- С чего это ты взяла, что она поможет? Не навлечь бы с её помощью ещё больше беды, - усомнился Анисим.
- Я сама поговорю с Акулиной. И пойду к ней прямо сейчас, - Матрёна решительно направилась к двери, но вдруг спохватилась, - Лизавета, надо бы какой-нибудь гостинец ей сладить. Дай хотя бы хлебца краюшку.
Лиза засуетилась, собрала узелок с продуктами и отдала его Матрёне.
- Погоди, я с тобой пойду, - засобирался Анисим, - а ты, Лиза, сиди дома, на улицу до моего возвращения ни ногой. Если что, Родмира в кладовке прячь, а лучше, запритесь и дверь никому не открывайте.
- Ох, ты, господи, как парня-то жалко. Вот беда-то какая, - всю дорогу сокрушалась Матрёна.
Наконец, они подошли к ветхой избе с наглухо закрытыми ставнями и позеленевшей крышей. Матрёна постучала в полусгнившую деревянную дверь:
- Акулина! Открывай!
- Кто там? – послышался грубый хриплый голос.
- Куля, это я – Матрёна.
- А кто с тобой?
- Охотник Анисим. Дело у нас к тебе.
- Входите, не заперто.
Анисим толкнул дверь, которая со скрипом открылась и впустила их в избу. Внутри было холодно, темно и не убрано. Почерневшая от сажи печь занимала большую часть единственной комнаты. Когда глаза привыкли к полумраку, Анисим смог разглядеть древнюю старуху, сидевшую за столом. Единственным освещением избушки была зажжённая лучина, слабый огонёк которой помог увидеть сморщенное лицо старухи, которая курила трубку, выпуская клубы табачного дыма.
- Что ещё у вас за дело? – спросила она и скорчила гримасу, означающую улыбку, обнажив при этом редкие кривые жёлтые зубы.
- Куля, мы к тебе не с пустыми руками пришли, вот, хлебца принесли, - Матрёна выложила на стол краюху, - помоги, на тебя вся надежда.
Худой морщинистой рукой Акулина взяла хлеб, понюхала его и зажмурилась от удовольствия.
- Говори, что надо.
Анисим рассказал ей о Родмире и злом старце.
- Так, что же ты хочешь от меня? – уставилась на него старуха.
- Возьми-ка вот ещё, - Матрёна пододвинула к ней два варёных куриных яйца.
Увидев их, Акулина немного смягчилась.
- Куля, подскажи, как снять заклятье с парня, - ласково заговорила с ней Матрёна.
- Это сможет сделать только тот старик. Он – колдун. Сам наложил, сам и снимет.
- Никаких других способов нет? – горестно вздохнула Матрёна.
- Есть, - ответила Акулина и смолкла.
Матрёна вынула из узелка кусок копчёной зайчатины и пододвинула его к сестре. Акулина не удержалась, откусила кусочек, и глаза её снова подобрели.
- Если убить старика, то я смогу вернуть заблудшую душу вашего волколака в её человеческую оболочку навсегда.
- Помоги, Христа ради, помоги. А я тебе ещё медку принесу. У Пахома в этом году мёда много, - взмолилась Матрёна.
- А я зайца или тетёрку подкину, - попытался умаслить старуху Анисим.
Она тут же встрепенулась и сказала:
- Зайца такого же, как этот.
Затем Акулина вновь вонзила свои жёлтые зубы в кусок мяса, а потом добавила:
- И тетёрку тоже.
- Согласен. Будет тебе и заяц и тетёрка.
- Снять заклятье не так уж и сложно. Надо вырвать у оборотня клок шерсти и бросить его в огонь.
- Всего лишь? – удивился охотник.
- Не совсем. Ещё надо произнести заветные слова. Но сработает это только в том случае, если колдуна, который наложил заклятье уже, не будет в живых. А справиться с ним не просто. Убить его можно только в ближнем или рукопашном бою. То есть из ружья или с другого оружия на расстоянии этого сделать нельзя.
- Так вон оно что, - на секунду задумался Анисим, как будто что-то припоминая.
- Людей он к себе близко никогда не подпускает. А вот волков не боится, так как легко может управлять ими. Поэтому пускай ваш волколак явится к нему в личине волка, тогда, возможно, ему удастся справиться с колдуном.
- Понял, я всё понял. А потом, значит, сразу к тебе его вести?
- Подожди, - Акулина взяла со стола пучок сухой травы и протянула охотнику, - перед тем, как идти к колдуну, пускай пожуёт этой травки, чтобы тот не смог воздействовать на него. И ещё, последнее. У меня труба в печи совсем забилась. Почисти её, а то огонь разжечь в нужный момент может не получиться. И дровишек принеси, у меня ни одного полена не осталось.
- Сделаю. Сегодня же сделаю. Прямо сейчас за дровами и отправлюсь, заодно дрын захвачу, трубу проковырять.
- И про зайца не забудь, - Акулина не дожидаясь ухода гостей, с жадностью накинулась на еду. Видно, она была сильно голодна.
- Зайца потом, когда заклятье снимешь, - остановился в дверях Анисим.
- А ты хоть знаешь, как понять, что заклятье снято? – с набитым ртом пробубнила Акулина.
- Нет, - растерялся охотник.
- У твоего парня где-то на теле, даже когда он становится человеком, растёт клочок волчьей шерсти. Видел?
- Нет, - ещё сильнее опешил Анисим.
- А ты попроси, пусть покажет. Когда его душа навсегда останется в теле человека, то шерсть отпадёт.
До самого вечера возился Анисим с печью Акулины. Из дома он привёз телегу дров, заготовленных на зиму, и несколько раз лазил на крышу, пока труба полностью не была вычищена. Наконец, в избе стало тепло от весело потрескивающих дров, но не осталось ни дыма, ни его запаха. Довольная Акулина влезла на печь, погреть свои старческие косточки, а Анисим вернулся домой. Он сразу же принёс из хлева длинную тяжёлую цепь, один конец которой закрепил скобой к полу, а другой – пристегнул замком к ноге Родмира. Ключ от этого замка протянул Лизавете.
- На, пускай у тебя, дочка, хранится, - сказал Анисим и посмотрел на Родмира, - А ты, парень, уж на меня обиду не держи. Не со зла это я. Скоро ты будешь свободен.
Охотник рассказал, что удалось выяснить у Акулины.
- Вот такие, значит, дела. Когда теперь ты волком-то обернёшься? – спросил он, завершая разговор.
- Через четыре дня. Ты меня отпустишь в лес, чтобы я колдуна убил?
- Одного не отпущу. Вместе пойдём. А где его искать-то будем?
- Я знаю где. На поляне. Он снова всех своих слуг собирать будет. Не надо тебе идти со мной. Он хитрый, может почуять человека, да и опасно это.
- Я – охотник, и умею делать так, чтобы меня зверьё не чуяло. И хватит уже об этом. Сказал – вдвоём пойдём, значит, так оно и будет! – начал сердиться Анисим.
- Ну, ладно, как скажешь, - согласился Родмир.
- Это правда, что у тебя на теле клок волчьей шерсти растёт? – вдруг вспомнил Анисим.
Родмир, смутившись, кивнул.
- И где он? – допытывался охотник.
- Там, откуда у волков хвост растёт, - опустил глаза Родмир.
- Вон оно что. А не пора ли нам отужинать. Лизавета, дай-ка нам щец, - Анисим потёр ладони друг о друга.
Запах свежих щей разбудил в нём сильный аппетит. Лиза принялась хлопотать у стола, но ужин подать не успела. В избу без стука вошёл Матвей.
- Доброго вам вечера, - сказал он и поставил на стол глиняный кувшин, - вот, мать молока передала, а то вы теперь без коровы остались.
Затем он зло взглянул на Родмира, сидевшего у печи, и пробормотал:
- У-у-у, зверюга.
- Никакой он не зверюга, - заступилась Лиза.
Матвей исподлобья посмотрел на неё и громко спросил:
- Что, Анисим, выяснил ты, кто нашу живность порешил? Завтра утром к тебе народ за ответом соберётся.
- Вот, завтра всё и узнаешь, - спокойно и уверенно проговорил Анисим, - передай Ефросиньи спасибо за молоко. А, может, щей с нами желаешь отведать?
Анисим всегда хорошо относился к соседу и не хотел портить с ним отношения.
- Нет, уж, спасибо, - Матвей повернулся, чтобы выйти из избы, но в дверь постучали, и прямо перед его глазами появилась подруга Лизы – Маняша.
Она улыбнулась Матвею, да так, что он вмиг забыл все свои горести и проблемы.
- Доброго вам здравия, - поздоровалась Маняша.
- Не боишься ты, Маня, по вечерам одна по деревне ходить. Время-то нынче, какое неспокойное, - проворчал Анисим.
- Да я на минутку, сейчас назад побегу, - Маняша звонко рассмеялась и вместе с Лизой скрылась за занавеской в соседнюю комнату.
- Обожди, Матвей. Не спеши. Проводишь девку до дома, а то мало ли что?
- Провожу, чего ж не проводить, - согласился Матвей.
Вскоре девушки вышли из комнаты Лизы. Счастливая Маняша, которой давно нравился Матвей, не раздумывая, приняла его предложение проводить её. Звонкий Манин смех был слышен даже из сеней.
На следующее утро, как только рассвело, у дома Анисима собрался народ. Он надел полушубок и вышел на крыльцо.
- Что скажешь? – сразу же спросил детина с бородой, сжимающий в руках вилы.
- Да, что сказать, Пантелей, не мой постоялец вашу живность рвёт. Вы и сами это понимаете. Пока он на цепи сидит, в деревне ещё несколько разорванных туш нашли. Правильно я говорю?
- Вроде всё так. Моя жинка вчера лису у сарая видела. Хорошо, что вовремя вышла, а то бы точно несколько кур не досчитались, - согласился один из мужиков.
- А я вот, не уверен. Может, ты его ночью с цепи отпускаешь, и он по деревне волком бегает. Не мог я ошибиться, волколак это, - зло прищурившись, посмотрел на Анисима Матвей.
- С цепи я его не отпускаю, как и обещал. Зачем это мне? А то, что он волколак, твоя правда, Матвей.
Толпа зашумела:
- На вилы волколака! Веди сюда оборотня!
- Тихо! Я ещё не всё сказал! – перекрикнул всех Анисим и, когда вновь установилась тишина. Продолжил, - а о том, кто скотину рвёт вы, уже забыли? Что вы с этим собираетесь делать?
Народ молчал.
- В лесу нашем нечисть завелась, насылает на нашу деревню зверьё разное и, пока мы этого злодея не порешим, так и будет продолжаться. А справиться с ним сможет только волколак. Как только злодея не станет, падут чары и станет он обычным человеком.
- Чужака выгораживаешь?! Смотри, как бы он тебя не разодрал, - снова выкрикнул Матвей.
- Правду он говорит, - вдруг раздался из толпы слабый старческий голос.
Это был Митрич. Голова и руки его тряслись, мохнатые брови да куцая бородёнка выглядывали из-под низко надвинутой шапки. Никто не знал, сколько лет старику. Все присутствующие с детских лет помнили его таким старым и ветхим.
- Говори, Митрич, - Пантелей сверху вниз посмотрел на согнувшнгося, опирающегося на палку, деда.
«Мальчонкой я ещё был, когда в деревне такая же беда приключилась. Зверьё повадилось, но не только скотину, несколько человек уже было загублено. Ничего не помогало, ни капканы, ни облавы. Несколько семей погрузили свой скарб на телеги и подались в другие места. Стали слухи ходить, что это нечистая сила орудует».
- И как же вы с этим справились, - спросил Пантелей.
- Да как, как. Один парень, сильно похожий на того, какой сейчас у Анисима живёт, ушёл в лес. Долго его не было. Думали, сгинул где-то. Но нет, к зиме вернулся и всё прекратилось. А уж оборотень он или нет, не знаю, больно несмышлён я был тогда. Так, что, давай, Анисим, снаряжай своего постояльца в лес. Верю я тебе, - закончил Митрич, повернулся и медленно побрёл к своему дому.
- Ну, раз Митрич говорит, - развёл руками Пантелей и тоже отправился восвояси.
Постепенно, переговариваясь, разошёлся весь собравшийся народ.
Через три дня Анисим и Родмир, обрядившись в полушубки и валенки, рано утром отправились в лес.
- Надо до темноты как следует приготовиться и лучше, сделать это заранее, - сказал Анисим Матрёне, которая согласилась присмотреть за Лизой в их отсутствие.
Надев на спины мешки с провизией и охотничьими принадлежностями, мужчины бодро зашагали к лесу и вскоре скрылись из виду. Лизавета долго смотрела им вслед, пока заботливая Матрёна не заставила её вернуться в избу. Снега в лесу было ещё мало, поэтому лыжи, которые сильно сэкономили бы время и силы, пришлось оставить дома.
- А ты когда в волка-то обернёшься? – прервал тяготившее молчание Анисим.
- Как только солнце скроется за горизонтом, так и обернусь, - ответил Родмир.
- Так ты это… на меня-то не кинешься?
- Не кинусь. У меня только повадки волчьи появляются да нюх хороший. Ещё в темноте видеть гораздо лучше начинаю. А так, я сам собой остаюсь, только тело волчье. Если бы я полностью волком становился то, наверное, это не было бы так мучительно. Но когда чувствуешь себя человеком в волчьей шкуре, то…. Даже не знаю, как объяснить.
- Ну, ладно, ладно. Авось, всё наладится. А помнишь, я говорил, что видел этого колдуна?
- Помню. Расскажешь?
- Ну, слушай. Давно это случилось. Я тогда как ты, молодым ещё был. Пошёл как-то поохотиться.
- Один?
« Я в лесу, считай, вырос и люблю один побродить, и тогда это тоже мне нравилось. Присел, как вы с отцом отдохнуть и неожиданно на меня волки выскочили. Один совсем близко подошёл, оскалил свою злобную пасть, вот-вот набросится. Тут этот старик появился. Так, мол, и так, в волка или смерть.
- Нет, - говорю я ему, - не хочу быть волком.
- Ну, как хочешь, - махнул он рукой и тот волк кинулся, чтобы вцепиться мне в глотку, да не успел. Вонзил я ему свой охотничий нож в самое сердце. Заскулил жалобно волк и обмяк, еле я из-под него вылез.
- Ты ещё об этом пожалеешь! – крикнул колдун и скрылся в лесу.
Прошло несколько дней. Пошли бабы в лес за брусникой, а с ними и моя молодая жена Василиса. Ягод в тот год очень много было. Я дома остался с Лизанькой. Она тогда ещё совсем кроха была. Сижу себе, из дерева пытаюсь игрушку для доченьки выстругать, а она спит у себя в люльке. Вдруг слышу, голосит кто-то на улице. Оказалось, волк Василису насмерть загрыз. Я сразу понял, чья это работа. Оставил Лизу у соседей, а сам взял ружьё и в лес. Два дня и две ночи ходил, искал злодея. Глаз не сомкнул. На третий день сел перекусить, сморило меня, уснул. Но у охотников сон чуткий, что-то почувствовал, открываю глаза, поодаль стоит старик, смотрит и смеётся:
- Всё равно будет, как я захочу.
У меня ружьё наготове было, я не стал ничего говорить, а выстрелил в него. Упал колдун. Не двигается. « Ну, всё убил», - подумал я и решил его похоронить. Стал осматриваться, где лучше могилку вырыть, где земля помягче. Оглянулся, а его нет. Вот, значит, как получилось. Вернулся я в деревню. Несколько дней думал, что делать. Понимал, не пощадит он и Лизаньку мою ненаглядную. А потом запряг лошадь, сложил пожитки, взял дочурку и пошёл вниз по реке. Сколько шёл, не помню. Да только однажды набрёл на мужиков из Брусничного. Назвался им другим именем и так здесь и осел. Около двадцати лет уж прошло, а видишь ты, злопамятным этот колдун оказался. Нашёл меня и здесь. Не могу допустить, чтобы с Лизой что-то случилось. Она – всё, что у меня осталось в этой жизни».
- Я тоже за неё жизни не пожалею, - сказал Родмир, когда Анисим смолк.
- Да видел я, как ты на неё смотришь. Обидишь – со мной дело будешь иметь.
- Ты, правда, думаешь, что я смогу её обидеть?
- Если бы я так думал, ты бы не жил в моём доме. Это я так, к слову. Далеко ещё до поляны твоей?
- Не очень.
- Тогда давай привал сделаем, а потом примем кой-какие меры предосторожности, -предложил Анисим.
Когда в лесу начало темнеть, на поляну к пресловутому пню потянулись звери. Они покорно брели и рассаживались на свои места. Затем появился старик. Какое-то время он раздавал всем задания на предстоящую ночь. Дождавшись, когда последний из его слуг покинет поляну, колдун повернулся к лесу, чтобы исчезнуть в нём. Но дорогу ему преградил волк.
- Это ты, Родмир? Ты жив? Ничего этим лентяям доверить нельзя. Зачем пришёл. Будешь меня о прощении молить?
- Нет. Не за этим, - волк всё ближе и ближе подходил к старику.
- Я сама поговорю с Акулиной. И пойду к ней прямо сейчас, - Матрёна решительно направилась к двери, но вдруг спохватилась, - Лизавета, надо бы какой-нибудь гостинец ей сладить. Дай хотя бы хлебца краюшку.
Лиза засуетилась, собрала узелок с продуктами и отдала его Матрёне.
- Погоди, я с тобой пойду, - засобирался Анисим, - а ты, Лиза, сиди дома, на улицу до моего возвращения ни ногой. Если что, Родмира в кладовке прячь, а лучше, запритесь и дверь никому не открывайте.
- Ох, ты, господи, как парня-то жалко. Вот беда-то какая, - всю дорогу сокрушалась Матрёна.
Наконец, они подошли к ветхой избе с наглухо закрытыми ставнями и позеленевшей крышей. Матрёна постучала в полусгнившую деревянную дверь:
- Акулина! Открывай!
- Кто там? – послышался грубый хриплый голос.
- Куля, это я – Матрёна.
- А кто с тобой?
- Охотник Анисим. Дело у нас к тебе.
- Входите, не заперто.
Анисим толкнул дверь, которая со скрипом открылась и впустила их в избу. Внутри было холодно, темно и не убрано. Почерневшая от сажи печь занимала большую часть единственной комнаты. Когда глаза привыкли к полумраку, Анисим смог разглядеть древнюю старуху, сидевшую за столом. Единственным освещением избушки была зажжённая лучина, слабый огонёк которой помог увидеть сморщенное лицо старухи, которая курила трубку, выпуская клубы табачного дыма.
- Что ещё у вас за дело? – спросила она и скорчила гримасу, означающую улыбку, обнажив при этом редкие кривые жёлтые зубы.
- Куля, мы к тебе не с пустыми руками пришли, вот, хлебца принесли, - Матрёна выложила на стол краюху, - помоги, на тебя вся надежда.
Худой морщинистой рукой Акулина взяла хлеб, понюхала его и зажмурилась от удовольствия.
- Говори, что надо.
Анисим рассказал ей о Родмире и злом старце.
- Так, что же ты хочешь от меня? – уставилась на него старуха.
- Возьми-ка вот ещё, - Матрёна пододвинула к ней два варёных куриных яйца.
Увидев их, Акулина немного смягчилась.
- Куля, подскажи, как снять заклятье с парня, - ласково заговорила с ней Матрёна.
- Это сможет сделать только тот старик. Он – колдун. Сам наложил, сам и снимет.
- Никаких других способов нет? – горестно вздохнула Матрёна.
- Есть, - ответила Акулина и смолкла.
Матрёна вынула из узелка кусок копчёной зайчатины и пододвинула его к сестре. Акулина не удержалась, откусила кусочек, и глаза её снова подобрели.
- Если убить старика, то я смогу вернуть заблудшую душу вашего волколака в её человеческую оболочку навсегда.
- Помоги, Христа ради, помоги. А я тебе ещё медку принесу. У Пахома в этом году мёда много, - взмолилась Матрёна.
- А я зайца или тетёрку подкину, - попытался умаслить старуху Анисим.
Она тут же встрепенулась и сказала:
- Зайца такого же, как этот.
Затем Акулина вновь вонзила свои жёлтые зубы в кусок мяса, а потом добавила:
- И тетёрку тоже.
- Согласен. Будет тебе и заяц и тетёрка.
- Снять заклятье не так уж и сложно. Надо вырвать у оборотня клок шерсти и бросить его в огонь.
- Всего лишь? – удивился охотник.
- Не совсем. Ещё надо произнести заветные слова. Но сработает это только в том случае, если колдуна, который наложил заклятье уже, не будет в живых. А справиться с ним не просто. Убить его можно только в ближнем или рукопашном бою. То есть из ружья или с другого оружия на расстоянии этого сделать нельзя.
- Так вон оно что, - на секунду задумался Анисим, как будто что-то припоминая.
- Людей он к себе близко никогда не подпускает. А вот волков не боится, так как легко может управлять ими. Поэтому пускай ваш волколак явится к нему в личине волка, тогда, возможно, ему удастся справиться с колдуном.
- Понял, я всё понял. А потом, значит, сразу к тебе его вести?
- Подожди, - Акулина взяла со стола пучок сухой травы и протянула охотнику, - перед тем, как идти к колдуну, пускай пожуёт этой травки, чтобы тот не смог воздействовать на него. И ещё, последнее. У меня труба в печи совсем забилась. Почисти её, а то огонь разжечь в нужный момент может не получиться. И дровишек принеси, у меня ни одного полена не осталось.
- Сделаю. Сегодня же сделаю. Прямо сейчас за дровами и отправлюсь, заодно дрын захвачу, трубу проковырять.
- И про зайца не забудь, - Акулина не дожидаясь ухода гостей, с жадностью накинулась на еду. Видно, она была сильно голодна.
- Зайца потом, когда заклятье снимешь, - остановился в дверях Анисим.
- А ты хоть знаешь, как понять, что заклятье снято? – с набитым ртом пробубнила Акулина.
- Нет, - растерялся охотник.
- У твоего парня где-то на теле, даже когда он становится человеком, растёт клочок волчьей шерсти. Видел?
- Нет, - ещё сильнее опешил Анисим.
- А ты попроси, пусть покажет. Когда его душа навсегда останется в теле человека, то шерсть отпадёт.
До самого вечера возился Анисим с печью Акулины. Из дома он привёз телегу дров, заготовленных на зиму, и несколько раз лазил на крышу, пока труба полностью не была вычищена. Наконец, в избе стало тепло от весело потрескивающих дров, но не осталось ни дыма, ни его запаха. Довольная Акулина влезла на печь, погреть свои старческие косточки, а Анисим вернулся домой. Он сразу же принёс из хлева длинную тяжёлую цепь, один конец которой закрепил скобой к полу, а другой – пристегнул замком к ноге Родмира. Ключ от этого замка протянул Лизавете.
- На, пускай у тебя, дочка, хранится, - сказал Анисим и посмотрел на Родмира, - А ты, парень, уж на меня обиду не держи. Не со зла это я. Скоро ты будешь свободен.
Охотник рассказал, что удалось выяснить у Акулины.
- Вот такие, значит, дела. Когда теперь ты волком-то обернёшься? – спросил он, завершая разговор.
- Через четыре дня. Ты меня отпустишь в лес, чтобы я колдуна убил?
- Одного не отпущу. Вместе пойдём. А где его искать-то будем?
- Я знаю где. На поляне. Он снова всех своих слуг собирать будет. Не надо тебе идти со мной. Он хитрый, может почуять человека, да и опасно это.
- Я – охотник, и умею делать так, чтобы меня зверьё не чуяло. И хватит уже об этом. Сказал – вдвоём пойдём, значит, так оно и будет! – начал сердиться Анисим.
- Ну, ладно, как скажешь, - согласился Родмир.
- Это правда, что у тебя на теле клок волчьей шерсти растёт? – вдруг вспомнил Анисим.
Родмир, смутившись, кивнул.
- И где он? – допытывался охотник.
- Там, откуда у волков хвост растёт, - опустил глаза Родмир.
- Вон оно что. А не пора ли нам отужинать. Лизавета, дай-ка нам щец, - Анисим потёр ладони друг о друга.
Запах свежих щей разбудил в нём сильный аппетит. Лиза принялась хлопотать у стола, но ужин подать не успела. В избу без стука вошёл Матвей.
- Доброго вам вечера, - сказал он и поставил на стол глиняный кувшин, - вот, мать молока передала, а то вы теперь без коровы остались.
Затем он зло взглянул на Родмира, сидевшего у печи, и пробормотал:
- У-у-у, зверюга.
- Никакой он не зверюга, - заступилась Лиза.
Матвей исподлобья посмотрел на неё и громко спросил:
- Что, Анисим, выяснил ты, кто нашу живность порешил? Завтра утром к тебе народ за ответом соберётся.
- Вот, завтра всё и узнаешь, - спокойно и уверенно проговорил Анисим, - передай Ефросиньи спасибо за молоко. А, может, щей с нами желаешь отведать?
Анисим всегда хорошо относился к соседу и не хотел портить с ним отношения.
- Нет, уж, спасибо, - Матвей повернулся, чтобы выйти из избы, но в дверь постучали, и прямо перед его глазами появилась подруга Лизы – Маняша.
Она улыбнулась Матвею, да так, что он вмиг забыл все свои горести и проблемы.
- Доброго вам здравия, - поздоровалась Маняша.
- Не боишься ты, Маня, по вечерам одна по деревне ходить. Время-то нынче, какое неспокойное, - проворчал Анисим.
- Да я на минутку, сейчас назад побегу, - Маняша звонко рассмеялась и вместе с Лизой скрылась за занавеской в соседнюю комнату.
- Обожди, Матвей. Не спеши. Проводишь девку до дома, а то мало ли что?
- Провожу, чего ж не проводить, - согласился Матвей.
Вскоре девушки вышли из комнаты Лизы. Счастливая Маняша, которой давно нравился Матвей, не раздумывая, приняла его предложение проводить её. Звонкий Манин смех был слышен даже из сеней.
На следующее утро, как только рассвело, у дома Анисима собрался народ. Он надел полушубок и вышел на крыльцо.
- Что скажешь? – сразу же спросил детина с бородой, сжимающий в руках вилы.
- Да, что сказать, Пантелей, не мой постоялец вашу живность рвёт. Вы и сами это понимаете. Пока он на цепи сидит, в деревне ещё несколько разорванных туш нашли. Правильно я говорю?
- Вроде всё так. Моя жинка вчера лису у сарая видела. Хорошо, что вовремя вышла, а то бы точно несколько кур не досчитались, - согласился один из мужиков.
- А я вот, не уверен. Может, ты его ночью с цепи отпускаешь, и он по деревне волком бегает. Не мог я ошибиться, волколак это, - зло прищурившись, посмотрел на Анисима Матвей.
- С цепи я его не отпускаю, как и обещал. Зачем это мне? А то, что он волколак, твоя правда, Матвей.
Толпа зашумела:
- На вилы волколака! Веди сюда оборотня!
- Тихо! Я ещё не всё сказал! – перекрикнул всех Анисим и, когда вновь установилась тишина. Продолжил, - а о том, кто скотину рвёт вы, уже забыли? Что вы с этим собираетесь делать?
Народ молчал.
- В лесу нашем нечисть завелась, насылает на нашу деревню зверьё разное и, пока мы этого злодея не порешим, так и будет продолжаться. А справиться с ним сможет только волколак. Как только злодея не станет, падут чары и станет он обычным человеком.
- Чужака выгораживаешь?! Смотри, как бы он тебя не разодрал, - снова выкрикнул Матвей.
- Правду он говорит, - вдруг раздался из толпы слабый старческий голос.
Это был Митрич. Голова и руки его тряслись, мохнатые брови да куцая бородёнка выглядывали из-под низко надвинутой шапки. Никто не знал, сколько лет старику. Все присутствующие с детских лет помнили его таким старым и ветхим.
- Говори, Митрич, - Пантелей сверху вниз посмотрел на согнувшнгося, опирающегося на палку, деда.
«Мальчонкой я ещё был, когда в деревне такая же беда приключилась. Зверьё повадилось, но не только скотину, несколько человек уже было загублено. Ничего не помогало, ни капканы, ни облавы. Несколько семей погрузили свой скарб на телеги и подались в другие места. Стали слухи ходить, что это нечистая сила орудует».
- И как же вы с этим справились, - спросил Пантелей.
- Да как, как. Один парень, сильно похожий на того, какой сейчас у Анисима живёт, ушёл в лес. Долго его не было. Думали, сгинул где-то. Но нет, к зиме вернулся и всё прекратилось. А уж оборотень он или нет, не знаю, больно несмышлён я был тогда. Так, что, давай, Анисим, снаряжай своего постояльца в лес. Верю я тебе, - закончил Митрич, повернулся и медленно побрёл к своему дому.
- Ну, раз Митрич говорит, - развёл руками Пантелей и тоже отправился восвояси.
Постепенно, переговариваясь, разошёлся весь собравшийся народ.
Через три дня Анисим и Родмир, обрядившись в полушубки и валенки, рано утром отправились в лес.
- Надо до темноты как следует приготовиться и лучше, сделать это заранее, - сказал Анисим Матрёне, которая согласилась присмотреть за Лизой в их отсутствие.
Надев на спины мешки с провизией и охотничьими принадлежностями, мужчины бодро зашагали к лесу и вскоре скрылись из виду. Лизавета долго смотрела им вслед, пока заботливая Матрёна не заставила её вернуться в избу. Снега в лесу было ещё мало, поэтому лыжи, которые сильно сэкономили бы время и силы, пришлось оставить дома.
- А ты когда в волка-то обернёшься? – прервал тяготившее молчание Анисим.
- Как только солнце скроется за горизонтом, так и обернусь, - ответил Родмир.
- Так ты это… на меня-то не кинешься?
- Не кинусь. У меня только повадки волчьи появляются да нюх хороший. Ещё в темноте видеть гораздо лучше начинаю. А так, я сам собой остаюсь, только тело волчье. Если бы я полностью волком становился то, наверное, это не было бы так мучительно. Но когда чувствуешь себя человеком в волчьей шкуре, то…. Даже не знаю, как объяснить.
- Ну, ладно, ладно. Авось, всё наладится. А помнишь, я говорил, что видел этого колдуна?
- Помню. Расскажешь?
- Ну, слушай. Давно это случилось. Я тогда как ты, молодым ещё был. Пошёл как-то поохотиться.
- Один?
« Я в лесу, считай, вырос и люблю один побродить, и тогда это тоже мне нравилось. Присел, как вы с отцом отдохнуть и неожиданно на меня волки выскочили. Один совсем близко подошёл, оскалил свою злобную пасть, вот-вот набросится. Тут этот старик появился. Так, мол, и так, в волка или смерть.
- Нет, - говорю я ему, - не хочу быть волком.
- Ну, как хочешь, - махнул он рукой и тот волк кинулся, чтобы вцепиться мне в глотку, да не успел. Вонзил я ему свой охотничий нож в самое сердце. Заскулил жалобно волк и обмяк, еле я из-под него вылез.
- Ты ещё об этом пожалеешь! – крикнул колдун и скрылся в лесу.
Прошло несколько дней. Пошли бабы в лес за брусникой, а с ними и моя молодая жена Василиса. Ягод в тот год очень много было. Я дома остался с Лизанькой. Она тогда ещё совсем кроха была. Сижу себе, из дерева пытаюсь игрушку для доченьки выстругать, а она спит у себя в люльке. Вдруг слышу, голосит кто-то на улице. Оказалось, волк Василису насмерть загрыз. Я сразу понял, чья это работа. Оставил Лизу у соседей, а сам взял ружьё и в лес. Два дня и две ночи ходил, искал злодея. Глаз не сомкнул. На третий день сел перекусить, сморило меня, уснул. Но у охотников сон чуткий, что-то почувствовал, открываю глаза, поодаль стоит старик, смотрит и смеётся:
- Всё равно будет, как я захочу.
У меня ружьё наготове было, я не стал ничего говорить, а выстрелил в него. Упал колдун. Не двигается. « Ну, всё убил», - подумал я и решил его похоронить. Стал осматриваться, где лучше могилку вырыть, где земля помягче. Оглянулся, а его нет. Вот, значит, как получилось. Вернулся я в деревню. Несколько дней думал, что делать. Понимал, не пощадит он и Лизаньку мою ненаглядную. А потом запряг лошадь, сложил пожитки, взял дочурку и пошёл вниз по реке. Сколько шёл, не помню. Да только однажды набрёл на мужиков из Брусничного. Назвался им другим именем и так здесь и осел. Около двадцати лет уж прошло, а видишь ты, злопамятным этот колдун оказался. Нашёл меня и здесь. Не могу допустить, чтобы с Лизой что-то случилось. Она – всё, что у меня осталось в этой жизни».
- Я тоже за неё жизни не пожалею, - сказал Родмир, когда Анисим смолк.
- Да видел я, как ты на неё смотришь. Обидишь – со мной дело будешь иметь.
- Ты, правда, думаешь, что я смогу её обидеть?
- Если бы я так думал, ты бы не жил в моём доме. Это я так, к слову. Далеко ещё до поляны твоей?
- Не очень.
- Тогда давай привал сделаем, а потом примем кой-какие меры предосторожности, -предложил Анисим.
Когда в лесу начало темнеть, на поляну к пресловутому пню потянулись звери. Они покорно брели и рассаживались на свои места. Затем появился старик. Какое-то время он раздавал всем задания на предстоящую ночь. Дождавшись, когда последний из его слуг покинет поляну, колдун повернулся к лесу, чтобы исчезнуть в нём. Но дорогу ему преградил волк.
- Это ты, Родмир? Ты жив? Ничего этим лентяям доверить нельзя. Зачем пришёл. Будешь меня о прощении молить?
- Нет. Не за этим, - волк всё ближе и ближе подходил к старику.
