Однако ее старое русло частично сохранилось в трубе и берега остались естественные".
Сколько Владик себя помнил глубокая впадина с обрывистыми, поросшими деревьями склонами всегда была глухой и дикой. Однако в этом году, в рамках программы благоустройства района часть оврага облагородили и торжественно открыли перед началом летних каникул. Правда, преобразившись и став называться парком, овраг все равно остался чужд миру наверху и существовал отдельно от него, как глубокий след прошлого в душе, над которым не властны новые жизненные взгляды и перемены в человеке. Но все же компромисс был заключен и он понемногу привыкал к отведенной ему городом роли.
Владик тоже не привык к ней до конца. В маршруте променада, освещенного фонарями и выложенного новым тротуарным камнем, он по-прежнему узнавал изгибы глинистой тропинки, которая загадочно уводила в запретные дебри затерянного мира, где он раньше пропадал целыми днями. Теперь заросли кустарника и завалы деревьев расчистили, болотистое дно осушили, а в самом широком месте оврага сделали просторную детскую площадку. Чтобы она не уступала площадкам возле домов наверху и не пустовала, к ней спустили по склону удобную лестницу и поставили здесь корабль, какого не было ни в одном соседнем районе.
После того как овраг облагородили и гулять здесь больше никто не запрещал, Владик с приятелем Глебом стали возвращаться этой дорогой с курсов английского, где они вместе занимались. Они облюбовали новый корабль как только его увидели и всякий раз забирались на верхнюю палубу посидеть и поболтать, даже если вокруг сновала малышня. Они мало обращали на нее внимания, потому что оба были почти семиклассниками.
В один из последних дней августа, тихий и ясный, какие бывают в самом конце лета, по дороге домой они как всегда залезли на корабль. Глеб рассказывал о сложной подоплеке событий в мире новой игры, а Владик, который, как у них завелось, чаще был слушателем, время от времени вставлял уточняющие вопросы. Но в какой-то момент ему сделалось скучно, и он запрокинул вверх голову, без всяких мыслей глядя в небо. Оно было ясное и чистое, как будто лето, перед тем как уйти, навело наверху уборку и забрало все свои облака, оставив осени, которая должна была вот-вот вселиться в покинутую им высь, только ровную пустую синеву.
Владик очнулся, когда Глеб вопросительно умолк. Он рассеяно поддакнул и взгляд его вновь перенесся вниз на площадку. В это время по лестнице спустились три старшеклассницы. Они подошли к тем самым парным качелям в центре, которые, надо сказать, были достаточно высокими и рассчитанными скорее на подростка, чем на ребенка. Две девушки сели спиной к кораблю, а третья встала перед ними, заняв место в центре рамы качелей, лицом к Владику. В этот момент все изменилось навсегда. Голос Глеба вдруг зазвучал все дальше и дальше, как будто он остался на берегу, а река, что когда-то текла в этом русле, вдруг вырвалась невидимым потоком из подземных труб и понесла Владика на корабле неведомо куда своим мощным течением.
С того дня площадка сделалась для него особенным местом. Он никому ничего не сказал, но стал приходить сюда каждый день. У Владика не было какой-то цели, он просто забирался на палубу и наблюдал за беготней детей и за хозяевами, что гуляли с собаками по променаду. Он удовлетворялся уже тем, что чувствовал на всем вокруг отпечаток той встречи.
А через несколько дней, в начале первой учебной недели, снова появилась она. Уже смеркалось и с площадки все разошлись. В овраге темнело быстрее чем наверху, как будто ночь взрослела здесь раньше. Владик просидел на палубе часа два и подумывал уйти, как вдруг заметил спускавшуюся по лестнице фигуру.
Она еще только скользнула тенью в просвете между ветвями, но Владик сразу узнал ее. А в следующий миг - он сам не понял как это произошло - он притаился за бортом и стал наблюдать в открытый пушечный порт.
Девушка села на качели, надела наушники, и стала легонько покачиваться. С тех пор она приходила сюда почти каждый вечер уже вторую неделю и все повторялось. Она появлялась, когда площадка пустела и оставалась здесь около часа.
Сегодня все было как всегда. Владик сидел, обняв руками колени, чуть поодаль от пушечного порта, скрытый тенью. В квадратный проем он наблюдал, как девушка качается посреди пустой площадки. Постепенно ему начинало казаться, что во всем мире существует только она одна и тогда ощущение времени пропадало, как будто она превращалась в маятник, который качается в противоход времени, отменяя его. Иногда она мечтательно склоняла голову к плечу, и качели двигались медленно и сонно, как будто плыли в стылой воде, что вот-вот схватится льдом. А иногда наоборот бралась обеими руками за цепи, отталкивалась от земли и запрокидывала лицо вверх. Казалось, качели были своеобразным проводником музыки, что звучала у нее в плеере. Эта музыка как волна исходила от движений ее тела и перетекала отсветами фонаря по ее длинным волосам, то тихо струящимся по спине, то на мгновение замирающим в воздухе.
И вдруг со стороны променада, что светился поодаль, отлого поднимаясь к городу, донесся женский голос, который несколько раз позвал "Чарли, Чарли!"
Владик еще не успел понять, что это может значить, как на площадку влетел годовалый далматинец. Большой щенок принялся упоенно обнюхивать все, что попадалось ему под нос, стремясь выведать как можно больше нового, пока его не увели с запретной территории.
Владик инстинктивно отодвинулся от пушечного порта. В край проема он увидел, как пес торопливо обежал по площадке круг, а затем устроился у ног девушки. Та склонилась к нему и принялась гладить.
- Чарли! - издалека позвала хозяйка.
В кроне дуба зашелестел ветерок, который, похоже, веял со стороны корабля. Под рукой девушки мелькнула навострившая уши собачья морда. Владик бесшумно отполз в самый темный угол палубы, замер и стал вслушиваться.
Частое, повизгивающее от радости дыхание. Шорох хвоста, метущего настил площадки. Что-то маленькое покатилось врассыпную, наверное желуди, которые пес смахнул хвостом.
- Чарли, Чарли! - снова позвал голос.
Шорох хвоста прекратился. Частое возбужденное дыхание далматинца переместилось и стало громче. Владик невольно вжался спиной в борт.
- Чарлик! - голос раздался ближе.
И тут по лестнице, что вела на палубу со стороны площадки, застучали собачьи коготки. Обнаружив Владика, Чарли изумленно застыл, звонко гавкнул, всеми лапами отпрыгнул назад, снова гавкнул и подскочил к Владику. Мальчик протянул к нему вспотевшую, плохо слушающуюся ладонь, чтобы его успокоить, но Чарли еще несколько раз восторженно гавкнул и ринулся его облизывать, колотя хвостом по лежавшему рядом ранцу. У Владика, который сидя на полу получался ниже Чарли, не было никакой возможности защититься от его холодного носа и горячего слюнявого языка. Он попытался его погладить и усадить, но пес напирал и стремился его повалить.
- Чарли! - голос хозяйки раздался теперь рядом с кораблем. В руках у нее звякнул поводок. Но видимо второпях она еще не услышала возни на корабле.
- Куда он делся-то? - спросила она весело и изумленно.
- Только что был здесь. Я отвернулась, а он уже убежал, - ответила девушка.
Несмотря на свое положение, Владик уловил каждую ноту ее голоса.
- Что ты будешь с ним делать. Чарлик!
- Иди, - отчаянно шепнул Владик псу в мягкое ухо, и схватив его за ошейник с медальончиком, постарался развернуть к лестнице.
- Чарли-ик! - крикнула женщина и Владик к своему ужасу понял, что она направляется к кораблю.
- Пожалуйста, - взмолился он, не замечая непрестанно лизавшего языка. - Пожалуйста.
- Чарлик! - когда голос хозяйки раздался так близко, словно она была уже на палубе, пес, позабыв о Владике так же легко, как сделался его лучшим другом, звонко гавкнул и бросился вниз по лестнице.
- Я ж тебе сейчас! - хозяйка зазвенела поводком, изловив беглеца. - Ну-ка, домой. Домой.
Владик в оцепенении ждал, пока на площадке не станет тихо. Потом с огромным усилием заставил себя заглянуть краем глаза в пушечный порт. Девушка по-прежнему сидела спиной и покачивалась. Но ритм изменился: в нем больше не было прежней размеренности и мечтательности. Теперь движения качелей напоминали колебания весов, на которых взвешивается решение.
Владику тоже нужно было что-то решать, и он постарался собраться с мыслями. Скрыться было нетрудно. Достаточно было проползти на четвереньках к противоположному борту, перелезть, свеситься на руках, тихонько спрыгнуть и убежать в темноту.
Но страх что она сюда больше не вернется пригвоздил его к палубе.
В этот момент качели остановились. Девушка встала, сделала несколько шагов к кораблю и нерешительно застыла, вглядывались в темноту.
- Это ты? - спросила она с какой-то странной нотой в голосе.
Тогда Владик, сам до конца не понимая что делает, встал, поднял с палубы ранец и плохо чувствуя под собой ноги спустился по лесенке. Он потупил взгляд и не видел выражения ее лица, но едва он вышел на свет девушка захихикала. Владик застыл на месте, думая только о том, что держит в руке нелепый ранец с Тимоном и Пумбой, который ему подарили еще в пятом классе.
Между тем девушка продолжала хихикать. А потом цепи качелей звякнули.
- Так и будешь там стоять? - насмешливо бросила она через плечо. Владик как во сне побрел к качелям. Он молча встал перед девушкой, отведя ранец за ноги и опустив глаза.
- Я тебя помню - заговорила она, по очереди вынув из ушей вкладыши. - Пару недель назад ты тут был. Глазел с таким видом, как будто сейчас за борт свалишься.
Она несколько раз качнулась, переставив ступни с пяток на мыски, при этом не сводя с него пытливого взгляда.
- Что скажешь?
Владик ничего не говорил и только рассматривал большой желудь под ногами, сопоставляя его с чашечкой, что лежала рядом. При этом он изо всех сил сжимал ручку ранца.
- Сядешь? - девушка кивнула на соседнее сидение.
Владик послушался, занял место рядом и прислонил ранец к стойке, так чтобы он не попадался ей на глаза.
- Значит, подглядывать любишь? - поинтересовалась девушка издевательски заговорческим тоном.
Он отрицательно затряс головой.
- Как тебя зовут? - смягчилась она.
Владик хрипловато выдавил свое имя и заставил себя на миг встретиться с ней глазами.
- Я Вика, - невозмутимо представилась девушка. - Ты из этого района?
Владик судорожно кивнул.
- Из какой школы?
Владик пробормотал номер, и знакомое число показалось ему чем-то вроде крошечного путеводного огонька в непроглядной темноте.
- Я в соседнюю перевелась. Недавно переехала, - Вика принялась неторопливо пропускать между пальцами левой руки шнур наушников, по очереди обматывая каждый.
- Переехала? - отозвался Владик. Он хотел спросить откуда, но у него получилось только эхом повторить ее слова.
- Да, в начале каникул. Ты в каком классе?
- В седьмом, - честно назвал Владик не очень внушительную цифру.
- Я в одиннадцатом, - в свою очередь сообщила она.
Владик кивнул, не отрывая взгляда от желудя под ногами. Он сидел абсолютно неподвижно, из вежливости чуть развернув голову к собеседнице, но смотрел в землю.
- Чего так поздно ранец таскаешь? - полюбопытствовала Вика, глянув на Тимона и Пумбу. Она уже опутала шнуром пальцы и теперь принялась освобождать их один за другим.
- Я с занятий, - ответил Владик. Он сделал усилие и чуть-чуть повернул к Вике голову, словно сдвинув на одно деление заклинивший механизм, но все равно произнес слова обращаясь в строну.
- Каких? - Наигравшись с проводом, Вика убрала его в карман.
- Английским.
- На курсы ходишь? - полюбопытствовала она.
- Да. На курсы. У нас группа. Два раза в неделю, - опасливо склеил он несколько коротких фраз.
Вика поинтересовалась давно ли он занимается, нравится ли ему, и Владик, хотя все еще избегал смотреть ей в лицо, понемногу втянулся в разговор и осмелел.
- Здесь все новое, - заметила Вика, оглядев площадку.
- Раньше тут всюду заросли были. Вот там было болото с лягушками, - Владик показал в темноту. - Они ночами так заливались, что я в своей комнате их слышал. И еще тут варакушки и зарянки пели, - быстро добавил он, смутившись, что заострил ее внимание на лягушках - И река течет.
- Река? - с интересом спросила Вика, склонив к плечу голову, так что ее волосы заструились по рукаву.
- Да, Омутка. – Прямо под нами, - сообщил Владик.
- Под землей что ли?
- Ага, здесь, где теперь парк она течет в трубе. А дальше поверху. Овраг очень длинный. Ты еще там не ходила?
- Не-а. А ты, наверное, все здесь знаешь?
- Конечно! - похвастал Владик, воодушевившись, что может рассказать ей что-то интересное. Робость незаметно прошла, и его охватило замечательное чувство как будто все вокруг - каждое дерево, каждый куст - на его стороне. Овраг с детства был его особенным местом, и теперь Вика оказалась гостьей в этом заповедном, загадочном мире, который он знал и чувствовал как никто другой.
- Овраг необычное место, - увлеченно рассказывал Владик. - И тут всякие случаи бывают, которых не объяснишь.
- Какие? - заинтересовалась Вика.
- Ну всякие разные. Тут вроде как духи живут. Только не подумай то я того.
- Нет, я люблю такие истории. Расскажи.
- Например, такое было. Там дальше река течет поверху, - Владик повернулся на качелях и указал рукой туда, где кончались фонари променада, - у меня там на берегу было секретное место. Я там, бывало, целыми днями сидел. Ну вот. А рядом с тем местом у реки есть такая песчаная отмель. И как-то раз... Это летом было. Возвращаюсь я домой, смотрю, на отмели камень лежит, такой классный, весь гладкий, как яйцо. И блестящий. Необычный в общем. Я таких никогда тут не находил. Ну и я взял. А день еще такой хмурый, знаешь, был. Как будто дождь все собирается ливануть, но никак не ливанет. И стоило мне только с этим камнем отойти, такое началось! Как громыхнет с молнией. И ливень. Стеной прямо. Как будто я речного духа рассердил, что забрал его сокровище, понимаешь? И я, короче, домой, а гроза сильней. И ветрище. Деревья трещат над головой. Я со всех ног несусь. Думаю, не деревом так молнией грохнет. - Владик от волнения стал раскачиваться – Ну, добежал короче. Уже переоделся в комнате. А гроза вообще с цепи сорвалась. Как будто весь город сейчас сметет. Молнии лупят. И тут я понимаю, что кого-нибудь точно убьет. И это не шутки. Надо прямо сейчас этот камень вернуть. Ну, чтобы чью-то жизнь спасти, понимаешь? Потому что это все из-за меня. Я опять пулей в овраг. Хорошо дома никого не было, а то бы меня не пустили, конечно. Короче, прибежал на то самое место, только теперь камень в реку бросил, чтобы его никто больше не взял.
- И что речной дух? Успокоился?
- Ну он погремел еще конечно, но потом да, быстро утих.
- Я чувствовала, что здесь есть что-то такое, - Вика встала с качелей и огляделась, как будто увидев овраг новыми глазами.
Владик тоже встал и прислонился спиной к железной стойке.
- Я еще много такого могу рассказать.
- Скажи по правде, почему ты там прятался? - спросила Вика без тени упрека, глядя через его плечо на силуэт корабля под деревом.
Сколько Владик себя помнил глубокая впадина с обрывистыми, поросшими деревьями склонами всегда была глухой и дикой. Однако в этом году, в рамках программы благоустройства района часть оврага облагородили и торжественно открыли перед началом летних каникул. Правда, преобразившись и став называться парком, овраг все равно остался чужд миру наверху и существовал отдельно от него, как глубокий след прошлого в душе, над которым не властны новые жизненные взгляды и перемены в человеке. Но все же компромисс был заключен и он понемногу привыкал к отведенной ему городом роли.
Владик тоже не привык к ней до конца. В маршруте променада, освещенного фонарями и выложенного новым тротуарным камнем, он по-прежнему узнавал изгибы глинистой тропинки, которая загадочно уводила в запретные дебри затерянного мира, где он раньше пропадал целыми днями. Теперь заросли кустарника и завалы деревьев расчистили, болотистое дно осушили, а в самом широком месте оврага сделали просторную детскую площадку. Чтобы она не уступала площадкам возле домов наверху и не пустовала, к ней спустили по склону удобную лестницу и поставили здесь корабль, какого не было ни в одном соседнем районе.
После того как овраг облагородили и гулять здесь больше никто не запрещал, Владик с приятелем Глебом стали возвращаться этой дорогой с курсов английского, где они вместе занимались. Они облюбовали новый корабль как только его увидели и всякий раз забирались на верхнюю палубу посидеть и поболтать, даже если вокруг сновала малышня. Они мало обращали на нее внимания, потому что оба были почти семиклассниками.
В один из последних дней августа, тихий и ясный, какие бывают в самом конце лета, по дороге домой они как всегда залезли на корабль. Глеб рассказывал о сложной подоплеке событий в мире новой игры, а Владик, который, как у них завелось, чаще был слушателем, время от времени вставлял уточняющие вопросы. Но в какой-то момент ему сделалось скучно, и он запрокинул вверх голову, без всяких мыслей глядя в небо. Оно было ясное и чистое, как будто лето, перед тем как уйти, навело наверху уборку и забрало все свои облака, оставив осени, которая должна была вот-вот вселиться в покинутую им высь, только ровную пустую синеву.
Владик очнулся, когда Глеб вопросительно умолк. Он рассеяно поддакнул и взгляд его вновь перенесся вниз на площадку. В это время по лестнице спустились три старшеклассницы. Они подошли к тем самым парным качелям в центре, которые, надо сказать, были достаточно высокими и рассчитанными скорее на подростка, чем на ребенка. Две девушки сели спиной к кораблю, а третья встала перед ними, заняв место в центре рамы качелей, лицом к Владику. В этот момент все изменилось навсегда. Голос Глеба вдруг зазвучал все дальше и дальше, как будто он остался на берегу, а река, что когда-то текла в этом русле, вдруг вырвалась невидимым потоком из подземных труб и понесла Владика на корабле неведомо куда своим мощным течением.
С того дня площадка сделалась для него особенным местом. Он никому ничего не сказал, но стал приходить сюда каждый день. У Владика не было какой-то цели, он просто забирался на палубу и наблюдал за беготней детей и за хозяевами, что гуляли с собаками по променаду. Он удовлетворялся уже тем, что чувствовал на всем вокруг отпечаток той встречи.
А через несколько дней, в начале первой учебной недели, снова появилась она. Уже смеркалось и с площадки все разошлись. В овраге темнело быстрее чем наверху, как будто ночь взрослела здесь раньше. Владик просидел на палубе часа два и подумывал уйти, как вдруг заметил спускавшуюся по лестнице фигуру.
Она еще только скользнула тенью в просвете между ветвями, но Владик сразу узнал ее. А в следующий миг - он сам не понял как это произошло - он притаился за бортом и стал наблюдать в открытый пушечный порт.
Девушка села на качели, надела наушники, и стала легонько покачиваться. С тех пор она приходила сюда почти каждый вечер уже вторую неделю и все повторялось. Она появлялась, когда площадка пустела и оставалась здесь около часа.
Сегодня все было как всегда. Владик сидел, обняв руками колени, чуть поодаль от пушечного порта, скрытый тенью. В квадратный проем он наблюдал, как девушка качается посреди пустой площадки. Постепенно ему начинало казаться, что во всем мире существует только она одна и тогда ощущение времени пропадало, как будто она превращалась в маятник, который качается в противоход времени, отменяя его. Иногда она мечтательно склоняла голову к плечу, и качели двигались медленно и сонно, как будто плыли в стылой воде, что вот-вот схватится льдом. А иногда наоборот бралась обеими руками за цепи, отталкивалась от земли и запрокидывала лицо вверх. Казалось, качели были своеобразным проводником музыки, что звучала у нее в плеере. Эта музыка как волна исходила от движений ее тела и перетекала отсветами фонаря по ее длинным волосам, то тихо струящимся по спине, то на мгновение замирающим в воздухе.
И вдруг со стороны променада, что светился поодаль, отлого поднимаясь к городу, донесся женский голос, который несколько раз позвал "Чарли, Чарли!"
Владик еще не успел понять, что это может значить, как на площадку влетел годовалый далматинец. Большой щенок принялся упоенно обнюхивать все, что попадалось ему под нос, стремясь выведать как можно больше нового, пока его не увели с запретной территории.
Владик инстинктивно отодвинулся от пушечного порта. В край проема он увидел, как пес торопливо обежал по площадке круг, а затем устроился у ног девушки. Та склонилась к нему и принялась гладить.
- Чарли! - издалека позвала хозяйка.
В кроне дуба зашелестел ветерок, который, похоже, веял со стороны корабля. Под рукой девушки мелькнула навострившая уши собачья морда. Владик бесшумно отполз в самый темный угол палубы, замер и стал вслушиваться.
Частое, повизгивающее от радости дыхание. Шорох хвоста, метущего настил площадки. Что-то маленькое покатилось врассыпную, наверное желуди, которые пес смахнул хвостом.
- Чарли, Чарли! - снова позвал голос.
Шорох хвоста прекратился. Частое возбужденное дыхание далматинца переместилось и стало громче. Владик невольно вжался спиной в борт.
- Чарлик! - голос раздался ближе.
И тут по лестнице, что вела на палубу со стороны площадки, застучали собачьи коготки. Обнаружив Владика, Чарли изумленно застыл, звонко гавкнул, всеми лапами отпрыгнул назад, снова гавкнул и подскочил к Владику. Мальчик протянул к нему вспотевшую, плохо слушающуюся ладонь, чтобы его успокоить, но Чарли еще несколько раз восторженно гавкнул и ринулся его облизывать, колотя хвостом по лежавшему рядом ранцу. У Владика, который сидя на полу получался ниже Чарли, не было никакой возможности защититься от его холодного носа и горячего слюнявого языка. Он попытался его погладить и усадить, но пес напирал и стремился его повалить.
- Чарли! - голос хозяйки раздался теперь рядом с кораблем. В руках у нее звякнул поводок. Но видимо второпях она еще не услышала возни на корабле.
- Куда он делся-то? - спросила она весело и изумленно.
- Только что был здесь. Я отвернулась, а он уже убежал, - ответила девушка.
Несмотря на свое положение, Владик уловил каждую ноту ее голоса.
- Что ты будешь с ним делать. Чарлик!
- Иди, - отчаянно шепнул Владик псу в мягкое ухо, и схватив его за ошейник с медальончиком, постарался развернуть к лестнице.
- Чарли-ик! - крикнула женщина и Владик к своему ужасу понял, что она направляется к кораблю.
- Пожалуйста, - взмолился он, не замечая непрестанно лизавшего языка. - Пожалуйста.
- Чарлик! - когда голос хозяйки раздался так близко, словно она была уже на палубе, пес, позабыв о Владике так же легко, как сделался его лучшим другом, звонко гавкнул и бросился вниз по лестнице.
- Я ж тебе сейчас! - хозяйка зазвенела поводком, изловив беглеца. - Ну-ка, домой. Домой.
Владик в оцепенении ждал, пока на площадке не станет тихо. Потом с огромным усилием заставил себя заглянуть краем глаза в пушечный порт. Девушка по-прежнему сидела спиной и покачивалась. Но ритм изменился: в нем больше не было прежней размеренности и мечтательности. Теперь движения качелей напоминали колебания весов, на которых взвешивается решение.
Владику тоже нужно было что-то решать, и он постарался собраться с мыслями. Скрыться было нетрудно. Достаточно было проползти на четвереньках к противоположному борту, перелезть, свеситься на руках, тихонько спрыгнуть и убежать в темноту.
Но страх что она сюда больше не вернется пригвоздил его к палубе.
В этот момент качели остановились. Девушка встала, сделала несколько шагов к кораблю и нерешительно застыла, вглядывались в темноту.
- Это ты? - спросила она с какой-то странной нотой в голосе.
Тогда Владик, сам до конца не понимая что делает, встал, поднял с палубы ранец и плохо чувствуя под собой ноги спустился по лесенке. Он потупил взгляд и не видел выражения ее лица, но едва он вышел на свет девушка захихикала. Владик застыл на месте, думая только о том, что держит в руке нелепый ранец с Тимоном и Пумбой, который ему подарили еще в пятом классе.
Между тем девушка продолжала хихикать. А потом цепи качелей звякнули.
- Так и будешь там стоять? - насмешливо бросила она через плечо. Владик как во сне побрел к качелям. Он молча встал перед девушкой, отведя ранец за ноги и опустив глаза.
- Я тебя помню - заговорила она, по очереди вынув из ушей вкладыши. - Пару недель назад ты тут был. Глазел с таким видом, как будто сейчас за борт свалишься.
Она несколько раз качнулась, переставив ступни с пяток на мыски, при этом не сводя с него пытливого взгляда.
- Что скажешь?
Владик ничего не говорил и только рассматривал большой желудь под ногами, сопоставляя его с чашечкой, что лежала рядом. При этом он изо всех сил сжимал ручку ранца.
- Сядешь? - девушка кивнула на соседнее сидение.
Владик послушался, занял место рядом и прислонил ранец к стойке, так чтобы он не попадался ей на глаза.
- Значит, подглядывать любишь? - поинтересовалась девушка издевательски заговорческим тоном.
Он отрицательно затряс головой.
- Как тебя зовут? - смягчилась она.
Владик хрипловато выдавил свое имя и заставил себя на миг встретиться с ней глазами.
- Я Вика, - невозмутимо представилась девушка. - Ты из этого района?
Владик судорожно кивнул.
- Из какой школы?
Владик пробормотал номер, и знакомое число показалось ему чем-то вроде крошечного путеводного огонька в непроглядной темноте.
- Я в соседнюю перевелась. Недавно переехала, - Вика принялась неторопливо пропускать между пальцами левой руки шнур наушников, по очереди обматывая каждый.
- Переехала? - отозвался Владик. Он хотел спросить откуда, но у него получилось только эхом повторить ее слова.
- Да, в начале каникул. Ты в каком классе?
- В седьмом, - честно назвал Владик не очень внушительную цифру.
- Я в одиннадцатом, - в свою очередь сообщила она.
Владик кивнул, не отрывая взгляда от желудя под ногами. Он сидел абсолютно неподвижно, из вежливости чуть развернув голову к собеседнице, но смотрел в землю.
- Чего так поздно ранец таскаешь? - полюбопытствовала Вика, глянув на Тимона и Пумбу. Она уже опутала шнуром пальцы и теперь принялась освобождать их один за другим.
- Я с занятий, - ответил Владик. Он сделал усилие и чуть-чуть повернул к Вике голову, словно сдвинув на одно деление заклинивший механизм, но все равно произнес слова обращаясь в строну.
- Каких? - Наигравшись с проводом, Вика убрала его в карман.
- Английским.
- На курсы ходишь? - полюбопытствовала она.
- Да. На курсы. У нас группа. Два раза в неделю, - опасливо склеил он несколько коротких фраз.
Вика поинтересовалась давно ли он занимается, нравится ли ему, и Владик, хотя все еще избегал смотреть ей в лицо, понемногу втянулся в разговор и осмелел.
- Здесь все новое, - заметила Вика, оглядев площадку.
- Раньше тут всюду заросли были. Вот там было болото с лягушками, - Владик показал в темноту. - Они ночами так заливались, что я в своей комнате их слышал. И еще тут варакушки и зарянки пели, - быстро добавил он, смутившись, что заострил ее внимание на лягушках - И река течет.
- Река? - с интересом спросила Вика, склонив к плечу голову, так что ее волосы заструились по рукаву.
- Да, Омутка. – Прямо под нами, - сообщил Владик.
- Под землей что ли?
- Ага, здесь, где теперь парк она течет в трубе. А дальше поверху. Овраг очень длинный. Ты еще там не ходила?
- Не-а. А ты, наверное, все здесь знаешь?
- Конечно! - похвастал Владик, воодушевившись, что может рассказать ей что-то интересное. Робость незаметно прошла, и его охватило замечательное чувство как будто все вокруг - каждое дерево, каждый куст - на его стороне. Овраг с детства был его особенным местом, и теперь Вика оказалась гостьей в этом заповедном, загадочном мире, который он знал и чувствовал как никто другой.
- Овраг необычное место, - увлеченно рассказывал Владик. - И тут всякие случаи бывают, которых не объяснишь.
- Какие? - заинтересовалась Вика.
- Ну всякие разные. Тут вроде как духи живут. Только не подумай то я того.
- Нет, я люблю такие истории. Расскажи.
- Например, такое было. Там дальше река течет поверху, - Владик повернулся на качелях и указал рукой туда, где кончались фонари променада, - у меня там на берегу было секретное место. Я там, бывало, целыми днями сидел. Ну вот. А рядом с тем местом у реки есть такая песчаная отмель. И как-то раз... Это летом было. Возвращаюсь я домой, смотрю, на отмели камень лежит, такой классный, весь гладкий, как яйцо. И блестящий. Необычный в общем. Я таких никогда тут не находил. Ну и я взял. А день еще такой хмурый, знаешь, был. Как будто дождь все собирается ливануть, но никак не ливанет. И стоило мне только с этим камнем отойти, такое началось! Как громыхнет с молнией. И ливень. Стеной прямо. Как будто я речного духа рассердил, что забрал его сокровище, понимаешь? И я, короче, домой, а гроза сильней. И ветрище. Деревья трещат над головой. Я со всех ног несусь. Думаю, не деревом так молнией грохнет. - Владик от волнения стал раскачиваться – Ну, добежал короче. Уже переоделся в комнате. А гроза вообще с цепи сорвалась. Как будто весь город сейчас сметет. Молнии лупят. И тут я понимаю, что кого-нибудь точно убьет. И это не шутки. Надо прямо сейчас этот камень вернуть. Ну, чтобы чью-то жизнь спасти, понимаешь? Потому что это все из-за меня. Я опять пулей в овраг. Хорошо дома никого не было, а то бы меня не пустили, конечно. Короче, прибежал на то самое место, только теперь камень в реку бросил, чтобы его никто больше не взял.
- И что речной дух? Успокоился?
- Ну он погремел еще конечно, но потом да, быстро утих.
- Я чувствовала, что здесь есть что-то такое, - Вика встала с качелей и огляделась, как будто увидев овраг новыми глазами.
Владик тоже встал и прислонился спиной к железной стойке.
- Я еще много такого могу рассказать.
- Скажи по правде, почему ты там прятался? - спросила Вика без тени упрека, глядя через его плечо на силуэт корабля под деревом.
