Борис задумчиво потирает лоб, борется с прической, приглаживая волосы, а им плевать на старания хозяина, все равно растрепанными выглядят.
- Втроем, наш невролог, психотерапевт и Бронивицкий - светила науки, - цедит с сарказмом, взмахнув эмоционально руками.
Подсказывает мне интуиция, недолюбливает последнего, а то и вовсе презирает всей сущностью.
Одновременно кидаем взгляды к двери, кто-то настойчиво дёргает ручку и ругается, слышно приглушённо. Борис прикладывает палец к губам, призывая к тишине. А у меня душа в пятки уходит. Что вообще происходит? Однако замечу, не возникает желания бежать отсюда, странное доверие внутри. Ничего плохого мне не сделает.
Борис вдруг резко склоняется ко мне и на ухо говорит:
- Юля, срочно отключи телефон.
Послушно достаю из сумки, а потом в страхе обращаю глаза на него.
- Не переживай, Аристарху доложат, что здание не покидала, значит в безопасности. А там пока он найдет где ты, успеем отсидеться.
Тут я совсем пугаюсь.
- Ну приедет и что? - шепчет, видимо считывая эмоции с моего лица. - Увидитесь, с его графиком, думаю, не часто удается. Отключи телефон, тебе сейчас звонить начнут.
В горле пульс колотится, когда нажимаю отключить питание. Аристарх нас обоих прибьет за такое. Он не приедет, он прилетит на ракете.
- Тебе вообще переживать нечего, это мне бояться надо, что я и делаю. Первое, страшно по голове от Аристарха получить, второе, меня скорее всего уволят. Не хотелось бы.
Подносит часы к лицу, приглядывается. Садится на подлокотник рядом со мной.
- Зачем ты это делаешь? - степень изумления шкалит.
Издает смешок и прикрывает рот ладонью, глянув на дверь. В данный момент он еще моложе обычного выглядит, напоминает задорного хулигана. Должно быть не враг, судя по-тому как отзывается о Молчанове. По имени называет, беззлобно. Стараюсь анализировать ситуацию, сохранять спокойствие.
Жмет плечами, глупо улыбается, на что чувствую, как губы в ответ растягивает улыбка, не смотря на внутреннее состояние.
- Ты только не паникуй, я прошу тебя. Контролируй дыхание, понемногу пей воду. Ты в полной безопасности. Если надо, мы с тобой можем забарикадироваться здесь, без разрешения Аристарха дверь ломать никто не посмеет.
Отклоняюсь от него в сторону, с ума сошел.
- Шучу, - зажмурившись, улыбается. - Ничего такого мы делать не будем. Только, если в окно сбежим.
Бросаю взгляд на большое окно, завешенное вертикальными лентами жалюзи.
- Я когда нервничаю, бред несу, шутить пытаюсь, не всегда удачно. Выпей воды, все хорошо, - подталкивает мне стакан.
Мандраж в руках не спрятать, видит. Послушно делаю глоток, стараясь не пролить, знатно меня потряхивает.
- Они опасны для меня? - еле слышно выдаю.
Склоняется ниже, выражая просьбу повторить. Делаю еще глоток и потом повторяю.
- Они опасны для меня?
- В том смысле, который закладываешь ты, нет.
Я должна верить, Арис абы к кому меня не пошлет. Тогда почему? Вскидываюсь к спасителю от докторов. Он замечает смятение и присаживается у моих ног на корточки.
- Понимаешь, я уверен, тебе такая серьезная терапия не нужна. Дело в твоем отрицании, с ним мы сами справимся, без сторонней помощи. Твоя проблема в неумении делиться, раскрываться. Случились события перевернувшие твой мир, не веришь никому, теряешь ориентиры, кажется, словно совсем одна и помочь некому.
Так неожиданно слезы набегают, не успеваю взять под контроль, скатываются по щекам.
- Юля, прости, я не хотел, по-другому не знаю как объяснить. Аристарх точно меня пристукнет, - искренне сокрушается.
Вытираю влагу с лица тыльной стороной ладони, судорожно выдыхаю, отпиваю воды.
Снова на часы смотрит.
- Еще немного посидим и можно будет сдаваться. Потом пойдем подышим, если жив останусь.
Громкий стук в дверь заставляет подскочить обоих.
- Борис Семеныч, открывай, мы знаем, что вы там.
Психолог мой встрепенулся, обречённо провел ладонью по лицу, пригляделся к часам на запястье.
- Максим Николаевич, скажите, Бронивицкий уехал? - задает вопрос, скрещивая руки на груди и подходя ближе к двери.
- Ты там умом тронулся? Сейчас же дверь открывай. Безумие, а не день, сговорились что ли.
Прижав палец к губам, Борис усердно что-то обдумывает, сказать даже лихорадочно, гипнотизируя дверь. У меня по внутренностям крадутся сомнения, по покровам мурашки. Не с проста спасать кинулся, значит обладает информацией.
- Это был глав, дальше будет служба безопасности, ну, а потом Аристарх. Должен быть уже в курсе, - бубнит себе под нос спаситель.
Мы будто заговорщики взглянули друг на друга и одновременно повернулись к окну. Оно сейчас казалось единственным спасением. Аристарха боятся все и я в том числе. Мандраж, страх, дикое облегчение, странное ощущение радости вспыхнувшее совершенно не к месту, перемешивались в коктейль.
- От Аристарха бежать нельзя, хуже будет, - говорю шепотом, отметая идею побега. - Я пробовала, стала все только хуже.
Борис подскакивает ко мне, и хватает за руки, сжимающие опустевший стакан.
- Юля, обещай, что мы с тобой будем работать. Больше никаких байкотов. Я клянусь хранить все твои тайны усерднее своих собственных. Даже Аристарх, пусть хоть пытает, ничего не узнает от меня. Иначе все это сейчас напрасно.
Тут я звука произнести не успеваю, от удара мощного дверь распахнувшись, влетает в стену. Как не отвалилась совсем, останется загадкой. Бедный психолог отскакивает от меня и пятится к столу, пока не упирается в него подгорающим местом.
Лишь мазнув по мне взглядом Молчанов проходит внутрь, буквально за шкирку одной рукой сгребает Борю и выводит из кабинета.
- Никого не впускать, - отдает распоряжение.
От которого даже я не буду никого впускать. Настает тишина, обнимаюсь с пустым стаканом и пялюсь перед собой, а самое главное дышу, немного учащенно, но без перебоев. Позволяю себе прикрыть глаза на мгновение, мысленно перевести дыхание и дальше, почти отважно, ждать приговора. Неминуем, неизбежен... Неправильный настрой, я дала обещание верить. Может не подходящий момент вспомнить об этом. Пропускаю, когда Аристарх появляется в проеме, вижу как смотрит на меня в упор, медлю столкнуться взглядами. Я столько мыслей прогнала пока...
Останавливается передо мной, сложив руки на груди и продолжает гипнотизировать. Не надо быть гением, чтобы понять, ничего сказать не может, здесь нельзя. Поднимаюсь, ставлю стакан, застегиваю пальто, поднимаю сумку с кресла и мы направляемся к выходу.
С виду ничего не изменилось, только глаз наметан, замечаю неестественно выпрямленные спины снующего персонала, застывшие улыбки на лицах, острые взгляды. Перед выходом оборачиваюсь на портрет, знаю заметил, не хотела, удержаться не смогла. Учтиво открывает мне дверь, скользит медленно глазами по лицу пока сажусь в машину и обходит вдоль капота. А вот сейчас начнется страшное, сердце колотится, пульс по вискам бьет. И все равно дышу. Иначе напрасен подвиг психолога. Мне то бояться нечего - Борис был в этом уверен.
Опускает стекло, прикуривает, швыряет пачку куда попало, плавно отъезжает.
- Вы издеваетесь надо мной? Я не понимаю какого происходит.
Наблюдаю за каждым его движением, глупости лезут в голову. Разве оборотным можно курить? Но раз можно потреблять алкоголь, значит и никотин. Тим пьет, Аристарх курит, алкоголь так же за ним замечен.
За время, что гоняю в мыслях глупости, успевает добить сигарету и выбросить окурок.
- Глупая надежда. Был уверен именно ты будешь меня понимать, ценить мой покой.
- Арис...
Его телефон заставляет умолкнуть. Хмурится, рычит сквозь зубы ругательства и принимает звонок.
На меня смотрит, прижавшись к обочине, тормозит зверя.
- Сейчас будем, - бросает и отключается. - Телефон включи, - это уже мне прилетает.
Разворачивается через две сплошные и несется, выказывая всем своим поведением агрессивный настрой. Особо пугливые уступают дорогу, разлетаясь в разные стороны.
- Твоя мать в больнице, отец не смог дозвониться.
Глава 35
Пустое помещение, приглушённый белый свет, нагоняют на меня ужасу, подогревают панику. Стоять или ходить сил нет, ноги подкашиваются. Дышу глубоко и надрывно, сердце болезненно бьется, разгоняя жар по телу.
Папа расхаживая туда-сюда, негромко ругает.
- Даже не смей, не смей себя винить. Мать сама виновата. Сказано было не лезь, Юля наша не дура, разберется. Случилось так, что теперь убиваться. Не смей сказал, слезами ей не поможешь. Говорил уймись, нет... - махнул рукой, продолжил мерить шагами коридор.
Утираю щеки спешно. Папа прав, плакать нельзя, все будет хорошо.
Все будет хорошо.
Давно мама оказывается отцу рассказала о моей порочности, а он не обвиняет, не презирает, только маму ругает за впечатлительность, за неугомонность. Может и сама виновата, но она мать, не может не переживать за меня. Последние несколько дней пыталась со мной разговаривать, по-итогу я стала игнорить звонки и сообщения. Как не винить себя? Мой любимый родной человек, я должна была опустив голову виновато выслушивать, не смотря на дискомфорт израненной души.
- Юля, - снова папа начинает, - не смей себя винить. В плане здоровье каждый самостоятельно несёт ответственность. Вытвори ты что угодно, не перестанешь от этого быть нашей дочерью. Ты у нас одна и давно не ребенок.
Дрожь сотрясает тело, мне холодно, страшно, невыносимо больно и стыдно. Я сижу здесь уже словно целую вечность. Арис застрял с телефоном внизу, возможно он уехал, стоило только подумать, как в конце коридора появляется широкоплечая фигура. Быстро приближается, я с непонятными чувствами смотрю на отца. Разобрать коктейль смешавшийся не получается. Папа в это время шагает в его сторону, они почти сталкиваются. Аристарх первым подает руку, представившись. Почти выдыхаю, когда папа без заминки крепко пожимает и аналогично отвечает.
- Что говорят? - интересуется Молчанов.
Папа расстроенно махнув рукой, сникает.
- Ничего не говорят, ждем.
Правда не ожидала, что отец поддержит меня и теперь вдвойне стыдно за мысли свои и выводы.
- Говорил не лезь, нет... - заводит папа снова пластинку. - Она ночами не спала, на таблетках сидела, ну подумаешь... - взглянул на Ариса, меня. - Чего только в жизни не бывает, не повод убиваться. Главное все здоровы, живы.
Аристарх подходит, садится рядом, пальцы наши переплетает крепко.
- Все хорошо будет, там лучшие специалисты. Бригада наших реаниматологов, - говорит мне почти на ухо. - Тим с тобой побудет, отвезет домой. Мне надо ехать, должен быть в другом месте.
Встречаемся глазами, у него застыло обеспокоенное выражение лица. Холодею и вцепляюсь в его ладонь с двойным усилием. Тим приедет... Сжимаюсь от озноба, пережидаю мгновение накала и продолжая дышать, озвучиваю вопрос:
- Еще что-то случилось?
Подобное видеть на лице Молчанова страшно. Чмокает быстро в губы, ему всегда плевать кто рядом, если желает коснуться. Не ответил, поднялся и запечатлив на моей ладони поцелуй вместо слов, принуждает отпустить его. Смотрю в спину, держусь не броситься следом. С ужасом наблюдаю смену караула, старший брат вместо младшего направляется к нам. Поравнялись, не издав и звука разошлись, каждый в свою сторону. Аристарх просто так Тима рядом со мной не оставит, только в крайнем случае, как когда-то муж просил забрать меня в безопасное место.
Воспоминания, которые до сих пор ломают, ничуть не меньше, чем ломала та самая ночь в доме Молчанова, добивают основательно. Дрожь разбивает мышцы, по легким спазмы идут, а я упрямо дышу. Обещала. Шум в ушах стоит, словно звон тишины в пустом помещении. Моя мама при смерти, сейчас толпа специалистов борются за ее жизнь, я же, хочу уйти. Вслед за ним, чудовищных усилий стоит удержать себя на месте. Вцепляюсь в сумку до побеления пальцев, последовать за тем, кто наградил меня жуткими воспоминаниями. Болью живущей внутри, вытравить, не факт время поможет. И я все равно, сейчас готова встать, наплевав на все и идти за ним, потому, что он мне необходим, как воздух. В прямом смысле слова. Осознание меня твари крушит, да, я такая, жалкая, убогая, разбитая, неблагодарная...
Прикрываю глаза, перевожу дыхание осторожно.
Вдох. Выдох.
Теряю свободу выбора, зависимость подчиняет, в очередной раз ломая.
Вдох. Медленный выдох.
Мутить начинает, слабость окончательно разморила, еще мгновение и я отъеду в невесомость.
Нет... Нет. Нет.
Черные точки скачут перед глазами, тянусь рукой к Тиму. Он разговаривает с отцом. Позвать голоса нет, далеко стоит, не заметит моего порыва ухватиться за него и не вырубиться. Привалившись к стене, откидываю голову, смотрю в потолок, немного двигается, значит безумная карусель продолжается. Сглатываю часто, вдохи неглубокие делаю. По непонятному веянию поворачиваюсь в сторону, куда ушел, и не сразу понимаю, что вижу.
- Арис... - срывается на выдохе.
У него на лице такое написано, во век не расшифровать. Настоящий демон во плоти, в размерах, будто увеличился, глаза поблескивают, я знаю, желтые всполохи создают такой эффект, смешиваясь со сталью зрачков. Быстро приближается, подхватывает на руки и жестким тоном бросает брату.
- Я попросил присмотреть.
Тим разинув рот, смотрит на него, как на приведение. Может мне чудится, на самом деле в безсознанке валяюсь на полу. Утыкаюсь носом ему в шею, вдыхаю жадно, нет, настоящий, горячий, свирепый. Только я не боюсь, Арис за мной вернулся. Полный бред наверное несу, пусть и мысленно - он почувствовал, как я тянусь за ним, как необходим сейчас мне, и вернулся с целью забрать.
Опускаю тяжелые веки, потратив остатки сил на то, чтобы цепляться за него. По открытым участкам кожи мурашки, стремительно покидает больницу, холодный воздух касается, забирается под одежду. Потерплю, согреюсь, наберусь тепла, как только останемся наедине.
Усаживает в машину, принудительно отцепив мои пальцы задеревеневшие от себя.
- Что ты ела сегодня?
Смотрю во все глаза, леденею от мороза. На улице основательный минус.
- Юля? - с укором зовет. - Ты вообще ела сегодня?
Отрицательно мотаю головой.
Тяжело вздыхает, брови хмурит недовольно, хотя куда уж дальше, итак свирепее медведя выглядит.
Садится рядом, ругается сквозь зубы.
- Не было печали... А теперь у меня есть Юля, - окидывает быстрым взглядом и срывается с места.
Тошнота усиливается от движения, быстро задышав, хватаюсь за желудок. Кажется мы сейчас вынуждены будем съехать на обочину. Одно радует, в обморок не грохнулась, карусель остановилась.
