СОЗВЕЗДИЕ МЕЧА – 5
В Предчувствии
«Достоинство императора заключено
не только в собственном жале,
но и в жалах его заламинов».
С-Рэшаш – печально известный император.
В переулках Рассахщи легко заблудиться. Знойные лабиринты улиц, оплетённые паутиной каналов, вязью мостов, закоулков, укрытых в тени садов и парков. Чеканки площадей, одинаковые, как монеты единого образца. Любой потеряется, впервые попав сюда, но только не С-Ларуш. Многоликий знал город как свои чешуйки и принял облик заламина. Заламину проще затеряться в толпе. Пеших заламинов скорее встретишь в имперской столице, чем наггов. Да и причина, увлёкшая С-Ларуша в этот район города, требовала осторожности.
Зерасс-апа, а тем паче Эшесс-наггир не одобрили бы. Да ещё и пожурили, а возможно и отстегали. Мысль об этом вызвала у многоликого улыбку. Он давно не ребёнок. Его привлекают наггеварки, а одна так особенно.
И пускай родственники подольше об этом не подозревают…
Эшесс проживал в Рассахщи постоянно и состоял при дворе С-Вэшота гир-шадде – старшим над шадди, а единокровный Зерасс с Ларушем тайно перебрались сюда два сэптимеля назад, едва закончился сейлош-сэ* по Рессане-моа. Она «ушла к Ледяному Змею», – так говорили наггевары о смерти…
Многоликий огляделся… Вокруг него громоздились друг на дружку дома кланов нагари в обрамленни смешанных садов… В переулке на удивление тихо и пустынно. И стражники вроде поблизости не околачивались... Лишь время от времени вдалеке на главной улице мелькали редкие прохожие, и ветерок доносил до настороженного уха стук шагов…
С-Ларуш накинул капюшон и прокрался вдоль живой изгороди по дорожке, усыпанной мелкими блестящими камушками. Оттого ступать бесшумно не получалось, камушки поскрипывали и похрустывали…
Он без труда отыскал лишь ему известную брешь в кустарнике… Через эту дыру змей частенько подглядывал за своей змейкой… Да, он без колебаний считал её своей, как будущий законный правитель. Ему всеми силами прочили это. Власть, империя, богатство… Бросить бы всё к её ногам! Молодой нагг-заламин видел только её – резвящуюся среди нанул* и подруг. Она выделялась среди них кричащей роскошью расцветок. Прелестная наргари шипела от смеха и хлопала в ладоши, а кончик хвоста выскальзывал из-под восьми радужных покрывал в цвет неба и песков Рассахщи, загибаясь под соблазнительными углами… Будто она знала, что он наблюдает за ней и завлекала нарочно… С-Ларуш грезил, как сорвёт с неё целомудренные покровы и осыплет самыми прекрасными измариллами и рубинами с жемчугами…
Жало напряглось и зашевелилось. Пробираясь сюда С-Ларуш намотал его на пояс, чтоб не мешало, но остриё чуть-чуть подрагивало…
Змейки носились по двору, обежали фонтан и запрыгнули под блестящие струи, сбросив верхние накидки, оставив только нижние – прозрачные. И многоликого припекло не на шутку, жало потихоньку разматывалось и рвалось наружу из прорези кафтана.
– Не закапай тут всё ядом, любовничек, – приглушённо вымолвил кто-то у него за спиной, и тяжёлая рука легла С-Ларушу на плечо.
Он зашипел, развернулся, метнул остриё в наглеца и… на полпути замер.
– Эшши!
Жало поползло обратно, но старший заламин перехватил его у основания острия, стиснул в кулаке и вонзил ногти в самых чувствительных местах, так, что С-Ларуш загнулся от боли.
– Чего вытворяешшшь, гадёнышшш? – прошипел Эшесс, сузив до ниточек вертикальные зрачки. – Я велел тебе никуда не выходить сссегодня? Расссве нет? – допытывался он, выкручивая подопечному жало…
– Хватит! – взмолился многоликий, меняя облик, утолщая спиновой отросток и вновь становясь наггом. – Достаточно! Перестань… Я понял… – он почти задыхался. – Сссколько можно? Я шше осссознал.
Эшесс отпустил жало. Оно, бедное, трепыхнулось и бессильно обвисло. Тогда заламин сцапал С-Ларуша за шкирку и потащил горе-влюблённого с дорожки в проулок… А цветы с кустарников беспечно осыпались им вслед, сладковато благоухая и усеивая белыми крапинками дорожку.
Многоликий сопел, шипел, но не вырывался. Он понимал, что Эшесс прав… В конце концов, он его настоящий апа, в каком-то смысле, хотя вырастили наследника Зерасс и Рессана, их он и считал своими родителями. А вот истинного наггер-апа – императора видел только в статуях и на картинах. С-Ларушу рассказывали, что скончался тот в муках при родах, и тиран завладел троном Великой Наггеварской империи. Ненавистный С-Вэшот – заговорщик, убийца и узурпатор.
– Я тебя предупреждал, – Эшесс затолкал подопечного в крытый фланокер, забрался туда сам и задёрнул эрго-накидку, оставляя снаружи полуденный зной и пыль. – Ещё одна подобная выходка и распрощаешься с имперским величием, а я завтра же отправлю тебя в…
– Только не в камышовый лес, не к повстанцам, – мрачно попросил С-Ларуш, понимая, что с Эшесс-апа шутки плохи и умолять его бесполезно.
– Почему бы и нет? – протянул Эшесс, откидываясь на сиденье и трогаясь с места при помощи рычага. – Пока не прекратятся облавы…
– Они не прекратятссся, – сердито зашипел С-Ларуш, вновь становясь заламином.
– Потому сиди и не высовывайся, – веско заметил гир-шадде, направляя фланокер вдоль канала.
Наггеши промолчал и отвернулся. А змей Эшесс следил за дорогой сквозь односторонне прозрачный барьер, изредка поглядывая на подопечного, и размышлял.
Неспроста он так суров с наследником. Постоянно спорил с единокровным, а тот всё норовил С-Ларуша избаловать, но Эшесс не разрешал потакать ему. Многоликий вдоволь познал ласку, от Рессаны. Этого довольно. Они не вправе повторять тех ошибок, что совершили с предыдущим наггеши. С-Ларуш для них слишком важен, нельзя холить его как господина, пестовать в нём чванливость и растить в неге, да в неведение.
И кое-что ещё тревожило заламина. Его воспитанник набрёл, и явно неслучайно, на дом клана Шуон-чи.
– Я запрещаю тебе ходить в эту часть города, – ровным голосом, и не поворачивая головы, сообщил наследнику Эшесс.
Тот возмущённо дёрнул жалом.
– Это почему же?!
– Потому, наггеши-заги, что этот район отведён милостью императора промежуточному полу. Наггу не пристало здесь появляться раньше времени.
С-Ларуш от огорчения позабыл все слова.
– Я… я… шшшш…
– Вот именно, – ледяным тоном добавил Эшесс. – Помни о табу. Противоестественно для заламина тешить взор и остриё созерцанием полуобнажённых нагари.
И одна из них, как он успел заметить, вылитая Шэгши – несчастная змейка, которую он так долго оплакивал. Спутать невозможно, её цвета и узоры… Эшесс надеялся, что приметил С-Ларуш не ту, а другую…
– Я не… – оскорблённый наггеши снова попытался. – Я не только заламин, а ещё и нагг, а для нагга это вполне естественно и законно, и…
– К сожалению, нагг в тебе взрослеет медленнее, чем заламин. – непререкаемо парировал наггир.
Особенно если учесть, что по меркам развития многоликих С-Ларуш даже не вступил в пору настоящего взросления.
– И ни одна из них не нагарати. Рано тебе смотреть и заглядываться.
Вконец разобиженный наггеши укоризненно взирал на апа.
«Отчего он такой? – с горечью рассуждал С-Ларуш. – Да, кажется, вспоминаю, Рессана-моа поведала. Он потерял кого-то, им овладела великая скорбь и до сих пор не сменилась светлой памятью… Одно его сердце открытая рана и кровоточит, а другое мертво, – и сердито прибавил. – Но это не повод дёргать меня за жало!»
С-Ларуш отчаянно влюбился и желал любви. Объект его обожания – живой, осязаемый, и так близко – на расстоянии вытянутого острия… Так говорили…
Эшесс тоже погрузился в думы, пока фланокер приближался к переулку Витражников.
«Всё это ни к чему хорошему не приведёт… Ни к чему… Поживёт у повстанцев в лесу, остудит сердца и охладит жало. А заодно потренируется с клинками…».
Дорогой С-Ларуш поостыл, устав злиться, и вопреки планам заламина-апа предавался юношеским мечтам.
Обязательно выяснит как её зовут… И наречёт её именем звезду. Ту самую, что зажглась недавно в холке у Тигра. Все звездочёты империи в один голос твердили, что это знамение…
Многоликий в знамения не верил, но звезду почитал самой яркой и красивой во вселенной… Она – как его восхитительная змейка… Он встретил прекрасную нагари на столичном празднике – сэптиме императора и с тех пор следил за ней, урывая моменты втайне от Эшесса… А звезду наблюдал в телескоп, едва услышал весть… Трубо-визор ему Зерасс-апа подарил на десятый сэптимель, и с тех пор С-Ларуш с ним не расставался, стремясь познать через него другие галактики. Но разве узришь что-нибудь сквозь шкуру Тигра…
«Надо бы устроить ему испытание», – решил Эшесс – Пустыней. И, по возможности, ледяной».
Примечание:
Сейлош-сэ* – время скорби у наггеваров, когда великая печаль по усопшим сменяется светлой памятью.
Нанулы* – нагари из одной кладки, одновременно пробуждённые термическим дыханием нагга.
Сезон 5. Жало императора
Звёздная дата – 5.21. Пути расходятся!
5.21.1 – Воздух Ролдондона
«Кто любовь потерял –
Превращается в лёд.
Кто её отыскал –
Никогда не умрёт…»
Эпидемия – «Всадник из льда».
Настю и Гелену Коршуновых частенько принимали за двойняшек, а на деле они погодки и внешне ни капли не похожи. Да и характерами различались, по мнению Дианы.
Младшая Гелена – яркая и вызывающая, хохотушка, болтушка и острая на язычок. Старшая Настя – милая, нежная, скромная и тихая… Иногда Диана – неизменная заводила в их маленькой компании думала, что Настя затесалась к ним только как старшая сестра – присматривать за младшей. Диана к Гелене ближе по духу, но ровесница с Настей. И дружила она с сестрёнками Коршуновыми одинаково. Геля больше импонировала джамранской натуре Дианы, а Настенька земной – человеческой. Диа за двадцать два года привыкла к своему дуализму и успешно совмещала.
Девушки сидели в кафе «Сороконожка» на центральном променаде за столиком уставленным коктейлями и бурно праздновали, а праздновать-то было чего. Сестрёнки Коршуновы полфазы назад окончили галактический университет и получили дипломы. А Диана – разведшколу. Все трое отмечали назначение и распределение. Последнюю совместную неделю перед отъездом подруги решили провести на Ролдондоне. А потом… Только Гелена оставалась на станции – в ординатуре, чтобы работать врачом, как и отец. Настя улетала на Шакренион – биологом на шакренско-земную базу. А Диану ожидало первое секретное задание. Всё, о чём она знала – спустя четверть фазы у тринадцатого шлюза её заберёт корабль и отвезёт на секретную базу тэрх-дрегор.
– За путёвки в новую жизнь! – Геля торжественно подняла бокал, девочки чокнулись, позвенели кубиками льда, и рассмеялись.
«Путёвками» они в шутку называли дипломы и распределительные вкладыши, что к ним прилагались.
– Держитесь, курорты! – Диа подмигнула подружкам. – Мы идём!
– Интересно, а на что похож Шакренион? – тихонько вздохнула Настя.
Кроме всего прочего у неё возник повод и погрустить.
– Ну, ты даёшь, – Гелена хмыкнула. – А голо-видео и справочник на что?
– Это всё не то… – Настя в смятении поглядывала по сторонам. – Кино, проспекты… Пока не побываешь, не узнаешь…
– Точно! – подхватила Диана. – Лучше один раз увидеть собственными глазами, чем…
Так говорила мама, вернее, её предки земляне.
Однако Настя будто не слушала, приподнимаясь с места каждый раз, как в «Сороконожку» заходил какой-нибудь парень. Да всё не тот…
Девушка окончательно сникла.
– Его ждёшь? – участливо спросила Диана, придвигаясь к подруге. Хотя, могла бы и не спрашивать. Мысли и эмоции Настеньки как на ладони. Беспокоится, переживает… А Игоря всё нет и нет… У них же так мало времени! Чтобы побыть вдвоём. А после они разъедутся, надолго…
Гелена тоже нервничала, рывками потягивая через трубочку сок, внезапно выплюнула соломинку, отодвинула бокал и захлопала в ладоши.
– Ой, девчонки! А вот и они!
Диана отлично понимала, что творится у Гели в голове, а подруга к тому же демонстрировала свои чувства столь явно и безудержно при виде…
К ним приближались трое парней, и девушки за соседними столиками шеи себе сворачивали, бошки выкручивали, ахали и потрясённо замирали… Джардани, Мартин и третий – совсем не парень, но даст фору любому землянину-мужчине… Рамитин!
Диана поспешно закрылась, чтобы не оглохнуть от ментальной какофонии девчачьих писков… Похоже, сегодня тут собрались все выпускники и выпускницы.
Ролдондонская молодёжь недаром облюбовала линдрийский бар, а не Синегарскую Звезду, ведь там обычно тусовались предки и прочие старпёры, кому за тридцать.
По столам прошелестел разочарованный вздох, дружный такой, когда трое красавцев уселись за столик к трём красавицам.
– Привет, барышни! – Джанни подмигнул сестре, а Гелена чуть не свалилась под стол. – Знакомьтесь – Мартин, – представил он приятеля-линдри, – вместе учились в школе капитанов. А Рамитина, надеюсь, вы помните. Его сложно забыть.
– Рами, – широко улыбнулся шакрен. – Не путайте меня с Вири.
Диана фыркнула. Она все смешные истории о близнецах знала, мама рассказывала.
– А это – моя сеструха Диана. Ну, кто ещё не в курсе…
Мартин заинтересованно блеснул глазами.
– Гелена, – кокетливо представилась младшая Коршунова. – Владиславовна. И Настя... Настя! Чего молчишь?
– Здравствуйте… Э-э… Кпоу… Варама… – она совсем запуталась в этих линдрийских и шакренских приветствиях.
Все рассмеялись, и, возникшая было заминка, разошлась бурным весельем. Настя только ещё больше занервничала и стушевалась. Рамитин украдкой поглядывал на неё, стараясь лишний раз не смущать. Он давно не видел старшую дочку Влада. То есть, видел-то всего один раз… Совсем ребёнком. Ладно, подростком. Лет тринадцать ей тогда было, после тех событий в «эру повелителей». Кажется, на празднике Луностояния. Тихая бесцветная мышка, он тогда и не разглядел в ней веечку. А теперь такая красавица выросла… Серо-голубые глазищи и коса до пояса. Вылитая Ольга! Рамитин, конечно, рассуждал с точки зрения исследователя.
– Готовы к выходу в свет? – задорно осведомился Джардани.
– А вы? – усмехнулась Диана.
– А то! – улыбнулся РуМаартан. – Будем вас туда выводить.
– И к-куда? – немного заикаясь от волнения, поинтересовалась Гелена.
– Да, куда? – подхватила Диана, хотя уже знала ответ. Мысли брата не прочтёшь, если не пожелает, – это у него от папы, но прекрасно слышно, о чём думают Мартин и Рамитин.
– В Кабрах Джамранджи.
Ожидаемо! И сюрприза для неё не получилось… Зато девчонки разинули рты и переглянулись.
Вот это да!
В Кабрах Джамранджи…
Одни без сопровождения ходить туда побаивались, но только не сегодня. С такими-то сопровождающими!
Диана невольно поморщилась, слегка приоткрываясь эмоциям окружающих – волны зависти пополам с ревностью затопили её разум со всех сторон. Вот смех-то! Если бы все эти девушки вокруг знали, что трое вожделенных красавчиков им не парни, один так вообще брат, а другой и вовсе самрай-шак… Разве что… Диана оценивающе взглянула на Мартина. Линдри… И как будто сошёл с обложки земного журнала. Интересно, когда ему окукливаться, и в кого он тогда превратится. РуМаартан перехватил её взгляд, так неожиданно, пылко и дерзко вернул его. Аж бросило в жар! Любопытные у него гены…
Диана одёрнула себя. Хорошо, что Анте сейчас не с ней.
– Ну, что? – ухмыльнулся Джардани, уловив переглядки за столом. – Идёмте, того и гляди нагрянут клоуны.
В Предчувствии
«Достоинство императора заключено
не только в собственном жале,
но и в жалах его заламинов».
С-Рэшаш – печально известный император.
В переулках Рассахщи легко заблудиться. Знойные лабиринты улиц, оплетённые паутиной каналов, вязью мостов, закоулков, укрытых в тени садов и парков. Чеканки площадей, одинаковые, как монеты единого образца. Любой потеряется, впервые попав сюда, но только не С-Ларуш. Многоликий знал город как свои чешуйки и принял облик заламина. Заламину проще затеряться в толпе. Пеших заламинов скорее встретишь в имперской столице, чем наггов. Да и причина, увлёкшая С-Ларуша в этот район города, требовала осторожности.
Зерасс-апа, а тем паче Эшесс-наггир не одобрили бы. Да ещё и пожурили, а возможно и отстегали. Мысль об этом вызвала у многоликого улыбку. Он давно не ребёнок. Его привлекают наггеварки, а одна так особенно.
И пускай родственники подольше об этом не подозревают…
Эшесс проживал в Рассахщи постоянно и состоял при дворе С-Вэшота гир-шадде – старшим над шадди, а единокровный Зерасс с Ларушем тайно перебрались сюда два сэптимеля назад, едва закончился сейлош-сэ* по Рессане-моа. Она «ушла к Ледяному Змею», – так говорили наггевары о смерти…
Многоликий огляделся… Вокруг него громоздились друг на дружку дома кланов нагари в обрамленни смешанных садов… В переулке на удивление тихо и пустынно. И стражники вроде поблизости не околачивались... Лишь время от времени вдалеке на главной улице мелькали редкие прохожие, и ветерок доносил до настороженного уха стук шагов…
С-Ларуш накинул капюшон и прокрался вдоль живой изгороди по дорожке, усыпанной мелкими блестящими камушками. Оттого ступать бесшумно не получалось, камушки поскрипывали и похрустывали…
Он без труда отыскал лишь ему известную брешь в кустарнике… Через эту дыру змей частенько подглядывал за своей змейкой… Да, он без колебаний считал её своей, как будущий законный правитель. Ему всеми силами прочили это. Власть, империя, богатство… Бросить бы всё к её ногам! Молодой нагг-заламин видел только её – резвящуюся среди нанул* и подруг. Она выделялась среди них кричащей роскошью расцветок. Прелестная наргари шипела от смеха и хлопала в ладоши, а кончик хвоста выскальзывал из-под восьми радужных покрывал в цвет неба и песков Рассахщи, загибаясь под соблазнительными углами… Будто она знала, что он наблюдает за ней и завлекала нарочно… С-Ларуш грезил, как сорвёт с неё целомудренные покровы и осыплет самыми прекрасными измариллами и рубинами с жемчугами…
Жало напряглось и зашевелилось. Пробираясь сюда С-Ларуш намотал его на пояс, чтоб не мешало, но остриё чуть-чуть подрагивало…
Змейки носились по двору, обежали фонтан и запрыгнули под блестящие струи, сбросив верхние накидки, оставив только нижние – прозрачные. И многоликого припекло не на шутку, жало потихоньку разматывалось и рвалось наружу из прорези кафтана.
– Не закапай тут всё ядом, любовничек, – приглушённо вымолвил кто-то у него за спиной, и тяжёлая рука легла С-Ларушу на плечо.
Он зашипел, развернулся, метнул остриё в наглеца и… на полпути замер.
– Эшши!
Жало поползло обратно, но старший заламин перехватил его у основания острия, стиснул в кулаке и вонзил ногти в самых чувствительных местах, так, что С-Ларуш загнулся от боли.
– Чего вытворяешшшь, гадёнышшш? – прошипел Эшесс, сузив до ниточек вертикальные зрачки. – Я велел тебе никуда не выходить сссегодня? Расссве нет? – допытывался он, выкручивая подопечному жало…
– Хватит! – взмолился многоликий, меняя облик, утолщая спиновой отросток и вновь становясь наггом. – Достаточно! Перестань… Я понял… – он почти задыхался. – Сссколько можно? Я шше осссознал.
Эшесс отпустил жало. Оно, бедное, трепыхнулось и бессильно обвисло. Тогда заламин сцапал С-Ларуша за шкирку и потащил горе-влюблённого с дорожки в проулок… А цветы с кустарников беспечно осыпались им вслед, сладковато благоухая и усеивая белыми крапинками дорожку.
Многоликий сопел, шипел, но не вырывался. Он понимал, что Эшесс прав… В конце концов, он его настоящий апа, в каком-то смысле, хотя вырастили наследника Зерасс и Рессана, их он и считал своими родителями. А вот истинного наггер-апа – императора видел только в статуях и на картинах. С-Ларушу рассказывали, что скончался тот в муках при родах, и тиран завладел троном Великой Наггеварской империи. Ненавистный С-Вэшот – заговорщик, убийца и узурпатор.
– Я тебя предупреждал, – Эшесс затолкал подопечного в крытый фланокер, забрался туда сам и задёрнул эрго-накидку, оставляя снаружи полуденный зной и пыль. – Ещё одна подобная выходка и распрощаешься с имперским величием, а я завтра же отправлю тебя в…
– Только не в камышовый лес, не к повстанцам, – мрачно попросил С-Ларуш, понимая, что с Эшесс-апа шутки плохи и умолять его бесполезно.
– Почему бы и нет? – протянул Эшесс, откидываясь на сиденье и трогаясь с места при помощи рычага. – Пока не прекратятся облавы…
– Они не прекратятссся, – сердито зашипел С-Ларуш, вновь становясь заламином.
– Потому сиди и не высовывайся, – веско заметил гир-шадде, направляя фланокер вдоль канала.
Наггеши промолчал и отвернулся. А змей Эшесс следил за дорогой сквозь односторонне прозрачный барьер, изредка поглядывая на подопечного, и размышлял.
Неспроста он так суров с наследником. Постоянно спорил с единокровным, а тот всё норовил С-Ларуша избаловать, но Эшесс не разрешал потакать ему. Многоликий вдоволь познал ласку, от Рессаны. Этого довольно. Они не вправе повторять тех ошибок, что совершили с предыдущим наггеши. С-Ларуш для них слишком важен, нельзя холить его как господина, пестовать в нём чванливость и растить в неге, да в неведение.
И кое-что ещё тревожило заламина. Его воспитанник набрёл, и явно неслучайно, на дом клана Шуон-чи.
– Я запрещаю тебе ходить в эту часть города, – ровным голосом, и не поворачивая головы, сообщил наследнику Эшесс.
Тот возмущённо дёрнул жалом.
– Это почему же?!
– Потому, наггеши-заги, что этот район отведён милостью императора промежуточному полу. Наггу не пристало здесь появляться раньше времени.
С-Ларуш от огорчения позабыл все слова.
– Я… я… шшшш…
– Вот именно, – ледяным тоном добавил Эшесс. – Помни о табу. Противоестественно для заламина тешить взор и остриё созерцанием полуобнажённых нагари.
И одна из них, как он успел заметить, вылитая Шэгши – несчастная змейка, которую он так долго оплакивал. Спутать невозможно, её цвета и узоры… Эшесс надеялся, что приметил С-Ларуш не ту, а другую…
– Я не… – оскорблённый наггеши снова попытался. – Я не только заламин, а ещё и нагг, а для нагга это вполне естественно и законно, и…
– К сожалению, нагг в тебе взрослеет медленнее, чем заламин. – непререкаемо парировал наггир.
Особенно если учесть, что по меркам развития многоликих С-Ларуш даже не вступил в пору настоящего взросления.
– И ни одна из них не нагарати. Рано тебе смотреть и заглядываться.
Вконец разобиженный наггеши укоризненно взирал на апа.
«Отчего он такой? – с горечью рассуждал С-Ларуш. – Да, кажется, вспоминаю, Рессана-моа поведала. Он потерял кого-то, им овладела великая скорбь и до сих пор не сменилась светлой памятью… Одно его сердце открытая рана и кровоточит, а другое мертво, – и сердито прибавил. – Но это не повод дёргать меня за жало!»
С-Ларуш отчаянно влюбился и желал любви. Объект его обожания – живой, осязаемый, и так близко – на расстоянии вытянутого острия… Так говорили…
Эшесс тоже погрузился в думы, пока фланокер приближался к переулку Витражников.
«Всё это ни к чему хорошему не приведёт… Ни к чему… Поживёт у повстанцев в лесу, остудит сердца и охладит жало. А заодно потренируется с клинками…».
Дорогой С-Ларуш поостыл, устав злиться, и вопреки планам заламина-апа предавался юношеским мечтам.
Обязательно выяснит как её зовут… И наречёт её именем звезду. Ту самую, что зажглась недавно в холке у Тигра. Все звездочёты империи в один голос твердили, что это знамение…
Многоликий в знамения не верил, но звезду почитал самой яркой и красивой во вселенной… Она – как его восхитительная змейка… Он встретил прекрасную нагари на столичном празднике – сэптиме императора и с тех пор следил за ней, урывая моменты втайне от Эшесса… А звезду наблюдал в телескоп, едва услышал весть… Трубо-визор ему Зерасс-апа подарил на десятый сэптимель, и с тех пор С-Ларуш с ним не расставался, стремясь познать через него другие галактики. Но разве узришь что-нибудь сквозь шкуру Тигра…
«Надо бы устроить ему испытание», – решил Эшесс – Пустыней. И, по возможности, ледяной».
Примечание:
Сейлош-сэ* – время скорби у наггеваров, когда великая печаль по усопшим сменяется светлой памятью.
Нанулы* – нагари из одной кладки, одновременно пробуждённые термическим дыханием нагга.
Сезон 5. Жало императора
Звёздная дата – 5.21. Пути расходятся!
5.21.1 – Воздух Ролдондона
«Кто любовь потерял –
Превращается в лёд.
Кто её отыскал –
Никогда не умрёт…»
Эпидемия – «Всадник из льда».
Настю и Гелену Коршуновых частенько принимали за двойняшек, а на деле они погодки и внешне ни капли не похожи. Да и характерами различались, по мнению Дианы.
Младшая Гелена – яркая и вызывающая, хохотушка, болтушка и острая на язычок. Старшая Настя – милая, нежная, скромная и тихая… Иногда Диана – неизменная заводила в их маленькой компании думала, что Настя затесалась к ним только как старшая сестра – присматривать за младшей. Диана к Гелене ближе по духу, но ровесница с Настей. И дружила она с сестрёнками Коршуновыми одинаково. Геля больше импонировала джамранской натуре Дианы, а Настенька земной – человеческой. Диа за двадцать два года привыкла к своему дуализму и успешно совмещала.
Девушки сидели в кафе «Сороконожка» на центральном променаде за столиком уставленным коктейлями и бурно праздновали, а праздновать-то было чего. Сестрёнки Коршуновы полфазы назад окончили галактический университет и получили дипломы. А Диана – разведшколу. Все трое отмечали назначение и распределение. Последнюю совместную неделю перед отъездом подруги решили провести на Ролдондоне. А потом… Только Гелена оставалась на станции – в ординатуре, чтобы работать врачом, как и отец. Настя улетала на Шакренион – биологом на шакренско-земную базу. А Диану ожидало первое секретное задание. Всё, о чём она знала – спустя четверть фазы у тринадцатого шлюза её заберёт корабль и отвезёт на секретную базу тэрх-дрегор.
– За путёвки в новую жизнь! – Геля торжественно подняла бокал, девочки чокнулись, позвенели кубиками льда, и рассмеялись.
«Путёвками» они в шутку называли дипломы и распределительные вкладыши, что к ним прилагались.
– Держитесь, курорты! – Диа подмигнула подружкам. – Мы идём!
– Интересно, а на что похож Шакренион? – тихонько вздохнула Настя.
Кроме всего прочего у неё возник повод и погрустить.
– Ну, ты даёшь, – Гелена хмыкнула. – А голо-видео и справочник на что?
– Это всё не то… – Настя в смятении поглядывала по сторонам. – Кино, проспекты… Пока не побываешь, не узнаешь…
– Точно! – подхватила Диана. – Лучше один раз увидеть собственными глазами, чем…
Так говорила мама, вернее, её предки земляне.
Однако Настя будто не слушала, приподнимаясь с места каждый раз, как в «Сороконожку» заходил какой-нибудь парень. Да всё не тот…
Девушка окончательно сникла.
– Его ждёшь? – участливо спросила Диана, придвигаясь к подруге. Хотя, могла бы и не спрашивать. Мысли и эмоции Настеньки как на ладони. Беспокоится, переживает… А Игоря всё нет и нет… У них же так мало времени! Чтобы побыть вдвоём. А после они разъедутся, надолго…
Гелена тоже нервничала, рывками потягивая через трубочку сок, внезапно выплюнула соломинку, отодвинула бокал и захлопала в ладоши.
– Ой, девчонки! А вот и они!
Диана отлично понимала, что творится у Гели в голове, а подруга к тому же демонстрировала свои чувства столь явно и безудержно при виде…
К ним приближались трое парней, и девушки за соседними столиками шеи себе сворачивали, бошки выкручивали, ахали и потрясённо замирали… Джардани, Мартин и третий – совсем не парень, но даст фору любому землянину-мужчине… Рамитин!
Диана поспешно закрылась, чтобы не оглохнуть от ментальной какофонии девчачьих писков… Похоже, сегодня тут собрались все выпускники и выпускницы.
Ролдондонская молодёжь недаром облюбовала линдрийский бар, а не Синегарскую Звезду, ведь там обычно тусовались предки и прочие старпёры, кому за тридцать.
По столам прошелестел разочарованный вздох, дружный такой, когда трое красавцев уселись за столик к трём красавицам.
– Привет, барышни! – Джанни подмигнул сестре, а Гелена чуть не свалилась под стол. – Знакомьтесь – Мартин, – представил он приятеля-линдри, – вместе учились в школе капитанов. А Рамитина, надеюсь, вы помните. Его сложно забыть.
– Рами, – широко улыбнулся шакрен. – Не путайте меня с Вири.
Диана фыркнула. Она все смешные истории о близнецах знала, мама рассказывала.
– А это – моя сеструха Диана. Ну, кто ещё не в курсе…
Мартин заинтересованно блеснул глазами.
– Гелена, – кокетливо представилась младшая Коршунова. – Владиславовна. И Настя... Настя! Чего молчишь?
– Здравствуйте… Э-э… Кпоу… Варама… – она совсем запуталась в этих линдрийских и шакренских приветствиях.
Все рассмеялись, и, возникшая было заминка, разошлась бурным весельем. Настя только ещё больше занервничала и стушевалась. Рамитин украдкой поглядывал на неё, стараясь лишний раз не смущать. Он давно не видел старшую дочку Влада. То есть, видел-то всего один раз… Совсем ребёнком. Ладно, подростком. Лет тринадцать ей тогда было, после тех событий в «эру повелителей». Кажется, на празднике Луностояния. Тихая бесцветная мышка, он тогда и не разглядел в ней веечку. А теперь такая красавица выросла… Серо-голубые глазищи и коса до пояса. Вылитая Ольга! Рамитин, конечно, рассуждал с точки зрения исследователя.
– Готовы к выходу в свет? – задорно осведомился Джардани.
– А вы? – усмехнулась Диана.
– А то! – улыбнулся РуМаартан. – Будем вас туда выводить.
– И к-куда? – немного заикаясь от волнения, поинтересовалась Гелена.
– Да, куда? – подхватила Диана, хотя уже знала ответ. Мысли брата не прочтёшь, если не пожелает, – это у него от папы, но прекрасно слышно, о чём думают Мартин и Рамитин.
– В Кабрах Джамранджи.
Ожидаемо! И сюрприза для неё не получилось… Зато девчонки разинули рты и переглянулись.
Вот это да!
В Кабрах Джамранджи…
Одни без сопровождения ходить туда побаивались, но только не сегодня. С такими-то сопровождающими!
Диана невольно поморщилась, слегка приоткрываясь эмоциям окружающих – волны зависти пополам с ревностью затопили её разум со всех сторон. Вот смех-то! Если бы все эти девушки вокруг знали, что трое вожделенных красавчиков им не парни, один так вообще брат, а другой и вовсе самрай-шак… Разве что… Диана оценивающе взглянула на Мартина. Линдри… И как будто сошёл с обложки земного журнала. Интересно, когда ему окукливаться, и в кого он тогда превратится. РуМаартан перехватил её взгляд, так неожиданно, пылко и дерзко вернул его. Аж бросило в жар! Любопытные у него гены…
Диана одёрнула себя. Хорошо, что Анте сейчас не с ней.
– Ну, что? – ухмыльнулся Джардани, уловив переглядки за столом. – Идёмте, того и гляди нагрянут клоуны.
