наскоро приглаженные лаком, белая рубашка – было видно, что даже сейчас, несмотря на бессонные ночи, он старается выглядеть хорошо и сохранить остатки былой гордости, заставлявшей его подолгу приводить себя в порядок перед важными мероприятиями.
— Мне так жаль тебя, совсем не высыпаешься, — тихо произнесла я, пока мы шли под сенью зеленой листвы аллеи на Фурштатской улице.
— Не надо меня жалеть, — отрезал он.
Около его покрасневших глаз в резком утреннем свете выделялись тонкие морщинки. Несмотря на отсутствие сна, в глубине души он был счастлив этим долгожданным заботам. А меня всё больше душило и дробило кости изнутри это осознание.
Подойдя в кабинет, где должна была проходить тренинговая программа, мы обнаружили, что участников набралось слишком много и для нас двоих просто нет свободного места. «Кира и Лев, попрошу вас покинуть помещение до начала ваших модулей», — попросила организатор.
В недоумении пожав плечам, мы тихо вышли из кабинета и присели на продавленный чёрный диван. Несмотря на то, что нас так бесцеремонно выгнали, я была рада – ведь появилось больше времени, чтобы побыть вдвоём. В коридоре стояла звенящая тишина, и мы стали разговаривать шепотом, боясь нарушить ее власть.
— Нас так просто выгнали... Зачем же мы с тобой вставали в шесть утра? И что, мы теперь три часа будем сидеть здесь? Почему ты не хочешь сходить куда-нибудь в кафе и попить кофе?
Он помолчал пару секунд, собрался с мыслями и ответил тихо, но прямолинейно и четко, резанув мне слух:
— Да, мы будем сидеть здесь. В прошлый раз, после тренинга, моя жена каким-то образом узнала, что мы с тобой ходили в кафе. Я очень сильно получил.
— И что теперь, мы вообще никуда и никогда не сможем выбраться? — отчеканила я, медленно повернув голову и посмотрев ему в глаза.
Положение становилось все хуже, как бы я ни пыталась закрыть глаза на этот факт. Чаша весов начала клониться в тёмную сторону.
Я знаю, откуда его жена узнала о нашем походе в кафе – с того самого просмотра злополучной фотографии с тортом в моём блоге, когда Кристина впервые решила заявить о своём молчаливом присутствии. Об этом случае я Лео не сказала – думала, пронесёт.
Мне немного стыдно за то, что подставила его под удар через свой блог, зная, что она следит, причём дала серьёзные намёки дважды – такого не должно повториться. Но я не могу совсем молчать о своей большой любви! Попытка раздразнить ее и выбить из колеи пока не удалась — чаша весов начала давать крен, и попытка вернуть прошлое положение вещей, когда встречи были легки и непринужденны, уже не имеет смысла.
Значит, нет другого выхода, кроме как продолжать отстаивать свою позицию более чётко и давать понять Лео, что я не могу засиживаться в любовницах всю жизнь, пока он бегает между двумя женщинами и никак не может сделать выбор.
— Ну да, — робко ответил он и уставился в телефон.
Я отвернулась, мельком посмотрела на тусклую желтую стену перед нами и закрыла глаза. По щеке пробежала слеза, оставляя за собой мокрую дорожку.
Я зачем-то продолжаю себя хоронить в этих отношениях. Слишком больно. Это извращение, а не любовь. Это мазохизм. Так не должно продолжаться…
Передо мной разворачивались картины, как мы видимся все реже, до тех пор, пока его лицо не сотрется в моей памяти — за исключением моментов, когда мы украдкой видимся на этажах нашего стеклянного офисного здания. Завершение цикла. Я снова беспомощно наблюдаю, как самое дорогое ускользает прямо из рук.
Словно Повешенным, беспомощно болтающимся на деревянной перекладине, была я, а не Кристина, хотя именно она родилась в день этого аркана – двенадцатого числа.
Вот оно – дно бездны. Удар о кромешную темноту.
Я отчеканила:
— Неужели теперь так будет всегда? Ты боишься встреч со мной?
Он молча продолжал изучать экран телефона. Я сконцентрировала взгляд и направила ему мысленно посыл энергии: «Ответь мне!» Подняв глаза, он ответил с притворной растерянностью:
— А? Ты меня спрашиваешь? Я говорил, что сейчас совсем мало времени.
«Мало времени на меня, твою девушку?»
— Это всё? — строго спросила я, пряча за маской снова нахлынувшее отчаяние.
Он неловко попытался перевести тему. Я отвернулась, ощущая, как начинает щипать глаза от набегающих слёз.
— Я устала, — сбившимся голосом, пытаясь перейти на шёпот, выпалила я, уже не отдавая себе отчёт в том, что я говорю. Меня охватывала паника от стремительно ускользающей надежды. — Я очень устала. Я так хочу бросить все, сбежать в Москву, но что я там буду делать прямо сейчас?
— Да, спешить не нужно, — без эмоций ответил он, переводя тему. – Я вот тоже видел интересную вакансию в Нидерландах, по разработке программного обеспечения для автомобилей-беспилотников, но не уверен, что могу на неё подойти.
— Из-за уровня языка? – хриплым шепотом спросила я, вытирая со щеки слёзы и поддаваясь на его попытку увильнуть от неприятных вопросов.
— Да не только, кого я обманываю? – он отвернулся. – Пойдём покурим?
Мы вышли в захламлённый тёмный двор-колодец, в нос ударил запах мусора. Я подняла глаза к небу, затянутому переливами серых туч, и закурила, наблюдая, как Лео увлечённо что-то печатает в телефоне – отвечает жене.
Я отдавала ему свою молодость, любовь и верность в обмен на встречи раз в месяц и туманные трусливые фразы. Несправедливо, но это был мой выбор. Тем не менее, внутри боролось два желания — отомстить, отстоять себя, вернуть обратно ему эту боль. И уберечь его от страдания, сохранить его тайну, простить то, что он оступился…
Он слегка дрожал на холодном ветру, ещё сильнее похудевший за последние недели, и я смотрела в эти близкие для меня тёмные карие глаза. Я понимала, что в моих руках оружие, и мне стоит лишь слегка двинуть пальцем — я спущу курок. Я могу всё рассказать его жене. Я могу отправить раньше времени те красочные письма, что написала для неё во время депрессии, не в силах держать разъедающие изнутри чувства. Я могу сделать так, что все узнают его тайну, и сбежать, чтобы лавина пересудов не коснулась меня напрямую.
Я единственная и верная хранительница его тайны – но хранителям дано и разрушать. Но хочу ли я превращать в ад жизнь человека, которого люблю?
— Лео, а кто такой, по-твоему, плохой человек? — осторожно спросила я.
— Ну, я не знаю. Наверное, кто поступает…
— Нехорошо? — засмеялась я, стараясь разрядить обстановку.
— Ну да, — засмеялся он в ответ. — Тот, кто поступает против норм морали, не по понятиям.
— А какие у тебя понятия?
— Что за разговоры такие? Слишком сложные вопросы задаешь, как всегда, — вновь попытался он отшутиться.
— Просто люблю беседовать с умными людьми. Для меня это как глоток свежего воздуха, — пожала я плечами и увидела, как на экране высветилось сообщение от его жены с фото ребёнка. Пора сделать первый точный удар. — А что для тебя значит предательство?
Он резко поднял на меня глаза. В них отразился страх и растерянность от неожиданной атаки покорной и влюблённой в него девушки.
— Что ты имеешь в виду? Почему ты спрашиваешь?! – я уловила в его сбившемся голосе нотки паники.
Солнце совсем спряталось за серой завесой облаков, не проникая в колодец с желтыми обшарпанными стенами и не желая быть свидетелем разворачивающейся сцены. По коже прохладой прошёлся жёсткий порыв ветра. Я молча затянулась сигаретой. Я хочу его ранить. И хочу защитить от себя же самой.
— Лео, ты считаешь меня добрым человеком?
— Да, считаю.
— С чего ты это взял? — мои губы тронула кривая полуулыбка.
— Есть общепринятые понятия о доброте, и ты им соответствуешь. Кроме того, я так тебя чувствую.
— А ты добрый человек?
— Скорее всего да.
— Даже люди, которые считают себя добрыми, могут иногда быть злы – чаще всего по отношению к себе. Намеренно себе вредить. Например, употреблять слишком много алкоголя, или истощать себя на работе, лишать желаемого… Как думаешь, почему так происходит?
— Возможно, человек испытывает чувство вины и хочет тем самым себя наказать, — не раздумывая, ответил он.
Вот и метод свободных ассоциаций – человек сразу выдает свои мысли и состояние. Он считает себя глубоко виноватым и продолжает уничтожать себя, вновь и вновь стремясь ко мне, вновь и вновь заглушая чувства алкоголем.
— Юнг и другие психологи говорят о теневой стороне личности, — я переключилась на привычный отстранённый язык терминов. — То, что мы таим от других — и иногда даже от себя. Неприглядные проявления нашего характера. Человек не может быть только добрым или только злым. Иногда человек не знаком со своей тенью и до определённого момента даже не знает, на что он способен — пока какое-то внешнее событие не пробудит в нем теневые силы.
Он застыл. Я осторожно приблизилась к нему и нежно погладила пальцы. Он сжал мою руку, я поднесла ее к губам и оставила поцелуй. Я не могла выносить страх в его прекрасных глазах и постаралась успокоить его миролюбивым течением разговора.
— Как ты думаешь, а какая теневая сторона у тебя?
Он отвернулся в задумчивости, и я отметила, как его плечи в стареньком сером пиджаке немного расслабились и опустились. Он был рад уйти от столкновения.
— Наверное, гневливость. Только я подавляю ее.
— Это вредно для сердца, — во мне снова пробудилось сочувствие. — Нужно давать выход эмоциям. Побить подушку, например.
— Точно. А какая у тебя теневая сторона? — он нежно сжал мою холодную руку, хватаясь за неё как за спасение, словно утопающий, хотя она только что чуть не стала рукой палача.
— Тоже гнев. Но только скорее холодный, расчётливый, отложенный во времени. На эмоциях лучше не делать резких движений. Я бы назвала это мстительностью… Да, мне, бывает, нравится мстить.
— Даже так? — спросил он с притворным удивлением. Люди обычно не верят, что я, светлая добрая девушка, могу мстить, поэтому это происходит для них неожиданно.
— Да, вполне, — я пожала плечами.
Он порывисто приобнял меня за талию и притянул к себе — здесь, в этом темном колодце, пока никто нас не видит.
— Мы же с тобой договорились. Как только будет время — так сразу же увидимся.
Я кратко кивнула. Как мне хотелось бы снова поверить и окунуться в эту ложь, дать ей снова усыпить чувства.
— А мне ты тоже будешь мстить? — внезапно выпалил он застрявший в горле вопрос и выпустил в воздух струю дума.
— Посмотрим на твоё поведение.
Он изогнул бровь.
— Понимаешь, есть понятия равновесия и кармы, — продолжила я. — Не все в жизни бывает гладко и сказочно, иногда должны происходить вещи, которые кажутся болезненными, для нашего же роста. За действиями идут последствия. Я обычно тонко чувствую это равновесие и если делаю что-то, что может со стороны казаться странным или даже жестоким, то понимаю, что это должно было произойти. У всех нас есть карма — уроки, для решения которых мы воплощаемся в этой жизни. Как думаешь, а зачем пришёл ты, какая карма у тебя?
Он слегка отстранился, но продолжил держать меня за руку. Я изо всех сил боролась с желанием снова поверить, что между нами все хорошо, и свернуть эту острую тему. Но было уже некуда отступать. Мы вернулись в тусклый коридор и опустились на диван.
— Мне кажется, я должен создать что-то, что принесёт пользу людям.
— Так ты творец?
Я придвинулась к нему и нежно провела рукой по коротко остриженному затылку. Он расслабился и откинулся на спинку дивана. Мои глаза снова затопил свет сочувствия. Он так чист душой и помыслами, просто влюбился и оступился. В моем сердце жила глубокая признательность ему, готовность преданно быть рядом, защищать его душу и репутацию.
Стать источником успокоения и принятия, к которому он жадно припадёт, когда идти будет больше некуда. Быть для него одновременно страстной любовницей, верной и понимающей подругой, давать по-матерински тёплое принятие и по-девичьи чистый восторг, легкость и вдохновение. Никто не смеет его обидеть или сделать больно. Кроме меня.
Устраните меня физически, пусть меня не будет в этом институте, в этом городе — но я уже поселилась в его сердце и голове, и, расскажи я всё его жене, я сломаю его жизнь и душу. Если я сделаю это, он не прибежит ко мне со словами: «Всё, я теперь свободен от жены, давай жить вместе долго и счастливо», последствия могут быть куда более безрадостными.
Он смотрит на меня своими прекрасными доверчивыми глазами, держит за руку, не решаясь разорвать эту связь и отпустить меня.
Настолько ли важны мои чувства к нему, чтобы мстить око за око?
Но здесь дело не только в личной мести на эмоциях, из-за иллюзии, что моё эго и обиды слишком значимы. Я пробудила в нем моральный конфликт, разбудила ото сна спокойной семейной жизни и толкнула в море противоречивых эмоций. Легко придерживаться принципов, когда тебя ничего не задевает, но, когда ты непосредственно втянут в ситуацию, нужно вырасти как личность и сделать непростой выбор. Попытка получить удовольствие, удержать в своей жизни сразу двух женщин, которые точат друг на друга зуб, изворачиваться и лгать — долго ли так может продолжаться, и не разлагает ли его это как человека? Если я совершу задуманное – отправлю эти чёртовы письма, где раскрою все тайны, это будет сокрушительно для него, но справедливо с точки зрения равновесия, и толкнёт его на болезненный духовный рост.
Но я не палач, я юная любящая девушка. Хотя слепой от любви человек иногда может совершать казни страшнее палача.
Я сижу здесь, рядом с ним, совсем близко, он держит меня за руку. Мои губы помнят его поцелуи — осторожные и страстные, нежные и грубые. Мое тело помнит огненные прикосновения его тела и ласки рук, мои глаза помнят его полные нежности взгляды. Разве не об этом я просила вселенную в прошлом году, задувая свечу на торте?
Не всякая любовь ведёт к свадьбе. Не всякая свадьба совершается по любви.
— Я не чувствую, что то, что я сейчас делаю в нашей айти-корпорации, полезно для людей. Нужно что-то изобрести, абсолютно новое, — он задумчиво уставился в стену напротив.
— Ничего нового нет в этом мире, Лео. Все изобретено, создано и прожито уже до нас. Мы только следуем этим архетипическим представлениям и веками воспроизводим одно и то же. Люди не могут воспринять ничего принципиально нового и незнакомого.
— Ну как это?.. — он впал в ступор.
— Все истории повторяются, а люди любят предсказуемость… А в целом, доволен ли ты своей жизнью сейчас?
— Да, доволен! – он вальяжно потянулся. – У меня ведь всё есть!
Последняя фраза вызвала у меня лёгкий смешок, который скрывал горечь. У него всё есть. Ещё бы! Высокий пост, авторитет на работе, квартира, машина, жена, ребёнок. И любовница для полноты картины – паззл в самом углу. Убери его – красоту картины это не нарушит.
Очнись, Кира – он ничего не собирается менять. Это путь в никуда. Беги отсюда.
Я посмотрела я на него, и перед глазами пронеслись смутные картины прошлой и настоящей жизни.
Глубокое ущелье, покрытые густым изумрудным покрывалом леса горы, старенький деревянный домик, увешанный его сушёными растениями и моими листами с заклинаниями и оберегами. Сквозь вырубленное окно льётся персиковый солнечный свет, падая на нас. Я смотрю ему в глаза, прижимаюсь к худощавому телу, покрытому белой грубо сшитой рубашкой, утыкаюсь носом ему в шею, чувствуя тепло и одурманивающий сладковатый запах его тела и букета трав.
— Мне так жаль тебя, совсем не высыпаешься, — тихо произнесла я, пока мы шли под сенью зеленой листвы аллеи на Фурштатской улице.
— Не надо меня жалеть, — отрезал он.
Около его покрасневших глаз в резком утреннем свете выделялись тонкие морщинки. Несмотря на отсутствие сна, в глубине души он был счастлив этим долгожданным заботам. А меня всё больше душило и дробило кости изнутри это осознание.
Подойдя в кабинет, где должна была проходить тренинговая программа, мы обнаружили, что участников набралось слишком много и для нас двоих просто нет свободного места. «Кира и Лев, попрошу вас покинуть помещение до начала ваших модулей», — попросила организатор.
В недоумении пожав плечам, мы тихо вышли из кабинета и присели на продавленный чёрный диван. Несмотря на то, что нас так бесцеремонно выгнали, я была рада – ведь появилось больше времени, чтобы побыть вдвоём. В коридоре стояла звенящая тишина, и мы стали разговаривать шепотом, боясь нарушить ее власть.
— Нас так просто выгнали... Зачем же мы с тобой вставали в шесть утра? И что, мы теперь три часа будем сидеть здесь? Почему ты не хочешь сходить куда-нибудь в кафе и попить кофе?
Он помолчал пару секунд, собрался с мыслями и ответил тихо, но прямолинейно и четко, резанув мне слух:
— Да, мы будем сидеть здесь. В прошлый раз, после тренинга, моя жена каким-то образом узнала, что мы с тобой ходили в кафе. Я очень сильно получил.
— И что теперь, мы вообще никуда и никогда не сможем выбраться? — отчеканила я, медленно повернув голову и посмотрев ему в глаза.
Положение становилось все хуже, как бы я ни пыталась закрыть глаза на этот факт. Чаша весов начала клониться в тёмную сторону.
Я знаю, откуда его жена узнала о нашем походе в кафе – с того самого просмотра злополучной фотографии с тортом в моём блоге, когда Кристина впервые решила заявить о своём молчаливом присутствии. Об этом случае я Лео не сказала – думала, пронесёт.
Мне немного стыдно за то, что подставила его под удар через свой блог, зная, что она следит, причём дала серьёзные намёки дважды – такого не должно повториться. Но я не могу совсем молчать о своей большой любви! Попытка раздразнить ее и выбить из колеи пока не удалась — чаша весов начала давать крен, и попытка вернуть прошлое положение вещей, когда встречи были легки и непринужденны, уже не имеет смысла.
Значит, нет другого выхода, кроме как продолжать отстаивать свою позицию более чётко и давать понять Лео, что я не могу засиживаться в любовницах всю жизнь, пока он бегает между двумя женщинами и никак не может сделать выбор.
— Ну да, — робко ответил он и уставился в телефон.
Я отвернулась, мельком посмотрела на тусклую желтую стену перед нами и закрыла глаза. По щеке пробежала слеза, оставляя за собой мокрую дорожку.
Я зачем-то продолжаю себя хоронить в этих отношениях. Слишком больно. Это извращение, а не любовь. Это мазохизм. Так не должно продолжаться…
Передо мной разворачивались картины, как мы видимся все реже, до тех пор, пока его лицо не сотрется в моей памяти — за исключением моментов, когда мы украдкой видимся на этажах нашего стеклянного офисного здания. Завершение цикла. Я снова беспомощно наблюдаю, как самое дорогое ускользает прямо из рук.
Словно Повешенным, беспомощно болтающимся на деревянной перекладине, была я, а не Кристина, хотя именно она родилась в день этого аркана – двенадцатого числа.
Вот оно – дно бездны. Удар о кромешную темноту.
Я отчеканила:
— Неужели теперь так будет всегда? Ты боишься встреч со мной?
Он молча продолжал изучать экран телефона. Я сконцентрировала взгляд и направила ему мысленно посыл энергии: «Ответь мне!» Подняв глаза, он ответил с притворной растерянностью:
— А? Ты меня спрашиваешь? Я говорил, что сейчас совсем мало времени.
«Мало времени на меня, твою девушку?»
— Это всё? — строго спросила я, пряча за маской снова нахлынувшее отчаяние.
Он неловко попытался перевести тему. Я отвернулась, ощущая, как начинает щипать глаза от набегающих слёз.
— Я устала, — сбившимся голосом, пытаясь перейти на шёпот, выпалила я, уже не отдавая себе отчёт в том, что я говорю. Меня охватывала паника от стремительно ускользающей надежды. — Я очень устала. Я так хочу бросить все, сбежать в Москву, но что я там буду делать прямо сейчас?
— Да, спешить не нужно, — без эмоций ответил он, переводя тему. – Я вот тоже видел интересную вакансию в Нидерландах, по разработке программного обеспечения для автомобилей-беспилотников, но не уверен, что могу на неё подойти.
— Из-за уровня языка? – хриплым шепотом спросила я, вытирая со щеки слёзы и поддаваясь на его попытку увильнуть от неприятных вопросов.
— Да не только, кого я обманываю? – он отвернулся. – Пойдём покурим?
Мы вышли в захламлённый тёмный двор-колодец, в нос ударил запах мусора. Я подняла глаза к небу, затянутому переливами серых туч, и закурила, наблюдая, как Лео увлечённо что-то печатает в телефоне – отвечает жене.
Я отдавала ему свою молодость, любовь и верность в обмен на встречи раз в месяц и туманные трусливые фразы. Несправедливо, но это был мой выбор. Тем не менее, внутри боролось два желания — отомстить, отстоять себя, вернуть обратно ему эту боль. И уберечь его от страдания, сохранить его тайну, простить то, что он оступился…
Он слегка дрожал на холодном ветру, ещё сильнее похудевший за последние недели, и я смотрела в эти близкие для меня тёмные карие глаза. Я понимала, что в моих руках оружие, и мне стоит лишь слегка двинуть пальцем — я спущу курок. Я могу всё рассказать его жене. Я могу отправить раньше времени те красочные письма, что написала для неё во время депрессии, не в силах держать разъедающие изнутри чувства. Я могу сделать так, что все узнают его тайну, и сбежать, чтобы лавина пересудов не коснулась меня напрямую.
Я единственная и верная хранительница его тайны – но хранителям дано и разрушать. Но хочу ли я превращать в ад жизнь человека, которого люблю?
— Лео, а кто такой, по-твоему, плохой человек? — осторожно спросила я.
— Ну, я не знаю. Наверное, кто поступает…
— Нехорошо? — засмеялась я, стараясь разрядить обстановку.
— Ну да, — засмеялся он в ответ. — Тот, кто поступает против норм морали, не по понятиям.
— А какие у тебя понятия?
— Что за разговоры такие? Слишком сложные вопросы задаешь, как всегда, — вновь попытался он отшутиться.
— Просто люблю беседовать с умными людьми. Для меня это как глоток свежего воздуха, — пожала я плечами и увидела, как на экране высветилось сообщение от его жены с фото ребёнка. Пора сделать первый точный удар. — А что для тебя значит предательство?
Он резко поднял на меня глаза. В них отразился страх и растерянность от неожиданной атаки покорной и влюблённой в него девушки.
— Что ты имеешь в виду? Почему ты спрашиваешь?! – я уловила в его сбившемся голосе нотки паники.
Солнце совсем спряталось за серой завесой облаков, не проникая в колодец с желтыми обшарпанными стенами и не желая быть свидетелем разворачивающейся сцены. По коже прохладой прошёлся жёсткий порыв ветра. Я молча затянулась сигаретой. Я хочу его ранить. И хочу защитить от себя же самой.
— Лео, ты считаешь меня добрым человеком?
— Да, считаю.
— С чего ты это взял? — мои губы тронула кривая полуулыбка.
— Есть общепринятые понятия о доброте, и ты им соответствуешь. Кроме того, я так тебя чувствую.
— А ты добрый человек?
— Скорее всего да.
— Даже люди, которые считают себя добрыми, могут иногда быть злы – чаще всего по отношению к себе. Намеренно себе вредить. Например, употреблять слишком много алкоголя, или истощать себя на работе, лишать желаемого… Как думаешь, почему так происходит?
— Возможно, человек испытывает чувство вины и хочет тем самым себя наказать, — не раздумывая, ответил он.
Вот и метод свободных ассоциаций – человек сразу выдает свои мысли и состояние. Он считает себя глубоко виноватым и продолжает уничтожать себя, вновь и вновь стремясь ко мне, вновь и вновь заглушая чувства алкоголем.
— Юнг и другие психологи говорят о теневой стороне личности, — я переключилась на привычный отстранённый язык терминов. — То, что мы таим от других — и иногда даже от себя. Неприглядные проявления нашего характера. Человек не может быть только добрым или только злым. Иногда человек не знаком со своей тенью и до определённого момента даже не знает, на что он способен — пока какое-то внешнее событие не пробудит в нем теневые силы.
Он застыл. Я осторожно приблизилась к нему и нежно погладила пальцы. Он сжал мою руку, я поднесла ее к губам и оставила поцелуй. Я не могла выносить страх в его прекрасных глазах и постаралась успокоить его миролюбивым течением разговора.
— Как ты думаешь, а какая теневая сторона у тебя?
Он отвернулся в задумчивости, и я отметила, как его плечи в стареньком сером пиджаке немного расслабились и опустились. Он был рад уйти от столкновения.
— Наверное, гневливость. Только я подавляю ее.
— Это вредно для сердца, — во мне снова пробудилось сочувствие. — Нужно давать выход эмоциям. Побить подушку, например.
— Точно. А какая у тебя теневая сторона? — он нежно сжал мою холодную руку, хватаясь за неё как за спасение, словно утопающий, хотя она только что чуть не стала рукой палача.
— Тоже гнев. Но только скорее холодный, расчётливый, отложенный во времени. На эмоциях лучше не делать резких движений. Я бы назвала это мстительностью… Да, мне, бывает, нравится мстить.
— Даже так? — спросил он с притворным удивлением. Люди обычно не верят, что я, светлая добрая девушка, могу мстить, поэтому это происходит для них неожиданно.
— Да, вполне, — я пожала плечами.
Он порывисто приобнял меня за талию и притянул к себе — здесь, в этом темном колодце, пока никто нас не видит.
— Мы же с тобой договорились. Как только будет время — так сразу же увидимся.
Я кратко кивнула. Как мне хотелось бы снова поверить и окунуться в эту ложь, дать ей снова усыпить чувства.
— А мне ты тоже будешь мстить? — внезапно выпалил он застрявший в горле вопрос и выпустил в воздух струю дума.
— Посмотрим на твоё поведение.
Он изогнул бровь.
— Понимаешь, есть понятия равновесия и кармы, — продолжила я. — Не все в жизни бывает гладко и сказочно, иногда должны происходить вещи, которые кажутся болезненными, для нашего же роста. За действиями идут последствия. Я обычно тонко чувствую это равновесие и если делаю что-то, что может со стороны казаться странным или даже жестоким, то понимаю, что это должно было произойти. У всех нас есть карма — уроки, для решения которых мы воплощаемся в этой жизни. Как думаешь, а зачем пришёл ты, какая карма у тебя?
Он слегка отстранился, но продолжил держать меня за руку. Я изо всех сил боролась с желанием снова поверить, что между нами все хорошо, и свернуть эту острую тему. Но было уже некуда отступать. Мы вернулись в тусклый коридор и опустились на диван.
— Мне кажется, я должен создать что-то, что принесёт пользу людям.
— Так ты творец?
Я придвинулась к нему и нежно провела рукой по коротко остриженному затылку. Он расслабился и откинулся на спинку дивана. Мои глаза снова затопил свет сочувствия. Он так чист душой и помыслами, просто влюбился и оступился. В моем сердце жила глубокая признательность ему, готовность преданно быть рядом, защищать его душу и репутацию.
Стать источником успокоения и принятия, к которому он жадно припадёт, когда идти будет больше некуда. Быть для него одновременно страстной любовницей, верной и понимающей подругой, давать по-матерински тёплое принятие и по-девичьи чистый восторг, легкость и вдохновение. Никто не смеет его обидеть или сделать больно. Кроме меня.
Устраните меня физически, пусть меня не будет в этом институте, в этом городе — но я уже поселилась в его сердце и голове, и, расскажи я всё его жене, я сломаю его жизнь и душу. Если я сделаю это, он не прибежит ко мне со словами: «Всё, я теперь свободен от жены, давай жить вместе долго и счастливо», последствия могут быть куда более безрадостными.
Он смотрит на меня своими прекрасными доверчивыми глазами, держит за руку, не решаясь разорвать эту связь и отпустить меня.
Настолько ли важны мои чувства к нему, чтобы мстить око за око?
Но здесь дело не только в личной мести на эмоциях, из-за иллюзии, что моё эго и обиды слишком значимы. Я пробудила в нем моральный конфликт, разбудила ото сна спокойной семейной жизни и толкнула в море противоречивых эмоций. Легко придерживаться принципов, когда тебя ничего не задевает, но, когда ты непосредственно втянут в ситуацию, нужно вырасти как личность и сделать непростой выбор. Попытка получить удовольствие, удержать в своей жизни сразу двух женщин, которые точат друг на друга зуб, изворачиваться и лгать — долго ли так может продолжаться, и не разлагает ли его это как человека? Если я совершу задуманное – отправлю эти чёртовы письма, где раскрою все тайны, это будет сокрушительно для него, но справедливо с точки зрения равновесия, и толкнёт его на болезненный духовный рост.
Но я не палач, я юная любящая девушка. Хотя слепой от любви человек иногда может совершать казни страшнее палача.
Я сижу здесь, рядом с ним, совсем близко, он держит меня за руку. Мои губы помнят его поцелуи — осторожные и страстные, нежные и грубые. Мое тело помнит огненные прикосновения его тела и ласки рук, мои глаза помнят его полные нежности взгляды. Разве не об этом я просила вселенную в прошлом году, задувая свечу на торте?
Не всякая любовь ведёт к свадьбе. Не всякая свадьба совершается по любви.
— Я не чувствую, что то, что я сейчас делаю в нашей айти-корпорации, полезно для людей. Нужно что-то изобрести, абсолютно новое, — он задумчиво уставился в стену напротив.
— Ничего нового нет в этом мире, Лео. Все изобретено, создано и прожито уже до нас. Мы только следуем этим архетипическим представлениям и веками воспроизводим одно и то же. Люди не могут воспринять ничего принципиально нового и незнакомого.
— Ну как это?.. — он впал в ступор.
— Все истории повторяются, а люди любят предсказуемость… А в целом, доволен ли ты своей жизнью сейчас?
— Да, доволен! – он вальяжно потянулся. – У меня ведь всё есть!
Последняя фраза вызвала у меня лёгкий смешок, который скрывал горечь. У него всё есть. Ещё бы! Высокий пост, авторитет на работе, квартира, машина, жена, ребёнок. И любовница для полноты картины – паззл в самом углу. Убери его – красоту картины это не нарушит.
Очнись, Кира – он ничего не собирается менять. Это путь в никуда. Беги отсюда.
Я посмотрела я на него, и перед глазами пронеслись смутные картины прошлой и настоящей жизни.
Глубокое ущелье, покрытые густым изумрудным покрывалом леса горы, старенький деревянный домик, увешанный его сушёными растениями и моими листами с заклинаниями и оберегами. Сквозь вырубленное окно льётся персиковый солнечный свет, падая на нас. Я смотрю ему в глаза, прижимаюсь к худощавому телу, покрытому белой грубо сшитой рубашкой, утыкаюсь носом ему в шею, чувствуя тепло и одурманивающий сладковатый запах его тела и букета трав.
