Он смотрел на женщину, что когда-то любил… Аватарка в социальных сетях. Снимок, который он делал сам. Лётный комбинезон, не по размеру, мешковато висит на ее хрупкой стройной фигуре. Рыжие локоны выбиваются из-под старинного нелепого шлемофона. Такие же нелепые авиационные очки, слишком большие для ее миниатюрного личика. Зато скрывают шрамы. Он злился, что она ничего не хочет делать с ними. Правда, теперь Она носила очки, которые Ей очень шли. И его злило, неимоверно злило, что другим мужчинам она нравится. И то, что она счастлива, поднимаясь в небо сама за штурвалом этого маленького биплана.
Он никогда не называл ее «женой». При знакомстве с приятелями и одноклассниками называл всяко: подруга, знакомая, однофамилица; но не «жена». Так назвал он ее только «про себя». И ни разу после свадьбы не одевал обручальное кольцо. Хотя его сослуживцы всегда после полетов надевали кольца. А он даже не носил его с собой. Видел, что это ее обижало поначалу, но, со временем, перестала на это обращать внимание. Первый раз, когда он представил ее сослуживцам: «Моя жена» было три года назад. Видел ее удивленные глаза, но радости в них так и не появилось. Тогда она грустно улыбнулась и добавила: «Это он пошутил так».
В тот момент, Он в первый раз за всю долгую совместную жизнь испугался. Внутренне. Она изменилась. И Он не понял, когда. Не заметил этот момент. Некогда было обращать на такие мелочи внимание. Все его время занимала обида и месть всем женщинам за его несчастную жизнь. Он мстил ей за то, что очень любил. Любил так, что не мог представить, что кто-то еще может касаться его женщины. До боли в сердце, до дрожи в коленках. Мстил за то, что она любила его и принимала такого, какой он есть. Не скандалила, не ревновала, не упрекала. Просто любила и говорила это каждый день, успокаивая после очередного Его срыва.
Ненавидеть Ее было не за что. И придраться тоже. Но Он находил. Ненавидел ее за то, что Он был у Нее первый мужчина и Она у Него тоже первая. Ненавидел, что изменял ей, упорно доказывая себе, что все «бабы прости…». Ненавидел за то, что ее партнер по бизнесу «голубой» и, так же как и Он, готов был «глотку прогрызть» только за подозрения на «непристойные предложения». Ненавидел за то, что всех, с кем она вела бизнес, непременно с Ним знакомила, и все они оказывались заядлыми семьянинами, обожающими жен. Ненавидел, что она успешна. Ненавидел за то, что она создала для него Учебный центр, чтобы он мог и дальше летать, после увольнения из армии.
Дети выросли в этой постоянной его ненависти. И их он тоже ненавидел. За то, что похожи на Него, за то что похожи и на Нее. Сколько раз Он, в порыве очередного приступа ревности кричал ей, что дети не Его? Много. Сначала она плакала, предлагала сделать тест. Но ему-то это не нужно было. Ему нужно было видеть ее унижение. В этом не поддерживала Его даже мать, которая, правда, тоже не особо доброжелательно относилась к невестке. Но не признать то, что внучка «очень похожа на тебя», а внук «вылитый твой сынок в детстве» под напором подруг не могла.
Мать принимала блага, хвалилась ее успехами невестки перед подругами, но непременно напоминала Ей:
- У него была невеста, дочь генерала. С ней бы мой мальчик был счастлив и тоже был бы уже генералом. А ты кто? Это из-за тебя ему пришлось уволиться из армии.
Мать прекрасно знала, что из армии ее сын уволился совсем по другой причине. Летчики все больше времени проводили на земле. На керосин в армии не было денег. Не хватало топлива даже на регламентные проверки. Можно было, конечно, остаться в штабе. Но этого Он сам не захотел. Лучший летчик части должен летать. Пусть и испытывая легкомоторную авиацию. А вот в этом Его жена всегда поддерживала. У них были общие интересы, они читали одни книги. Она вела бизнес с ЦПК и космонавты были частыми гостями в их доме. Если бы Он захотел, то мог бы уже слетать и сам в космос. Это же была его мечта! Но… он отказался, не захотел даже испытывать судьбу.
Нет, он поехал. И даже прошел первую часть ВЛК. Но потом… случилась очередная «неожиданно вспыхнувшая страсть». И он вернулся обратно, сказав, что «не позволило здоровье». Она его жалела, предлагала подлечиться и попытаться еще. Но как Ей было сказать, что перед ответственными испытаниями та самая генеральская дочь выпустила Его из свой постели только утром. И Он просто собрал вещи и уехал, зная, что в таком состоянии его ждет определенный провал. А этого Он очень не любил. Да и история, которую рассказала «неожиданная страсть», как она, по наводке Его мамы оказалась в Его постели, только подтвердила желание продолжать «мстить» всем женщинам. Горько было сознавать, что в этой девушке он в школе симпатизировал и даже ухаживал. И, если бы получилась уловка родительницы, то Он точно воспитывал бы сейчас чужого ребенка. Остановила Его тогда только природная брезгливость и отвращение, что девушка вот так, беззастенчиво предлагает себя.
Он летел домой услышать объяснения матери, а услышал еще одну душещипательную историю о том, как она увела сына директора завода из семьи. И, оказывается, у него есть еще и брат. Понятно стало, почему отец из солидного мужчины, которого Он помнил в детстве, превратился в заурядного алкоголика, и почему они никогда не общались с семьей отца. Так же, почему в их семье не было никакой любви, а только взаимные претензии и оскорбления. Правда, почему мать, которую Он так беззаветно любил, так, по-потребительски, относилась к единственному сыну, Ему было до сих пор не понятно. Обида на мать за это тогда всколыхнулась с новой силой.
Сорвался Он, как обычно, на жене. Ничего не объясняя, привязавшись к какой-то мелочи. В итоге обвинив Ее в том, что Он провалил отбор. А Она? Стоически выдержала очередную порцию беспочвенных обвинений, уговаривала «еще раз попробовать, чтобы не жалеть, что была возможность, но не сделал». Он не сделал. В тот раз Он впервые ее ударил. С силой, наотмашь. Она отлетела к дверному косяку, ударилась так, что щепка впилась Ей в висок. А Он… доломал косяк и ушел, оставив жену, истекающей кровью. Ярость бурлила, и сознание отказывалось адекватно реагировать на ситуацию. Полчаса ходил по скверу рядом с домом. Выскочил в домашней одежде, на улице было холодно. Только когда окончательно замерз, до него дошло, что Он натворил.
Жены дома не было. Только пятна крови и сломанный дверной проем напоминали о произошедшем. На телефонный звонки Она не отвечала, и это вызвало очередную волну агрессии. Досталось и двери. С мыслью, что «раз нет, значит жива, и хорошо, что дети у тещи», Он так и уснул на полу.
На следующий день Она позвонила сама.
- Подавай на развод. Пиши, что хочешь. Я на все соглашусь.
Отключилась, даже не выслушав Его крики, что «она стерва, еще пожалеет об этом». В это же день остался ночевать у своей очередной «подружки». Благо природа Его внешними данными не обделила и недостатка в женском внимании Он не испытывал. Неделя пролетела, как один день. За это время Он заехал домой только один раз, забрать вещи. Пол был помыт, дверь отремонтирована. И Он со «спокойной совестью» окунулся в «отношения». Но… неделю спустя заскучал. На любовницу не поорешь, да и скучно с ней. Поговорить не о чем. Ее не волнуют вопросы, которые они обсуждают с женой, когда «все хорошо». А волнует только «когда Он разведется с женой, и как они будут счастливо жить». Не объяснять же ей, что никакого развода никогда не будет. И Он любит только свою жену. Но объяснять пришлось.
Забрал свои вещи, сел в машину и покатил просить вернуться жену домой. Купил цветы, торт, кулон из белого золота. Всю дорогу думал, что в ногах будет валяться, но вымолит прощение. Она же его любит. И Он ее. Она простит, Он был уверен. Но, тесть Его не пустил даже на порог. Она все же вышла к Нему. Отеки еще не спали. На виске и переносице лейкопластырь, под глазами синяки. Равнодушно глянула на футляр с украшениями, торт забрала.
- Па, ты любишь такой. Цветы маме отдай. Иди, я сама справлюсь.
Дождалась, когда тесть ушел на кухню, прикрыла дверь в квартиру и тихо спросила:
- Ты подал на развод?
- Нет, и не собираюсь.
Он попытался приблизиться, обнять, но она втянула воздух и выставила перед собой руку.
- Хорошие духи, - тихо проговорила Она, - только женские. И даже знаю любительницу их. Это хорошо, значит, есть кому успокоить. Я не вернусь. Уходи.
Он не нашел, что ответить. Только чертыхнулся про себя. Надо было, хотя бы, заехать домой, переодеться.
- А как же дети? Я тебе их не отдам, - все, что в голову пришло в этот момент, проговорил Он. Чем еще можно женщину шантажировать? А Он знал, Этот шантаж всегда проходил на «ура».
- Не вижу, чтобы они к тебе бежали с радостными криками «папа приехал». Так что проваливай. Мы тебе не нужны, и ты нам не нужен. «Дети же не твои», вот и примем это за истину.
- А Это, - она сунула футляр в карман Его пальто, - подаришь той, от которой приехал. И это тоже, - сняла обручальное кольцо и кинула туда же, в карман.
Дверь захлопнулась перед его носом. Он стоял, прислонившись к ней лбом и слышал, как сын говорил:
- Мам, ну зачем нам такой отец. Мы и без него проживем. Вырасту и наваляю ему…
Дальше слушать это не было никаких сил. Включил видео того полета, когда Она была счастлива. Она смеялась и рассказывала, как проходит маршрут. Ее голос был самым родным. Она летит на фоне огромного безумного солнце, которое катится за горы, оставляя в небе кроваво-красный ожог.
Он ехал по объездной трассе, слезы катились из глаз. Сквозь них Он с трудом видел дорогу. Сгущаются сумерки, наступает черная ночь с проносящимися мимо слепящими фарами. Смятение и тревога в Его душе. Душе, которая рвется из позорной неволи. Единственные вопрос, который мучал Его: почему? Почему Так Все вышло? Он сейчас один в этом мире. Ему жалко было себя, свою любовь. Он не понимал, как Он теперь будет жить без Нее. Поэтому, на несущийся навстречу Камаз отреагировал в последний момент.
Он смотрел на женщину, что когда-то любил… В небе, за штурвалом своего самолета, он был свободен от предрассудков и обид. Они оставались на земле. А там, Они были только вдвоем. И он безумно ее любил так, как хотел всю жизнь. Ее и своих детей. Оберегая, защищая. Нежно и заботливо…
В сознание иногда возвращал вой сирены скорой помощи. В приемном покое чувствовал, как его перекладывают на каталку и причитания молодого женского голоса:
- Миленький, потерпи, ты попал в дежурство лучшего хирурга.
- Телефон при нем был? – это уже уверенный, но взволнованный мужской басок.
- Да, и даже не поврежден.
- Звони, сообщи родным. Не жилец он. Хорошо, если до утра дотянет.
- Боже, руки трясутся. Никак не могу привыкнуть… Вот последние звонки… наверное жена… Девушка, доброй ночи! Простите, вам звонят из Областной клиники. Ваш муж попал к нам после аварии, в тяжелом состоянии… Что? Очень. Да… Доктор говорит, что… Что? Да, поврежден позвоночник. Возможно. Девушка, но… - тяжелый вздох: - Доктор, она говорит, что инвалид ей не нужен. Что за женщины! Ужас! Вот, номер «мама». Здравствуйте! Нет. Это звонят Вам из областной клиники. Ваш сын в тяжелом состоянии после аварии… Да, возможно, что не доживет до утра. Что? До свидания. Доктор, она сказала, позвонить, когда умрет.
- Ну что ж, мужик! Придется тебе самому, как-то бороться. Не повезло тебе с женщинами. А я сделаю все, что смогу.
Обижаться сил не было. Тело не чувствовал, голова сильно белела, в глазах все расплывалось. Последнее, что запомнил – операционную.
Он смотрел на женщину, что когда-то любил… Наверное, это предсмертное видение. Или после смертное? Она вся в белом. Рядом с ней мужчина, тоже весь в белом. Говорит знакомым баском. Как он смеет прикасаться к Его женщине! Нет, Он сейчас встанет и все скажет...
- Парень, не надо так резко! Тебе желательно не шевелиться. Ключица плохо срастается.
- Что Она здесь делает? – голос не слушался, но злость… опять эта злость…
Она потерла лицо руками. Заспанные глаза, усталое лицо.
- Все, Доктор, Он пришел в себя. Я поеду домой. Дальше Он сам…
Она сняла халат и, не глядя на Него, вышла. Плечи ее подрагивали. Доктор выскочил за ней. Не было его совсем немного. Вернулся, взял брошенный Ею халат и укоризненно взглянув, проговорил:
- Ну ты даешь, мужик! Я же тебя списал. Травмы, не совмещенные с жизнью, поврежден позвоночник. Да если бы даже случилось чудо и выжил, в лучшем случае остался инвалидом. А она… Она совершила с тобой чудо. Ты не только ходить будешь, но и… я так понял, что ты летчик? Будешь стараться и летать сможешь.
- Она же отказалась приехать, - глухо, сдерживая обидные слезы, проговорил Он.
- Это женщина Ваша отказалась приехать. А Эта… Как вывезли тебя из операционной, так и не отходила. Она сказала, что бывшая жена. Других претендентов на ухаживание за вашим бездыханным телом не было, поэтому и у нас не было выбора. Санитарок и медсестер не хватает.
Он недоумевал, откуда Она узнала? Наверное, мама позвонила.
- Сколько я провалялся без сознания?
- Месяц, без одного дня.
- А Она…
- Каждый день была здесь. Ночевала, утром уходила, сменяли медсестры. После обеда приходила.
Осмотрел палату. Платная, обустроенная, но кроме маленького диванчика, ничего пригодного для хорошего отдыха. Доктор поймал взгляд.
- Да, тут и спала. Молиться надо на такую женщину. А ты… - он махнул рукой, и продолжил: - Ладно, пришел в себя и хорошо. Через час зайду, а сейчас отправлю к тебе медсестру.
Она не пришла ни после обеда, ни на следующий день. Вечером Он не выдержал и позвонил. Разговор не получился. Зачем-то сорвался и наговорил ей каких-то гадостей. Про то, что не нужна Ему Ее жалость, что могла бы и не приходить, без нее бы справился. Зачем все это говорил, и сам не понимал. Хотелось же сказать, что очень любит, что Она Ему нужна, что без Нее очень плохо. Чтобы Она приехала и привезла детей. Но говорил и говорил совсем другое. Она молча слушала. И так же молча отключилась.
На поправку пошел быстро. Через неделю начал вставать. За это время Она не пришла ни разу. Он больше тоже не звонил. Хотя очень хотелось услышать ее голос. Но… Что Его удерживало? Он и сам не понимал. Вообще не понимал, почему так себя ведет.
Приходила та, от которой Он уехал к Ней. Извинялась, клялась в любви. Умоляла простить, просила поверить, что не поняла. Молча смотрел на эту чужую женщину. Ничего не сказал. Она и мать теперь приходили каждый день. Спелись. А Ему нужна была только Она.
- Как ты мог променять Ее на Это недоразумение? - после очередного прихода бывшей «пассии» как-то спросил Доктор.
- Я и не менял. Что они там с мамашей надумали, это их дело, - и горько воскликнул: - Но Она ни разу больше не пришла!
- С чего ты взял? – спокойно присаживаясь на диванчик, сказал Доктор. – Каждый день приходит или звонит, справляется о твоем здоровье.
Слова Доктора теплом разлились по телу. Она! Она вернется, Он верит, что вернется. И все будет по-другому.
Через две недели его выписывали. Он зашел к Доктору, забрал выписку.
- Что такой хмурый? – спросил он.
- Не знаю, куда ехать. К матери не хочу. Дома никто не ждет. Такси сейчас вызову и к однокласснику. Может примет на время.
Он никогда не называл ее «женой». При знакомстве с приятелями и одноклассниками называл всяко: подруга, знакомая, однофамилица; но не «жена». Так назвал он ее только «про себя». И ни разу после свадьбы не одевал обручальное кольцо. Хотя его сослуживцы всегда после полетов надевали кольца. А он даже не носил его с собой. Видел, что это ее обижало поначалу, но, со временем, перестала на это обращать внимание. Первый раз, когда он представил ее сослуживцам: «Моя жена» было три года назад. Видел ее удивленные глаза, но радости в них так и не появилось. Тогда она грустно улыбнулась и добавила: «Это он пошутил так».
В тот момент, Он в первый раз за всю долгую совместную жизнь испугался. Внутренне. Она изменилась. И Он не понял, когда. Не заметил этот момент. Некогда было обращать на такие мелочи внимание. Все его время занимала обида и месть всем женщинам за его несчастную жизнь. Он мстил ей за то, что очень любил. Любил так, что не мог представить, что кто-то еще может касаться его женщины. До боли в сердце, до дрожи в коленках. Мстил за то, что она любила его и принимала такого, какой он есть. Не скандалила, не ревновала, не упрекала. Просто любила и говорила это каждый день, успокаивая после очередного Его срыва.
Ненавидеть Ее было не за что. И придраться тоже. Но Он находил. Ненавидел ее за то, что Он был у Нее первый мужчина и Она у Него тоже первая. Ненавидел, что изменял ей, упорно доказывая себе, что все «бабы прости…». Ненавидел за то, что ее партнер по бизнесу «голубой» и, так же как и Он, готов был «глотку прогрызть» только за подозрения на «непристойные предложения». Ненавидел за то, что всех, с кем она вела бизнес, непременно с Ним знакомила, и все они оказывались заядлыми семьянинами, обожающими жен. Ненавидел, что она успешна. Ненавидел за то, что она создала для него Учебный центр, чтобы он мог и дальше летать, после увольнения из армии.
Дети выросли в этой постоянной его ненависти. И их он тоже ненавидел. За то, что похожи на Него, за то что похожи и на Нее. Сколько раз Он, в порыве очередного приступа ревности кричал ей, что дети не Его? Много. Сначала она плакала, предлагала сделать тест. Но ему-то это не нужно было. Ему нужно было видеть ее унижение. В этом не поддерживала Его даже мать, которая, правда, тоже не особо доброжелательно относилась к невестке. Но не признать то, что внучка «очень похожа на тебя», а внук «вылитый твой сынок в детстве» под напором подруг не могла.
Мать принимала блага, хвалилась ее успехами невестки перед подругами, но непременно напоминала Ей:
- У него была невеста, дочь генерала. С ней бы мой мальчик был счастлив и тоже был бы уже генералом. А ты кто? Это из-за тебя ему пришлось уволиться из армии.
Мать прекрасно знала, что из армии ее сын уволился совсем по другой причине. Летчики все больше времени проводили на земле. На керосин в армии не было денег. Не хватало топлива даже на регламентные проверки. Можно было, конечно, остаться в штабе. Но этого Он сам не захотел. Лучший летчик части должен летать. Пусть и испытывая легкомоторную авиацию. А вот в этом Его жена всегда поддерживала. У них были общие интересы, они читали одни книги. Она вела бизнес с ЦПК и космонавты были частыми гостями в их доме. Если бы Он захотел, то мог бы уже слетать и сам в космос. Это же была его мечта! Но… он отказался, не захотел даже испытывать судьбу.
Нет, он поехал. И даже прошел первую часть ВЛК. Но потом… случилась очередная «неожиданно вспыхнувшая страсть». И он вернулся обратно, сказав, что «не позволило здоровье». Она его жалела, предлагала подлечиться и попытаться еще. Но как Ей было сказать, что перед ответственными испытаниями та самая генеральская дочь выпустила Его из свой постели только утром. И Он просто собрал вещи и уехал, зная, что в таком состоянии его ждет определенный провал. А этого Он очень не любил. Да и история, которую рассказала «неожиданная страсть», как она, по наводке Его мамы оказалась в Его постели, только подтвердила желание продолжать «мстить» всем женщинам. Горько было сознавать, что в этой девушке он в школе симпатизировал и даже ухаживал. И, если бы получилась уловка родительницы, то Он точно воспитывал бы сейчас чужого ребенка. Остановила Его тогда только природная брезгливость и отвращение, что девушка вот так, беззастенчиво предлагает себя.
Он летел домой услышать объяснения матери, а услышал еще одну душещипательную историю о том, как она увела сына директора завода из семьи. И, оказывается, у него есть еще и брат. Понятно стало, почему отец из солидного мужчины, которого Он помнил в детстве, превратился в заурядного алкоголика, и почему они никогда не общались с семьей отца. Так же, почему в их семье не было никакой любви, а только взаимные претензии и оскорбления. Правда, почему мать, которую Он так беззаветно любил, так, по-потребительски, относилась к единственному сыну, Ему было до сих пор не понятно. Обида на мать за это тогда всколыхнулась с новой силой.
Сорвался Он, как обычно, на жене. Ничего не объясняя, привязавшись к какой-то мелочи. В итоге обвинив Ее в том, что Он провалил отбор. А Она? Стоически выдержала очередную порцию беспочвенных обвинений, уговаривала «еще раз попробовать, чтобы не жалеть, что была возможность, но не сделал». Он не сделал. В тот раз Он впервые ее ударил. С силой, наотмашь. Она отлетела к дверному косяку, ударилась так, что щепка впилась Ей в висок. А Он… доломал косяк и ушел, оставив жену, истекающей кровью. Ярость бурлила, и сознание отказывалось адекватно реагировать на ситуацию. Полчаса ходил по скверу рядом с домом. Выскочил в домашней одежде, на улице было холодно. Только когда окончательно замерз, до него дошло, что Он натворил.
Жены дома не было. Только пятна крови и сломанный дверной проем напоминали о произошедшем. На телефонный звонки Она не отвечала, и это вызвало очередную волну агрессии. Досталось и двери. С мыслью, что «раз нет, значит жива, и хорошо, что дети у тещи», Он так и уснул на полу.
На следующий день Она позвонила сама.
- Подавай на развод. Пиши, что хочешь. Я на все соглашусь.
Отключилась, даже не выслушав Его крики, что «она стерва, еще пожалеет об этом». В это же день остался ночевать у своей очередной «подружки». Благо природа Его внешними данными не обделила и недостатка в женском внимании Он не испытывал. Неделя пролетела, как один день. За это время Он заехал домой только один раз, забрать вещи. Пол был помыт, дверь отремонтирована. И Он со «спокойной совестью» окунулся в «отношения». Но… неделю спустя заскучал. На любовницу не поорешь, да и скучно с ней. Поговорить не о чем. Ее не волнуют вопросы, которые они обсуждают с женой, когда «все хорошо». А волнует только «когда Он разведется с женой, и как они будут счастливо жить». Не объяснять же ей, что никакого развода никогда не будет. И Он любит только свою жену. Но объяснять пришлось.
Забрал свои вещи, сел в машину и покатил просить вернуться жену домой. Купил цветы, торт, кулон из белого золота. Всю дорогу думал, что в ногах будет валяться, но вымолит прощение. Она же его любит. И Он ее. Она простит, Он был уверен. Но, тесть Его не пустил даже на порог. Она все же вышла к Нему. Отеки еще не спали. На виске и переносице лейкопластырь, под глазами синяки. Равнодушно глянула на футляр с украшениями, торт забрала.
- Па, ты любишь такой. Цветы маме отдай. Иди, я сама справлюсь.
Дождалась, когда тесть ушел на кухню, прикрыла дверь в квартиру и тихо спросила:
- Ты подал на развод?
- Нет, и не собираюсь.
Он попытался приблизиться, обнять, но она втянула воздух и выставила перед собой руку.
- Хорошие духи, - тихо проговорила Она, - только женские. И даже знаю любительницу их. Это хорошо, значит, есть кому успокоить. Я не вернусь. Уходи.
Он не нашел, что ответить. Только чертыхнулся про себя. Надо было, хотя бы, заехать домой, переодеться.
- А как же дети? Я тебе их не отдам, - все, что в голову пришло в этот момент, проговорил Он. Чем еще можно женщину шантажировать? А Он знал, Этот шантаж всегда проходил на «ура».
- Не вижу, чтобы они к тебе бежали с радостными криками «папа приехал». Так что проваливай. Мы тебе не нужны, и ты нам не нужен. «Дети же не твои», вот и примем это за истину.
- А Это, - она сунула футляр в карман Его пальто, - подаришь той, от которой приехал. И это тоже, - сняла обручальное кольцо и кинула туда же, в карман.
Дверь захлопнулась перед его носом. Он стоял, прислонившись к ней лбом и слышал, как сын говорил:
- Мам, ну зачем нам такой отец. Мы и без него проживем. Вырасту и наваляю ему…
Дальше слушать это не было никаких сил. Включил видео того полета, когда Она была счастлива. Она смеялась и рассказывала, как проходит маршрут. Ее голос был самым родным. Она летит на фоне огромного безумного солнце, которое катится за горы, оставляя в небе кроваво-красный ожог.
Он ехал по объездной трассе, слезы катились из глаз. Сквозь них Он с трудом видел дорогу. Сгущаются сумерки, наступает черная ночь с проносящимися мимо слепящими фарами. Смятение и тревога в Его душе. Душе, которая рвется из позорной неволи. Единственные вопрос, который мучал Его: почему? Почему Так Все вышло? Он сейчас один в этом мире. Ему жалко было себя, свою любовь. Он не понимал, как Он теперь будет жить без Нее. Поэтому, на несущийся навстречу Камаз отреагировал в последний момент.
Он смотрел на женщину, что когда-то любил… В небе, за штурвалом своего самолета, он был свободен от предрассудков и обид. Они оставались на земле. А там, Они были только вдвоем. И он безумно ее любил так, как хотел всю жизнь. Ее и своих детей. Оберегая, защищая. Нежно и заботливо…
Прода от 24.09.2018, 14:48
В сознание иногда возвращал вой сирены скорой помощи. В приемном покое чувствовал, как его перекладывают на каталку и причитания молодого женского голоса:
- Миленький, потерпи, ты попал в дежурство лучшего хирурга.
- Телефон при нем был? – это уже уверенный, но взволнованный мужской басок.
- Да, и даже не поврежден.
- Звони, сообщи родным. Не жилец он. Хорошо, если до утра дотянет.
- Боже, руки трясутся. Никак не могу привыкнуть… Вот последние звонки… наверное жена… Девушка, доброй ночи! Простите, вам звонят из Областной клиники. Ваш муж попал к нам после аварии, в тяжелом состоянии… Что? Очень. Да… Доктор говорит, что… Что? Да, поврежден позвоночник. Возможно. Девушка, но… - тяжелый вздох: - Доктор, она говорит, что инвалид ей не нужен. Что за женщины! Ужас! Вот, номер «мама». Здравствуйте! Нет. Это звонят Вам из областной клиники. Ваш сын в тяжелом состоянии после аварии… Да, возможно, что не доживет до утра. Что? До свидания. Доктор, она сказала, позвонить, когда умрет.
- Ну что ж, мужик! Придется тебе самому, как-то бороться. Не повезло тебе с женщинами. А я сделаю все, что смогу.
Обижаться сил не было. Тело не чувствовал, голова сильно белела, в глазах все расплывалось. Последнее, что запомнил – операционную.
Он смотрел на женщину, что когда-то любил… Наверное, это предсмертное видение. Или после смертное? Она вся в белом. Рядом с ней мужчина, тоже весь в белом. Говорит знакомым баском. Как он смеет прикасаться к Его женщине! Нет, Он сейчас встанет и все скажет...
- Парень, не надо так резко! Тебе желательно не шевелиться. Ключица плохо срастается.
- Что Она здесь делает? – голос не слушался, но злость… опять эта злость…
Она потерла лицо руками. Заспанные глаза, усталое лицо.
- Все, Доктор, Он пришел в себя. Я поеду домой. Дальше Он сам…
Она сняла халат и, не глядя на Него, вышла. Плечи ее подрагивали. Доктор выскочил за ней. Не было его совсем немного. Вернулся, взял брошенный Ею халат и укоризненно взглянув, проговорил:
- Ну ты даешь, мужик! Я же тебя списал. Травмы, не совмещенные с жизнью, поврежден позвоночник. Да если бы даже случилось чудо и выжил, в лучшем случае остался инвалидом. А она… Она совершила с тобой чудо. Ты не только ходить будешь, но и… я так понял, что ты летчик? Будешь стараться и летать сможешь.
- Она же отказалась приехать, - глухо, сдерживая обидные слезы, проговорил Он.
- Это женщина Ваша отказалась приехать. А Эта… Как вывезли тебя из операционной, так и не отходила. Она сказала, что бывшая жена. Других претендентов на ухаживание за вашим бездыханным телом не было, поэтому и у нас не было выбора. Санитарок и медсестер не хватает.
Он недоумевал, откуда Она узнала? Наверное, мама позвонила.
- Сколько я провалялся без сознания?
- Месяц, без одного дня.
- А Она…
- Каждый день была здесь. Ночевала, утром уходила, сменяли медсестры. После обеда приходила.
Осмотрел палату. Платная, обустроенная, но кроме маленького диванчика, ничего пригодного для хорошего отдыха. Доктор поймал взгляд.
- Да, тут и спала. Молиться надо на такую женщину. А ты… - он махнул рукой, и продолжил: - Ладно, пришел в себя и хорошо. Через час зайду, а сейчас отправлю к тебе медсестру.
Она не пришла ни после обеда, ни на следующий день. Вечером Он не выдержал и позвонил. Разговор не получился. Зачем-то сорвался и наговорил ей каких-то гадостей. Про то, что не нужна Ему Ее жалость, что могла бы и не приходить, без нее бы справился. Зачем все это говорил, и сам не понимал. Хотелось же сказать, что очень любит, что Она Ему нужна, что без Нее очень плохо. Чтобы Она приехала и привезла детей. Но говорил и говорил совсем другое. Она молча слушала. И так же молча отключилась.
На поправку пошел быстро. Через неделю начал вставать. За это время Она не пришла ни разу. Он больше тоже не звонил. Хотя очень хотелось услышать ее голос. Но… Что Его удерживало? Он и сам не понимал. Вообще не понимал, почему так себя ведет.
Приходила та, от которой Он уехал к Ней. Извинялась, клялась в любви. Умоляла простить, просила поверить, что не поняла. Молча смотрел на эту чужую женщину. Ничего не сказал. Она и мать теперь приходили каждый день. Спелись. А Ему нужна была только Она.
- Как ты мог променять Ее на Это недоразумение? - после очередного прихода бывшей «пассии» как-то спросил Доктор.
- Я и не менял. Что они там с мамашей надумали, это их дело, - и горько воскликнул: - Но Она ни разу больше не пришла!
- С чего ты взял? – спокойно присаживаясь на диванчик, сказал Доктор. – Каждый день приходит или звонит, справляется о твоем здоровье.
Слова Доктора теплом разлились по телу. Она! Она вернется, Он верит, что вернется. И все будет по-другому.
Через две недели его выписывали. Он зашел к Доктору, забрал выписку.
- Что такой хмурый? – спросил он.
- Не знаю, куда ехать. К матери не хочу. Дома никто не ждет. Такси сейчас вызову и к однокласснику. Может примет на время.
