалось невозможным. Позднее не хватало этой уверенности.
Как же случилось, что я потерял своих друзей из виду, почти ничего не знаю о них?! Разве не было периодов, когда я остро нуждался в поддержке друзей и добром слове? Разве не убедился, что жизнь не так уж часто дарит нам истинных и преданных товарищей? И я почувствовал, что на мне лежит громадная вина, которую я должен, по крайней мере, попытаться загладить. Ия знал, как это можно сделать.
В феврале беру отпуск. А оказавшись в Ташкенте, задержусь на несколько дней. Предварительно спишусь с нашим славным комендантом – Любовью Михайловной. Она –то точно меня помнит. В городе разыщу ребят и соберемся в нашей 2046 комнате. И перенесемся на 7…8…9…10 лет назад.
Ребята , явно, встречаются и пусть примут меня опять в свой круг друзей.
Мне внезапно вспомнился роман американского фантаста Джека Финнея «Меж двух времен», читаный еще в юности.
Там главный персонаж переносится в другую эпоху не в результате какого-либо уникального научного проекта, не с помощью пресловутой «машины времени», а исключительно усилием воли, «вживанием» в определенные обстоятельства.
Может, и со мной случилось нечто подобное? Может, я тоже перенесся, только не во времени, а в пространстве? Телепортировался в один из уголков «черного континента»?
Замысел виделся мне настолько ярко, что казалось еще одно усилие, еще один импульс и я с помощью нуль-транспортировки из научно-фантастического романов окажусь в нашей комнате, в нашей дружеской компании.
Нуль-транспортировка не состоялась. Зато нахлынувшие воспоминания здорово ободрили меня. Теперь и предстоящий зимний отпуск казался желанным.
Глава 3 «Океанский лайнер»
До студенческого городка добирался в сумерках. Раньше путь от старогородского базара до трамвайного кольца по извилистым улочкам вдоль ветхих строений казался бесконечным. Сейчас улицы выпрямились, раздались вширь.
А вот родное мое общежитие. Прежде оно представлялось мне этаким необъятным домом- кораблем, плывущем сквозь время с пассажирами- студентами.
Особенно усиливалось это сходство по вечерам, когда загорались окна- иллюминаторы, а этажи- палубы наполнялись гомоном и смехом. « Океанский лайнер» - таким осталось общежитие в моей памяти, уж не знаю, откуда выплыл этот образ.
Сейчас я вижу перед собой обыкновенную пятиэтажку из серого кирпича. И если продолжать пользоваться морской терминологией, то это скорее не «лайнер», а «старая посудина».
Любовь Михайловна, как и обещала в письме, ждет меня и встречает с распростертыми объятиями. На столе – чай, ватрушки, конфеты. А вина нет… Я вручаю ей скромный презент – шелковый платок.
У Любовь Михайловны круглые глаза, громкий голос, абсолютная уверенность в правильности каждого своего поступка и привычка ворчать.
Вот, усадив меня за стол, она констатирует, что нынешняя молодежь никуда не годиться- мы были гораздо лучше. Я хорошо помню, как Любовь Михайловна когда-то устраивала разнос нашему поколению, и потому ее теперешние слова мне приятны – как – никак завуалированный комплимент моему поколению, которое я , откровенно говоря , люблю.
Я спрашиваю ее о здоровье, она бедово машет рукой и принимается ругать институтское начальство: непонятно, о чем они думают там у себя – уж больно мало выделяют нового белья и инвентаря.
Выговорившись, она учиняет мне допрос с пристрастием: женат ли, где работаю, сколько получаю, есть ли квартира. Отделываюсь шуточками – не говорить же, что мой брак был неудачным, что свою однокомнатную квартиру я оставил бывшей жене и потому сейчас у меня ни кола, ни двора, и я по прежнему живу в общежитие…
Зарабатываю я прилично В Нукусе у меня есть подруга- увы, я не могу назвать ее любимой женщиной и Регина это знает. Она замужем и на десять лет старше меня. Вкус у семейной жизни у меня полностью отбит, одна мысль, что придется вызывает у меня ужас. Раньше с моей бывшей женой спали чужие мужчины, теперь я сплю с чужими женами. Впрочем, я твердо уверен, что все у меня будет прекрасно, и расписываю Любовь Михайловне свою жизнь именно с позиций завтрашнего дня.
Любовь Михайловна расспрашивает меня о родителях, которых в жизни ни разу не видела. Навещая ли, не обижаю ли, помогаю ли деньгами?
Отвечаю, что стараюсь свято выполнять свой сыновий долг. Навещаю своих стариков регулярно, благо, они живут рядом – в бывшей столице Каракалпакии. В деньгах они не нуждаются.
- Ну и что, что не нуждаются, - резко обрывает она меня – А ты когда-никогда пошли десятку – все им будет приятно.
Она грозно предупреждает меня «Девок не водить!», дает ключ и чистое белье.
Медленно поднимаюсь на четвертый этаж. Стараюсь настроить себя на сентиментальный лад. Получается не очень.
Прохожу по широкому коридору с жужжащими люминесцетными лампами и останавливаюсь перед дверью с табличкой «К.№2046». Сколько раз я мысленно представлял себе этот момент! Мне казалось, что я буду испытывать благоговейный трепет и святые слезы будут струиться по моим щекам. Увы!
И все же… Бывают ведь чудеса. Вот толкну я сейчас эту дверь и навстречу мне поднимутся из-зи стола Егор, Фил, Вит, и сам я помолодею на уйму лет.
Щелкаю выключателем.
Н-да… Семь лет назад эта комната не казалась мне такой узкой. Мебель та же: шкаф, четыре кровати, столько же стульев, стол. Чисто. Над «моей» кроватью коврик, перед филькиной – небольшой половичок. На одной из стен –вырезки из журналов: фотографии звезд кино, эстрады и спорта. Словом, стандартная комната.
С чувством некоторого превосходства я начинаю припоминать, что при нас комната выделялась своим «характером»: была своего рода «клубом» факультетского общежития. Вечно у нас толпился народ, двери не закрывались.
К нашему Феликсу, которого точно прозвали «ЭВМ», шли за консультациями едва ли не по всем предметам. Феликс никому не отказывал причем сущность вопроса излагал коротко, точно, а главное, так доходчиво, что даже у отчаявшихся сдать очередной зачет появлялась надежда в глазах.
К Егору шли , чтобы выпросить на вечер справочник, рейсшину или циркуль… У Егора в его тумбочке и чемодане было абсолютно все, любая мелочь, которая может понадобиться студенту.
И все это имущество было аккуратно разложено по полочкам, папкам и пакетикам. И отличие от многих из нас Егор никогда не тратил время на поиск, скажем, резинки. Другое дело, что откликался на просьбы он неохотно. Прежде чем дать кому-либо конспект или справочник, тысячу раз предупреждал, чтобы он не потеряли или испортили, устанавливал минимальные сроки «аренды», а в случае задержки сам шел к должнику и силой забирал этот конспект или справочник , невзирая ни на какие мольбы. « Мне нужно самому» - его излюбленный аргумент. Зато он имел еще одно неоспоримое достоинство – взял на себя роль хозяйственного организатора. Егор заблаговременно напоминал нам, чья очередь мыть посуду, а чья – идти в магазин за продуктами, скрупулезно подсчитывал, по скольку рублей и копеек должен каждый внести в общий котел. Делал он это всегда заранее, так что наша комната всегда сияла чистотой, а в шкафу не истощались припасы к ужину.
К Виталию шли, чтобы услышать веселый рассказ, добрую шутку, похохотать и зарядиться бодростью…
А правильнее все же сказать, что ребята шли не к кому – то одному, а ко всем четверым. Шли в комнаты 2046…
Глава 4 Первый сон Романа Андреевича
Заурядный вид комнаты слегка расхолаживает меня , мне даже становиться как-то обидно: почему не произошло чуда?
Не в усталости ли дело? В последнее время спать приходилось урывками. Что если прилечь?
Морфей цепко принимает меня в свои объятья. И мне приснился 1966 год.
Летнюю сессию 1966 года ташкентские студенты сдавали по самой упрощенной схеме. Например, мы, студенты первого курса энергетического факультета Ташкентского политехнического института – вуза весьма серьезного - сдавали всего два экзамена вместо пяти и один зачет вместо положенной полудюжины.
