Но ребята не расстроились из-за упущенной добычи. Улов всё равно был неплохой, и корзина заметно потяжелела.
А между тем Андрей глядел на тонкие руки пацанов и раздумывал…
Раз судьба так далеко его забросила, неплохо бы принести местным какую-нибудь пользу. С чем-нибудь познакомить… Вот только с чем?
- Как вы её потянете? – Андрей несколько раз приподнял корзину в руке, демонстрируя её нелёгкий вес.
И понял! Тачка!!! Вернее, не тачка, а колесо!!! Это же переломное изобретение в истории человечества!
И тут же тщеславная мыслишка пощекотала что-то там внутри: неужто это он переломил?
Андрей поставил корзину на землю.
- Ребят… Смотрите… Как бы вам…
Ребята смотрели и улыбались.
- Пойдёмте сядем. Вы никуда не спешите?.. Вот на песок... Давайте ко мне.
Андрей сгрёб в сторону излишнюю мягкость земной поверхности, открывая сырое и более-менее твёрдое покрытие и приготовился к первому в своей жизни уроку в качестве учителя.
- Круг! – как можно выразительнее произнёс он новое слово и широко обозначил его в воздухе руками. – Сейчас!!! Сидите.
Пошёл к ближайшей иве за материалом.
Вернулся с целым букетов тонких прутиков. Ребята сидели, ждали.
- Вот смотрите…
Урок начался. Андрей с большим энтузиазмом рисовал на песке разнокалиберные круги и колёса, тыкал в солнце пальцем, загибал в дугу прутики, которые не участвовали в рисовании, лепил кругляши из мокрого песка. Но время шло. И постепенно ему стало казаться, что интерес с другой стороны продиктован скорее вежливостью. Уж такие они, первобытные пацаны. Раз им сказали сидеть и смотреть, они, так и быть, потерпят.
Андрей остановился. Что-то не так.
Эх! Ну конечно, всё дело в языковом барьере. Такой сложный вопрос и на понятных словах не сразу разберёшь…
- Ладно, - отстал он от ребят.
И тогда заговорили они. Долго и с улыбками… И он понял! Они зовут его к себе.
- Пойду, пойду, - не стал отказываться Андрей и закивал головой.
Оглянулся в сторону пенька-стула. Борькин глаз всё ещё там. Андрей едва заметно мотнул головой, приглашая и его с собой. Но глаз скрылся. Не хочет.
- Лезь в рюкзак, - прошипел он, понимая, что кроме Борьки, его шипения никто не разберёт.
И повернул ребят к отвесному берегу, давая возможность Борьке незаметно спрятаться в рюкзаке.
- Как вы тут залезаете?.. Говорю, ступеньки сделаны классные… Классные! Во!!!
Через несколько минут вчетвером двигались в направлении леса.
Корзину ребята тянули вдвоём, Андрей шёл с рюкзаком за спиной. А из чуть приоткрытого клапана выглядывал Борькин круглый глаз.
Первыми что-то услышали ребята. Они замерли на мгновение, потом бросили корзину и без лишних слов помчались вперёд, ломая кусты.
Андрей остановился, не понимая, что произошло. Потом тупо наблюдал, как брошенная рыба безнадёжно и зло бьёт хвостами по траве. Охота ради еды – это одно. Но напрасная гибель даже рыбы… Андрей в замешательстве оглянулся по сторонам. Может, какой-то хищник где-то затаился и вот-вот бросится на него? И ребята его как-то почувствовали? Поэтому убежали? Могли бы предупредить...
Но тут до него донеслись далёкие крики.
- Борь, ты на месте?
- На месте, - послышалось глухое и недовольное из-за спины.
- Кажется, что-то случилось.
На это Борька решил промолчать. Андрей словно почувствовал его тяжкий и неодобрительный вздох.
- Значит так… - Андрей сбросил рюкзак на землю. – Вылезай, мне нужно достать автомат.
Теперь тяжкий и осуждающий вздох стал более явным.
- Я вообще-то не очень намерен вмешиваться… - Андрей попытался оправдаться перед старичком, но потом твёрдо добавил. – Но и стоять в стороне не буду. Понял? Так что прыгай обратно и побежали.
Борька не спеша полез назад в мешок. У Андрея зачесались руки подтолкнуть его под неторопливую оранжевую задницу. На душе стало муторно. Что-то где-то происходит нехорошее, а он тормозит.
Но вот Борька снова в рюкзаке, автомат в руке, и Андрей побежал. Хотя в лесу особо не разгонишься. Ветки так и норовили хлестнуть в лицо, поваленные деревья пытались перекрыть путь, а лесной шум заглушить далёкие крики. Временами Андрей останавливался и прислушивался, пытаясь не потерять направление.
- Там… драка.
«Так… Главное – Борька. Про маленького ворчуна надо думать в первую очередь. Самое главное - его безопасность», - твердил себе Андрей.
Без Борьки он никогда не найдём Мару. И девушка навсегда затеряется в славянском мире.
Эта мысль, наконец, пробила дорогу в сердце и заставила похолодеть, заставила по-новому оценить недовольство Бориса. Заставила осознать, насколько опасны эти приключения во времени.
- Борь, из рюкзака – ни шагу. Понял?
- Понял.
Крики были уже близки. Андрей перешёл на шаг, пытаясь что-либо рассмотреть сквозь зелёные ветки.
- Нет… Конечно, мне не следует вмешиваться… Это было бы несправедливо… У них, возможно, свои тёрки с соседями. А если я влезу… силы будут неравны… Безоружные люди… против автомата... Поэтому я погляжу… Конечно, пацаны мне понравились… Понравилась и бабка с буйволицей… И девушка у них красивая… Но в другом племени люди, скорее всего, не хуже… Ты как считаешь?
Но как считает Борька Андрей не успел узнать.
Потому что он увидел их. И это были не люди! Это были те самые полуобезьяны-получеловеки из картинок про древний мир.
Перед Андреем открылась отчаянная борьба. Бабка, старик, дети – знакомые пацаны и незнакомые девочки, мужчины и женщины отбивались палками, дубинками, топорами от здоровых, волосатых полугорилл.
Самые маленькие прижались ко входу в землянку, и одна из женщин бешено махала каменными топорами в обеих руках перед мордой одного из дикаря, не давая ему добраться то ли к ней, то ли к детям, но он мало-помалу приближался, делая обманные движения и норовя схватить её за руку. Было ясно, что рано или поздно, если кто-нибудь не придёт женщине на помощь, он сделает своё дело.
Но тут раздался отчаянный визг. Андрей увидел, как здоровенный австралопитек, а может, питекантроп - Андрей не очень разбирался в истории человечества, сорвал с той самой красивой девушки её рубаху. Просто разорвал её сверху донизу. И она, забыв о защите, присела на корточки, прикрывая наготу. Это было так по-девичьи. Это было так понятно, что у Андрея не осталось никаких сомнений, где тут люди, а где нет.
Через мгновение раздался сухой треск. Несколько голов на долю секунды повернулись в его сторону, но особо не задержали взгляды. Никому треск не показался важным. И напрасно.
Первым упала горилла около женщины с детьми. Вторая горилла упала возле бабки. Она как раз треснула своего соперника чугунком по голове, а он поднял кулак, чтобы нанести ответный удар. Чугунок рассыпался на осколки, а соперник упал замертво. Глаза бабки на миг блеснули удивлением. Ничего себе!
Третьим упал тот самый отвратительный самец, что сорвал с девушки её одежду.
Потом Андрей уже не помнил.
Летний день, казалось, завис во времени. И уже никогда не сдвинется с места. И таким останется навсегда - мутным, тягучим, тошнотворным.
Андрей в своей жизни убивал только мух и комаров. И то без удовольствия. И то с отвращением к насилию и скрытой жалостью к насекомым.
А тут такое…
Теперь мир никогда не станет прежним… Ни этот, ни прошлый, ни будущий... Так казалось ему.
А потом наступил вечер, и всё осталось позади.
Позади остались вскрикивающие и падающие полулюди. Позади растерянность спасённых. Позади утомительное погребение врагов.
И Андрей пришёл в себя. Словно вернулся из полусна. Кошмарного, малопонятного сна, от которого надолго остаётся головная боль.
И он чуть удивлённо огляделся по сторонам.
Вечер, как ни в чём не бывало, пришёл на израненную землю, брызнул розовым на небо, на верхушки деревьев и слегка позолотил сам воздух. Словно и не было страшной трагедии только что.
А если бы Андрей погиб? Как только что погибли десятки жестоких, но живых существ? Вечер ничем не отличался бы от вчерашнего? Или этого вечера тоже бы не стало? Или вместе с Андреем исчезла бы сама жизнь?
Люди мало-помалу возвращались к своим обычным делам. Его не отпустили. Усадили к огню на коричневую шкуру и взглядами, и незнакомыми словами выразили свою признательность. Автомат лежал рядом. На него с опаской поглядывали и обходили по широкой дуге. У Андрея не было сил встать и убрать его обратно в рюкзак.
Сам же рюкзак висел на суку. Там Борька. Пусть будет пока там, думал Андрей.
Он отдыхал. Пытался разобраться в себе. Пытался понять, что он сегодня потерял.
Но постепенно его внимание переключилось на окружающих.
Женщина, которая с топорами в руках недавно защищала детей, теперь сидела у костра. У груди её безмятежно спал младенец, ещё один малышок с голой попой, прижался к её удобно согнутой руке и мягкому боку. Сама женщина смотрела на огонь, и из её глаз текли слёзы. Она временами неловко вытирала лицо о своё плечо – руки опять были заняты, но уже не топорами, а детьми, а слёзы всё прокладывали и прокладывали себе новые мокрые дорожки.
Подбежала к ней другая женщина, что-то хотела сказать, передумала, сунула голопопому пареньку варёную куриную ножку, может, не куриную, снова убежала.
Закричала бабка какой-то Мотке. Мотка – длинноногая, глазастая девчонка вышла из кустов с полным лукошком ягод. По всей вероятности, битва прошла без её участия. Бабка махнула на неё рукой, пошла доить корову.
Жизнь продолжалась. Андрей поискал глазами красивую девушку.
Она была уже одета. Её зовут Ара, понял Андрей. И у неё есть жених. Крепкий парень, он дрался, с двумя дикарями сразу. И если бы не своевременная пуля, эта драка, возможно, стала бы последней. Теперь парень нежно обнял Ару. Та на мгновение прижалась к его сильному телу, заглянула в глаза, а потом побежала к раненым.
Раненых было много. Но серьёзно – лишь один мужчина средних лет. Над ним сидела девушка. Андрею вначале показалось, что она его оплакивает. Или прощается. Девушка сидела без движения, опустив голову. Потом она положила свои руки ему на грудь и снова застыла в неподвижности. И Андрей понял, что всё не так просто, как ему кажется.
Тяжело встал. Там в рюкзаке аптечка. Лекарства теперь, ох, как кстати. Да и автомат надо убрать. Лежит, как… Людей пугает.
Андрей открыл клапан рюкзака… и замер… Сердце противно булькнуло куда-то в живот.
Борьки в мешке не было.
Тихий и привычный мир вернулся на своё положенное место, и Мика постепенно перестал судорожно всхлипывать. Под щеку удобно лёг мягкий бок Киды. С тех пор, как пропала мать, Мика держался рядом с ней. От Киды пахло так же, как когда-то от матери. Её руки были такими же мягкими и удобными. И образ темноглазой нежной женщины, которая ещё недавно носила его у груди, постепенно стал отдаляться. Это было грустно. Но Мика теперь всё реже всматривался по сторонам, ожидая её прихода.
После только что пережитых волнений веки отяжелели, он бы и вовсе их закрыл, но беспокоили слёзы Киды. И Мика снизу вверх с интересом поглядывал, как на подбородке женщины зреют прозрачные капли, как недолго купается в них лучистая искорка и как, оторвавшись от Киды, капли летят прямо к нему и шлёпаются на лоб.
А потом Мика заглянул в покрасневшие глаза Киды и тяжело задышал носом. Но тут подошла Саха, сунула ему в руку вкусно пахнущую булдыжку, и Мика передумал реветь. Тем более, что Кида поглядела на него, вытерла лоб и дрогнула губами в улыбке.
А потом Мика увидел его…
Мика только начал познавать мир, многое было неизвестно и непонятно, и новое его не пугало. Тем более, если взрослые от этого нового не шарахались. А сегодня нового было много.
Новыми были злые дядьки. Перепуганный Мика думал, что драка никогда не закончится. Но нет. Дядьки в конце концов все попадали и их утянули куда-то в лес.
Ещё один новый дядька был другой. Он не дрался, а сидел недалеко от Мики, согнув спину дугой и мрачно смотрел в мягкую шкуру. Он сидел так долго и неподвижно, что Мика утратил к нему интерес. Потом дядька, словно пробудившись, стал оглядываться вокруг. И какое-то время глядел, не мигая, на Мику. И Мика протянул ему свою полуобглоданную косточку. Но дядька не взял.
Потом стало всё по-старому. Все занялись привычными делами.
Бабка Фена побежала к корове. Мотка принесла целое лукошко ягод и теперь носила его за собой – никак не могла оторваться. Ребята вернулись из зелёных кустов с пустой корзиной и рассказали, что какие-то лисицы сожрали какую-то рыбу. Женщины помогали мужчинам закрывать красные раны, которые наделали злые дядьки. И получается, никто, кроме Мики не видел кое-что совсем необычное…
Грустный дядька повесил чуть раньше свой красивый мешок на берёзовый сук. Мика поглядывал на него уже давно. Даже подходил к дереву и тянулся рукой, но не достал.
И вдруг мешок зашевелился и сверху показалась серая лохматость. Мика перестал жевать.
Серая лохматость обернулась лицом, полускрытым складками мешка, и уставилась блестящим глазом.
- Ва! Ва!
Мика подёргал Киду за руку. Он хотел, чтобы Кида ему объяснила. Но младенец у груди женщины проснулся, и она стала его кормить. А на дядькин мешок даже не посмотрела.
Обычно Мика любил наблюдать, как Кида кормит маленького, как тот прижимается к её полной груди. Кида и Мику не раз так кормила, но теперь он уже наелся мяса и с большим интересом обернулся на лохматую башку в мешке.
А там уже и не башка вовсе, а целый человечек. Яркий, как солнышко, и маленький, как куколка Лу. Но в отличии от солнышка, и куколки, живой и вёрткий.
Человечек быстро сполз вниз по мешку, потом повис на руках, дрыгая солнечными ножками, а потом спрыгнул в зелёный кустик и там затих.
Мика, раскрыв рот, уставился на кустик. Тот не шевелился так долго, что Мика уже хотел встать и проверить, в чём дело. Но вот между стебельками сверкнул уже немного знакомый круглый глаз. Мика стал ждать. Человек, похоже, тоже. Его глаз двигался взад-вперёд, встретился даже с Микиным глазом. Несколько мгновений глаза рассматривали друг друга, потом глаз человечка вильнул в сторону и там надолго задержался. Мика с интересом поглядел туда же. В конце поляны, в редких оранжевых лучах, какие сумели пробиться сквозь толстые стволы деревьев, бабка Фена усаживалась доить корову.
Мике был понятен интерес человечка. Он и сам любил наблюдать, как сильные белые струйки бьются о стенки горшка, выпузыривая пушистые вкусные шапки. Бабка Фена эти шапки всегда давала ему полизать. Потом уже давала... когда струйки слабели, и бабка вставала с полным горшком молока.
Пока Мика вспоминал, глядя на далёкую бабку, человечек едва не скрылся из Микиных глаз. И скрылся бы. Возможно, навсегда. Потому что, когда мальчик перевёл взгляд на зелёный кустик, там уже никого не было.
Мика даже вскочил от неприятной потери. Огляделся по сторонам, соображая, куда тот мог подеваться. И успел заметить быстрые ножки, перебегающие от кустика к кустику. Мика вскочил, потоптался некоторое время на месте, а потом заторопился следом, стараясь тоже перебирать ножками мелко и быстро.
А между тем Андрей глядел на тонкие руки пацанов и раздумывал…
Раз судьба так далеко его забросила, неплохо бы принести местным какую-нибудь пользу. С чем-нибудь познакомить… Вот только с чем?
- Как вы её потянете? – Андрей несколько раз приподнял корзину в руке, демонстрируя её нелёгкий вес.
И понял! Тачка!!! Вернее, не тачка, а колесо!!! Это же переломное изобретение в истории человечества!
И тут же тщеславная мыслишка пощекотала что-то там внутри: неужто это он переломил?
Андрей поставил корзину на землю.
- Ребят… Смотрите… Как бы вам…
Ребята смотрели и улыбались.
- Пойдёмте сядем. Вы никуда не спешите?.. Вот на песок... Давайте ко мне.
Андрей сгрёб в сторону излишнюю мягкость земной поверхности, открывая сырое и более-менее твёрдое покрытие и приготовился к первому в своей жизни уроку в качестве учителя.
- Круг! – как можно выразительнее произнёс он новое слово и широко обозначил его в воздухе руками. – Сейчас!!! Сидите.
Пошёл к ближайшей иве за материалом.
Вернулся с целым букетов тонких прутиков. Ребята сидели, ждали.
- Вот смотрите…
Урок начался. Андрей с большим энтузиазмом рисовал на песке разнокалиберные круги и колёса, тыкал в солнце пальцем, загибал в дугу прутики, которые не участвовали в рисовании, лепил кругляши из мокрого песка. Но время шло. И постепенно ему стало казаться, что интерес с другой стороны продиктован скорее вежливостью. Уж такие они, первобытные пацаны. Раз им сказали сидеть и смотреть, они, так и быть, потерпят.
Андрей остановился. Что-то не так.
Эх! Ну конечно, всё дело в языковом барьере. Такой сложный вопрос и на понятных словах не сразу разберёшь…
- Ладно, - отстал он от ребят.
И тогда заговорили они. Долго и с улыбками… И он понял! Они зовут его к себе.
- Пойду, пойду, - не стал отказываться Андрей и закивал головой.
Оглянулся в сторону пенька-стула. Борькин глаз всё ещё там. Андрей едва заметно мотнул головой, приглашая и его с собой. Но глаз скрылся. Не хочет.
- Лезь в рюкзак, - прошипел он, понимая, что кроме Борьки, его шипения никто не разберёт.
И повернул ребят к отвесному берегу, давая возможность Борьке незаметно спрятаться в рюкзаке.
- Как вы тут залезаете?.. Говорю, ступеньки сделаны классные… Классные! Во!!!
Через несколько минут вчетвером двигались в направлении леса.
Корзину ребята тянули вдвоём, Андрей шёл с рюкзаком за спиной. А из чуть приоткрытого клапана выглядывал Борькин круглый глаз.
Глава 158
Первыми что-то услышали ребята. Они замерли на мгновение, потом бросили корзину и без лишних слов помчались вперёд, ломая кусты.
Андрей остановился, не понимая, что произошло. Потом тупо наблюдал, как брошенная рыба безнадёжно и зло бьёт хвостами по траве. Охота ради еды – это одно. Но напрасная гибель даже рыбы… Андрей в замешательстве оглянулся по сторонам. Может, какой-то хищник где-то затаился и вот-вот бросится на него? И ребята его как-то почувствовали? Поэтому убежали? Могли бы предупредить...
Но тут до него донеслись далёкие крики.
- Борь, ты на месте?
- На месте, - послышалось глухое и недовольное из-за спины.
- Кажется, что-то случилось.
На это Борька решил промолчать. Андрей словно почувствовал его тяжкий и неодобрительный вздох.
- Значит так… - Андрей сбросил рюкзак на землю. – Вылезай, мне нужно достать автомат.
Теперь тяжкий и осуждающий вздох стал более явным.
- Я вообще-то не очень намерен вмешиваться… - Андрей попытался оправдаться перед старичком, но потом твёрдо добавил. – Но и стоять в стороне не буду. Понял? Так что прыгай обратно и побежали.
Борька не спеша полез назад в мешок. У Андрея зачесались руки подтолкнуть его под неторопливую оранжевую задницу. На душе стало муторно. Что-то где-то происходит нехорошее, а он тормозит.
Но вот Борька снова в рюкзаке, автомат в руке, и Андрей побежал. Хотя в лесу особо не разгонишься. Ветки так и норовили хлестнуть в лицо, поваленные деревья пытались перекрыть путь, а лесной шум заглушить далёкие крики. Временами Андрей останавливался и прислушивался, пытаясь не потерять направление.
- Там… драка.
«Так… Главное – Борька. Про маленького ворчуна надо думать в первую очередь. Самое главное - его безопасность», - твердил себе Андрей.
Без Борьки он никогда не найдём Мару. И девушка навсегда затеряется в славянском мире.
Эта мысль, наконец, пробила дорогу в сердце и заставила похолодеть, заставила по-новому оценить недовольство Бориса. Заставила осознать, насколько опасны эти приключения во времени.
- Борь, из рюкзака – ни шагу. Понял?
- Понял.
Крики были уже близки. Андрей перешёл на шаг, пытаясь что-либо рассмотреть сквозь зелёные ветки.
- Нет… Конечно, мне не следует вмешиваться… Это было бы несправедливо… У них, возможно, свои тёрки с соседями. А если я влезу… силы будут неравны… Безоружные люди… против автомата... Поэтому я погляжу… Конечно, пацаны мне понравились… Понравилась и бабка с буйволицей… И девушка у них красивая… Но в другом племени люди, скорее всего, не хуже… Ты как считаешь?
Но как считает Борька Андрей не успел узнать.
Потому что он увидел их. И это были не люди! Это были те самые полуобезьяны-получеловеки из картинок про древний мир.
Перед Андреем открылась отчаянная борьба. Бабка, старик, дети – знакомые пацаны и незнакомые девочки, мужчины и женщины отбивались палками, дубинками, топорами от здоровых, волосатых полугорилл.
Самые маленькие прижались ко входу в землянку, и одна из женщин бешено махала каменными топорами в обеих руках перед мордой одного из дикаря, не давая ему добраться то ли к ней, то ли к детям, но он мало-помалу приближался, делая обманные движения и норовя схватить её за руку. Было ясно, что рано или поздно, если кто-нибудь не придёт женщине на помощь, он сделает своё дело.
Но тут раздался отчаянный визг. Андрей увидел, как здоровенный австралопитек, а может, питекантроп - Андрей не очень разбирался в истории человечества, сорвал с той самой красивой девушки её рубаху. Просто разорвал её сверху донизу. И она, забыв о защите, присела на корточки, прикрывая наготу. Это было так по-девичьи. Это было так понятно, что у Андрея не осталось никаких сомнений, где тут люди, а где нет.
Через мгновение раздался сухой треск. Несколько голов на долю секунды повернулись в его сторону, но особо не задержали взгляды. Никому треск не показался важным. И напрасно.
Первым упала горилла около женщины с детьми. Вторая горилла упала возле бабки. Она как раз треснула своего соперника чугунком по голове, а он поднял кулак, чтобы нанести ответный удар. Чугунок рассыпался на осколки, а соперник упал замертво. Глаза бабки на миг блеснули удивлением. Ничего себе!
Третьим упал тот самый отвратительный самец, что сорвал с девушки её одежду.
Потом Андрей уже не помнил.
Глава 159
Летний день, казалось, завис во времени. И уже никогда не сдвинется с места. И таким останется навсегда - мутным, тягучим, тошнотворным.
Андрей в своей жизни убивал только мух и комаров. И то без удовольствия. И то с отвращением к насилию и скрытой жалостью к насекомым.
А тут такое…
Теперь мир никогда не станет прежним… Ни этот, ни прошлый, ни будущий... Так казалось ему.
А потом наступил вечер, и всё осталось позади.
Позади остались вскрикивающие и падающие полулюди. Позади растерянность спасённых. Позади утомительное погребение врагов.
И Андрей пришёл в себя. Словно вернулся из полусна. Кошмарного, малопонятного сна, от которого надолго остаётся головная боль.
И он чуть удивлённо огляделся по сторонам.
Вечер, как ни в чём не бывало, пришёл на израненную землю, брызнул розовым на небо, на верхушки деревьев и слегка позолотил сам воздух. Словно и не было страшной трагедии только что.
А если бы Андрей погиб? Как только что погибли десятки жестоких, но живых существ? Вечер ничем не отличался бы от вчерашнего? Или этого вечера тоже бы не стало? Или вместе с Андреем исчезла бы сама жизнь?
Люди мало-помалу возвращались к своим обычным делам. Его не отпустили. Усадили к огню на коричневую шкуру и взглядами, и незнакомыми словами выразили свою признательность. Автомат лежал рядом. На него с опаской поглядывали и обходили по широкой дуге. У Андрея не было сил встать и убрать его обратно в рюкзак.
Сам же рюкзак висел на суку. Там Борька. Пусть будет пока там, думал Андрей.
Он отдыхал. Пытался разобраться в себе. Пытался понять, что он сегодня потерял.
Но постепенно его внимание переключилось на окружающих.
Женщина, которая с топорами в руках недавно защищала детей, теперь сидела у костра. У груди её безмятежно спал младенец, ещё один малышок с голой попой, прижался к её удобно согнутой руке и мягкому боку. Сама женщина смотрела на огонь, и из её глаз текли слёзы. Она временами неловко вытирала лицо о своё плечо – руки опять были заняты, но уже не топорами, а детьми, а слёзы всё прокладывали и прокладывали себе новые мокрые дорожки.
Подбежала к ней другая женщина, что-то хотела сказать, передумала, сунула голопопому пареньку варёную куриную ножку, может, не куриную, снова убежала.
Закричала бабка какой-то Мотке. Мотка – длинноногая, глазастая девчонка вышла из кустов с полным лукошком ягод. По всей вероятности, битва прошла без её участия. Бабка махнула на неё рукой, пошла доить корову.
Жизнь продолжалась. Андрей поискал глазами красивую девушку.
Она была уже одета. Её зовут Ара, понял Андрей. И у неё есть жених. Крепкий парень, он дрался, с двумя дикарями сразу. И если бы не своевременная пуля, эта драка, возможно, стала бы последней. Теперь парень нежно обнял Ару. Та на мгновение прижалась к его сильному телу, заглянула в глаза, а потом побежала к раненым.
Раненых было много. Но серьёзно – лишь один мужчина средних лет. Над ним сидела девушка. Андрею вначале показалось, что она его оплакивает. Или прощается. Девушка сидела без движения, опустив голову. Потом она положила свои руки ему на грудь и снова застыла в неподвижности. И Андрей понял, что всё не так просто, как ему кажется.
Тяжело встал. Там в рюкзаке аптечка. Лекарства теперь, ох, как кстати. Да и автомат надо убрать. Лежит, как… Людей пугает.
Андрей открыл клапан рюкзака… и замер… Сердце противно булькнуло куда-то в живот.
Борьки в мешке не было.
Глава 160
Тихий и привычный мир вернулся на своё положенное место, и Мика постепенно перестал судорожно всхлипывать. Под щеку удобно лёг мягкий бок Киды. С тех пор, как пропала мать, Мика держался рядом с ней. От Киды пахло так же, как когда-то от матери. Её руки были такими же мягкими и удобными. И образ темноглазой нежной женщины, которая ещё недавно носила его у груди, постепенно стал отдаляться. Это было грустно. Но Мика теперь всё реже всматривался по сторонам, ожидая её прихода.
После только что пережитых волнений веки отяжелели, он бы и вовсе их закрыл, но беспокоили слёзы Киды. И Мика снизу вверх с интересом поглядывал, как на подбородке женщины зреют прозрачные капли, как недолго купается в них лучистая искорка и как, оторвавшись от Киды, капли летят прямо к нему и шлёпаются на лоб.
А потом Мика заглянул в покрасневшие глаза Киды и тяжело задышал носом. Но тут подошла Саха, сунула ему в руку вкусно пахнущую булдыжку, и Мика передумал реветь. Тем более, что Кида поглядела на него, вытерла лоб и дрогнула губами в улыбке.
А потом Мика увидел его…
Мика только начал познавать мир, многое было неизвестно и непонятно, и новое его не пугало. Тем более, если взрослые от этого нового не шарахались. А сегодня нового было много.
Новыми были злые дядьки. Перепуганный Мика думал, что драка никогда не закончится. Но нет. Дядьки в конце концов все попадали и их утянули куда-то в лес.
Ещё один новый дядька был другой. Он не дрался, а сидел недалеко от Мики, согнув спину дугой и мрачно смотрел в мягкую шкуру. Он сидел так долго и неподвижно, что Мика утратил к нему интерес. Потом дядька, словно пробудившись, стал оглядываться вокруг. И какое-то время глядел, не мигая, на Мику. И Мика протянул ему свою полуобглоданную косточку. Но дядька не взял.
Потом стало всё по-старому. Все занялись привычными делами.
Бабка Фена побежала к корове. Мотка принесла целое лукошко ягод и теперь носила его за собой – никак не могла оторваться. Ребята вернулись из зелёных кустов с пустой корзиной и рассказали, что какие-то лисицы сожрали какую-то рыбу. Женщины помогали мужчинам закрывать красные раны, которые наделали злые дядьки. И получается, никто, кроме Мики не видел кое-что совсем необычное…
Грустный дядька повесил чуть раньше свой красивый мешок на берёзовый сук. Мика поглядывал на него уже давно. Даже подходил к дереву и тянулся рукой, но не достал.
И вдруг мешок зашевелился и сверху показалась серая лохматость. Мика перестал жевать.
Серая лохматость обернулась лицом, полускрытым складками мешка, и уставилась блестящим глазом.
- Ва! Ва!
Мика подёргал Киду за руку. Он хотел, чтобы Кида ему объяснила. Но младенец у груди женщины проснулся, и она стала его кормить. А на дядькин мешок даже не посмотрела.
Обычно Мика любил наблюдать, как Кида кормит маленького, как тот прижимается к её полной груди. Кида и Мику не раз так кормила, но теперь он уже наелся мяса и с большим интересом обернулся на лохматую башку в мешке.
А там уже и не башка вовсе, а целый человечек. Яркий, как солнышко, и маленький, как куколка Лу. Но в отличии от солнышка, и куколки, живой и вёрткий.
Человечек быстро сполз вниз по мешку, потом повис на руках, дрыгая солнечными ножками, а потом спрыгнул в зелёный кустик и там затих.
Мика, раскрыв рот, уставился на кустик. Тот не шевелился так долго, что Мика уже хотел встать и проверить, в чём дело. Но вот между стебельками сверкнул уже немного знакомый круглый глаз. Мика стал ждать. Человек, похоже, тоже. Его глаз двигался взад-вперёд, встретился даже с Микиным глазом. Несколько мгновений глаза рассматривали друг друга, потом глаз человечка вильнул в сторону и там надолго задержался. Мика с интересом поглядел туда же. В конце поляны, в редких оранжевых лучах, какие сумели пробиться сквозь толстые стволы деревьев, бабка Фена усаживалась доить корову.
Мике был понятен интерес человечка. Он и сам любил наблюдать, как сильные белые струйки бьются о стенки горшка, выпузыривая пушистые вкусные шапки. Бабка Фена эти шапки всегда давала ему полизать. Потом уже давала... когда струйки слабели, и бабка вставала с полным горшком молока.
Пока Мика вспоминал, глядя на далёкую бабку, человечек едва не скрылся из Микиных глаз. И скрылся бы. Возможно, навсегда. Потому что, когда мальчик перевёл взгляд на зелёный кустик, там уже никого не было.
Мика даже вскочил от неприятной потери. Огляделся по сторонам, соображая, куда тот мог подеваться. И успел заметить быстрые ножки, перебегающие от кустика к кустику. Мика вскочил, потоптался некоторое время на месте, а потом заторопился следом, стараясь тоже перебирать ножками мелко и быстро.
