ПРОЛОГ
Небо казалось багровым, напитавшимся кровью, и тяжелым, грозившим вот-вот рухнуть на землю. Озеро Жизни разделяло его желания и гнев; пламенные волны яростно вздымались, дотягиваясь до обрывистого берега, опутанного мощными корнями высокого дерева.
Стоявший на самом краю молодой мужчина в темных одеждах перекинул за спину длинные, заплетенные в сложную косу черные волосы, бестрепетно поймал в ладони пригоршню огня – и прижал к груди, запрокинув голову к закрывшей половину неба кроне, где тревожно мерцали крупные цветы. Блаженный жар мгновенно наполнил тело давно забытой силой и легкостью. Настоящей жизнью, о которой в последнее время он мог лишь мечтать.
Было в этом что-то волнующее, будоражащее сердце – оказаться там, куда уже и не чаял вернуться.
Вернуться в дом, который пришлось покинуть по вине чужой зависти, злобы и безумия.
Десять лет назад им с отцом твердили, что они должны быть благодарны Верховному лорду, заменившему казнь всего лишь ссылкой.
О да, за все эти нескончаемые годы он накопил в душе столько благодарности, что хватило бы на сотню Верховных лордов! Жаль, что с прежним уже не встретиться, но нынешний, если подумать, заслуживал ее ничуть не меньше своего отца.
«Всего лишь ссылка» по сути ничем не отличалась от особо изощренной, медленной казни, когда сила капля за каплей, год за годом уходит из тела, а восполнить ее слишком сложно, невозможно почти.
Почти.
А те, кто обрек их на эту пытку, как ни в чем не бывало наслаждались жизнью. Не замечая даже, что эта самая жизнь покидает Фэнриа, не желая ничем ради нее жертвовать!
Вихрь искр закрутился вокруг мужчины, заключив его в золотисто-алый кокон, отразившись в темно-вишневых, почти черных глазах, – и осыпался в высокую траву, из которой в следующий миг поднялся огромный огненный кот. Взметнулось пламя на загривке, показались оскаленные острые клыки, и угрожающий низкий рык прокатился по берегу, заставив пару вишен осесть пеплом.
Надо же. Раньше такого точно не было...
Раньше дерево истинных искр, вечное и неуязвимое, не нуждалось в охране.
Мужчина сжал кулаки, вдохнул и выдохнул, унимая вспыхнувшую злость, и, опустившись на колени, протянул волшебному созданию облаченную в перчатку руку. Кот недоверчиво фыркнул, басовито, раскатисто, рассыпав по траве крошечные язычки огня, но ладонь обнюхал. Замер задумчиво, не сводя с него прожигающего насквозь взгляда ярко-алых, с вертикальным разломом янтарных зрачков, глаз.
– Ты же знаешь, что я не враг, – тихо сказал мужчина, и кот, встряхнувшись и обдав его жалящими каплями пламени, вновь обернулся искрами, что тут же впитались в темно-красную кору.
Что ж, хоть кто-то ему поверил.
Поднявшись, он медленно обошел вокруг дерева, отмечая, что бутонов стало гораздо меньше, чем десять лет назад. А кора кое-где и вовсе иссохла, потрескалась... И не заметишь, если не приглядишься, но это пока. Что будет дальше? Если не найти способ спасти дерево...
Однажды они нашли. Но...
Он закрыл глаза, и перед ними, словно наяву, встала летняя ночь, подсвеченное светляками озеро – и женщина, что покоилась на дне, забрав с собой надежду Фэнриа.
Как они полагали, единственную.
И стоило разобраться с этим еще тогда, довести до конца начатое, любой ценой, и даже если бы ошиблись, можно было бы сказать, что сделано все возможное, но... Тогда он ничего не решал, сейчас же...
Сейчас он сделает все, что от него зависит, и даже больше, чтобы восстановить справедливость.
Чтобы вернуть надежду Фэнриа.
Чего бы ему – или же кому-либо другому – это ни стоило.
– Я напою тебя кровью, если понадобится, – прошептал он, прижав ладони к иссохшей коре, и показалось, что под нею бьется пульс – слабый, болезненный, обреченный. – Той самой кровью, по вине которой ты исчезаешь.
Всего один шаг в пустоту – и огненные волны охотно приняли нежданную добычу, поглотили с утробным вздохом, потянули вниз, обвивая пламенными жгутами...
Словно получив долгожданную жертву, озеро наконец-то успокоилось, и лишь алые лепестки огненной вишни тревожили покой почти зеркальной глади... Мгновение, другое – и сияющий всеми оттенками золота феникс, расплескав пламя, взвился в небо, покружил, разминая крылья – или вспоминая, каково ими обладать, – и неспешно полетел к далеким скалам, усеянным крохотными мерцающими огоньками.
Инкэй, потерянный птенец рода Шэнлай, возвращался в гнездо.
ГЛАВА 1. НЕ БОЙСЯ
– Не бойся, дитя.
Фигуру и лицо женщины скрывал темно-красный плащ с капюшоном; его полы пламенным цветком расплескались по ведущим во дворец Фэн белоснежным ступеням.
Частичкой рассветного неба сияла позади нее арка огненного перехода.
– Не бойся, – повторила женщина, протягивая руку, тонкую, золотисто-смуглую. – Идем со мной.
Ланэ Чинэ, невеста Верховного лорда Фэнриа, завороженно шагнула было вперед, но путь ей заступил Верховный лорд. И стражи, до той поры замершие возле дверей, поспешно встали между ним и странной женщиной.
Будто она, невысокая, худая, и в самом деле несла какую-то угрозу.
– Эссиль-шэ? – настороженно то ли поздоровался, то ли спросил Шэнлай Чиндан. – Что все это значит? Что вы делаете здесь?
– Исполняю волю огня, мой лорд, – чуть склонила голову женщина. – Вам ли не знать, что она превыше всего?
– И огонь повелел вам забрать мою невесту? – недоверчиво усмехнулся он. – С какой бы стати?
– Хотя бы с такой, что, раз уж вы решили следовать древней традиции, следуйте ей до конца. Вы позабыли о том, что выбранная девушка должна не меньше лунного цикла прожить в храме, дабы принять все правила дворца, правящего рода и волю избравшего ее огня? – спокойно отозвалась та. – Для ее же собственного благополучия, не говоря уж о благополучии Фэнриа.
Чиндан резко выдохнул, сжал кулаки, продолжая стоять между Ланэ и женщиной.
– Вы не верите мне? Или же гласу истинного пламени, мой лорд?
Вопрос заставил его вздрогнуть, растерянно оглянуться... и нахмуриться.
– Как я могу. Огонь не лжет. Его жрецы – тоже, – хрипло сказал он. – Но решить, идти ли в храм, Ланэ должна сама.
Снова решать? За последние сутки ей пришлось столько раз делать выбор... Пусть и предопределенный, но уже то, что ее о чем-то спрашивали, было бесценным.
И непривычно-странным.
Принцесса все еще не пришла в себя после недавних откровений. Все еще не осознала в полной мере, что ее жизнь переменилась. Бессонной ночи, наполненной тревожными, противоречивыми мыслями, оказалось недостаточно, и Ланэ надеялась, что поездка в столицу поможет успокоиться, но... Поездки не было. Во дворец из долины Пионов Чиндан провел ее огненным переходом. Маленький храм, золотая арка – и такой же храм, уже в глубине дворцового сада. Всего несколько мгновений, усиливших страх и смятение, царившие в душе принцессы.
И сейчас ей предлагали вновь покинуть дворец, в который она когда-то столь отчаянно желала попасть... Казалось, с той поры минуло не меньше тысячи лет, переменивших все вокруг... и прежде всего – ее саму.
Где-то вдали пели птицы, приветствуя рождающееся солнце; но здесь, на площади, освещенной множеством парящих фонариков, окруженной вызолоченными их сиянием стражами-деревьями, повисла тишина, в которой принцесса отчетливо слышала биение своего сердца, тяжелое, частое, рваное. И дрожало в такт колдовское марево, манящее в неизвестность.
И Ланэ шагнула ему навстречу. Потому что – захотела. Внезапно, страстно, неудержимо захотела последовать за этой хрупкой, но так и пышущей силой женщиной, оставив за спиной дворец, неминуемо должный стать новой клеткой, не желавших признавать чужачку министров, застывших у дверей, и жениха, в чьи глаза отчаянно стыдилась посмотреть.
Чиндан, резко выдохнув, отступил. Отступили, повинуясь его приказу, стражи. И Ланэ, приблизившись к ступеням, приняла протянутую ей узкую ладонь, что оказалась горячей, как огонь, и неожиданно сильной.
– Она войдет во дворец в день истинного пламени, – проговорила женщина, не повышая голоса, но и сомнений не возникло, что ее расслышали и лорд, и стражи, и министры, лица которых выражали неподдельное изумление. – До той поры, мой лорд, прошу вас ее не беспокоить.
– Я буду ждать, Ланэ, – тихо сказал Чиндан, но принцесса, даже понимая, насколько неправа и несправедлива, не нашла сил обернуться.
Или все же – желания?
Входя в дымку перехода, она клятвенно пообещала себе, что за эти дни приведет в порядок свои мысли и чувства – и что сумеет стать Верховному лорду по-настоящему достойной женой.
***
Огненный переход по ощущениям ничуть не отличался от того, что вел в Сердце Фэнриа. Выходя из золотистого марева, принцесса ожидала увидеть нечто величественное, холодное и темное – ведь именно такими в ее представлении и были храмы, – но вокруг раскинулся сад, полный роз, что полыхали всеми оттенками пламени; между розами светлячками мерцали разноцветные свечные огоньки, а чуть дальше плескалось рассветное небо...
Чуть позже Ланэ узнала, что небо было озером, заключенным в каменное кольцо берега, а сад – внутренним двором храма. Но сейчас, очарованная, просто растворялась в нежданном волшебстве, не желая ничего более – ни двигаться, ни говорить, ни думать...
– Это место приняло тебя, дитя, – нарушил чудесный миг тихий голос, и принцесса, выдохнув, словно после глубокого сна, подняла взгляд на женщину, что стояла рядом. Она откинула капюшон, и Ланэ будто окунулась в теплые, уставшие глаза в лучиках морщинок. – Я – Эссиль, настоятельница храма Спящего бога. И я научу тебя всему, что тебе пригодится. Если, конечно, ты сама того хочешь, – лукаво добавила она, явно не сомневаясь в желаниях принцессы.
В этом своем желании она и сама не сомневалась.
Хоть в чем-то.
Узнать как можно больше, научиться жить новой, до сей поры неизвестной ей жизнью – кто бы отказался от такого подарка Небес?
– Я хочу, – склонила голову Ланэ. – Научите меня всему, чему посчитаете нужным, прошу вас, госпожа Эссиль...
– Просто матушка, дитя, – ласково улыбнулась женщина. – Мы не во дворце, чтобы соблюдать церемонии. Не правда ли, Хён?
Принцесса вздрогнула, обернулась туда, куда был устремлен взгляд настоятельницы...
Тень отделилась от тени, превратившись в советника лорда, еще более бледного и осунувшегося, чем накануне. И, судя по укоризненному взору, предназначавшемуся Эссиль, он желал бы остаться незамеченным.
– Боялся, что я ее обижу? – беззлобно поддела его настоятельница. – Тебе ли не знать, что здесь маленьких девочек не обижают... Как и мальчиков. Но раз уж пришел, покажи ей все, а то я чую, что чьи-то шаловливые ручки добрались до древних книг...
Не успела принцесса осознать ее слова, как Эссиль растворилась среди свечей и роз, чей аромат стал глубже, насыщеннее, отчего закружилась голова, а сердцу сделалось тесно, и Ланэ на пару мгновений прижала ладони к груди, словно испугавшись, что оно сможет вырваться.
– Среди младших послушников взлом закрытой части храмовой библиотеки – уже традиция, – негромко сказал Анхён, не дав повисшей паузе затянуться и стать неловкой.
– У кого-то хоть раз получилось? – поинтересовалась принцесса, просто чтобы поддержать беседу, не дать вернуться той тишине, в которой наверняка будет слышно, как бешено бьется ее сердце.
Слишком много роз. И огня. Жаркий аромат плавил кровь, и, похоже, в ней все же недостаточно истинного пламени, раз она так легко поддалась цветочному безумию.
– Я смог, – улыбнулся советник, отвлекая от странных мыслей и неподобающих ощущений. – Но Эссиль все равно узнала. Она всегда все знает. Огонь любит ее больше, чем бестолковых детей, способных навредить себе и другим.
– Вы были послушником? – искренне удивилась Ланэ.
Вот уж чего она никак не ожидала. И разве послушники потом не становятся жрецами?
Если только не лишаются огня...
– Кажется, это было в прошлой жизни, – усмехнулся Анхён, и в его глазах мелькнула затаенная печаль, заставившая принцессу пожалеть о своем неуместном любопытстве. – Идемте, моя госпожа, я покажу вам храм.
Ланэ кивнула – да, она и сама хотела уйти отсюда как можно быстрее, – но тут ее смятенный взгляд скользнул по озеру, что мерцало всеми оттенками рассвета, хотя небо давно уже посветлело.
– Почему озеро до сих пор сияет? – спросила она, шагая ближе; оно, как ни странно, ничуть ее не пугало, более того, у самой его кромки даже дышалось легче.
Анхён склонился над водой... и зачерпнул полную пригоршню рассвета.
Рассвет возмущенно затрепыхался в его ладонях, и принцесса, подавшись вперед, увидела рыбку. Полупрозрачную, впитавшую все краски пробуждающегося неба, с алыми языками пламени вместо гребня и плавников, с длинными, точно у сказочных драконов, золотистыми усами.
– Ох... – выдохнула Ланэ, подставляя сложенные лодочкой ладони.
Анхён осторожно передал ей рыбку, и та замерла, разглядывая принцессу круглыми, похожими на отполированный до блеска янтарь, глазами.
– Это хэйфо, – пояснил советник. – Воплощенный огонь, что не боится воды.
– Он не жжется, – восхищенно прошептала Ланэ, бережно, кончиком пальца, погладив рыбку по гребню. – Щекотно...
– Ваши помыслы чисты, моя госпожа, зачем ему на вас нападать? – чуть заметно улыбнулся Анхён.
Принцесса, осмелев, бережно провела ладонью по огненным язычкам и, разжав руки, позволила хэйфо вернуться в озеро. Погрузившись в тут же засверкавшую воду, он вынырнул, высоко подпрыгнул и, прочертив радужную дугу в воздухе, обдал принцессу и советника веером прохладных брызг; Ланэ, не сдержавшись, рассмеялась, звонко и радостно, как, пожалуй, не смеялась ни разу в жизни.
***
Анхён впервые слышал ее смех, и в душе на него, чистый и звонкий, как переливы хрустальных колокольчиков, откликалось что-то, щемяще-нежное, что-то, чего он никогда бы не смог... не посмел высказать.
Ему не стоило сюда приходить. Эссиль не стоило его замечать.
Но...
Он пришел, и сейчас о том не жалел. Искренняя радость Ланэ с лихвой все окупала.
Забрать ее в храм было самым лучшим решением, и слава Спящему, что Эссиль оказалась намного мудрее своего бывшего подопечного. Впрочем, как и всегда.
Советник неплохо знал старые традиции – и о том, что избраннице должно провести в храме не меньше лунного цикла, там не было ни слова. Но мало кто разбирался в древних обрядах. И уж совершенно точно никто не посмел бы поставить под сомнение волю старшей жрицы, чьими устами говорит само истинное пламя.
Меж тем оно не только говорило – но и прислушивалось к ней.
Принцесса пробыла здесь всего ничего, а из ее глаз уже исчезло затравленное выражение, что поселилось там с прошлой ночи. Ей многое предстояло осознать и принять, и лучше сделать это в тишине и покое храма, чем под давлением двора.
Ей нужно время, чтобы познакомиться с собой настоящей – и с пламенем, что уже начало пробуждаться в ее душе.
Хорошо, что Эссиль увела принцессу при министрах и слугах. Чем больше разговоров, тем быстрее все поверят, что огонь действительно благоволит ей.
Тогда не придется раскрывать тайну ее происхождения, чтобы объяснить, откуда в полукровке столько сил. Такое пусть и редко, но бывает.
Как бы сказала Эссиль, огонь выбирает сам, кого любить, а кого ненавидеть.
А Ланэ он, похоже, и правда одарил своей любовью.
Солнце в ее глазах сияло ярче с каждым мигом, и было так больно смотреть в них...
