– Ты прекрасно выглядишь, – решительно встала между мною и мрачным отражением Ритта. – Идем, как бы наши кавалеры не замерзли в ожидании...
На редкость разумная и совестливая девушка. Вздохнув, я вслед за подругой покинула комнату. Леди не опаздывают, и хоть в этом от меня что-то зависело.
На улице было тепло, полупрозрачные пока что сумерки мерцали от наполнявших воздух чар – кто-то баловался с освещением, и выходило на удивление неплохо и по-настоящему волшебно. Ритта шла впереди, положив ладонь на локоть высокого парня с целительского, и казалось, что они плывут в этом нереальном свете, словно герои какой-нибудь древней и, несомненно, красивой легенды. Возможно, мы с Эдгаром смотрелись ничуть не хуже, но представить себя со стороны не получалось.
В зале было светло, ярко и шумно. Ленты и цветы увивали колонны, сияли зачарованные витражи, слепил натертый до зеркального блеска пол.
Эдгар, оправдывая мои опасения, говорил много и с удовольствием. О погоде. О музыке, слишком громкой и навязчивой. О любимой теории магии и своих в оной достижениях, которые, бесспорно, посильны не каждому.
О Шаридене, правда, ни словечка не проронил, и уже за одно это я готова была терпеливо внимать заливающемуся жаворонком теоретику. И танцевать... Эдгар грациозностью движений не отличался, но я и не думала, что до такой степени. И лишь к третьему танцу, чудом избавив ногу от участи быть расплюснутой, пригляделась и поняла, что же меня смущало с самого начала вечера. Теоретик стал немного выше – благодаря толстой подошве ботинок. Судя по всему, надел он такую красоту впервые, и очень хотелось спросить, зачем ему вообще это понадобилось.
Не спросила. Зато сказалась уставшей и спряталась за одной из колонн, чтобы не мешать танцующим. Эд стойко держался рядом, не реагируя на мои предложения пригласить на танец кого-нибудь еще. То ли тоже устал, то ли сомневался, что другая девушка молча стерпит покушения на свои ноги... Я-то терпела лишь потому, что чувствовала себя виноватой. Не надо было поддаваться глупому порыву в библиотеке. Кому я в итоге сделала хуже? Только себе. И Эду, наверное.
А он ведь вовсе не плохой, если судить непредвзято. Просто мы с ним разные настолько, что ни единой точки соприкосновения найти не можем И вряд ли когда-нибудь сможем. Я понимала это и недоумевала, отчего он не замечает очевидного. С той же Риттой ему было бы намного интереснее: она бы его рассуждения не только поняла, но и охотно поддержала. В отличие от меня, едва сдерживающей тоскливые вздохи.
Но Эдгар не видит Ритту, а Ритта не видит Эдгара... Увлеченные не теми людьми, они, возможно, теряли самое главное, а я...
Я слишком часто оглядывалась на двери, замирая всякий раз, как они открывались. Но миг, когда порог переступили опоздавшие боевики, все-таки пропустила. Зато оживление среди девушек заметила. Как раз полилась нежная медленная мелодия, свет стал мягким, приглушенным, и пары, скользящие по залу, казались не живыми людьми, а призраками или тенями.
Вглядывайся не вглядывайся, все едино никого не узнаешь... Но я попыталась, выступив из-за колонны, и вздрогнула, ощутив прикосновение горячих пальцев к локтю.
– Не подарит ли прекрасная леди танец уставшему чародею? – шепнули на ухо, и, резко развернувшись, я почти упала в объятия помянутого чародея, действительно уставшего, но не растерявшего ни нарочито небрежного лоска, ни потрясающего нахальства. Он поддержал меня, улыбнувшись так, что мне одновременно захотелось и улыбнуться в ответ, и стукнуть его посильнее.
Еще раз.
– Риннар... Пусти, пожалуйста, – ровно сказала я.
– Я тебя не держу... золотко, – с той же улыбкой возразил он. – Я прошу лишь один танец.
Золотко? А не слишком ли много он себе позволяет?!
Но высказаться я не успела – из-за спины Шаридена прозвучал полный негодования голос Эда:
– Этот танец уже обещан мне. Как и все остальные.
Ох... Еще один. Это что, заразно?
Ринн нехорошо прищурился и четко развернулся. Смерил бледного от собственной смелости теоретика странным взглядом, особо задержавшись на толстых подошвах ботинок, из-за которых Эд был хоть немного, но выше его самого... Ухмыльнулся и открыл было рот, но я успела первой:
– Эдгар, прости, совсем забыла – я действительно обещала танец Риннару.
И, пока никто не опомнился, вцепившись в Ринна, буквально выволокла его в зал.
– Вот это поворот, – усмехнулся он, без труда поймав ритм, – неужели тебе так противен твой ухажер?
– Напротив, – процедила я сквозь зубы, возвращая нахально сползшую с моей талии ладонь на место, – он мне весьма симпатичен.
– И что же в таком случае заставило тебя передумать, золотко?
Какой сложный вопрос, однако...
Я была зла, причем не только на Шаридена, и сдерживаться не сочла нужным.
– Знание твоей свилловой натуры, – мило улыбнулась я. Глаза Риннара потемнели, а в следующую секунду он прижал меня к себе, да так, что стало нечем дышать.
– Не забывайся, золотко, – вкрадчиво прошептал он, – я не потерплю подобного обращения...
Ну наконец-то! Теперь можно поговорить... по-прежнему.
– Правда глаза колет? – полузадушенно прошипела я. Ринн ослабил хватку, и я жадно вдохнула, удивившись мимоходом, что с шага мы не сбились, продолжая двигаться под тягучую и печальную мелодию.
– Правда – явление относительное, – усмехнулся он. – То, во что веришь ты, еще не является правдой для других.
– Ненавижу тебя! Это – правда! – сказала я – и сама усомнилась в искренности своих слов.
– Какая же это правда, милая? – рассмеялся Риннар. – Ты же сама в это не веришь!
И поцеловал. В лоб. А под рукой, как назло, ни одной статуэтки нет!
Пока я пребывала в шоке, танец закончился; Шариден, как галантный кавалер, отвел меня к колонне, где сердитым ежиком сопел Эдгар, и, отвесив мне поклон и подмигнув, словно растворился среди веселящихся студентов.
– Я его убью, – мрачно сказал Эд, обводя недобрым взглядом зал.
– Если только в мечтах, – буркнула я, наткнулась на удивленный взгляд и мысленно застонала.
Боги, общение с Риннаром дурно на меня влияет! Я срываюсь на ни в чем не повинных людях...
Свиллы бы его побрали!
Праздник, и без того не привлекавший, окончательно мне надоел. И когда объявили белый танец и Эдгара подхватила худенькая, но на удивление сильная брюнеточка, я с облегчением выдохнула и, пробравшись к выходу, вышла в полутемный прохладный коридор. Горели щеки, шея и даже плечи, и с настроением творилось что-то странное: хотелось и плакать, и смеяться. Определенно, Шариден вреден для моих нервов. Как бы окончательно с ума не сойти.
Я медленно брела к выходу, наслаждаясь тишиной, когда позади раздался вопрос:
– Что не так с моей натурой?
С трудом удержавшись от позорного вскрика, я несколько раз глубоко вдохнула и только после этого обернулась. Риннар стоял в паре шагов от меня – как ему удается передвигаться столь бесшумно? – и ждал ответа с потрясающе серьезным выражением лица. Настолько серьезным, что я мгновенно заподозрила его в очередном издевательстве.
– Тебя и в самом деле интересует мое мнение?
– Санни, прошу, ответь. – Он нахмурился, рассеянно взъерошил аккуратно уложенные волосы. – В чем я ошибся на сей раз?
Очень хотелось сказать про рыжую невесту, но сказалось отчего-то совершенно иное:
– Ты ударил Эдгара. И снова бы сделал это.
– Я и не думал этого делать, – возразил боевик. – Я хотел всего лишь попросить его не лезть не в свое дело, хотя бы сейчас. И если бы ты отказалась, я настаивать не намеревался.
Заявление Ринна меня удивило. И все же я упрямо повторила:
– Но ты его ударил. Или уже не помнишь?
– У меня хорошая память. Но с каких пор теоретики стали неприкосновенны?
– Да ты себя со стороны видел? – вспыхнула я. – Ты же его одним пальцем убить можешь!
– Я не в силах увидеть себя со стороны, золотко. В отличие от твоего друга, который, тем не менее, отчего-то решил, что я оставлю без внимания его попытки меня оскорбить.
Оскорбить его? Кажется, история заиграла новыми красками...
– Я не понимаю...
– О, – протянул Риннар. – А я, кажется, понимаю. Сандера, я не злодей. У меня нет привычки избивать теоретиков. Но и безропотно подставляться под удар лишь на основании того, что нападающий слабее, я не стану. И если он в следующий раз решит повторить свою глупую выходку, отвечу уже безо всяких скидок на разницу в физической подготовке. Не находишь, что это честно?
Я находила. Но ничего не сказала, опустив голову и досадливо кусая губы. Было стыдно... Вот уж верно говорят, что нельзя делать поспешных выводов.
Приятная прохлада превратилась в холод, по коже пробежали ледяные мурашки, и я обхватила себя руками, а в следующее же мгновение мои плечи накрыла куртка, тяжелая, теплая, пахнущая чем-то свежим... лесом, дождем, скошенной травой...
– Ты замерзла, – поймав мой удивленный взгляд, чуть улыбнулся Риннар. – И устала. Идем, я провожу тебя.
– Я должна сказать Эдгару... – нерешительно начала я, но Ринн перебил:
– Я уже сказал, не волнуйся. Ох, золотко, – просто сказал, не подходя даже на расстояние вытянутой руки. Клянусь честью, ему и этого хватило.
Мне, оказывается, тоже.
Я действительно замерзла и устала, и на данный момент меня совершенно не интересовало, что скажет либо подумает Эдгар, если я уйду с Риннаром.
* * *
– И?! Что было дальше? – выдохнула Ритта, с ногами забравшись на мою кровать. Я сделала глоток горячего чая, принесенного подругой, и подумала, что мне все-таки невероятно повезло уснуть до того, как она вернулась с праздника. А вот сама Ритта, судя по всему, так не считала, и ее любопытство за ночь дошло до наивысшей точки нетерпения.
– Ничего не было, – честно ответила я, грея ладони о чашку. Круглые бока ее были приятно теплыми, настраивающими на сон, из которого меня вырвала жаждущая подробностей подруга. Спасибо, хоть не на рассвете разбудила...
– Совсем-совсем ничего? – не поверила Ритта.
Я только вздохнула, не понимая, чего она хочет услышать.
Был темный вечер и искры волшебства, подобно крохотным светлячкам витающие в прохладном воздухе. Шорох листьев под ногами. Хрустальная осенняя тишина. Тяжесть чужой куртки на плечах. Моя озябшая ладонь в горячей руке Риннара... И надо бы отстраниться, но... не хотелось.
А еще было молчание, не настороженно-напряженное, а какое-то... правильное. Гармонично дополняющее этот странный вечер, в очередной раз перевернувший мою душу.
Были ступеньки крыльца женского общежития, открытая передо мной дверь, неловкое прощание под строгим взором отложившей вязание пожилой вахтерши...
И ощущение, что запах послегрозового леса впитался в мою кожу.
Я могла бы рассказать об этом Ритте, но отчего-то казалось, что не нужно. Что это принадлежит лишь мне... И как передать словами чувства? Странные и наверняка глупые, но мои, целиком и полностью мои; они пугали и немало удивляли, но я должна разобраться с ними сама.
А потому я улыбнулась и твердо сказала:
– Совсем-совсем ничего.
Ритта разочарованно вздохнула и махнула на меня рукой, занявшись своими делами. Мне тоже было чем заняться. Сначала я, одевшись, достала из расположенного под половицей тайника кулон, о котором вчера совершенно забыла, и облегченно выдохнула, удостоверившись в его сохранности. А потом зарылась в книги, надеясь, что в этот раз посторонние мысли не помешают усвоению знаний.
На завтрак я идти не собиралась, так же как и на обед. Я вообще не намеревалась выходить сегодня из комнаты, и Ритта, посмеиваясь, обещала принести мне что-нибудь поесть. И от замечания, что всю жизнь в комнате не просидишь и с тем, что «совсем-совсем ничего не было», все равно придется разбираться, не удержалась.
Как будто я сама этого не понимала... С Эдгаром тоже нужно было поговорить, и поговорить серьезно.
Но не сегодня. Сегодня были учебники, вредный, но спасительный шоколад и наивная иллюзия, что время еще есть.
А на следующий день в Университет прибыла тиронская делегация.
Их было всего трое – двое мужчин, высоких, светловолосых, и хрупкая на вид женщина, от которой веяло немалой силой. Она была облачена в брюки, мужского кроя рубашку и жилет, ее волосы, молочно-белые, вьющиеся, едва прикрывали уши, в которых поблескивали серебряные серьги в виде кинжалов. Непривычный и в чем-то даже неприличный образ... Держалась она с поистине королевским величием и на любопытные взгляды и перешептывания не обращала ровным счетом никакого внимания, и на ее фоне сопровождающие мужчины как-то... терялись. На первый взгляд. А на второй я от души порадовалась, что сомнительная честь приветствовать гостей и оказывать им всяческое содействие выпала старшим курсам, а мимо нас оные гости просто прошли, не обратив внимания.
Почти не обратив.
И благодарить за это нужно было леди Геллею, неизвестно по какой причине не проявившую положенное гостеприимство. И ладно бы она его не проявила тихо и незаметно... Видимо, незаметность вообще не являлась чертой ее характера.
Мы, разделенные по факультетам и группам, стояли перед крыльцом главного корпуса, перешептываясь в ожидании высоких гостей, и оные наконец-то появились, сопровождаемые милордом Вилореном. Ни он, ни мы, ни тем более тиронцы не ожидали, что произойдет в следующее мгновение... Едва ректор поравнялся с нашей группой, как между ним и гостями возникла огненная стена. Она взвилась высоко, словно стремясь коснуться неба, замерла на миг, словно волна в штормовом море, и рванула в стороны, заставив студентов отпрянуть, тесня тех, кому ничего не грозило. Получив сильный тычок в спину, я вылетела на мощенную разноцветной плиткой дорожку, едва не сбив милорда Вилорена, не устояла на ногах и упала, рассадив ладони.
– Геллея, довольно!!! – не своим голосом рявкнул ректор, и пламя неохотно погасло, а меня, растерянную и дезориентированную, крепко ухватили за локоть и помогли подняться.
Вокруг царила суматоха, ректор и преподаватели пытались навести порядок, но пока не слишком успешно, и помощь оказалась как нельзя более кстати. Не хотелось бы быть затоптанной своими же одногруппниками... Что может быть нелепее?
– Спасибо, – пробормотала я, поднимая взгляд на одного из тиронцев. В отличие от своих спутников, он не казался ошарашенным и испуганным, несмотря на то, что ему, судя по подпаленным кончикам волос, досталось сильнее всех.
– Всегда к вашим услугам, – ослепительно улыбнулся тиронец, не торопясь отпускать мою руку, и я нетерпеливо дернула ею, намекая на приличия. Помогло, но не успокоило...
Он стоял слишком близко, высокий, сильный, красивый... и одновременно – отталкивающий. И когда цепкий взгляд светлых глаз задержался на моем лице – непозволительно, как показалось, долго, – захотелось убежать и спрятаться, не думая, как это будет выглядеть.
– Санни! Как ты?!
Услышав взволнованный знакомый голос, я едва сдержала облегченный вздох и, благодарно улыбнувшись тиронцу, обернулась и тут же оказалась в объятиях Ритты.
– Я в порядке, – заверила подругу, которая смотрела на меня со смесью удивления и недоверия. – Что это вообще такое было?
Ректору удалось-таки организовать студентов, и теперь ребята послушно отправлялись по аудиториям. Пошли и мы с Риттой, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания злого как тысяча свиллов милорда Вилорена и стоящих в сторонке гостей, чуть подкопченных, но, слава Творцу, живых и здоровых.
На редкость разумная и совестливая девушка. Вздохнув, я вслед за подругой покинула комнату. Леди не опаздывают, и хоть в этом от меня что-то зависело.
На улице было тепло, полупрозрачные пока что сумерки мерцали от наполнявших воздух чар – кто-то баловался с освещением, и выходило на удивление неплохо и по-настоящему волшебно. Ритта шла впереди, положив ладонь на локоть высокого парня с целительского, и казалось, что они плывут в этом нереальном свете, словно герои какой-нибудь древней и, несомненно, красивой легенды. Возможно, мы с Эдгаром смотрелись ничуть не хуже, но представить себя со стороны не получалось.
В зале было светло, ярко и шумно. Ленты и цветы увивали колонны, сияли зачарованные витражи, слепил натертый до зеркального блеска пол.
Эдгар, оправдывая мои опасения, говорил много и с удовольствием. О погоде. О музыке, слишком громкой и навязчивой. О любимой теории магии и своих в оной достижениях, которые, бесспорно, посильны не каждому.
О Шаридене, правда, ни словечка не проронил, и уже за одно это я готова была терпеливо внимать заливающемуся жаворонком теоретику. И танцевать... Эдгар грациозностью движений не отличался, но я и не думала, что до такой степени. И лишь к третьему танцу, чудом избавив ногу от участи быть расплюснутой, пригляделась и поняла, что же меня смущало с самого начала вечера. Теоретик стал немного выше – благодаря толстой подошве ботинок. Судя по всему, надел он такую красоту впервые, и очень хотелось спросить, зачем ему вообще это понадобилось.
Не спросила. Зато сказалась уставшей и спряталась за одной из колонн, чтобы не мешать танцующим. Эд стойко держался рядом, не реагируя на мои предложения пригласить на танец кого-нибудь еще. То ли тоже устал, то ли сомневался, что другая девушка молча стерпит покушения на свои ноги... Я-то терпела лишь потому, что чувствовала себя виноватой. Не надо было поддаваться глупому порыву в библиотеке. Кому я в итоге сделала хуже? Только себе. И Эду, наверное.
А он ведь вовсе не плохой, если судить непредвзято. Просто мы с ним разные настолько, что ни единой точки соприкосновения найти не можем И вряд ли когда-нибудь сможем. Я понимала это и недоумевала, отчего он не замечает очевидного. С той же Риттой ему было бы намного интереснее: она бы его рассуждения не только поняла, но и охотно поддержала. В отличие от меня, едва сдерживающей тоскливые вздохи.
Но Эдгар не видит Ритту, а Ритта не видит Эдгара... Увлеченные не теми людьми, они, возможно, теряли самое главное, а я...
Я слишком часто оглядывалась на двери, замирая всякий раз, как они открывались. Но миг, когда порог переступили опоздавшие боевики, все-таки пропустила. Зато оживление среди девушек заметила. Как раз полилась нежная медленная мелодия, свет стал мягким, приглушенным, и пары, скользящие по залу, казались не живыми людьми, а призраками или тенями.
Вглядывайся не вглядывайся, все едино никого не узнаешь... Но я попыталась, выступив из-за колонны, и вздрогнула, ощутив прикосновение горячих пальцев к локтю.
– Не подарит ли прекрасная леди танец уставшему чародею? – шепнули на ухо, и, резко развернувшись, я почти упала в объятия помянутого чародея, действительно уставшего, но не растерявшего ни нарочито небрежного лоска, ни потрясающего нахальства. Он поддержал меня, улыбнувшись так, что мне одновременно захотелось и улыбнуться в ответ, и стукнуть его посильнее.
Еще раз.
– Риннар... Пусти, пожалуйста, – ровно сказала я.
– Я тебя не держу... золотко, – с той же улыбкой возразил он. – Я прошу лишь один танец.
Золотко? А не слишком ли много он себе позволяет?!
Но высказаться я не успела – из-за спины Шаридена прозвучал полный негодования голос Эда:
– Этот танец уже обещан мне. Как и все остальные.
Ох... Еще один. Это что, заразно?
Ринн нехорошо прищурился и четко развернулся. Смерил бледного от собственной смелости теоретика странным взглядом, особо задержавшись на толстых подошвах ботинок, из-за которых Эд был хоть немного, но выше его самого... Ухмыльнулся и открыл было рот, но я успела первой:
– Эдгар, прости, совсем забыла – я действительно обещала танец Риннару.
И, пока никто не опомнился, вцепившись в Ринна, буквально выволокла его в зал.
– Вот это поворот, – усмехнулся он, без труда поймав ритм, – неужели тебе так противен твой ухажер?
– Напротив, – процедила я сквозь зубы, возвращая нахально сползшую с моей талии ладонь на место, – он мне весьма симпатичен.
– И что же в таком случае заставило тебя передумать, золотко?
Какой сложный вопрос, однако...
Я была зла, причем не только на Шаридена, и сдерживаться не сочла нужным.
– Знание твоей свилловой натуры, – мило улыбнулась я. Глаза Риннара потемнели, а в следующую секунду он прижал меня к себе, да так, что стало нечем дышать.
– Не забывайся, золотко, – вкрадчиво прошептал он, – я не потерплю подобного обращения...
Ну наконец-то! Теперь можно поговорить... по-прежнему.
– Правда глаза колет? – полузадушенно прошипела я. Ринн ослабил хватку, и я жадно вдохнула, удивившись мимоходом, что с шага мы не сбились, продолжая двигаться под тягучую и печальную мелодию.
– Правда – явление относительное, – усмехнулся он. – То, во что веришь ты, еще не является правдой для других.
– Ненавижу тебя! Это – правда! – сказала я – и сама усомнилась в искренности своих слов.
– Какая же это правда, милая? – рассмеялся Риннар. – Ты же сама в это не веришь!
И поцеловал. В лоб. А под рукой, как назло, ни одной статуэтки нет!
Пока я пребывала в шоке, танец закончился; Шариден, как галантный кавалер, отвел меня к колонне, где сердитым ежиком сопел Эдгар, и, отвесив мне поклон и подмигнув, словно растворился среди веселящихся студентов.
– Я его убью, – мрачно сказал Эд, обводя недобрым взглядом зал.
– Если только в мечтах, – буркнула я, наткнулась на удивленный взгляд и мысленно застонала.
Боги, общение с Риннаром дурно на меня влияет! Я срываюсь на ни в чем не повинных людях...
Свиллы бы его побрали!
Праздник, и без того не привлекавший, окончательно мне надоел. И когда объявили белый танец и Эдгара подхватила худенькая, но на удивление сильная брюнеточка, я с облегчением выдохнула и, пробравшись к выходу, вышла в полутемный прохладный коридор. Горели щеки, шея и даже плечи, и с настроением творилось что-то странное: хотелось и плакать, и смеяться. Определенно, Шариден вреден для моих нервов. Как бы окончательно с ума не сойти.
Я медленно брела к выходу, наслаждаясь тишиной, когда позади раздался вопрос:
– Что не так с моей натурой?
С трудом удержавшись от позорного вскрика, я несколько раз глубоко вдохнула и только после этого обернулась. Риннар стоял в паре шагов от меня – как ему удается передвигаться столь бесшумно? – и ждал ответа с потрясающе серьезным выражением лица. Настолько серьезным, что я мгновенно заподозрила его в очередном издевательстве.
– Тебя и в самом деле интересует мое мнение?
– Санни, прошу, ответь. – Он нахмурился, рассеянно взъерошил аккуратно уложенные волосы. – В чем я ошибся на сей раз?
Очень хотелось сказать про рыжую невесту, но сказалось отчего-то совершенно иное:
– Ты ударил Эдгара. И снова бы сделал это.
– Я и не думал этого делать, – возразил боевик. – Я хотел всего лишь попросить его не лезть не в свое дело, хотя бы сейчас. И если бы ты отказалась, я настаивать не намеревался.
Заявление Ринна меня удивило. И все же я упрямо повторила:
– Но ты его ударил. Или уже не помнишь?
– У меня хорошая память. Но с каких пор теоретики стали неприкосновенны?
– Да ты себя со стороны видел? – вспыхнула я. – Ты же его одним пальцем убить можешь!
– Я не в силах увидеть себя со стороны, золотко. В отличие от твоего друга, который, тем не менее, отчего-то решил, что я оставлю без внимания его попытки меня оскорбить.
Оскорбить его? Кажется, история заиграла новыми красками...
– Я не понимаю...
– О, – протянул Риннар. – А я, кажется, понимаю. Сандера, я не злодей. У меня нет привычки избивать теоретиков. Но и безропотно подставляться под удар лишь на основании того, что нападающий слабее, я не стану. И если он в следующий раз решит повторить свою глупую выходку, отвечу уже безо всяких скидок на разницу в физической подготовке. Не находишь, что это честно?
Я находила. Но ничего не сказала, опустив голову и досадливо кусая губы. Было стыдно... Вот уж верно говорят, что нельзя делать поспешных выводов.
Приятная прохлада превратилась в холод, по коже пробежали ледяные мурашки, и я обхватила себя руками, а в следующее же мгновение мои плечи накрыла куртка, тяжелая, теплая, пахнущая чем-то свежим... лесом, дождем, скошенной травой...
– Ты замерзла, – поймав мой удивленный взгляд, чуть улыбнулся Риннар. – И устала. Идем, я провожу тебя.
– Я должна сказать Эдгару... – нерешительно начала я, но Ринн перебил:
– Я уже сказал, не волнуйся. Ох, золотко, – просто сказал, не подходя даже на расстояние вытянутой руки. Клянусь честью, ему и этого хватило.
Мне, оказывается, тоже.
Я действительно замерзла и устала, и на данный момент меня совершенно не интересовало, что скажет либо подумает Эдгар, если я уйду с Риннаром.
* * *
– И?! Что было дальше? – выдохнула Ритта, с ногами забравшись на мою кровать. Я сделала глоток горячего чая, принесенного подругой, и подумала, что мне все-таки невероятно повезло уснуть до того, как она вернулась с праздника. А вот сама Ритта, судя по всему, так не считала, и ее любопытство за ночь дошло до наивысшей точки нетерпения.
– Ничего не было, – честно ответила я, грея ладони о чашку. Круглые бока ее были приятно теплыми, настраивающими на сон, из которого меня вырвала жаждущая подробностей подруга. Спасибо, хоть не на рассвете разбудила...
– Совсем-совсем ничего? – не поверила Ритта.
Я только вздохнула, не понимая, чего она хочет услышать.
Был темный вечер и искры волшебства, подобно крохотным светлячкам витающие в прохладном воздухе. Шорох листьев под ногами. Хрустальная осенняя тишина. Тяжесть чужой куртки на плечах. Моя озябшая ладонь в горячей руке Риннара... И надо бы отстраниться, но... не хотелось.
А еще было молчание, не настороженно-напряженное, а какое-то... правильное. Гармонично дополняющее этот странный вечер, в очередной раз перевернувший мою душу.
Были ступеньки крыльца женского общежития, открытая передо мной дверь, неловкое прощание под строгим взором отложившей вязание пожилой вахтерши...
И ощущение, что запах послегрозового леса впитался в мою кожу.
Я могла бы рассказать об этом Ритте, но отчего-то казалось, что не нужно. Что это принадлежит лишь мне... И как передать словами чувства? Странные и наверняка глупые, но мои, целиком и полностью мои; они пугали и немало удивляли, но я должна разобраться с ними сама.
А потому я улыбнулась и твердо сказала:
– Совсем-совсем ничего.
Ритта разочарованно вздохнула и махнула на меня рукой, занявшись своими делами. Мне тоже было чем заняться. Сначала я, одевшись, достала из расположенного под половицей тайника кулон, о котором вчера совершенно забыла, и облегченно выдохнула, удостоверившись в его сохранности. А потом зарылась в книги, надеясь, что в этот раз посторонние мысли не помешают усвоению знаний.
На завтрак я идти не собиралась, так же как и на обед. Я вообще не намеревалась выходить сегодня из комнаты, и Ритта, посмеиваясь, обещала принести мне что-нибудь поесть. И от замечания, что всю жизнь в комнате не просидишь и с тем, что «совсем-совсем ничего не было», все равно придется разбираться, не удержалась.
Как будто я сама этого не понимала... С Эдгаром тоже нужно было поговорить, и поговорить серьезно.
Но не сегодня. Сегодня были учебники, вредный, но спасительный шоколад и наивная иллюзия, что время еще есть.
А на следующий день в Университет прибыла тиронская делегация.
ГЛАВА 6
Их было всего трое – двое мужчин, высоких, светловолосых, и хрупкая на вид женщина, от которой веяло немалой силой. Она была облачена в брюки, мужского кроя рубашку и жилет, ее волосы, молочно-белые, вьющиеся, едва прикрывали уши, в которых поблескивали серебряные серьги в виде кинжалов. Непривычный и в чем-то даже неприличный образ... Держалась она с поистине королевским величием и на любопытные взгляды и перешептывания не обращала ровным счетом никакого внимания, и на ее фоне сопровождающие мужчины как-то... терялись. На первый взгляд. А на второй я от души порадовалась, что сомнительная честь приветствовать гостей и оказывать им всяческое содействие выпала старшим курсам, а мимо нас оные гости просто прошли, не обратив внимания.
Почти не обратив.
И благодарить за это нужно было леди Геллею, неизвестно по какой причине не проявившую положенное гостеприимство. И ладно бы она его не проявила тихо и незаметно... Видимо, незаметность вообще не являлась чертой ее характера.
Мы, разделенные по факультетам и группам, стояли перед крыльцом главного корпуса, перешептываясь в ожидании высоких гостей, и оные наконец-то появились, сопровождаемые милордом Вилореном. Ни он, ни мы, ни тем более тиронцы не ожидали, что произойдет в следующее мгновение... Едва ректор поравнялся с нашей группой, как между ним и гостями возникла огненная стена. Она взвилась высоко, словно стремясь коснуться неба, замерла на миг, словно волна в штормовом море, и рванула в стороны, заставив студентов отпрянуть, тесня тех, кому ничего не грозило. Получив сильный тычок в спину, я вылетела на мощенную разноцветной плиткой дорожку, едва не сбив милорда Вилорена, не устояла на ногах и упала, рассадив ладони.
– Геллея, довольно!!! – не своим голосом рявкнул ректор, и пламя неохотно погасло, а меня, растерянную и дезориентированную, крепко ухватили за локоть и помогли подняться.
Вокруг царила суматоха, ректор и преподаватели пытались навести порядок, но пока не слишком успешно, и помощь оказалась как нельзя более кстати. Не хотелось бы быть затоптанной своими же одногруппниками... Что может быть нелепее?
– Спасибо, – пробормотала я, поднимая взгляд на одного из тиронцев. В отличие от своих спутников, он не казался ошарашенным и испуганным, несмотря на то, что ему, судя по подпаленным кончикам волос, досталось сильнее всех.
– Всегда к вашим услугам, – ослепительно улыбнулся тиронец, не торопясь отпускать мою руку, и я нетерпеливо дернула ею, намекая на приличия. Помогло, но не успокоило...
Он стоял слишком близко, высокий, сильный, красивый... и одновременно – отталкивающий. И когда цепкий взгляд светлых глаз задержался на моем лице – непозволительно, как показалось, долго, – захотелось убежать и спрятаться, не думая, как это будет выглядеть.
– Санни! Как ты?!
Услышав взволнованный знакомый голос, я едва сдержала облегченный вздох и, благодарно улыбнувшись тиронцу, обернулась и тут же оказалась в объятиях Ритты.
– Я в порядке, – заверила подругу, которая смотрела на меня со смесью удивления и недоверия. – Что это вообще такое было?
Ректору удалось-таки организовать студентов, и теперь ребята послушно отправлялись по аудиториям. Пошли и мы с Риттой, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания злого как тысяча свиллов милорда Вилорена и стоящих в сторонке гостей, чуть подкопченных, но, слава Творцу, живых и здоровых.
