Наконец они вышли на нужной остановке, прошли немного пешком - и оказались возле входа в салон красоты "Элегия". Внутри салон оказался весьма уютным и красивым местом: всюду зеркала, кристальная чистота, симпатичный интерьер, мягкие кожаные диванчики для посетителей. Зал был поделён на секции - и в каждой трудились сотрудницы в элегантной форменной одежде.
"В такое место я бы и сама приходила, - подумала Эжения, - хотя у нас это и не принято."
В любом случае, работать в таком красивом салоне наверняка было одно удовольствие.
При входе за высоким столом сидела девушка, которая, увидев их, пискнула и кинулась обниматься к Эжении.
- Зинка, ну ты как? Как себя чувствуешь? Ты меня помнишь? - Закидывала Эжению вопросами повисшая на её шее работница салона.
- Нет, сожалею, - неловко ответила Эжения, отцепляя от себя руки девушки и отстраняясь. На подобную бесцеремонность графиня Синопская давно ответила бы какой-то колкостью, но... Здесь она не графиня, а простая девушка Зина, которую все эти люди знают и, видимо, за которую переживают. Потому Эжения постаралась быть максимально мягкой.
Лицо работницы вытянулось.
- Совсем-совсем не узнаешь? - прошептала она. - Это же я, Лиза. Мы же вместе на курсы ходили, и это ты меня сюда устроила. Знаешь, Степанида меня обещает взять на плетение кос, а на ресепшене я временно...
Эжения сочувственно смотрела на Лизу, натянув на лицо извиняющуюся улыбку.
- Так, Лизка! - Взяла ситуацию в свои руки Тамара. - Хватит сопли распускать, беги скажи Степаниде, что мы пришли. Через салон не пойдём, а то работа встанет, да и Зинке неловко: для неё ведь вы все сейчас - незнакомки.
- Да... Да, конечно! - отозвалась Лиза и метнулась куда-то вглубь зала. А Тамара и Эжения устроились на диванах для посетителей. Эжения заметила, что некоторые работницы всё же заметили их появление и теперь с любопытством поглядывают в её сторону - впрочем, не бросая работы.
Степанидой оказалась довольно высокая, дородная женщина лет сорока пяти на вид, весьма ухоженная, но с сурово поджатыми губами и с зачесанными в строгий пучок песочного цвета волосами. Это делало её похожей на строгую воспитательницу и существенно уменьшало её женственность.
Цепкий взгляд прошёлся по Эжении, начальница сдержанно кивнула ей и Тамаре, а затем пригласила их пройти в кабинет.
- Итак, - начала Степанида Алексеевна, едва дверь за ними закрылась, - я слушаю.
Тамара вкратце рассказала свою версию событий, Эжения только кивала в ответ на вопросительный взгляд Степаниды, подтверждая, что всё сказанное - правда.
- Что ж, - веско начала Степанида, подумав пару минут, - у меня тут частное предприятие. Долго держать сотрудницу, которая не в состоянии работать, я не могу.
- Я понимаю, - спокойно ответила Эжения. Она и в самом деле понимала: никто бы в её мире не стал держать таких работников, разве что те проработали бы в семье много лет - и хозяева назначили бы им содержание при утрате работоспособности. Но это явно не её случай.
- Однако я войду в твоё положение, - продолжила Степанида, не обращая внимания на реплику Эжении. - Ты неплохо себя зарекомендовала, коллектив тебя принял, клиентская база у тебя своя сформировалась... Поэтому... Предлагаю тебе в ускоренном режиме пройти парикмахерские курсы, чтобы освежить память - и возвращаться к работе. Первое время будем подсказывать, если что неясно.
Эжения бросила взгляд на Тамару, словно спрашивая, соглашаться ли ей - ведь самой бывшей графине были незнакомы реалии этого мира. Тем временем, Степанида продолжала:
- Мы с девочками, узнав о твоём недуге, скинулись, - с этими словами начальница открыла ящик своего стола и вынула пухлый конверт, который и протянула Эжении, - этого тебе должно хватить на первое время. В том числе и на оплату курсов. Но если не хватит, я лично смогу ссудить тебя нужной суммой - под расписку. Потом отработаешь. Что скажешь?
Тамара в ответ на вопросительный взгляд ободряюще кивнула, и Эжения поспешила поблагодарить начальницу:
- Спасибо вам, Степанида Алексеевна. Я постараюсь оправдать ваше доверие.
- Уж постарайся! - Хмыкнула та, а после, посерьёзнев, сказала:
- И не вздумай начинать страдать! Начнёшь жалеть себя - и не вылезешь из этого болота уже никогда. Тебе, девочка, выпал шанс начать жизнь с чистого листа - вот и используй его! Пусть тебе недоступно прошлое, но будущее твоё зависит целиком и полностью от тебя. Не проср... гм, не упусти этот шанс.
Слова Степаниды Алексеевны что-то затронули в девушке - не в ней-Зине, а именно в ней-Эжении. Хоть сказанное и относилось к вымышленной ситуации с потерей памяти, но, странным образом оно подходило и к реальному положению дел. Действительно, Эжения многого лишилась, переместившись сюда - она потеряла титул, оставила где-то мать, которую теперь не сможет защитить, лишилась своего, годами заработанного, положения в обществе, но, возможно, приобрела что-то взамен? В любом случае страдать и жалеть себя Эжения не собиралась. Как и упускать выпавший ей шанс на новую жизнь.
Следующие пару недель Эжения была занята тем, что ходила на разные обследования, параллельно осваиваясь в новом мире. Первое время её всюду сопровождала либо Тамара, либо кто-то из девочек с работы - так как Тамара тоже работала, то она не могла постоянно находиться рядом с подругой. А потом Эжения освоилась настолько, что перестала пугаться машин, запомнила адрес дома, где жила, и научилась пользоваться картой города на смартфоне. Конечно, было ещё очень много вещей, которых девушка не понимала. Например, почему этот прибор, который она приняла поначалу за магический артефакт, носил так много разных названий? Его называли и телефоном, и смартфоном, и даже "трубой" - хотя на трубу он был совсем непохож. А некоторые смартфоны называли "айфонами" - но не все, а какие-то определённые, хотя на взгляд Эжении они все были практически одинаковыми.
Тем не менее в результате всех обследований выяснилось, что никаких травм у девушки не было, сосуды головы у неё тоже в порядке, а её амнезия - так по-научному называлась тут потеря памяти - носила сугубо психологический характер. Психотерапевт, к которому она попала на приём, предложил девушке два варианта лечения: либо она ходит к нему на сеансы, и они обсуждают её проблемы, в результате чего память может вернуться, либо она пытается построить жизнь заново, заново учась и заново строя отношения.
Разумеется, Эжения выбрала второй вариант, так как ей не надо было восстанавливать никакие воспоминания - она прекрасно помнила свою жизнь. Вот только это была жизнь графини Синопской, а не Зины Осиповой.
В итоге её выписали, наказав приходить на проверку раз в полгода, и сообщить, если память всё-таки вернётся.
А Эжения тем временем устроилась на парикмахерские курсы. Конечно, бывшую графиню немало коробило от того, что она вынуждена будет фактически выполнять работу горничной, но, насколько Эжения смогла узнать этот мир, тут большинство женщин работало. Нет, были и здесь такие, которые выходили замуж за богатых мужчин, либо просто жили у них на содержании. Но для Эжении это означало возврат к прошлому. Снова зависеть от настроения какого-то мужлана? Ну уж нет!
Этот мир давал простор её деятельной натуре. Она и подумать не могла о подобной свободе для женщин, которая существовала в этом мире. Здесь женщины в одиночку могли работать, растить детей, вести дела - даже в сугубо мужских отраслях. Больше того: здесь женщина могла управлять государством! И не за спиной мужчины, а находясь сама у руля.
Освоив интернет, Эжения усиленно смотрела новости, чтобы быть в курсе всех значимых событий. Одновременно с этим, она изучала историю этого мира - и не могла не находить некоторых параллелей с её родным миром. Кажется, развитие обоих миров шло очень похожим образом. Только данный мир опережал её собственный на пару веков. Ведь в Конкордии уже появилось электричество и первые паромобили, многие изобретения этого мира уже были придуманы и в её мире. Но до остальных ему ещё расти и расти.
И, хотя Эжения и поддерживала всячески эмансипацию женщин, но вот смириться с тем, какую они носят одежду, графиня не могла. Поэтому она понемногу начала менять свой гардероб, покупая длинные юбки и платья. К тому же за это время девушка похудела, и вещи Зины на ней теперь болтались.
Также Эжения сменила цвет волос и причёску - о чём мечтала с тех пор, как оказалась в этом теле. Её коллеги по работе сами предложили девушку покрасить и сделать ей интересную стрижку - и та, разумеется, согласилась. Так что теперь Эжения блондинка - без всякого намёка на рыжину.
Учиться чему-то новому оказалось довольно интересно, а потому в учебный комбинат она ходила с удовольствием - с тех пор, как преодолела некоторую брезгливость, связанную с тем, что надо работать с чужими волосами. Ведь далеко не все клиенты приходили с вымытой головой - в особенности на этапе обучения, где моделями часто выступали люди, не имеющие денег на стрижку в салоне. Так что Эжении приходилось мыть, стричь, брить, укладывать. Впереди её ещё ждали курсы по окраске волос и по химической завивке.
Одной из первых её покупок в этом мире оказалась посудомоечная машина, разобраться с которой помогла Тамара. Так что в быту Эжения теперь не испытывала трудностей - готовить на плите и разогревать остывшую пищу в микроволновке она научилась, а уборкой занимался теперь робот-пылесос. Эжения отдавала себе отчёт, что, пока она не работает, деньги лучше особо не тратить, но эти вложения она считала оправданными. Помимо того, что от мытья полов и посуды могут испортиться руки, это ещё и отнимает определённо количество времени, которое можно потратить с большей пользой. На то же обучение, например. К тому же у Зины были отложены некоторые сбережения, да и коллеги ей помогли финансово - так что на всё пока хватало. А уж вести бюджет Эжения умела отлично - ей не впервые экономить, но при этом выглядеть шикарно и не отказывать себе в тех вещах, которые графиня считала для себя важными.
Эжении её новая внешность теперь начинала нравиться: светлые волосы после окрашивания были по цвету почти такими же, как у неё самой, большие серо-голубые глаза на похудевшем лице казались ещё больше, аккуратно наложенная косметика позволяла выглядеть немного старше и элегантней, что подчёркивалось и тщательным выбором нарядов. Привела в порядок Эжения и ногти - благо с маникюром ей помогла ещё одна коллега, Катя. Работать ногти ей не мешали - девушка не делала их слишком большими и не покрывала их ничем, кроме укрепляющих составов: не хотелось, чтобы отколовшаяся краска осталась в волосах какой-нибудь клиентки.
Словом, Эжения снова почувствовала себя собой, приведя в порядок свою внешность. На неё начали оборачиваться мужчины, с ней пытались знакомиться в кафе, в магазинах и просто на улице. Но сама девушка не желала никаких отношений и игнорировала подобные попытки. Хватит с неё мужчин! Ей нужно стать самостоятельной, финансово независимой - тогда она и подумает о личной жизни.
Артём Кононов увлекся фотографией ещё в раннем детстве, когда дядя привез ему в подарок на день рождения "Полароид". Сначала мальчик просто фотографировал своих друзей и семью, радуясь, что может запечатлеть самые весёлые моменты - и сразу же увидеть их на фото. Потом он начал делать фотографии животных и просто снимать разные красивые места. Дядя, профессионально занимающийся фотографией, заинтересовался его работами и дал маленькому Тёме несколько уроков. Затем, будучи подростком, Артём приобрёл свою первую "мыльницу", на которой тренировался, а потом и первый профессиональный - тогда ещё пленочный - фотоаппарат.
И вот сейчас его фотографии украшали собой самые известные журналы страны, а некоторые работы имели успех и за рубежом. Фотосессия от Артёма Кононова стоила столько, что вполне можно было купить квартиру в этом захудалом городке, куда мужчина приехал с вполне определённой миссией. После внезапной и трагической смерти родителей, Артём внезапно заинтересовался своей родословной. Отец не раз рассказывал им с мамой, что предки по его линии были из немецких баронов. Это было обычной семейной байкой, и мальчик Тёма не придавал словам отца большого значения.
Подумать только, понадобилось столько лет, чтобы уже взрослый мужчина вспомнил семейную легенду и попытался что-то выяснить - в память о погибшем отце. Расследование привела его сюда - в богом забытый городишко в глубине страны. Тут проживали его дальние родственники, у которых могли остаться какие-то старые фото, архивные записи, документы.
Колокольцевы проживали на окраине города, в типичной "хрущёвке". Артёму не составило труда разыскать их, благо навигатор работал без помех.
"Даже странно, - подумал мужчина, - что в такой дыре нет проблем со связью."
Дверь открыла женщина лет сорока в застиранном халате. При этом её худое, бледное лицо можно было назвать "породистым". Кажется, это именно та родственница, которую он искал.
- Изольда?
- Да, это я, а вы?..
- Артём Кононов, я вам звонил.
- Да, да, конечно. Проходите, - женщина после секундной заминки посторонилась, пропуская Артёма в квартиру. - Извините, у нас не прибрано. Не ожидали вас так рано.
Артём окинул взглядом тесный коридор, пол которого был заставлен обувью разных размеров. Тут и там валялись игрушки, а из дверей комнат уже выглядывали любопытные детские рожицы.
- Проходите, пожалуйста, на кухню, - пригласила его женщина, - чаю?
- Не откажусь, - ответил мужчина, доставая печенье в сувенирной коробке с изображением Москвы. - Это вам.
"Эх, знал бы, что тут столько детей, привёз бы побольше сладостей!" - с сожалением подумал мужчина.
Пока женщина накрывала на стол, явно чувствуя себя неловко под взглядом новообретенного родственника, пока она прикрикивала на детей, что не могли не сунуть свои любопытные носики на кухню, Артём думал. Стоит ли помочь как-то этой семье? Ведь всё-таки родственники, пусть и седьмая вода на киселе. С одной стороны, жили Колокольцевы явно небогато, а с другой - не обидятся ли?
Так и не приняв никакого решения, мужчина устремил взгляд на хозяйку квартиры, которая как раз села за стол напротив него. Пить чай в тишине было бы странно, а потому они завели разговор о своих семьях. Артём поведал, откуда такой интерес к корням, а Изольда, приходившаяся его отцу троюродной сестрой, рассказывала о своём муже, который сейчас на работе, и о четверых детях, трое из которых дома, а четвертый, старший сын, в школе.
После чая они прошли в комнату, где хозяйка стала доставать и показывать старые семейные альбомы.
- Вот дедушка со своей сестрой, твоей бабушкой, - показывала Изольда, с которой они незаметно перешли на "ты". - А вот это - их мать. Её фамилия до замужества была Штаубен. А дед её являлся одним из сыновей немецкого барона, он иммигрировал в Россию еще в начале девятнадцатого века, если память меня не подводит. То ли до войны с Наполеоном, то ли после... А может, это было в конце восемнадцатого века.
Артём с благоговейным чувством держал в руках старинные фотокарточки: они имели не художественную ценность, но историческую. Память о его семье.
"В такое место я бы и сама приходила, - подумала Эжения, - хотя у нас это и не принято."
В любом случае, работать в таком красивом салоне наверняка было одно удовольствие.
При входе за высоким столом сидела девушка, которая, увидев их, пискнула и кинулась обниматься к Эжении.
- Зинка, ну ты как? Как себя чувствуешь? Ты меня помнишь? - Закидывала Эжению вопросами повисшая на её шее работница салона.
- Нет, сожалею, - неловко ответила Эжения, отцепляя от себя руки девушки и отстраняясь. На подобную бесцеремонность графиня Синопская давно ответила бы какой-то колкостью, но... Здесь она не графиня, а простая девушка Зина, которую все эти люди знают и, видимо, за которую переживают. Потому Эжения постаралась быть максимально мягкой.
Лицо работницы вытянулось.
- Совсем-совсем не узнаешь? - прошептала она. - Это же я, Лиза. Мы же вместе на курсы ходили, и это ты меня сюда устроила. Знаешь, Степанида меня обещает взять на плетение кос, а на ресепшене я временно...
Эжения сочувственно смотрела на Лизу, натянув на лицо извиняющуюся улыбку.
- Так, Лизка! - Взяла ситуацию в свои руки Тамара. - Хватит сопли распускать, беги скажи Степаниде, что мы пришли. Через салон не пойдём, а то работа встанет, да и Зинке неловко: для неё ведь вы все сейчас - незнакомки.
- Да... Да, конечно! - отозвалась Лиза и метнулась куда-то вглубь зала. А Тамара и Эжения устроились на диванах для посетителей. Эжения заметила, что некоторые работницы всё же заметили их появление и теперь с любопытством поглядывают в её сторону - впрочем, не бросая работы.
Степанидой оказалась довольно высокая, дородная женщина лет сорока пяти на вид, весьма ухоженная, но с сурово поджатыми губами и с зачесанными в строгий пучок песочного цвета волосами. Это делало её похожей на строгую воспитательницу и существенно уменьшало её женственность.
Цепкий взгляд прошёлся по Эжении, начальница сдержанно кивнула ей и Тамаре, а затем пригласила их пройти в кабинет.
- Итак, - начала Степанида Алексеевна, едва дверь за ними закрылась, - я слушаю.
Тамара вкратце рассказала свою версию событий, Эжения только кивала в ответ на вопросительный взгляд Степаниды, подтверждая, что всё сказанное - правда.
- Что ж, - веско начала Степанида, подумав пару минут, - у меня тут частное предприятие. Долго держать сотрудницу, которая не в состоянии работать, я не могу.
- Я понимаю, - спокойно ответила Эжения. Она и в самом деле понимала: никто бы в её мире не стал держать таких работников, разве что те проработали бы в семье много лет - и хозяева назначили бы им содержание при утрате работоспособности. Но это явно не её случай.
- Однако я войду в твоё положение, - продолжила Степанида, не обращая внимания на реплику Эжении. - Ты неплохо себя зарекомендовала, коллектив тебя принял, клиентская база у тебя своя сформировалась... Поэтому... Предлагаю тебе в ускоренном режиме пройти парикмахерские курсы, чтобы освежить память - и возвращаться к работе. Первое время будем подсказывать, если что неясно.
Эжения бросила взгляд на Тамару, словно спрашивая, соглашаться ли ей - ведь самой бывшей графине были незнакомы реалии этого мира. Тем временем, Степанида продолжала:
- Мы с девочками, узнав о твоём недуге, скинулись, - с этими словами начальница открыла ящик своего стола и вынула пухлый конверт, который и протянула Эжении, - этого тебе должно хватить на первое время. В том числе и на оплату курсов. Но если не хватит, я лично смогу ссудить тебя нужной суммой - под расписку. Потом отработаешь. Что скажешь?
Тамара в ответ на вопросительный взгляд ободряюще кивнула, и Эжения поспешила поблагодарить начальницу:
- Спасибо вам, Степанида Алексеевна. Я постараюсь оправдать ваше доверие.
- Уж постарайся! - Хмыкнула та, а после, посерьёзнев, сказала:
- И не вздумай начинать страдать! Начнёшь жалеть себя - и не вылезешь из этого болота уже никогда. Тебе, девочка, выпал шанс начать жизнь с чистого листа - вот и используй его! Пусть тебе недоступно прошлое, но будущее твоё зависит целиком и полностью от тебя. Не проср... гм, не упусти этот шанс.
Слова Степаниды Алексеевны что-то затронули в девушке - не в ней-Зине, а именно в ней-Эжении. Хоть сказанное и относилось к вымышленной ситуации с потерей памяти, но, странным образом оно подходило и к реальному положению дел. Действительно, Эжения многого лишилась, переместившись сюда - она потеряла титул, оставила где-то мать, которую теперь не сможет защитить, лишилась своего, годами заработанного, положения в обществе, но, возможно, приобрела что-то взамен? В любом случае страдать и жалеть себя Эжения не собиралась. Как и упускать выпавший ей шанс на новую жизнь.
Глава 8
Следующие пару недель Эжения была занята тем, что ходила на разные обследования, параллельно осваиваясь в новом мире. Первое время её всюду сопровождала либо Тамара, либо кто-то из девочек с работы - так как Тамара тоже работала, то она не могла постоянно находиться рядом с подругой. А потом Эжения освоилась настолько, что перестала пугаться машин, запомнила адрес дома, где жила, и научилась пользоваться картой города на смартфоне. Конечно, было ещё очень много вещей, которых девушка не понимала. Например, почему этот прибор, который она приняла поначалу за магический артефакт, носил так много разных названий? Его называли и телефоном, и смартфоном, и даже "трубой" - хотя на трубу он был совсем непохож. А некоторые смартфоны называли "айфонами" - но не все, а какие-то определённые, хотя на взгляд Эжении они все были практически одинаковыми.
Тем не менее в результате всех обследований выяснилось, что никаких травм у девушки не было, сосуды головы у неё тоже в порядке, а её амнезия - так по-научному называлась тут потеря памяти - носила сугубо психологический характер. Психотерапевт, к которому она попала на приём, предложил девушке два варианта лечения: либо она ходит к нему на сеансы, и они обсуждают её проблемы, в результате чего память может вернуться, либо она пытается построить жизнь заново, заново учась и заново строя отношения.
Разумеется, Эжения выбрала второй вариант, так как ей не надо было восстанавливать никакие воспоминания - она прекрасно помнила свою жизнь. Вот только это была жизнь графини Синопской, а не Зины Осиповой.
В итоге её выписали, наказав приходить на проверку раз в полгода, и сообщить, если память всё-таки вернётся.
А Эжения тем временем устроилась на парикмахерские курсы. Конечно, бывшую графиню немало коробило от того, что она вынуждена будет фактически выполнять работу горничной, но, насколько Эжения смогла узнать этот мир, тут большинство женщин работало. Нет, были и здесь такие, которые выходили замуж за богатых мужчин, либо просто жили у них на содержании. Но для Эжении это означало возврат к прошлому. Снова зависеть от настроения какого-то мужлана? Ну уж нет!
Этот мир давал простор её деятельной натуре. Она и подумать не могла о подобной свободе для женщин, которая существовала в этом мире. Здесь женщины в одиночку могли работать, растить детей, вести дела - даже в сугубо мужских отраслях. Больше того: здесь женщина могла управлять государством! И не за спиной мужчины, а находясь сама у руля.
Освоив интернет, Эжения усиленно смотрела новости, чтобы быть в курсе всех значимых событий. Одновременно с этим, она изучала историю этого мира - и не могла не находить некоторых параллелей с её родным миром. Кажется, развитие обоих миров шло очень похожим образом. Только данный мир опережал её собственный на пару веков. Ведь в Конкордии уже появилось электричество и первые паромобили, многие изобретения этого мира уже были придуманы и в её мире. Но до остальных ему ещё расти и расти.
И, хотя Эжения и поддерживала всячески эмансипацию женщин, но вот смириться с тем, какую они носят одежду, графиня не могла. Поэтому она понемногу начала менять свой гардероб, покупая длинные юбки и платья. К тому же за это время девушка похудела, и вещи Зины на ней теперь болтались.
Также Эжения сменила цвет волос и причёску - о чём мечтала с тех пор, как оказалась в этом теле. Её коллеги по работе сами предложили девушку покрасить и сделать ей интересную стрижку - и та, разумеется, согласилась. Так что теперь Эжения блондинка - без всякого намёка на рыжину.
Учиться чему-то новому оказалось довольно интересно, а потому в учебный комбинат она ходила с удовольствием - с тех пор, как преодолела некоторую брезгливость, связанную с тем, что надо работать с чужими волосами. Ведь далеко не все клиенты приходили с вымытой головой - в особенности на этапе обучения, где моделями часто выступали люди, не имеющие денег на стрижку в салоне. Так что Эжении приходилось мыть, стричь, брить, укладывать. Впереди её ещё ждали курсы по окраске волос и по химической завивке.
Одной из первых её покупок в этом мире оказалась посудомоечная машина, разобраться с которой помогла Тамара. Так что в быту Эжения теперь не испытывала трудностей - готовить на плите и разогревать остывшую пищу в микроволновке она научилась, а уборкой занимался теперь робот-пылесос. Эжения отдавала себе отчёт, что, пока она не работает, деньги лучше особо не тратить, но эти вложения она считала оправданными. Помимо того, что от мытья полов и посуды могут испортиться руки, это ещё и отнимает определённо количество времени, которое можно потратить с большей пользой. На то же обучение, например. К тому же у Зины были отложены некоторые сбережения, да и коллеги ей помогли финансово - так что на всё пока хватало. А уж вести бюджет Эжения умела отлично - ей не впервые экономить, но при этом выглядеть шикарно и не отказывать себе в тех вещах, которые графиня считала для себя важными.
Эжении её новая внешность теперь начинала нравиться: светлые волосы после окрашивания были по цвету почти такими же, как у неё самой, большие серо-голубые глаза на похудевшем лице казались ещё больше, аккуратно наложенная косметика позволяла выглядеть немного старше и элегантней, что подчёркивалось и тщательным выбором нарядов. Привела в порядок Эжения и ногти - благо с маникюром ей помогла ещё одна коллега, Катя. Работать ногти ей не мешали - девушка не делала их слишком большими и не покрывала их ничем, кроме укрепляющих составов: не хотелось, чтобы отколовшаяся краска осталась в волосах какой-нибудь клиентки.
Словом, Эжения снова почувствовала себя собой, приведя в порядок свою внешность. На неё начали оборачиваться мужчины, с ней пытались знакомиться в кафе, в магазинах и просто на улице. Но сама девушка не желала никаких отношений и игнорировала подобные попытки. Хватит с неё мужчин! Ей нужно стать самостоятельной, финансово независимой - тогда она и подумает о личной жизни.
Глава 9
Артём Кононов увлекся фотографией ещё в раннем детстве, когда дядя привез ему в подарок на день рождения "Полароид". Сначала мальчик просто фотографировал своих друзей и семью, радуясь, что может запечатлеть самые весёлые моменты - и сразу же увидеть их на фото. Потом он начал делать фотографии животных и просто снимать разные красивые места. Дядя, профессионально занимающийся фотографией, заинтересовался его работами и дал маленькому Тёме несколько уроков. Затем, будучи подростком, Артём приобрёл свою первую "мыльницу", на которой тренировался, а потом и первый профессиональный - тогда ещё пленочный - фотоаппарат.
И вот сейчас его фотографии украшали собой самые известные журналы страны, а некоторые работы имели успех и за рубежом. Фотосессия от Артёма Кононова стоила столько, что вполне можно было купить квартиру в этом захудалом городке, куда мужчина приехал с вполне определённой миссией. После внезапной и трагической смерти родителей, Артём внезапно заинтересовался своей родословной. Отец не раз рассказывал им с мамой, что предки по его линии были из немецких баронов. Это было обычной семейной байкой, и мальчик Тёма не придавал словам отца большого значения.
Подумать только, понадобилось столько лет, чтобы уже взрослый мужчина вспомнил семейную легенду и попытался что-то выяснить - в память о погибшем отце. Расследование привела его сюда - в богом забытый городишко в глубине страны. Тут проживали его дальние родственники, у которых могли остаться какие-то старые фото, архивные записи, документы.
Колокольцевы проживали на окраине города, в типичной "хрущёвке". Артёму не составило труда разыскать их, благо навигатор работал без помех.
"Даже странно, - подумал мужчина, - что в такой дыре нет проблем со связью."
Дверь открыла женщина лет сорока в застиранном халате. При этом её худое, бледное лицо можно было назвать "породистым". Кажется, это именно та родственница, которую он искал.
- Изольда?
- Да, это я, а вы?..
- Артём Кононов, я вам звонил.
- Да, да, конечно. Проходите, - женщина после секундной заминки посторонилась, пропуская Артёма в квартиру. - Извините, у нас не прибрано. Не ожидали вас так рано.
Артём окинул взглядом тесный коридор, пол которого был заставлен обувью разных размеров. Тут и там валялись игрушки, а из дверей комнат уже выглядывали любопытные детские рожицы.
- Проходите, пожалуйста, на кухню, - пригласила его женщина, - чаю?
- Не откажусь, - ответил мужчина, доставая печенье в сувенирной коробке с изображением Москвы. - Это вам.
"Эх, знал бы, что тут столько детей, привёз бы побольше сладостей!" - с сожалением подумал мужчина.
Пока женщина накрывала на стол, явно чувствуя себя неловко под взглядом новообретенного родственника, пока она прикрикивала на детей, что не могли не сунуть свои любопытные носики на кухню, Артём думал. Стоит ли помочь как-то этой семье? Ведь всё-таки родственники, пусть и седьмая вода на киселе. С одной стороны, жили Колокольцевы явно небогато, а с другой - не обидятся ли?
Так и не приняв никакого решения, мужчина устремил взгляд на хозяйку квартиры, которая как раз села за стол напротив него. Пить чай в тишине было бы странно, а потому они завели разговор о своих семьях. Артём поведал, откуда такой интерес к корням, а Изольда, приходившаяся его отцу троюродной сестрой, рассказывала о своём муже, который сейчас на работе, и о четверых детях, трое из которых дома, а четвертый, старший сын, в школе.
После чая они прошли в комнату, где хозяйка стала доставать и показывать старые семейные альбомы.
- Вот дедушка со своей сестрой, твоей бабушкой, - показывала Изольда, с которой они незаметно перешли на "ты". - А вот это - их мать. Её фамилия до замужества была Штаубен. А дед её являлся одним из сыновей немецкого барона, он иммигрировал в Россию еще в начале девятнадцатого века, если память меня не подводит. То ли до войны с Наполеоном, то ли после... А может, это было в конце восемнадцатого века.
Артём с благоговейным чувством держал в руках старинные фотокарточки: они имели не художественную ценность, но историческую. Память о его семье.
