? Так вот Маер запросил у Голиафа аварийную стыковку в связи с аварийной ситуацией на борту. Дело было, как сейчас помню, в пределах системы Сатурна. Его СИД не смог начать разгон из-за сбоя в программном обеспечении, которое оперировало работой полимагнитного синтеза нейтрино. Проще говоря, они не могли начать сбрасывать массу. Нужно было откатить все до первоначальных значений.
Меня старший инженер-навигатор выделил им в помощь. Ну, там встретить, чаем напоить. Неисправность они естественно должны были сами исправлять. Вот только на тот момент у них техника не было, а как оказалось ни командир, ни Лена, а уж тем более Колл вообще ничего не смыслят во внутренних сетях управления, я им тогда помог. Вот так и познакомились.
Он взял три проверенных костюма, и понес к шлюзу.
– Лена, принимай!
– Сам спустись и закрепи! – Ее голос снова зазвучал глухо и тихо из недр спускового модуля, хотя явно было, что она кричала.
Я взял оставшиеся три и тоже понес их к шлюзу, откуда через минуту вынырнул Марк и, схватив их в охапку из моих рук, снова скрылся.
Мне было конечно интересно, как Марк попал к Маеру. Чем руководствуется командир при выборе нового члена экипажа? Если Марк рассказал правдивую историю, то получается, что он просто оказался в нужное время в нужном месте. Получается, так же как и я! С одним лишь только несовпадением ? когда произошло мое первое знакомство с Маером, то на тот момент ему не нужен был ни техник, ни пилот. Однако он все равно помог мне, придержал для себя, устроив на другое судно. Придержал на будущее. Но почему? Нет, не сказать, чтобы меня уж очень мучил этот вопрос, но почему-то начиная, наконец, лучше узнавать этого человека, его неоднозначность, иногда необоснованную грубость, желание превосходства над людьми и порой вырывающееся, из-под маски простачка, тщеславие, этот вопрос становился для меня, все более интересен.
Спросить у него, прямо? Нет, нельзя. Это глупо. Моральное самоубийство. Марк, со своим легкомыслием и беспечностью даже думать не будет над столь сложным для него вопросом, а вот Лену мне как-то спрашивать страшновато. Все потому что она настолько хорошо знает Маера и столько лет бок обок летает с ним, что они думают практически на одной волне. Их мысли во многом сходятся, им даже не нужно советоваться, а просто делать, что-то вместе и их работа будет слажена. Так что, спрашивать у Лены, есть то же самое, что спросить у самого Маера.
– Что опять застыл? Пошли в лобби, есть хочется. – Марк хлопнул меня по плечу и опять что то, насвистывая, исчез в переходе.
Я Корин Ройа и это моя история
Суета постепенно сбавляла темпы. Каждый, выполнял поставленную перед ним задачу или то, что непосредственно входило в его обязанности, а выполнив, спешил помочь другим членам экипажа в их работе. Слаженная работа команды и осознание в душе каждого из нас, что предстоит не легкая, опасная, но в тоже время потрясающая и интересная миссия, заставили закончить подготовку ровно в срок. Когда же до выхода на орбиту Проксима b оставалось чуть больше часа, можно было, немного расслабится и заняться каждому своими делами. Кто-то решил принять душ, кто-то стал готовить себе еду. Лена закрылась в кубике и, наверное, записывала очередное сообщение для своих дочерей, а я откинул спинку мягкого кресла, одного из восьми кресел в лобби, вокруг круглого стола, закинул руки за голову и, расслабившись, дремал, прикрыв веки.
Сквозь полусон я вдруг различил возле кухонного стенда фигуру Марты. В ее руке был полимерный порционный стакан, а ее глаза и мозг, функционируя в усиленном режиме, пытались понять, что и как тут работает. Она с полным незнанием и непониманием принципа работы представшего пред ней оборудования, методом случайных догадок, пыталась установить из всего изобилия кнопок, дисплеев и непонятных ей устройств видимо, то устройство, из которого по ее представлению должен вытекать кофе. Гордость ученой, судя по всему, не позволяла ей просить помощи у кого-то из экипажа и она, воспользовавшись моментом, когда в лобби кроме меня не было никого, решила сварить кофе. Меня она сочла видимо спящим и что я не вижу ее неуклюжести. Не представляя на самом деле, что эта затея для нее окажется несколько сложнее, чем открытие какой ни будь новой формы жизни, она упорно нажимала совершенно не туда.
После некоторых неудачных попыток, она вдруг открыла крышку бленда, заглянула внутрь и после секунды раздумья поместила в него порционник. В тот момент в ее лице и движениях не было и намека на ту надменность и гордость, что все видели буквально три часа назад.
Конечно же бленд, после того как она закрыла крышку и выбрала на дисплее, на ее взгляд, наиболее правильную команду, тут же выдал ошибку, почувствовав внутри себя предмет не углеродного происхождения.
Задумчиво прикусив губу, Марта извлекла стакан и обернулась. Ее взгляд тут же упал на меня, и она естественно поняла, что я не спал, а все это время, молча, наблюдал за ее неудачами с улыбкой на лице.
– Вам помочь?
– Я кофе хотела сварить. Да. – Она протянула мне свой порционник. ? Если Вас это не затруднит.
Я встал и подошел к стенду, а через минуту в стакане уже был черный ароматный, пусть и на все сто процентов синтетический напиток, источающий горячий пар. Я вернул ей стакан, а сам продолжал смотреть ей в глаза и улыбаться, но она быстро взяв ее, отвела взгляд и без единого намека на ответную улыбку, коротко и как-то механически поблагодарила и тут же закрылась в своем кубикуле.
Ну, хоть спасибо сказала. Я снова завалился в мягкое кресло и расслабился.
– Всем занять свои места! Через два часа, мы прибудем к конечной точке нашего путешествия.
Я вскочил, услышав голос Маера в динамиках модульного оповещения, и осознав, что отдыху пришел конец, быстро отправился в кабину пилотов. Через сто двадцать минут СИД должен выйти на орбиту Проксима b. Я сел в кресло второго пилота, опустил ребра парка, выполненные из мягкого, но прочного амортизационного материала и почувствовал в тот момент неописуемую гордость за все, что я делаю. Чувство важности и ответственности в этот момент нахлынуло на меня горячей огромной волной. Волной благодарности всем этим людям, что в данный момент окружали меня. Я знал, что вернувшись в Порт, а потом и на Землю, я уже не буду тем Корином Ройа, который вырос в семье фермеров и который чудом попал за штурвал космического судна. Тогда, а если ученые еще и раструбят по всему миру, что СИД «Атлант» совершил исторический полет и высадку на планету в другую систему, я возможно буду одним из тех о ком узнают сотни, тысячи, а может и миллионы жителей Земли и Порта. Как когда-то прославился и Грек Маер. И чем я хуже? Почему бы судьбе не преподнести и мне такой подарок? Может и я, тогда, создам собственное профсоюзное движение, буду добиваться внесения изменений на законодательном уровне в регламенты полетов и эксплуатации космических суден и читать лекции в Академии.
Мои амбиции грезили тем, что по возвращению домой, эта команда станет первой, кому будут поступать самые высокооплачиваемые предложения о работе. Конечно, и скорее всего мы уже не будем одним экипажем. Маер уже далеко не молод и, возможно, отойдет от дел. Лена, заработав на этом полете, вернется к семье и, найдя какую ни будь работу на Земле, забудет навсегда о том кем она была в прошлой жизни. Останемся только я, Марк и Александр Колл.
Работа на судне вместе с Коллом, мне большого удовольствия не доставляет, так что если он покинет СИД, я буду только этому рад.
От этих мыслей по спине бежала дрожь, пригнав к голове и рукам какой-то новый светлый и радостный прилив сил. Ну а что? Получив такой грандиозный опыт, а потом и жалование равное сезонной прибыли целого фермерского хозяйства я, вернувшись, смогу утереть нос отцу. Потом еще и хвастаться буду всеми этими достижениями в разных забегаловках Варны или Неополиса.
Все это предавало мне такое количество энтузиазма, что я едва мог сдерживать в себе эмоции.
Желтая планета тем временем заполняла все больше видимого пространства в витраже иллюминации кабины пилотов и теперь уже не казалась такой спокойной, какой выглядела на первый взгляд издалека.
Она была белой. Даже нет, не совсем белой, а цвета топленого молока, но все же имела немного желтоватый оттенок.
Нельзя было сказать, что открывающийся вид затмевал своей красотой виды колец Сатурна или парад лун Юпитера, туристический тур куда на Голиафе стоит кучу денег, но было в нем что-то поистине необычное и дикое. Появлялось ощущение, что смотришь на нечто очень древнее и запретное, и это древнее и запретное возможно совсем не хочет, чтобы его не то что разглядывали, а уж трогали и тем более.
Газовые слои в атмосфере Проксимы b или как ее стали называть просто «Бета», были достаточной плотности, чтобы не позволять нам увидеть рельеф поверхности. Лишь белоснежные вытянутые облака на фоне желто-коричневой атмосферы, насыщенной нитридно-водородными и азотными соединениями, дрейфовали вдоль экватора в восточном или в западном направлении. Периодически, облака попадали в зоны бурь, которых я насчитал с десяток в видимой области полушария, где они закручивались в спирали, а потом с неведомой, силой выбрасывались из них, только уже ассиметрично экватору и ускоряли течения в сотни раз. И все же экваториальная зона была довольно спокойной, по сравнению с зонами умеренных, полярных и предполярных широт, где собственно концентрация агрессивных климатических фронтов, была в разы выше.
– Что скажешь? – В общем сетевом канале связи послышался голос командира, обращенный к геофизику.
– На первый взгляд довольно не плохо. – Сидя в парке, в которое по команде превращается кресло Лобби, он смотрел в развернутую над столом проекцию, переданную головными визуальными сенсорами СИД и, видел все тоже, что видели и мы в кабине пилотов. – Могло быть и хуже.
Я не был уверен, что именно Колл имел в виду, говоря эти слова, но подумал, что речь идет о возможности посадить взлетно-посадочный модуль, в условиях агрессивной атмосферной среды. Хотя, этот вопрос должен быть адресован первому пилоту.
– Посмотрите на полюс.
Я немного наклонился, чтобы увидеть в витраж уже почти скрывшийся из виду полюс планеты и удивленно усмехнулся. Небольшой участок, предполярной области едва заметно подсвечивался голубоватой дымкой.
– Полярное сияние! – Все услышали возглас Марка.
– Значит, у планеты имеется железное ядро. – Колл сказал это с такой интонацией, что Марк тут же усмирил свои эмоции. – Возможно, стоит лучше поискать полезные ископаемые?
На это раз, вопрос был обращен к главе штаба изучения и освоения дальнего космоса в лице Марты Штеер, которая как глава этого штаба курировала научный проект по исследованию Беты и, которая в своем отчете приводила данные об отсутствии в верхних слоях почвы редких минералов, пригодных для коммерческой разработки. Но он так и остался без ответа.
Я развернул экран управления в полном масштабе и мысленно стал готовиться к выполнению команд маневрирования. Передо мной появились визуальные ячейки, каждая из которых передавала информацию о полетных данных и технические сведения работы тяговых и навигационных узлов судна.
Скорость сближения составляла шестьсот восемьдесят метров в секунду и естественно была слишком высока для выхода на орбитальный курс. Расстояние до Беты сокращалось крайне быстро. Поэтому турбореакторы все еще были в активной фазе, готовые в любой момент погасить скорость до маневровой.
Одна из ячеек сверкнула более яркими цветами, сообщая об обновлении полетных данных.
– Это тебе.
Марк перебросил сформированную траекторию полета курса на сближение и выхода на орбиту, которая по моему клику развернулась в проекции как у меня. Так и у Лены.
– Что тут у нас… – Лена бегло осмотрела график отображающий кривую прохождения расстояния одного тела до другого, который уводил меньшее тело по дуге вокруг большего и, описав половину витка вокруг него, оказывался над зоной экватора в полушарии, освещенном светом звезды.
– Командир, мы готовы к выходу на орбиту. – Голос Лены прозвучал совсем рядом слева от меня и эхом раздался в общем канале громкой связи кабины пилотов.
– Преступайте. – Маер же говорил только нам, не адресовав свою команду по всей сети судна.
Лена, подняла защиту панели управления системой автопилотирования и отключила ее. Тут же повсюду начали загораться новые иконки и ярлычки, систем контроля управления. СИД самостоятельно переводил опции, которые не требовались в режиме автопилотирования, в активные позиции. Судно словно оживало. Голос оповещения монотонно три раза повторил: «Экипажу приготовится. Переход на ручное управление».
– Корин, гаси до маневровой. – Лена села удобнее и выпрямила спину.
Парки снова опустились, блокировав движения тел, кроме рук.
– Есть, гасить до маневровой. – Спокойно ответил я, словно управлял не космическим судном, летящим сквозь чужую звездную систему, таща за собой восемьсот тысяч тон отработанного ядерного топлива, а обычным городским флопом на ручном управлении.
Все четыре реактора, развернутые против направления движения СИД и разведенные на телескопических шарнирах, получив команду на реверс, начали пульсировать ослепительно-белыми вспышками, частота которых за несколько секунд увеличилась, сливая импульсы в четыре отдельных свечения и, яркость их не уступала Солнцу.
Волна перегрузки накатила тошнотой, взбудоражив все внутренние органы и, как всегда бывает, казалось, что на какое-то время я потерял слух и возможность воспринимать реальность такой, какая она есть, но уже через несколько секунд нейтронное полимагнитное поле начало оттеснять присутствие гравитации ускорения и я сглотнул, возвращая себе возможность различать звуки.
К этому времени вид Беты уже заполнил все видимое пространство за витражом иллюминации и по мере того как судно замедляло движение, потоки бурь над ее полюсом, становились все отчетливее.
? Есть. ? Я подтвердил гашение полетной скорости и отдал команду системе управления деактивировать турбореакторы. ? Скорость восемьдесят метров в секунду. Можем маневрировать.
СИД все еще огибал по кривой дуге северный полюс планеты и на новом витке начал плавно смещаться к экватору. Турбореакторы потухнув, плавно развернулись по ходу движения и шарниры, медленно и синхронно сложились, прижав их к корпусу судна. Ячейка, свидетельствующая об активной работе позитронных термоядерных силовых установок, погасла. Они уже не понадобятся. Как только окажемся на другой стороне, в дело вступят маневровые ускорители.
Я взглянул на выполнение полетной задачи установленной Марком и все еще развернутой в проекции над консолью. Линия кривой, обозначающее траекторию движения СИД на половину была красной и теперь уже медленно, протягивала цвет маркера еще дальше, отражая наше приближение к установленным координатам.
Несколько минут, пока не начнем маневрирование, сопровождающееся как обычно сильной вибрацией и тряской, можно было расслабиться.
Я обернулся и взглянул на Марка. Он сидел на боковом месте навигационного техника, позади нас и его руки сжимали подлокотники, а ноги носками упирались в пол.
Меня старший инженер-навигатор выделил им в помощь. Ну, там встретить, чаем напоить. Неисправность они естественно должны были сами исправлять. Вот только на тот момент у них техника не было, а как оказалось ни командир, ни Лена, а уж тем более Колл вообще ничего не смыслят во внутренних сетях управления, я им тогда помог. Вот так и познакомились.
Он взял три проверенных костюма, и понес к шлюзу.
– Лена, принимай!
– Сам спустись и закрепи! – Ее голос снова зазвучал глухо и тихо из недр спускового модуля, хотя явно было, что она кричала.
Я взял оставшиеся три и тоже понес их к шлюзу, откуда через минуту вынырнул Марк и, схватив их в охапку из моих рук, снова скрылся.
Мне было конечно интересно, как Марк попал к Маеру. Чем руководствуется командир при выборе нового члена экипажа? Если Марк рассказал правдивую историю, то получается, что он просто оказался в нужное время в нужном месте. Получается, так же как и я! С одним лишь только несовпадением ? когда произошло мое первое знакомство с Маером, то на тот момент ему не нужен был ни техник, ни пилот. Однако он все равно помог мне, придержал для себя, устроив на другое судно. Придержал на будущее. Но почему? Нет, не сказать, чтобы меня уж очень мучил этот вопрос, но почему-то начиная, наконец, лучше узнавать этого человека, его неоднозначность, иногда необоснованную грубость, желание превосходства над людьми и порой вырывающееся, из-под маски простачка, тщеславие, этот вопрос становился для меня, все более интересен.
Спросить у него, прямо? Нет, нельзя. Это глупо. Моральное самоубийство. Марк, со своим легкомыслием и беспечностью даже думать не будет над столь сложным для него вопросом, а вот Лену мне как-то спрашивать страшновато. Все потому что она настолько хорошо знает Маера и столько лет бок обок летает с ним, что они думают практически на одной волне. Их мысли во многом сходятся, им даже не нужно советоваться, а просто делать, что-то вместе и их работа будет слажена. Так что, спрашивать у Лены, есть то же самое, что спросить у самого Маера.
– Что опять застыл? Пошли в лобби, есть хочется. – Марк хлопнул меня по плечу и опять что то, насвистывая, исчез в переходе.
Глава 8
Я Корин Ройа и это моя история
Суета постепенно сбавляла темпы. Каждый, выполнял поставленную перед ним задачу или то, что непосредственно входило в его обязанности, а выполнив, спешил помочь другим членам экипажа в их работе. Слаженная работа команды и осознание в душе каждого из нас, что предстоит не легкая, опасная, но в тоже время потрясающая и интересная миссия, заставили закончить подготовку ровно в срок. Когда же до выхода на орбиту Проксима b оставалось чуть больше часа, можно было, немного расслабится и заняться каждому своими делами. Кто-то решил принять душ, кто-то стал готовить себе еду. Лена закрылась в кубике и, наверное, записывала очередное сообщение для своих дочерей, а я откинул спинку мягкого кресла, одного из восьми кресел в лобби, вокруг круглого стола, закинул руки за голову и, расслабившись, дремал, прикрыв веки.
Сквозь полусон я вдруг различил возле кухонного стенда фигуру Марты. В ее руке был полимерный порционный стакан, а ее глаза и мозг, функционируя в усиленном режиме, пытались понять, что и как тут работает. Она с полным незнанием и непониманием принципа работы представшего пред ней оборудования, методом случайных догадок, пыталась установить из всего изобилия кнопок, дисплеев и непонятных ей устройств видимо, то устройство, из которого по ее представлению должен вытекать кофе. Гордость ученой, судя по всему, не позволяла ей просить помощи у кого-то из экипажа и она, воспользовавшись моментом, когда в лобби кроме меня не было никого, решила сварить кофе. Меня она сочла видимо спящим и что я не вижу ее неуклюжести. Не представляя на самом деле, что эта затея для нее окажется несколько сложнее, чем открытие какой ни будь новой формы жизни, она упорно нажимала совершенно не туда.
После некоторых неудачных попыток, она вдруг открыла крышку бленда, заглянула внутрь и после секунды раздумья поместила в него порционник. В тот момент в ее лице и движениях не было и намека на ту надменность и гордость, что все видели буквально три часа назад.
Конечно же бленд, после того как она закрыла крышку и выбрала на дисплее, на ее взгляд, наиболее правильную команду, тут же выдал ошибку, почувствовав внутри себя предмет не углеродного происхождения.
Задумчиво прикусив губу, Марта извлекла стакан и обернулась. Ее взгляд тут же упал на меня, и она естественно поняла, что я не спал, а все это время, молча, наблюдал за ее неудачами с улыбкой на лице.
– Вам помочь?
– Я кофе хотела сварить. Да. – Она протянула мне свой порционник. ? Если Вас это не затруднит.
Я встал и подошел к стенду, а через минуту в стакане уже был черный ароматный, пусть и на все сто процентов синтетический напиток, источающий горячий пар. Я вернул ей стакан, а сам продолжал смотреть ей в глаза и улыбаться, но она быстро взяв ее, отвела взгляд и без единого намека на ответную улыбку, коротко и как-то механически поблагодарила и тут же закрылась в своем кубикуле.
Ну, хоть спасибо сказала. Я снова завалился в мягкое кресло и расслабился.
– Всем занять свои места! Через два часа, мы прибудем к конечной точке нашего путешествия.
Я вскочил, услышав голос Маера в динамиках модульного оповещения, и осознав, что отдыху пришел конец, быстро отправился в кабину пилотов. Через сто двадцать минут СИД должен выйти на орбиту Проксима b. Я сел в кресло второго пилота, опустил ребра парка, выполненные из мягкого, но прочного амортизационного материала и почувствовал в тот момент неописуемую гордость за все, что я делаю. Чувство важности и ответственности в этот момент нахлынуло на меня горячей огромной волной. Волной благодарности всем этим людям, что в данный момент окружали меня. Я знал, что вернувшись в Порт, а потом и на Землю, я уже не буду тем Корином Ройа, который вырос в семье фермеров и который чудом попал за штурвал космического судна. Тогда, а если ученые еще и раструбят по всему миру, что СИД «Атлант» совершил исторический полет и высадку на планету в другую систему, я возможно буду одним из тех о ком узнают сотни, тысячи, а может и миллионы жителей Земли и Порта. Как когда-то прославился и Грек Маер. И чем я хуже? Почему бы судьбе не преподнести и мне такой подарок? Может и я, тогда, создам собственное профсоюзное движение, буду добиваться внесения изменений на законодательном уровне в регламенты полетов и эксплуатации космических суден и читать лекции в Академии.
Мои амбиции грезили тем, что по возвращению домой, эта команда станет первой, кому будут поступать самые высокооплачиваемые предложения о работе. Конечно, и скорее всего мы уже не будем одним экипажем. Маер уже далеко не молод и, возможно, отойдет от дел. Лена, заработав на этом полете, вернется к семье и, найдя какую ни будь работу на Земле, забудет навсегда о том кем она была в прошлой жизни. Останемся только я, Марк и Александр Колл.
Работа на судне вместе с Коллом, мне большого удовольствия не доставляет, так что если он покинет СИД, я буду только этому рад.
От этих мыслей по спине бежала дрожь, пригнав к голове и рукам какой-то новый светлый и радостный прилив сил. Ну а что? Получив такой грандиозный опыт, а потом и жалование равное сезонной прибыли целого фермерского хозяйства я, вернувшись, смогу утереть нос отцу. Потом еще и хвастаться буду всеми этими достижениями в разных забегаловках Варны или Неополиса.
Все это предавало мне такое количество энтузиазма, что я едва мог сдерживать в себе эмоции.
Желтая планета тем временем заполняла все больше видимого пространства в витраже иллюминации кабины пилотов и теперь уже не казалась такой спокойной, какой выглядела на первый взгляд издалека.
Она была белой. Даже нет, не совсем белой, а цвета топленого молока, но все же имела немного желтоватый оттенок.
Нельзя было сказать, что открывающийся вид затмевал своей красотой виды колец Сатурна или парад лун Юпитера, туристический тур куда на Голиафе стоит кучу денег, но было в нем что-то поистине необычное и дикое. Появлялось ощущение, что смотришь на нечто очень древнее и запретное, и это древнее и запретное возможно совсем не хочет, чтобы его не то что разглядывали, а уж трогали и тем более.
Газовые слои в атмосфере Проксимы b или как ее стали называть просто «Бета», были достаточной плотности, чтобы не позволять нам увидеть рельеф поверхности. Лишь белоснежные вытянутые облака на фоне желто-коричневой атмосферы, насыщенной нитридно-водородными и азотными соединениями, дрейфовали вдоль экватора в восточном или в западном направлении. Периодически, облака попадали в зоны бурь, которых я насчитал с десяток в видимой области полушария, где они закручивались в спирали, а потом с неведомой, силой выбрасывались из них, только уже ассиметрично экватору и ускоряли течения в сотни раз. И все же экваториальная зона была довольно спокойной, по сравнению с зонами умеренных, полярных и предполярных широт, где собственно концентрация агрессивных климатических фронтов, была в разы выше.
– Что скажешь? – В общем сетевом канале связи послышался голос командира, обращенный к геофизику.
– На первый взгляд довольно не плохо. – Сидя в парке, в которое по команде превращается кресло Лобби, он смотрел в развернутую над столом проекцию, переданную головными визуальными сенсорами СИД и, видел все тоже, что видели и мы в кабине пилотов. – Могло быть и хуже.
Я не был уверен, что именно Колл имел в виду, говоря эти слова, но подумал, что речь идет о возможности посадить взлетно-посадочный модуль, в условиях агрессивной атмосферной среды. Хотя, этот вопрос должен быть адресован первому пилоту.
– Посмотрите на полюс.
Я немного наклонился, чтобы увидеть в витраж уже почти скрывшийся из виду полюс планеты и удивленно усмехнулся. Небольшой участок, предполярной области едва заметно подсвечивался голубоватой дымкой.
– Полярное сияние! – Все услышали возглас Марка.
– Значит, у планеты имеется железное ядро. – Колл сказал это с такой интонацией, что Марк тут же усмирил свои эмоции. – Возможно, стоит лучше поискать полезные ископаемые?
На это раз, вопрос был обращен к главе штаба изучения и освоения дальнего космоса в лице Марты Штеер, которая как глава этого штаба курировала научный проект по исследованию Беты и, которая в своем отчете приводила данные об отсутствии в верхних слоях почвы редких минералов, пригодных для коммерческой разработки. Но он так и остался без ответа.
Я развернул экран управления в полном масштабе и мысленно стал готовиться к выполнению команд маневрирования. Передо мной появились визуальные ячейки, каждая из которых передавала информацию о полетных данных и технические сведения работы тяговых и навигационных узлов судна.
Скорость сближения составляла шестьсот восемьдесят метров в секунду и естественно была слишком высока для выхода на орбитальный курс. Расстояние до Беты сокращалось крайне быстро. Поэтому турбореакторы все еще были в активной фазе, готовые в любой момент погасить скорость до маневровой.
Одна из ячеек сверкнула более яркими цветами, сообщая об обновлении полетных данных.
– Это тебе.
Марк перебросил сформированную траекторию полета курса на сближение и выхода на орбиту, которая по моему клику развернулась в проекции как у меня. Так и у Лены.
– Что тут у нас… – Лена бегло осмотрела график отображающий кривую прохождения расстояния одного тела до другого, который уводил меньшее тело по дуге вокруг большего и, описав половину витка вокруг него, оказывался над зоной экватора в полушарии, освещенном светом звезды.
– Командир, мы готовы к выходу на орбиту. – Голос Лены прозвучал совсем рядом слева от меня и эхом раздался в общем канале громкой связи кабины пилотов.
– Преступайте. – Маер же говорил только нам, не адресовав свою команду по всей сети судна.
Лена, подняла защиту панели управления системой автопилотирования и отключила ее. Тут же повсюду начали загораться новые иконки и ярлычки, систем контроля управления. СИД самостоятельно переводил опции, которые не требовались в режиме автопилотирования, в активные позиции. Судно словно оживало. Голос оповещения монотонно три раза повторил: «Экипажу приготовится. Переход на ручное управление».
– Корин, гаси до маневровой. – Лена села удобнее и выпрямила спину.
Парки снова опустились, блокировав движения тел, кроме рук.
– Есть, гасить до маневровой. – Спокойно ответил я, словно управлял не космическим судном, летящим сквозь чужую звездную систему, таща за собой восемьсот тысяч тон отработанного ядерного топлива, а обычным городским флопом на ручном управлении.
Все четыре реактора, развернутые против направления движения СИД и разведенные на телескопических шарнирах, получив команду на реверс, начали пульсировать ослепительно-белыми вспышками, частота которых за несколько секунд увеличилась, сливая импульсы в четыре отдельных свечения и, яркость их не уступала Солнцу.
Волна перегрузки накатила тошнотой, взбудоражив все внутренние органы и, как всегда бывает, казалось, что на какое-то время я потерял слух и возможность воспринимать реальность такой, какая она есть, но уже через несколько секунд нейтронное полимагнитное поле начало оттеснять присутствие гравитации ускорения и я сглотнул, возвращая себе возможность различать звуки.
К этому времени вид Беты уже заполнил все видимое пространство за витражом иллюминации и по мере того как судно замедляло движение, потоки бурь над ее полюсом, становились все отчетливее.
? Есть. ? Я подтвердил гашение полетной скорости и отдал команду системе управления деактивировать турбореакторы. ? Скорость восемьдесят метров в секунду. Можем маневрировать.
СИД все еще огибал по кривой дуге северный полюс планеты и на новом витке начал плавно смещаться к экватору. Турбореакторы потухнув, плавно развернулись по ходу движения и шарниры, медленно и синхронно сложились, прижав их к корпусу судна. Ячейка, свидетельствующая об активной работе позитронных термоядерных силовых установок, погасла. Они уже не понадобятся. Как только окажемся на другой стороне, в дело вступят маневровые ускорители.
Я взглянул на выполнение полетной задачи установленной Марком и все еще развернутой в проекции над консолью. Линия кривой, обозначающее траекторию движения СИД на половину была красной и теперь уже медленно, протягивала цвет маркера еще дальше, отражая наше приближение к установленным координатам.
Несколько минут, пока не начнем маневрирование, сопровождающееся как обычно сильной вибрацией и тряской, можно было расслабиться.
Я обернулся и взглянул на Марка. Он сидел на боковом месте навигационного техника, позади нас и его руки сжимали подлокотники, а ноги носками упирались в пол.
