Кордона не было.
Вообще, оказалось удивительно тихо, только холодное море с грохотом разбивалось о камни, да чайки надсадно вопили в вышине.
Уже не таясь, Гермиона вернула мантии ее прежний вид и зашагала вперед, к зияющей черноте ворот. Внутри тоже было пусто, никто не попытался остановить ее, когда она шла по коридору, никто не спросил ее удостоверения, когда невербальная «Аллохомора» отмыкала сверхбезопасные электронные замки.
Заклятие показывало скопление людей где-то внизу, но Гермиона шла к единственной точке в западной части форта. Когда последний замок с тихим гудением открылся, автоматическая дверь отъехала в сторону, и Гермиона на секунду чуть не ослепла.
Она оказалась в совершенно белой комнате, большая часть которой была отгорожена толстым стеклом.
Белизну нарушали три пятна: красное, черное и серое. Красное было почти у самого стекла: брызги крови попали на прозрачную поверхность и застыли маленькими капельками. Черное не двигалось — оно лежало кулем в углу, отодвинутое прочь. Серое было живо. Оно скорчилось у дальней стены и подрагивало, будто сотрясаемое мельчайшими импульсами электрического тока.
Гермиона шла беззвучно, но все-таки, стоило ей оказаться возле стекла, серое ее услышало.
Майкрофт Холмс поднял голову от поджатых колен. На белом, почти как стены, лице блестели дорожки слез. Руки, крепко сцепленные в замок, мелко дрожали.
Гермиона сделала шаг.
Майкрофт, с трудом поднялся и шатаясь как пьяный пошел вперед, остановился у самого стекла, оперся о него ладонями и лбом.
Гермиона подошла еще ближе и коснулась стекла там же, где лежали его ладони. Полдюйма пуленепробиваемого стекла — вот и все, что их разделяло. Она медленно сжала пальцы, и они прошли сквозь стекло. Она чувствовала лед его рук, их дрожь, слышала биение его сердца.
У нее было очень много вопросов, но они оказались слишком очевидными, чтобы задавать их вслух. На них на все был простой и очевидный ответ — мерцающий голубым светом, пронзительный, наполненный болью и отчаяньем, но все-таки твердый взгляд Майкрофта.
Конец.
