«Словно рана, горела у него глубоко в сердце любовь, но в то же время он чувствовал, что не следует растравлять эту рану, что надо дать ей распуститься в цветок и излучать из себя свет»
Г. Гессе. Сиддхартха
«Эта книга хочет, должна и будет жить. Она зрела в коллективном бессознательном историями каждой из нас. Эта книга отражает и раскрывает честный разговор. Это некая терапия для женщин»
@v_posteli_s_knigoi
«В любви как на войне. Она действовала из светлых побуждений. Она тоже имеет право любить»
@olga.books_
«Это нечто волшебное. Ваша книга помогла мне по-другому взглянуть на старые отношения. Я искренне убеждена, что эта история должна жить и дальше находить отклик в сердцах людей»
@soltuv_books
«Любовь, боль, победа, война, ненависть, измена – все эти существительные женского рода. Женщина в период своего становления должна быть для мужчины музой, любовницей, матерью его детей, хищницей, добытчицей, берегиней, хранителем, умницей, другом! Восторгаюсь умными мужчинами, но больше – умными женщинами! Восполненные, независимые женщины – будоражат, возбуждают, воодушевляют!»
@o_milovanova
Все события и герои вымышлены. Любые совпадения с реальными личностями случайны.
Петроград не ведает природы. Это творение человеческих рук… Петроград был создан человеком, который знал, чего хотел. Величие Петрограда осталось незапятнанным, а убожество — ничем не смягченным. Его линии, ровные и четкие, — свидетельство упорного стремления человека к совершенству… Этот город стоит особняком, надменный, пугающий, неприступный.
А. Рэнд. Мы живые. 1936 г.
Я сразу поняла, что это сон.
Прислонившись лбом к холодному стеклу иллюминатора, я наблюдала за огромным белым крылом самолёта, разрезавшим плотные серые облака.
«Интересно, куда мы летим?»
– Как куда, девушка? В Москву, конечно же! – услышала я голос над ухом.
Я вздрогнула – видимо, сама не заметила, как произнесла это вслух.
Я продолжила наблюдать за небом, бесконечно простиравшимся перед глазами. И внезапно увидела на горизонте золотистую полосу. Она всё больше и больше расширялась, наливаясь янтарными красками. Прищурилась и вдруг осознала, во что превратилась полоса – в бушующее пламя.
«Пожар? Здесь, на небе?» – удивлённо поёжилась я и вжалась в неудобное кресло, продолжая зачарованно наблюдать за фантасмагоричным зрелищем.
– Ну а чему ты удивляешься? – продолжал голос над ухом, будто и правда читал мои мысли напрямую, но я почему-то не могла повернуть голову и увидеть, кому он принадлежит. – После того, что с тобой произошло, ты вообще ничему можешь не удивляться.
Я замерла, прикидывая, как лучше ответить, чтобы не выглядеть глупо – ведь я совершенно не понимаю, о чём идёт речь.
– Что с тобой произошло? А ты не помнишь? – голос прозвучал ещё ближе, проникая в самые глубины души. – Я умею читать мысли – и ты тоже. Забыла? Понимаю – разбитое сердце – это травма похлеще сотрясения мозга. Психологическая травма может отрезать путь к воспоминаниям наглухо.
– Разбитое сердце? Психологическая травма? – я нахмурилась, пытаясь хоть что-то вспомнить – но в голове был туман, будто никакого прошлого не существовало вовсе.
Я сделала резкий рывок и… увидела молодого человека в элегантном деловом костюме. На его лице уже стали играть отблески огня, отражаясь в её выразительных карих глазах, смотрящих на меня из-за стёкол очков. Блики пламени играли на тонкой золотистой оправе и… на его кольце на безымянном пальце.
Я посмотрела в его глаза и затаила дыхание, чувствуя, как от ужаса колотится сердце.
– Прости меня… – прошептала я пересохшими губами, будто знала этого человека уже давным-давно.
– Это ты меня прости. Если бы я не разбил тебе сердце, ты бы так и не решилась уехать из Петербурга в Москву – а ведь это была твоя мечта!
Я прикрыла глаза, чувствуя, как горячие слёзы катятся по лицу. И стала мысленно молиться невидимым силам, чтобы самолёт долетел до пункта назначения, до новой жизни быстрее, чем огонь и болезненная память о прошлом настигнет меня.
Шасси самолета коснулись посадочной полосы аэропорта Пулково. Через пару минут в иллюминаторе стала видна огромная надпись на ярком табло: «Добро пожаловать в Санкт-Петербург», резко выделявшаяся на фоне яркого безоблачного неба.
— Поверить не могу, я действительно сделала это, — прошептала я.
День в Петербурге только начинался — часы показали ровно девять утра. Но я уже долго была на ногах: перелёт из Новосибирска занял четыре часа, я же встала заранее, чтобы успеть проверить вещи, позавтракать с семьей и в последний раз погладить свою старенькую кошку. Наш путь в аэропорт прошёл в молчании: все чувствовали, что попытки разбавить тишину непринуждённой болтовнёй неуместны, и совсем скоро самолёт заберет дочь от родителей и унесёт на другой край страны.
Я вышла из самолета и шагнула в лабиринт широких стеклянных коридоров аэропорта. Душа словно была под анестезией. Что нужно чувствовать, когда делаешь первые шаги в новом городе, куда переехала совсем одна? Воодушевление от моря возможностей, которые открываются перед тобой? Или липкий страх, растерянность и отсутствие опоры? Я вспомнила последние объятия, прощание с родителями пять часов назад. «Мы гордимся тобой», — тихо сказали они. Отец, отдавший жизнь военной службе, занимающий высокий пост в областном управлении, не дал волю эмоциям и смотрел на меня со спокойной радостью. Мама же, обычно железная бизнес-леди, не смогла сдержаться, и по ее щекам градом потекли горячие слёзы. «Я буду скучать», — прошептала я им в ответ и отправилась на посадку. Едва я отвернулась от них, из моих глаз заструились слёзы, которые я поспешно вытерла рукавом.
Я забрала багаж, взяла за ручки увесистый чемодан с самым необходимым на первое время и отправилась на поиски такси, которое отвезёт меня в новый дом — маленькую квартиру на окраине. В аэропорту стоял непривычный шум и гул множества голосов, перед глазами мелькали толпы людей, и я, неловко пробираясь с чемоданом между компаниями встречающих и прибывших пассажиров, протиснулась к выходу, пытаясь найти своё такси. Когда желтый форд был найден в гудящем улье машин, я довольно выдохнула, готовясь, наконец, въехать в новый город и новую жизнь.
За окнами автомобиля пролетали ещё незнакомые и непривычные для меня своим масштабом высотки, мелькали широкие автострады. Не привыкать к самостоятельному переезду в новый город. С семнадцати лет жила одна: уехала учиться в университет в Новосибирск. Упорство, умение целиться и достигать желаемого, в сочетании с гибкостью, наблюдательностью и сильной интуицией помогли мне без проблем «пустить корни» в новой почве, но лишь на четыре года.
Я прикрыла глаза и погрузилась в сладостные воспоминания. Конец августа, тёплый тягучий медовый свет солнца. Я стою на крыльце общежития с чемоданом в руках и смотрю на удаляющуюся машину моих родителей, затем захожу в двери и поднимаюсь по узкой лестнице в свою комнату. Бирюзовая каморка, шестнадцать квадратных метров, один стол, два шкафа и две двухъярусных кровати — и четыре первокурсницы, столь разных по характеру, которым ещё предстояло притереться друг к другу и научиться уживаться вместе. В соседней комнате жили шумные мальчишки — спустя несколько месяцев мы подружились и были неразлучны, проводя вечера друг у друга, делая домашнее задание, готовя ужин на общей кухне с допотопными плитами, болтая о жизни, поддерживая друг друга. Комфорт тогда не значил для нас много, напротив, именно в этих «спартанских» условиях завязывалась самая крепкая дружба. Мы все были вырваны из своих семей, родных городов, погружены в абсолютно новое окружение и интенсивную учебу целыми днями — общие испытания нас сближали.
В стенах новосибирского университета, окружённого просторной благоустроенной рощей, в этих старинных коридорах по сей день царил дух уважения и стремления к знаниям. На стенах главного коридора висели цитаты из латинского гимна студентов – «Gaudeamus», пронося из античности традицию уважения к знаниям и науке. Этот город и университет существовали в контрасте: медленное и размеренное течение жизни, культурное наследие, старинная архитектура поразительным образом сочетались с бурной студенческой жизнью. Четыре года я грызла гранит науки, постигала азы и тонкости психологии, упорно работала, чтобы добыть себе всевозможные награды и повышенные стипендии. А параллельно проходила и уроки жизни: первая любовь и трепет от знакомства с его родителями, первая работа по выходным и между парами.
В свободное от учебы время я не гнушалась самой разной работы, поэтому в Петербург со мной прилетела кругленькая сумма, добытая тяжелым трудом на светлое будущее. «Осталась бы я там, но нужно двигаться дальше, в мире ещё столько интересного. Ведь мне только двадцать один», — эта позитивная мысль подвела итог всем ярким годам студенчества, я открыла глаза и вновь стала следить за пейзажами нового города.
Я не успела на вручение диплома в Новосибирске. С волнением защитила перед строгой комиссией выпускную работу по мифологии и архетипам в современной психологии. Тема, не самая распространённая в научной академической среде психологов, но за годы учёбы я признала, что меня влечёт заглянуть глубже, за завесу научных экспериментов и теорий. Знания о психологии людей мне было недостаточно – мне хотелось чувствовать их характер, мотивы, предвидеть их поступки. Ответ я нашла в более древних знаниях – мифологии, где было ярко видно, какие силы могут двигать людьми, почему они поступают тем или иным образом, и это не менялось веками – с момента появления мифов и по сегодняшний день. Именно поэтому я, бывало, допоздна засиживалась в стенах старинной университетской библиотеки, в зале антропологии, листая древние труды, проливавшие свет на мифы и тайные знания разных народов мира.
Комиссия в тот день приняла мою работу. Но ни с кем я не делилась тем, что меня всё больше влечёт к изучению магических практик, которые позволяют видеть и совершать намного больше. К моменту выпуска я почерпнула из старинных изданий многое о том, как работает магия, но никак не могла понять, как эти знания применить. Не буду лукавить – с детства замечала, как мои слова и даже мысли практически сразу исполняются, и понимала, что у меня есть необычные способности – например, предчувствовать будущее и видеть вещие сны, но еще не умела ими управлять, и на долгие годы загнала их вглубь подсознания.
Путь из аэропорта был долгим. Монотонное мелькание летних пейзажей за окном убаюкивало. Я слегка прикрыла глаза, и в голове тут же яркими картинами всплыли воспоминания из детства.
— Мама, папа! – я, пару месяцев назад отпраздновавшая свой пятый день рождения, вбежала в просторную гостиную, озорно сверкая глазами и затягивая резинку на хвостике из длинных русых волос. – Когда уже прекратится вьюга и будет солнце? Я хочу гулять с вами!
— Так наколдуй! – в шутку пожала плечами мама. – Я так всегда делаю. Знаешь, как?
— Как? – я заинтересованно склонила голову набок, глядя на неё во все глаза.
Она подошла ко мне и опустилась на корточки, широко улыбаясь. Я с нетерпением глядела в её ярко-голубые глаза, желая узнать, как же прогнать вьюгу.
— Сожми кулак. Представь то, что ты хочешь: как ярко светит солнце, и можно гулять и кататься с горки. И разожми кулак, как бы посылая своё желание в воздух. Вот так, — довольно кивнула она, наблюдая, как я изо всех сил сжимаю маленькую ручку и жмурюсь, представляя яркий солнечный день.
Затем я резко разжала кулак. И после этого две недели солнце сияло на небе без единого облачка.
Родители научили, то ли в шутку, то ли всерьез, небольшим колдовским шалостям – и уже лет через пять я начала предвидеть многие вещи, а желания, произнесённые вслух, нередко почти сразу же исполнялись.
Одному только я у них так и не научилась – любви. Сначала я думала, любовь – это то, что зарабатывается заслугами, и, видя в их глазах разочарование из-за четверок в дневнике, стала приносить только пятерки, а затем – всё новые и новые победы в олимпиадах. Но и это перестало спасать – и я теряла почву под ногами, не понимая – почему очередная отличная отметка не может гарантировать их любовь и принятие.
— Я тут вскрыла и прочитала твоё письмо, которое ты попросила отправить твоей подруге в другой город, — грозная фигура матери повисла над мной, сидевшей на диване и понуро опустившей голову. – О чём ты думаешь? Какое увлечение музыкой, какие мальчики? В твоём возрасте ты должна думать об учёбе. Тебе должно быть стыдно за себя!
Отец стоял рядом и молча кивал. В тот момент они были оба против меня. Внутри всё клокотало от гнева. Я была уязвима. Я доверилась матери с просьбой – и она бесцеремонно вскрыла моё личное письмо для подруги, полное девичьих переживаний и секретов, и стыдила меня за то, кто я есть. Как я могу уделять больше времени учёбе, если я и так учусь целыми днями?
— Куда это ты уходишь гулять с подругами? Ты неблагодарная! Мы столько для тебя сделали! Больше не пытайся просить нас что-то купить тебе или помочь! – обиженно кричала мама, когда я просила её отпустить меня с подругами в кафе.
И я пыталась понять. Честно. Все семнадцать лет. Но ни зачатки магических способностей, ни здравый смысл не могли мне дать объяснение, как получить любовь родителей, как расслабиться в их присутствии. Успехи в школе, грамоты, медали и стипендии больше не спасали.
Любили ли меня родители? Судя по словам – да. Но эта любовь душила, обжигала, погружала в слёзы, требовала в ответ отказаться от самой себя, от своей свободы. Что-то внутри подсказывало, что любовь может ощущаться по-другому. Это, должно быть, что-то тёплое, ненавязчивое, искрящееся и греющее, поддерживающее в трудную минуту.
— Как странно. Я хочу любви, но боюсь. Может быть, сейчас, когда мне уже семнадцать, я смогу сбежать в другой город, встречу там своего любимого? Я смогу забыть о том, что творилось дома, и в моей семье будет всё по-другому! — с грустной усмешкой сказала я своему отражению, глядясь в зеркало в родительской квартире перед тем, как ступить за порог с чемоданом и уехать в общежитие в Новосибирск.
…Автомобиль резко подпрыгнул на кочке. Я разлепила осоловелые глаза, растерянно посмотрев в окно. Бесконечные зеленые поля сменились плотными рядами кирпичных застроек. Мы остановились у одного их подъездов, и водитель бодро повернулся ко мне:
— Приехали!
Я кивнула ему, вышла из машины, забрала чемодан и огляделась. Квадрат двора, заключенный в высокие кирпичные стены домов, новая детская площадка. По тротуарам неспешно гуляют мамочки с колясками, в песочнице играют дети постарше, о чём-то своём болтают старушки на скамейках. Пускай это не было похоже на то, что я представляла при переезде в Петербург – не виднелась из окна Дворцовая площадь или Английская набережная. Что ж, спокойный район на окраине – отличное место, чтобы привыкнуть к новому городу.
Затащив чемодан в маленькую квартирку, которой предстояло стать моим новым домом, я устало выдохнула и опустилась на широкий диван. Сквозь окна в квартиру яркими лучами бесцеремонно проникало яркое солнце – в это время в Петербурге стояла аномальная жара.
Г. Гессе. Сиддхартха
«Эта книга хочет, должна и будет жить. Она зрела в коллективном бессознательном историями каждой из нас. Эта книга отражает и раскрывает честный разговор. Это некая терапия для женщин»
@v_posteli_s_knigoi
«В любви как на войне. Она действовала из светлых побуждений. Она тоже имеет право любить»
@olga.books_
«Это нечто волшебное. Ваша книга помогла мне по-другому взглянуть на старые отношения. Я искренне убеждена, что эта история должна жить и дальше находить отклик в сердцах людей»
@soltuv_books
«Любовь, боль, победа, война, ненависть, измена – все эти существительные женского рода. Женщина в период своего становления должна быть для мужчины музой, любовницей, матерью его детей, хищницей, добытчицей, берегиней, хранителем, умницей, другом! Восторгаюсь умными мужчинами, но больше – умными женщинами! Восполненные, независимые женщины – будоражат, возбуждают, воодушевляют!»
@o_milovanova
Все события и герои вымышлены. Любые совпадения с реальными личностями случайны.
Часть 1. Пламя
Глава 1. Пункт назначения – Санкт-Петербург
Петроград не ведает природы. Это творение человеческих рук… Петроград был создан человеком, который знал, чего хотел. Величие Петрограда осталось незапятнанным, а убожество — ничем не смягченным. Его линии, ровные и четкие, — свидетельство упорного стремления человека к совершенству… Этот город стоит особняком, надменный, пугающий, неприступный.
А. Рэнд. Мы живые. 1936 г.
Я сразу поняла, что это сон.
Прислонившись лбом к холодному стеклу иллюминатора, я наблюдала за огромным белым крылом самолёта, разрезавшим плотные серые облака.
«Интересно, куда мы летим?»
– Как куда, девушка? В Москву, конечно же! – услышала я голос над ухом.
Я вздрогнула – видимо, сама не заметила, как произнесла это вслух.
Я продолжила наблюдать за небом, бесконечно простиравшимся перед глазами. И внезапно увидела на горизонте золотистую полосу. Она всё больше и больше расширялась, наливаясь янтарными красками. Прищурилась и вдруг осознала, во что превратилась полоса – в бушующее пламя.
«Пожар? Здесь, на небе?» – удивлённо поёжилась я и вжалась в неудобное кресло, продолжая зачарованно наблюдать за фантасмагоричным зрелищем.
– Ну а чему ты удивляешься? – продолжал голос над ухом, будто и правда читал мои мысли напрямую, но я почему-то не могла повернуть голову и увидеть, кому он принадлежит. – После того, что с тобой произошло, ты вообще ничему можешь не удивляться.
Я замерла, прикидывая, как лучше ответить, чтобы не выглядеть глупо – ведь я совершенно не понимаю, о чём идёт речь.
– Что с тобой произошло? А ты не помнишь? – голос прозвучал ещё ближе, проникая в самые глубины души. – Я умею читать мысли – и ты тоже. Забыла? Понимаю – разбитое сердце – это травма похлеще сотрясения мозга. Психологическая травма может отрезать путь к воспоминаниям наглухо.
– Разбитое сердце? Психологическая травма? – я нахмурилась, пытаясь хоть что-то вспомнить – но в голове был туман, будто никакого прошлого не существовало вовсе.
Я сделала резкий рывок и… увидела молодого человека в элегантном деловом костюме. На его лице уже стали играть отблески огня, отражаясь в её выразительных карих глазах, смотрящих на меня из-за стёкол очков. Блики пламени играли на тонкой золотистой оправе и… на его кольце на безымянном пальце.
Я посмотрела в его глаза и затаила дыхание, чувствуя, как от ужаса колотится сердце.
– Прости меня… – прошептала я пересохшими губами, будто знала этого человека уже давным-давно.
– Это ты меня прости. Если бы я не разбил тебе сердце, ты бы так и не решилась уехать из Петербурга в Москву – а ведь это была твоя мечта!
Я прикрыла глаза, чувствуя, как горячие слёзы катятся по лицу. И стала мысленно молиться невидимым силам, чтобы самолёт долетел до пункта назначения, до новой жизни быстрее, чем огонь и болезненная память о прошлом настигнет меня.
***
Шасси самолета коснулись посадочной полосы аэропорта Пулково. Через пару минут в иллюминаторе стала видна огромная надпись на ярком табло: «Добро пожаловать в Санкт-Петербург», резко выделявшаяся на фоне яркого безоблачного неба.
— Поверить не могу, я действительно сделала это, — прошептала я.
День в Петербурге только начинался — часы показали ровно девять утра. Но я уже долго была на ногах: перелёт из Новосибирска занял четыре часа, я же встала заранее, чтобы успеть проверить вещи, позавтракать с семьей и в последний раз погладить свою старенькую кошку. Наш путь в аэропорт прошёл в молчании: все чувствовали, что попытки разбавить тишину непринуждённой болтовнёй неуместны, и совсем скоро самолёт заберет дочь от родителей и унесёт на другой край страны.
Я вышла из самолета и шагнула в лабиринт широких стеклянных коридоров аэропорта. Душа словно была под анестезией. Что нужно чувствовать, когда делаешь первые шаги в новом городе, куда переехала совсем одна? Воодушевление от моря возможностей, которые открываются перед тобой? Или липкий страх, растерянность и отсутствие опоры? Я вспомнила последние объятия, прощание с родителями пять часов назад. «Мы гордимся тобой», — тихо сказали они. Отец, отдавший жизнь военной службе, занимающий высокий пост в областном управлении, не дал волю эмоциям и смотрел на меня со спокойной радостью. Мама же, обычно железная бизнес-леди, не смогла сдержаться, и по ее щекам градом потекли горячие слёзы. «Я буду скучать», — прошептала я им в ответ и отправилась на посадку. Едва я отвернулась от них, из моих глаз заструились слёзы, которые я поспешно вытерла рукавом.
Я забрала багаж, взяла за ручки увесистый чемодан с самым необходимым на первое время и отправилась на поиски такси, которое отвезёт меня в новый дом — маленькую квартиру на окраине. В аэропорту стоял непривычный шум и гул множества голосов, перед глазами мелькали толпы людей, и я, неловко пробираясь с чемоданом между компаниями встречающих и прибывших пассажиров, протиснулась к выходу, пытаясь найти своё такси. Когда желтый форд был найден в гудящем улье машин, я довольно выдохнула, готовясь, наконец, въехать в новый город и новую жизнь.
За окнами автомобиля пролетали ещё незнакомые и непривычные для меня своим масштабом высотки, мелькали широкие автострады. Не привыкать к самостоятельному переезду в новый город. С семнадцати лет жила одна: уехала учиться в университет в Новосибирск. Упорство, умение целиться и достигать желаемого, в сочетании с гибкостью, наблюдательностью и сильной интуицией помогли мне без проблем «пустить корни» в новой почве, но лишь на четыре года.
Я прикрыла глаза и погрузилась в сладостные воспоминания. Конец августа, тёплый тягучий медовый свет солнца. Я стою на крыльце общежития с чемоданом в руках и смотрю на удаляющуюся машину моих родителей, затем захожу в двери и поднимаюсь по узкой лестнице в свою комнату. Бирюзовая каморка, шестнадцать квадратных метров, один стол, два шкафа и две двухъярусных кровати — и четыре первокурсницы, столь разных по характеру, которым ещё предстояло притереться друг к другу и научиться уживаться вместе. В соседней комнате жили шумные мальчишки — спустя несколько месяцев мы подружились и были неразлучны, проводя вечера друг у друга, делая домашнее задание, готовя ужин на общей кухне с допотопными плитами, болтая о жизни, поддерживая друг друга. Комфорт тогда не значил для нас много, напротив, именно в этих «спартанских» условиях завязывалась самая крепкая дружба. Мы все были вырваны из своих семей, родных городов, погружены в абсолютно новое окружение и интенсивную учебу целыми днями — общие испытания нас сближали.
В стенах новосибирского университета, окружённого просторной благоустроенной рощей, в этих старинных коридорах по сей день царил дух уважения и стремления к знаниям. На стенах главного коридора висели цитаты из латинского гимна студентов – «Gaudeamus», пронося из античности традицию уважения к знаниям и науке. Этот город и университет существовали в контрасте: медленное и размеренное течение жизни, культурное наследие, старинная архитектура поразительным образом сочетались с бурной студенческой жизнью. Четыре года я грызла гранит науки, постигала азы и тонкости психологии, упорно работала, чтобы добыть себе всевозможные награды и повышенные стипендии. А параллельно проходила и уроки жизни: первая любовь и трепет от знакомства с его родителями, первая работа по выходным и между парами.
В свободное от учебы время я не гнушалась самой разной работы, поэтому в Петербург со мной прилетела кругленькая сумма, добытая тяжелым трудом на светлое будущее. «Осталась бы я там, но нужно двигаться дальше, в мире ещё столько интересного. Ведь мне только двадцать один», — эта позитивная мысль подвела итог всем ярким годам студенчества, я открыла глаза и вновь стала следить за пейзажами нового города.
Я не успела на вручение диплома в Новосибирске. С волнением защитила перед строгой комиссией выпускную работу по мифологии и архетипам в современной психологии. Тема, не самая распространённая в научной академической среде психологов, но за годы учёбы я признала, что меня влечёт заглянуть глубже, за завесу научных экспериментов и теорий. Знания о психологии людей мне было недостаточно – мне хотелось чувствовать их характер, мотивы, предвидеть их поступки. Ответ я нашла в более древних знаниях – мифологии, где было ярко видно, какие силы могут двигать людьми, почему они поступают тем или иным образом, и это не менялось веками – с момента появления мифов и по сегодняшний день. Именно поэтому я, бывало, допоздна засиживалась в стенах старинной университетской библиотеки, в зале антропологии, листая древние труды, проливавшие свет на мифы и тайные знания разных народов мира.
Комиссия в тот день приняла мою работу. Но ни с кем я не делилась тем, что меня всё больше влечёт к изучению магических практик, которые позволяют видеть и совершать намного больше. К моменту выпуска я почерпнула из старинных изданий многое о том, как работает магия, но никак не могла понять, как эти знания применить. Не буду лукавить – с детства замечала, как мои слова и даже мысли практически сразу исполняются, и понимала, что у меня есть необычные способности – например, предчувствовать будущее и видеть вещие сны, но еще не умела ими управлять, и на долгие годы загнала их вглубь подсознания.
Путь из аэропорта был долгим. Монотонное мелькание летних пейзажей за окном убаюкивало. Я слегка прикрыла глаза, и в голове тут же яркими картинами всплыли воспоминания из детства.
— Мама, папа! – я, пару месяцев назад отпраздновавшая свой пятый день рождения, вбежала в просторную гостиную, озорно сверкая глазами и затягивая резинку на хвостике из длинных русых волос. – Когда уже прекратится вьюга и будет солнце? Я хочу гулять с вами!
— Так наколдуй! – в шутку пожала плечами мама. – Я так всегда делаю. Знаешь, как?
— Как? – я заинтересованно склонила голову набок, глядя на неё во все глаза.
Она подошла ко мне и опустилась на корточки, широко улыбаясь. Я с нетерпением глядела в её ярко-голубые глаза, желая узнать, как же прогнать вьюгу.
— Сожми кулак. Представь то, что ты хочешь: как ярко светит солнце, и можно гулять и кататься с горки. И разожми кулак, как бы посылая своё желание в воздух. Вот так, — довольно кивнула она, наблюдая, как я изо всех сил сжимаю маленькую ручку и жмурюсь, представляя яркий солнечный день.
Затем я резко разжала кулак. И после этого две недели солнце сияло на небе без единого облачка.
Родители научили, то ли в шутку, то ли всерьез, небольшим колдовским шалостям – и уже лет через пять я начала предвидеть многие вещи, а желания, произнесённые вслух, нередко почти сразу же исполнялись.
Одному только я у них так и не научилась – любви. Сначала я думала, любовь – это то, что зарабатывается заслугами, и, видя в их глазах разочарование из-за четверок в дневнике, стала приносить только пятерки, а затем – всё новые и новые победы в олимпиадах. Но и это перестало спасать – и я теряла почву под ногами, не понимая – почему очередная отличная отметка не может гарантировать их любовь и принятие.
— Я тут вскрыла и прочитала твоё письмо, которое ты попросила отправить твоей подруге в другой город, — грозная фигура матери повисла над мной, сидевшей на диване и понуро опустившей голову. – О чём ты думаешь? Какое увлечение музыкой, какие мальчики? В твоём возрасте ты должна думать об учёбе. Тебе должно быть стыдно за себя!
Отец стоял рядом и молча кивал. В тот момент они были оба против меня. Внутри всё клокотало от гнева. Я была уязвима. Я доверилась матери с просьбой – и она бесцеремонно вскрыла моё личное письмо для подруги, полное девичьих переживаний и секретов, и стыдила меня за то, кто я есть. Как я могу уделять больше времени учёбе, если я и так учусь целыми днями?
— Куда это ты уходишь гулять с подругами? Ты неблагодарная! Мы столько для тебя сделали! Больше не пытайся просить нас что-то купить тебе или помочь! – обиженно кричала мама, когда я просила её отпустить меня с подругами в кафе.
И я пыталась понять. Честно. Все семнадцать лет. Но ни зачатки магических способностей, ни здравый смысл не могли мне дать объяснение, как получить любовь родителей, как расслабиться в их присутствии. Успехи в школе, грамоты, медали и стипендии больше не спасали.
Любили ли меня родители? Судя по словам – да. Но эта любовь душила, обжигала, погружала в слёзы, требовала в ответ отказаться от самой себя, от своей свободы. Что-то внутри подсказывало, что любовь может ощущаться по-другому. Это, должно быть, что-то тёплое, ненавязчивое, искрящееся и греющее, поддерживающее в трудную минуту.
— Как странно. Я хочу любви, но боюсь. Может быть, сейчас, когда мне уже семнадцать, я смогу сбежать в другой город, встречу там своего любимого? Я смогу забыть о том, что творилось дома, и в моей семье будет всё по-другому! — с грустной усмешкой сказала я своему отражению, глядясь в зеркало в родительской квартире перед тем, как ступить за порог с чемоданом и уехать в общежитие в Новосибирск.
…Автомобиль резко подпрыгнул на кочке. Я разлепила осоловелые глаза, растерянно посмотрев в окно. Бесконечные зеленые поля сменились плотными рядами кирпичных застроек. Мы остановились у одного их подъездов, и водитель бодро повернулся ко мне:
— Приехали!
Я кивнула ему, вышла из машины, забрала чемодан и огляделась. Квадрат двора, заключенный в высокие кирпичные стены домов, новая детская площадка. По тротуарам неспешно гуляют мамочки с колясками, в песочнице играют дети постарше, о чём-то своём болтают старушки на скамейках. Пускай это не было похоже на то, что я представляла при переезде в Петербург – не виднелась из окна Дворцовая площадь или Английская набережная. Что ж, спокойный район на окраине – отличное место, чтобы привыкнуть к новому городу.
Затащив чемодан в маленькую квартирку, которой предстояло стать моим новым домом, я устало выдохнула и опустилась на широкий диван. Сквозь окна в квартиру яркими лучами бесцеремонно проникало яркое солнце – в это время в Петербурге стояла аномальная жара.
