Однажды жил на свете маленький мальчик, и звали его Григорий. Это был очень странный мальчик — он постоянно считал. С серьезным выражением лица он расспрашивал взрослых о том, что сколько стоит, и складывал и вычитал в уме и на бумаге с ему только известной целью разные числа. Обычно он предпочитал молчать, зачем ему нужна информация о деньгах. Но иногда делился своими выводами на основании расчетов.
— Так, мам, — внезапно говорил он, подходя сзади к стоявшей у плиты маме. — В месяц ты тратишь на мой садик три тысячи рублей. Нельзя ли вместо этого взять мне три занятия с репетитором по математике?
— Григорий, но зачем тебе это надо? Тебя всему научат в школе, — отвечала мама.
— Да, но я хочу сейчас, у меня жажда знаний.
— Понимаешь, это невозможно. Мне надо работать, и если я не буду платить за твой садик, то мне не с кем будет тебя оставить, пока я буду на работе.
— Ты же знаешь, какой я самостоятельный.
— Конечно, но все-таки это небезопасно. Да, думаю, и папа категорически будет против. Потерпи немного, тебе остался всего год до школы.
Григорий кивал и уходил в детскую.
Он считал бюджет семьи, городские расходы, затраты на развитие новых технологий, доходы от экспорта зерна. Григорий был странен и тем, что он не играл с другими детьми. Всегда сидел в сторонке и, казалось, совершенно не испытывал естественной для большинства людей потребности в общении, дружбе, поддержке. Он практически не испытывал и не выражал эмоций. Его холодная рассудительность, встречающаяся у взрослых, изумляла многих своей неуместностью в данном возрасте — мальчик казался дикарем. Но он был счастлив, и его прохладная эмоциональность помогала ему не обращать внимания на мнение окружающих.
Попав в школу, Григорий за первый месяц изучил учебник математики. Удовлетворился, тренировал навыки в дополнительных рабочих тетрадях. А во втором классе нашел учебные пособия по экономике и углубился в ее изучение. Экономика давалась ему легко, азартно, интересно. Григорий рано и хорошо освоил эту науку и твердо намеревался пойти учиться на экономический факультет. Экономика была светом его сухой асоциальной жизни.
Тем временем в мире назревала экологическая катастрофа. Все больше растений стало вымирать. Некоторые виды исчезали безвозвратно, просто переставая расти после зимовки или чахнув и сгнивая в их привычном месте обитания. Травы росло все меньше, и даже неубиваемые сорняки — лопухи, репейник, крапива — стали редеть. Иногда вымирали целые деревья, десятилетиями растущие во дворах домов, да и в лесах деревья стали чаще погибать. Экологи били тревогу, государство выделяло немыслимые деньги на меры поддержки, давая зеленый свет ученым и практикам в самых невероятных их экспериментах. Но особых успехов не наблюдалось, и весь мир понимал: надо бороться с катастрофой всеми средствами. Поэтому немудрено, что на профессию эколога возник стойкий, прямо-таки титанически непоколебимый тренд.
Экологи стали элитой среди профессионалов. Их холили и лелеяли, прямо как программистов, тренд на которых исчез, как по щелчку Таноса, за несколько лет до назревания экологической катастрофы. Экологам сделали самые высокие зарплаты на рынке — триста тысяч рублей в месяц рядовым, и до полумиллиона продвинутым. Офисных плюшек, дополнительных спортивных, медицинских программ стало больше, экологам даже выдавали квартиры и машины. Боже, мечта стать экологом охватила бОльшую часть детей и подростков всего мира!
И даже Григория.
Он хорошо умел считать, и просчитал, насколько выгоднее будет работать экологом, нежели даже самым успешным экономистом, насколько его жизнь будет комфортнее, насколько быстрее он сумеет встать на ноги, не влезая в ипотеку, автокредит и прочее, и, при желании, сможет без опаски с экономической токи зрения завести семью.
Да, его совсем не привлекала работа экологом. Тяги к природе он никогда не испытывал. Григорий понимал, что работать экологом будет гораздо менее интересно, чем экономистом. Но он решил променять мечту на спокойную жизнь. И, когда пришло время, поступил на факультет экологии.
Время обучения прошло. Григорий без энтузиазма, но работал экологом, получая свои триста тысяч на старте, качественную бесплатную медицинскую помощь, юнцом заимев квартиру и машину. Проходило еще время, и Григорий все больше привыкал к размеренной жизни с похороненным призванием, его мозг, не тренируясь, тупел, а мечту затянуло бельмом.
Фанатики-экологи таки сумели остановить вымирание растений, правда, Григорий им в этом не помог, как и множество других специалистов, не по любви пришедших в профессию. Но справились и без них.
Когда Григорию было уже сорок лет, мир охватила новая беда — экономическая катастрофа, постепенно нараставшая пару лет. Одни и те же экономические проблемы, как правило, бушующие внутри одной страны, эпидемией охватили весь мир. Ни Швейцария, ни Германия, ни Япония не могли ничего поделать на своем местечковом уровне. Мир знал раньше ситуации, когда серьезный экономический крах одной страны «заражал» несколько других стран. Но такого, как произошло в год сорокалетия Григория, не было ни разу — весь мир объявил дефолт. Тотальный мировой дефолт. В России, Японии, Швейцарии, Германии, США, Дании. Везде. Дефолт и его ужасные последствия, так знакомые своей зияющей незаживающей раной многим россиянам.
Тем временем в параллельной вселенной, с той же экологической катастрофой и тем же стихийным трендом на самых умных, с точки зрения оплаты труда, профессионалов своего дела — экологов, Григорий так же готовился поступать на экологический факультет. Однако в последнем классе школы, посреди года к ним на факультативный предмет экономики пришел новый учитель — странный дедушка. Григорий давно не питал интереса к этому школьному предмету, так как преподавался он скучно, мальчик даже называл «тухло», новой информации он практически не получал, что и немудрено — вела экономику учительница… физкультуры. Обязательного предмета такого в школьной программе нет, администрация проявила инициативу и — без целевых финансов — заставила работать на интеллектуальном факультативе спортивно развитую женщину. Первые пару лет это явление воспринималось исключительно как нонсенс, заставляющий каждый раз при его упоминании застыть в недоумении, но потом привычка взяла свое, и нонсенс перестали воспринимать как нонсенс.
Новопришедший дедушка оказался настоящим экономистом по образованию и опыту — в прошлом работал в областном министерстве экономики. Что заставило его прийти в школу, неизвестно, — возможно, его появление было неким экзистенциальным «вбросом» в течение этой вселенной, — но так или иначе дедушка сильно повлиял на Григория. Привыкшие быть тусклыми мальчишечьи глаза неожиданно заблестели уже с первых минут урока. Дедушка рассказывал такую новую, захватывающую и часто инсайдерскую информацию, что Григория вновь захватила буря увлечения. Она завертела его и понесла так далеко, что Григория снова стали одолевать мечты о работе по призванию. Его решение поступать на экологический поколебалось. Хотя умом он твердо противился своему желанию. Эх, знал бы Григорий, что самые лучшие решения в жизни принимаются именно тогда, когда ум яростно противится жгучему желанию, а человек… встает на сторону желания. Но Григорий еще не знал этого, и потому искал все новые и новые доводы в пользу своего решения стать экологом. Он гуглил минусы работы экономистом и читал вдохновенные статьи об экологах. Он разговаривал с родителями, спрашивая у них советы и ища подтверждение своим логическим заключениям. Он сходил на День открытых дверей на экологическом факультете и обволокся облаком роскошной жизни, которым липко и метко заманивали абитуриентов. И он колебался снова и снова, склоняясь-таки к выбору разума.
Однажды дедушка окликнул Григория, как только прозвенел звонок на перемену.
— Григорий, — быстро сказал он, и мальчик почему-то испуганно поднял на него голову. — Останься на минутку.
— Хорошо, Герман Валерьевич.
Они дождались, когда все ребята вышли из класса, и дедушка начал:
— На кого ты будешь поступать, Григорий?
— На эколога, — ответил он, и пятна стыда проступили на его лице.
Герман Валерьевич на секунду было удивился, раскрыв глаза, и тут же все понял, приняв смиренно-мудрое выражение лица. Он покивал головой:
— Понимаю. Это модно. Это дорого. Это сытая молодость и сытая старость.
Григорий слегка кивнул.
— А как же… твоя увлеченность экономикой? — спросил дедушка. — Ты очень способный в экономике мальчик.
— Вы правы, Герман Валерьевич, я с детства увлечен экономикой, — ответил Григорий и замолчал, не зная, как продолжить.
— И что же случилось? Почему ты отказался от своего призвания?
— Потому что… как вы там сказали… сытая молодость.
— Да-да, но неужели это для тебя важнее? — спросил дедушка.
— Я все просчитал: машина, квартира, высокая зарплата позволят мне с самого начала жить достойной жизнью, а не прозябать в нищете.
Дедушка снова покивал:
— Да, понимаю. Но видишь, в чем дело, Григорий: однажды, когда у тебя будет все, то есть все материальные блага, ты задумаешься и поймешь, что все это тебе не надо, когда у тебя нет самого важного. Так люди, вполне благополучные внешне, способны покончить жизнь самоубийством, бросив все, что они нажили, с горя от того, что у них нет чего-то нематериального.
Григорий помедлил с ответом:
— Вы знаете, я пока маленький, мне далеко до кризиса среднего возраста, и поэтому я не могу прочувствовать это в полной мере. Пока мне хочется взять от жизни все.
— Так этого-то ты как раз и не сможешь сделать, если бросишь экономику. Потом, в сорок лет, тебя никто не возьмется обучать. И ты будешь сожалеть.
— Понимаю, я целенаправленно принял решение отказаться от экономики.
Герман Валерьевич не стал объяснять одно и то же разными аргументами, прекрасно понимая, как упряма молодость, желающая, несмотря на все предупреждения, набить шишки самостоятельно.
— Дорогой Григорий, я бы тебе посоветовал вот что: попробуй хотя бы один год проучиться на экономическом. Тебе будет не сложно поступить на экономиста, а на следующий год поступить на эколога и уйти с экономического.
— Но зачем мне это?
— Для жизненного опыта. Вдруг ты когда-то захочешь заниматься экономикой? Возможно, совместить две сферы. Будешь немножко знать, как устроена отрасль. А возможно, местные преподаватели подскажут тебе пути обхода твоей стратегии.
Григорий нахмурился:
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что люди, варящиеся в этой отрасли, могут подсказать тебе, как и где лучше заработать. Возможно, ты познакомишься с людьми, которые захотят тебя устроить в теплое местечко… — и Герман Валерьевич подмигнул мальчику.
— Я вас понял, — серьезно ответил он. — Я подумаю над вашим предложением.
И дедушка-экономист постарался как можно более мило улыбнуться Григорию.
— Думай-думай, — пробормотал он вслед быстро распрощавшемуся мальчику, — пока мир нуждается в тебе. Пока есть шанс.
А Григорий спешно удалялся с нахмуренным выражением лица. Он задумался.
Дедушке за еще пару таких встреч удалось обвести Григория вокруг пальца. Мальчик действительно поверил, что проучиться один год на экономическом факультете будет полезно для жизненного опыта, а на второй год он вернется к своему плану и поймает трендовую экологическую волну.
Григорий поступил на экономический — без экзаменов, в счет множества выигранных олимпиад, — примкнул к манящему, звенящему цифрами кругу, получил жизненный опыт, но плану своему последовать не смог, как ни старался. Проучившись год на экономическом, он никакой силой воли не смог заставить себя бросить любимое дело и уйти в гребаный тренд. Григорий остался на экономическом. Выучился. И стал работать экономистом.
А в сорок лет, когда Григория, как сказал пророк-дедушка, никто не взялся бы переучивать, экономист Григорий Порохов предотвратил мировой дефолт.
— Так, мам, — внезапно говорил он, подходя сзади к стоявшей у плиты маме. — В месяц ты тратишь на мой садик три тысячи рублей. Нельзя ли вместо этого взять мне три занятия с репетитором по математике?
— Григорий, но зачем тебе это надо? Тебя всему научат в школе, — отвечала мама.
— Да, но я хочу сейчас, у меня жажда знаний.
— Понимаешь, это невозможно. Мне надо работать, и если я не буду платить за твой садик, то мне не с кем будет тебя оставить, пока я буду на работе.
— Ты же знаешь, какой я самостоятельный.
— Конечно, но все-таки это небезопасно. Да, думаю, и папа категорически будет против. Потерпи немного, тебе остался всего год до школы.
Григорий кивал и уходил в детскую.
Он считал бюджет семьи, городские расходы, затраты на развитие новых технологий, доходы от экспорта зерна. Григорий был странен и тем, что он не играл с другими детьми. Всегда сидел в сторонке и, казалось, совершенно не испытывал естественной для большинства людей потребности в общении, дружбе, поддержке. Он практически не испытывал и не выражал эмоций. Его холодная рассудительность, встречающаяся у взрослых, изумляла многих своей неуместностью в данном возрасте — мальчик казался дикарем. Но он был счастлив, и его прохладная эмоциональность помогала ему не обращать внимания на мнение окружающих.
Попав в школу, Григорий за первый месяц изучил учебник математики. Удовлетворился, тренировал навыки в дополнительных рабочих тетрадях. А во втором классе нашел учебные пособия по экономике и углубился в ее изучение. Экономика давалась ему легко, азартно, интересно. Григорий рано и хорошо освоил эту науку и твердо намеревался пойти учиться на экономический факультет. Экономика была светом его сухой асоциальной жизни.
Тем временем в мире назревала экологическая катастрофа. Все больше растений стало вымирать. Некоторые виды исчезали безвозвратно, просто переставая расти после зимовки или чахнув и сгнивая в их привычном месте обитания. Травы росло все меньше, и даже неубиваемые сорняки — лопухи, репейник, крапива — стали редеть. Иногда вымирали целые деревья, десятилетиями растущие во дворах домов, да и в лесах деревья стали чаще погибать. Экологи били тревогу, государство выделяло немыслимые деньги на меры поддержки, давая зеленый свет ученым и практикам в самых невероятных их экспериментах. Но особых успехов не наблюдалось, и весь мир понимал: надо бороться с катастрофой всеми средствами. Поэтому немудрено, что на профессию эколога возник стойкий, прямо-таки титанически непоколебимый тренд.
Экологи стали элитой среди профессионалов. Их холили и лелеяли, прямо как программистов, тренд на которых исчез, как по щелчку Таноса, за несколько лет до назревания экологической катастрофы. Экологам сделали самые высокие зарплаты на рынке — триста тысяч рублей в месяц рядовым, и до полумиллиона продвинутым. Офисных плюшек, дополнительных спортивных, медицинских программ стало больше, экологам даже выдавали квартиры и машины. Боже, мечта стать экологом охватила бОльшую часть детей и подростков всего мира!
И даже Григория.
Он хорошо умел считать, и просчитал, насколько выгоднее будет работать экологом, нежели даже самым успешным экономистом, насколько его жизнь будет комфортнее, насколько быстрее он сумеет встать на ноги, не влезая в ипотеку, автокредит и прочее, и, при желании, сможет без опаски с экономической токи зрения завести семью.
Да, его совсем не привлекала работа экологом. Тяги к природе он никогда не испытывал. Григорий понимал, что работать экологом будет гораздо менее интересно, чем экономистом. Но он решил променять мечту на спокойную жизнь. И, когда пришло время, поступил на факультет экологии.
***
Время обучения прошло. Григорий без энтузиазма, но работал экологом, получая свои триста тысяч на старте, качественную бесплатную медицинскую помощь, юнцом заимев квартиру и машину. Проходило еще время, и Григорий все больше привыкал к размеренной жизни с похороненным призванием, его мозг, не тренируясь, тупел, а мечту затянуло бельмом.
Фанатики-экологи таки сумели остановить вымирание растений, правда, Григорий им в этом не помог, как и множество других специалистов, не по любви пришедших в профессию. Но справились и без них.
Когда Григорию было уже сорок лет, мир охватила новая беда — экономическая катастрофа, постепенно нараставшая пару лет. Одни и те же экономические проблемы, как правило, бушующие внутри одной страны, эпидемией охватили весь мир. Ни Швейцария, ни Германия, ни Япония не могли ничего поделать на своем местечковом уровне. Мир знал раньше ситуации, когда серьезный экономический крах одной страны «заражал» несколько других стран. Но такого, как произошло в год сорокалетия Григория, не было ни разу — весь мир объявил дефолт. Тотальный мировой дефолт. В России, Японии, Швейцарии, Германии, США, Дании. Везде. Дефолт и его ужасные последствия, так знакомые своей зияющей незаживающей раной многим россиянам.
***
Тем временем в параллельной вселенной, с той же экологической катастрофой и тем же стихийным трендом на самых умных, с точки зрения оплаты труда, профессионалов своего дела — экологов, Григорий так же готовился поступать на экологический факультет. Однако в последнем классе школы, посреди года к ним на факультативный предмет экономики пришел новый учитель — странный дедушка. Григорий давно не питал интереса к этому школьному предмету, так как преподавался он скучно, мальчик даже называл «тухло», новой информации он практически не получал, что и немудрено — вела экономику учительница… физкультуры. Обязательного предмета такого в школьной программе нет, администрация проявила инициативу и — без целевых финансов — заставила работать на интеллектуальном факультативе спортивно развитую женщину. Первые пару лет это явление воспринималось исключительно как нонсенс, заставляющий каждый раз при его упоминании застыть в недоумении, но потом привычка взяла свое, и нонсенс перестали воспринимать как нонсенс.
Новопришедший дедушка оказался настоящим экономистом по образованию и опыту — в прошлом работал в областном министерстве экономики. Что заставило его прийти в школу, неизвестно, — возможно, его появление было неким экзистенциальным «вбросом» в течение этой вселенной, — но так или иначе дедушка сильно повлиял на Григория. Привыкшие быть тусклыми мальчишечьи глаза неожиданно заблестели уже с первых минут урока. Дедушка рассказывал такую новую, захватывающую и часто инсайдерскую информацию, что Григория вновь захватила буря увлечения. Она завертела его и понесла так далеко, что Григория снова стали одолевать мечты о работе по призванию. Его решение поступать на экологический поколебалось. Хотя умом он твердо противился своему желанию. Эх, знал бы Григорий, что самые лучшие решения в жизни принимаются именно тогда, когда ум яростно противится жгучему желанию, а человек… встает на сторону желания. Но Григорий еще не знал этого, и потому искал все новые и новые доводы в пользу своего решения стать экологом. Он гуглил минусы работы экономистом и читал вдохновенные статьи об экологах. Он разговаривал с родителями, спрашивая у них советы и ища подтверждение своим логическим заключениям. Он сходил на День открытых дверей на экологическом факультете и обволокся облаком роскошной жизни, которым липко и метко заманивали абитуриентов. И он колебался снова и снова, склоняясь-таки к выбору разума.
Однажды дедушка окликнул Григория, как только прозвенел звонок на перемену.
— Григорий, — быстро сказал он, и мальчик почему-то испуганно поднял на него голову. — Останься на минутку.
— Хорошо, Герман Валерьевич.
Они дождались, когда все ребята вышли из класса, и дедушка начал:
— На кого ты будешь поступать, Григорий?
— На эколога, — ответил он, и пятна стыда проступили на его лице.
Герман Валерьевич на секунду было удивился, раскрыв глаза, и тут же все понял, приняв смиренно-мудрое выражение лица. Он покивал головой:
— Понимаю. Это модно. Это дорого. Это сытая молодость и сытая старость.
Григорий слегка кивнул.
— А как же… твоя увлеченность экономикой? — спросил дедушка. — Ты очень способный в экономике мальчик.
— Вы правы, Герман Валерьевич, я с детства увлечен экономикой, — ответил Григорий и замолчал, не зная, как продолжить.
— И что же случилось? Почему ты отказался от своего призвания?
— Потому что… как вы там сказали… сытая молодость.
— Да-да, но неужели это для тебя важнее? — спросил дедушка.
— Я все просчитал: машина, квартира, высокая зарплата позволят мне с самого начала жить достойной жизнью, а не прозябать в нищете.
Дедушка снова покивал:
— Да, понимаю. Но видишь, в чем дело, Григорий: однажды, когда у тебя будет все, то есть все материальные блага, ты задумаешься и поймешь, что все это тебе не надо, когда у тебя нет самого важного. Так люди, вполне благополучные внешне, способны покончить жизнь самоубийством, бросив все, что они нажили, с горя от того, что у них нет чего-то нематериального.
Григорий помедлил с ответом:
— Вы знаете, я пока маленький, мне далеко до кризиса среднего возраста, и поэтому я не могу прочувствовать это в полной мере. Пока мне хочется взять от жизни все.
— Так этого-то ты как раз и не сможешь сделать, если бросишь экономику. Потом, в сорок лет, тебя никто не возьмется обучать. И ты будешь сожалеть.
— Понимаю, я целенаправленно принял решение отказаться от экономики.
Герман Валерьевич не стал объяснять одно и то же разными аргументами, прекрасно понимая, как упряма молодость, желающая, несмотря на все предупреждения, набить шишки самостоятельно.
— Дорогой Григорий, я бы тебе посоветовал вот что: попробуй хотя бы один год проучиться на экономическом. Тебе будет не сложно поступить на экономиста, а на следующий год поступить на эколога и уйти с экономического.
— Но зачем мне это?
— Для жизненного опыта. Вдруг ты когда-то захочешь заниматься экономикой? Возможно, совместить две сферы. Будешь немножко знать, как устроена отрасль. А возможно, местные преподаватели подскажут тебе пути обхода твоей стратегии.
Григорий нахмурился:
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что люди, варящиеся в этой отрасли, могут подсказать тебе, как и где лучше заработать. Возможно, ты познакомишься с людьми, которые захотят тебя устроить в теплое местечко… — и Герман Валерьевич подмигнул мальчику.
— Я вас понял, — серьезно ответил он. — Я подумаю над вашим предложением.
И дедушка-экономист постарался как можно более мило улыбнуться Григорию.
— Думай-думай, — пробормотал он вслед быстро распрощавшемуся мальчику, — пока мир нуждается в тебе. Пока есть шанс.
А Григорий спешно удалялся с нахмуренным выражением лица. Он задумался.
***
Дедушке за еще пару таких встреч удалось обвести Григория вокруг пальца. Мальчик действительно поверил, что проучиться один год на экономическом факультете будет полезно для жизненного опыта, а на второй год он вернется к своему плану и поймает трендовую экологическую волну.
Григорий поступил на экономический — без экзаменов, в счет множества выигранных олимпиад, — примкнул к манящему, звенящему цифрами кругу, получил жизненный опыт, но плану своему последовать не смог, как ни старался. Проучившись год на экономическом, он никакой силой воли не смог заставить себя бросить любимое дело и уйти в гребаный тренд. Григорий остался на экономическом. Выучился. И стал работать экономистом.
А в сорок лет, когда Григория, как сказал пророк-дедушка, никто не взялся бы переучивать, экономист Григорий Порохов предотвратил мировой дефолт.
