Плоская, деревянная, винного цвета расческа, купленная на Аргусе, проплыла мимо лицо Криса, врезалась в ящик медотсека, отрикошетила и поплыла в коридор.
Гравитант отключился! На корабле невесомость!
Крис отстегнул ремни, толкнулся вверх и тоже плавно полетел. Чудеса!
С капитанского мостика доносились крики Евы: у Сона узнавала, как быстро он починит гравитант, у Мара – как дела в грузовом отсеке. Судя по ее реакции, все не так уж плохо.
- Команда, встаём на якорь до полной починки гравитанта, - объявила Ева. – Передвигаться по кораблю осторожно. Держаться пола, чтобы смягчить резкое падение от включения гравитанта.
А из динамиков все еще лилась тихая приятная мелодия. Идея у Криса возникла неожиданно.
- Милая меди, позвольте пригласить вас на танец, - обратился мужчина к капитану. Она вздрогнула от неожиданности: сидела в кресле, читала показания приборов, верхнюю часть комбинезона стянула до пояса (вероятно потому, что на звездолёте стало жарковато, а это получилось из-за плохой работы системы охлаждения. На «Звездочке» все время что-нибудь да ломалось).
- Что? Я не расслышала.
- Расслышала. Я приглашаю тебя на танец. Я был таким плохим кавалером, что ни разу не пригласил тебя на танец.
Она колебалась.
- Соглашайся. Я еще никогда и никого не приглашал на танец в невесомости. Потому внукам будем рассказывать.
И она согласилась.
Нежный женский голос из динамиков напевал-таки что-то в духе танго. Рука Евы скользнула в руку Криса. Как он был благодарен дражайшей матушке, Фаине Августовне за ненавистные им уроки классических танцев, на которые она его записала уже в первом классе, чтобы ее любимый сыночек Кристоф перестал бредить космосом.
Податливое любимое тело Евы откликалось на действия Криса быстрее и точнее, чем стрелка компаса на магнитные поля. Он определенно расскажет своим внукам, как кружил их бабушку в танце, когда звездолет стоял на якоре рядом с красным гигантом. От чего освещение в звездолёте стало романтичным. А он, их дед, не мог налюбоваться на свою любимую, впитывал блеск ее ониксовых глаз, улыбался в ответ на ее обезоруживающую улыбку.
А еще расскажет о том, как они несколько раз налетали (в прямом смысле) на детали звездолёта, пару раз задевали суетящихся зеленых человечков, много раз просили бортовой компьютер разделить на ноль очередное число, очень много раз целовались.
И никогда и никому он не расскажет, как в одно мгновение он видел, как рука Евы выскальзывает из его руки, как он бросается за ней, ударяется, потому что гравитация несколько раз меняется, Ева теряется из поля его зрения, он ее находит, летит к ней по воздуху, когда нет гравитации, и снова пытается схватить, но не успевает, и девушка летит спиной вперед в глубину звездолета, влекомая гравитацией, как в ее глазах веселость в одно мгновение сменилась страхом, как ударяется она о панель, переворачивается, ударяется ногой, рукой, и останавливается огромным штырем, который пришпиливает ее к полу, разорвав живот, как открывается в немом крике ее рот и как тухнет ее взгляд.
36. Тогда. Не в мою смену
- На мой взгляд, свадьба в планетарии – это перебор, - улыбнулась Ева.
Нет, ни о какой свадьбе Криса и Евы на самом деле речи не шло. После ужина с родителями мужчина рассказывал о свадьбе своих друзей.
- Перебор. Да. Согласен. Но место просто великолепное. Представь: зеленый холм, вокруг красивый лиственный лес, цветы полевые, шатры под небом, лодки на воде.
- Планетарий за городом? – уточнила Ева.
- Планетарий в парке в городе.
Нужно было увести разговор от пока болезненной темы. Потому что не известно, сколько еще ей нужно отработать у парней.
- Поднимайся, - Ева встала и похлопала Криса по животу, где только что лежала головой. – Раньше начнем – раньше закончим.
- Угу, - нехотя поднялся он.
В государственной больнице он уставал больше, чем на прежней работе. К тому же условия работы были другие, хуже, пациенты - злее, но менее заносчивые и более благодарные, коллеги – более приветливые, но за спиной говорили гадости. Ева понимала, что Крис сейчас на распутье. И к ее подарку он пока не готов.
А дело на сегодня они придумали увлекательное – покраска самого маяка. Пока Ева была в очередном рейсе, строители его уже приготовили здание: очистили и выровняли стены, выстроили леса, перестелили крышу, заменили металлические элементы и стекло на башне. Оставалось покрасить маяк в белый, его элементы – в синий и красный, поставить гигантский диод и зеркала. И запустить его. Поскольку Белое море в этих местах обмелело, и поток кораблей через Северогорск сошел на нет, то необходимость в маяке отпала сама собой. А возобновление работы маяка навигации в этих местах не навредит, а вот жителям города радость доставит.
Странно, что они с Крисом стремились восстановить маяк и домик при нем, - сооружение странное и не очень пригодное для жилья, так, для души, - но его квартира очень часто оставалась пустой. И даже сейчас Крис, явно уставший после ночной смены, за дело взялся с энтузиазмом.
А ведь она уже несколько раз подумывала о продаже маяка…
- Ева, ты куда хочешь в свадебное путешествие? – крикнул Крис с верхотуры.
Она крепче сжала валик от неожиданности и сделала вид, что не услышала вопроса из-за шума моря.
- Ева, - громче крикнул он и сбросил крышку от банки с краской, чтобы привлечь ее внимание, - я спрашиваю: ты куда хочешь поехать в свадебное путешествие?
Больше притворяться было бессмысленно.
- Наверное, на юг, к морю, - ответила, не поднимая на него глаз.
- А куда конкретно?
- Наверное, на Карибы?
- Почему туда?
Потому что связь с космосом там плохая. А вот тут, на маяке она просто отличная. Поэтому оба услышали, как тренькнул мобильный Евы. Писал Пин, потому что больше никто ей на этот телефон не писал.
Крис от этого звука сразу помрачнел, но вслух ничего не сказал. Сказала она:
- Потому что красиво. Никогда там не была.
- Карибы, так Карибы, - пробормотал он, возвращаясь к работе.
Не поругались, а молчали, как будто родных похоронили.
Пин писал, что следующий вылет через десять часов. То есть на рассвете.
- Крис, давай плюнем на ремонт и пойдем в дом, - крикнула ему наверх.
Почему всегда (всегда!!!) в такой ситуации ее гложет чувство вины? Ведь он знает, что она часто срывается и уезжает на несколько дней.
- Хорошее предложение, - без эмоций ответил он, все еще занятый покраской. – Когда улетаешь от нас?
- Утром.
- Утром, так утром.
Снова повисло молчание. Море крушило скалы, ветер трепал деревья, солнце грело камни.
- Крис…
- А действительно! – он быстро спустился вниз, к ней. – Давай будем прощаться, как нам обоим нравится. Ты же не понятно, когда вернешься.
- Это моя работа.
Она сейчас действительно оправдывается?
- Когда мне моя работа надоела, я ее поменял.
- Я не могу. У меня…
- Контракт. Я помню. Помню. Как забудешь? – иронично спросил он.
Это откровенное издевательство ей надоело, поэтому Ева зашла в дом.
А Крис продолжил красить маяк. Покрасил.
Вернулся поздно вечером, молча принял душ, молча залез к ней в кровать.
- Ты ведьма. Я понял, - пробормотал ей в затылок.
- Почему?
- Потому что приворожила меня: с тобой не могу и без тебя не могу.
- Тогда ты колдун.
- Почему у нас так все сложно?
Потому что я не могу многого о себе рассказать.
- Потому что мы оба вспыльчивые.
Крис стал наматывать ее локон на палец, тот, что, на затылке, тот, которому он всегда уделял особое внимание.
- Я буду очень скучать по тебе. Уже скучаю.
- Я тоже.
- У нас получится?
- Не знаю. Иногда мне кажется, что нет.
- Мне тоже.
- Но потом я начинаю представлять Землю со всеми ее семью миллиардами, но без тебя, и мне становится так одиноко во вселенной.
- Как ты глобально мыслишь.
- Иногда да.
- Когда вернешься?
- Думаю, что через три недели.
Во всяком случае, Пин выстроил маршрут таким образом, что за три недели справиться можно вполне.
- Три бесконечные недели без тебя. Ты меня убиваешь.
- И сама умираю.
- Нет, дорогая. Не умрешь. Не в мою смену. Я спасу тебя.
37. Сейчас. Любитель анатомии человеческой
- Я спасу тебя! Спасу! – приговаривал, как молитву, Крис, склонившись над Евой.
Самое сложное было перенести ее из помещений внизу в медотсек. Там оборудование, медикаменты. Вниз нести все это – время терять. Поэтому Крис кричал до хрипоты на всех трех зеленых человечков и Грейс, чтобы они снова отключили гравитант. Приготовился крушить гравитант кулаками. Никогда он так не напрягал голос. Ситуация нестандартная, у них мозги зависли.
Отключили. Крис осторожно снял ее со штыря. Хорошо, что к Еве сознание вернулось, когда он с драгоценной ношей вплывал в медотсек.
- Жить буду? – улыбнулась, а в глазах паника. Чувствует, что рана плохая. Говорит очень тихо. Бледная, но борется. Боец. Любимая.
- Конечно, будешь. Внуков еще нарожаем штук десять, - перемотал место медицинским скотчем, чтобы остановить кровотечение. Очень плохое кровотечение. Но она об этом знать не должна. – Или сколько ты хочешь?
Ева улыбнулась глазами, облизала сухие губы.
- Грейс, передавай. Команда, с этого момента ввожу протокол «Ивушки». Пин, временно берешь командование звездолетом на себя. Выполнять.
К концу фразы голос совсем стих. Она обмякла.
Тут же включился гравитант, а звездолет качнуло.
Пока Ева говорила свою небольшую фразу, Крис вколол ей обезболивающее, разрезал одежду на месте ранения. Очень-очень плохая рана.
- Теперь с тобой, доктор.
- Рана, плохая. Крови ты потеряла много. Я справлюсь. Сейчас ты уснешь.
- Дотяни до Ивушек, - глаза ее закатились под веки.
Какие, нахрен, Ивушки?
Так. Собраться. Сначала сканирование. Давай, чудо техники, работай.
Сканирование выявило внутреннее кровотечение, разрыв печени (часть печени осталась болтаться на штыре, на чертовом штыре, о который Крис повредил свой защитный костюм), трещины в плечевой кости и черепе. Первое очень плохо. Второе терпимо.
Так. Еще большая потеря крови. Давление низкое. Пульс нитевидный.
Как же не хватает ассистента.
- Мар! – гаркнул Крис. Нет реакции. Еще раз, как зверь: МАР!!!
Выбор был очевиден: знает человеческую анатомию, адекватнее всех троих, в управлении звездолета не принимает участие.
Тот появился спустя минуту.
- Что? – высунулся из коридора.
- Сбылась твоя мечта: внутрь человека заглянешь.
- Что?
- Ассистировать мне будешь. Вставай напротив, - кивнул перед собой.
- Не было такой команды от временно капитана Пина.
- Если ты сейчас не сделаешь того, что говорю, я корабль взорву нахрен. Тогда ни контейнеров твоих не будет, ни временного капитана Пина, - говорил холодно, без эмоций, но интонацией давил.
Мар задумался. Сработало. Недорослик встал, куда просили. С восхищение смотрел в зияющую, пока еще кровоточащую рану.
- Что делать, доктор?
- Спасать ей жизнь.
Потом, когда Ева лежала уже на чердаке, Крис все проматывал и проматывал в голове эту операцию. Еще никогда в жизни он не видел так кристально чисто последовательность действий, чтобы спасти жизнь. Убрать остатки одежды и металла из раны, пережать артерию, поставить капельницу с искусственной кровью, зашить артерию, сшить капилляры, сшить печень, удалить поврежденную часть почки, сшить почку. Зашить брюшную полость. Ввести антибиотик. Зафиксировать конечности с переломами. Ввести глюкозу. Не спать. Наблюдать.
Даже после операции он все еще видел, как будто рентгеновским зрением, как увеличивается количество крови в ее теле, как появляется внутренний отек на месте удара. Как опухают мышцы. Как скапливается жидкость в теменной области.
- Что такое «Протокол «Ивушки»? – просил Крис у Мара, который плюнул на свои контейнеры и с большим интересом помогал медику со спасением капитана.
- Ивушки – это место, где живет самый лучший в мире человек.
Крис ответ услышал, но значения ему не придал, хотя сам вопрос и задал, – Еве становилось хуже. Не помогали ни супер-пупер штуки, направленные для спасения человека. Не было тут ни другой печени, ни селезенки, ни желудка, а искусственная кровь помогала временно, пока пациенту не оказывалась полноценная помощь в условиях больницы.
Были только медикаменты и искусственная кровь, которая Евой крайне плохо принималась. Решение пришло само: перелить ей свою кровь, он ей подходил в качестве донора.
Мар за этим процессом наблюдал во все глаза и, кажется, не дышал. Крис же думал, что готов вот так умереть рядом с ней. Может быть, можно пересадить ей часть его печени?
- Нельзя, - ответил Мар. Оказывается, Крис сказал это вслух.
- А что можно? – насколько Крис знал, искусственные органы в условиях «Звездочки» вырастить было невозможно. А до Космо не меньше недели лететь.
- Можно другое, - многозначительно произнес коротышка.
- Что другое? – устало спросил землянин.
- На Ивушке скажу.
- Да пошел ты! – выплюнул Крис.
- Куда? – подскочил Мар.
- На Ивушку свою.
- А-а-а! К вечеру.
Крис проснулся от густого басистого голоса:
- Так как же это самое того? Стрекоза…
Перед ним стоял получеловек-полуробот. Рыжий, с большой бородой, большущими руками. Одна из них была живая, другая – протез, одна из ног, кажется, тоже протез.
- Ты кто? - удивился Крис.
- Семен Петрович Шкерн, - с достоинством аристократа ответил тот. Значит, это и есть знаменитый дядя Семен.
- Что с доченькой моей?
- Ввел ее в медикаментозную кому, плюс она лежит в холоде. Состояние критичное, но стабильное. Органы нужны. У тебя здесь есть искусственные органы?
- Нет, но сделаю. За пару часов.
- Сейчас надо. А лучше еще вчера.
- Я эт самое мигом. У меня же тут самое, того, оборудование лучшее.
- Ты медик?
- И медик тоже
Пока они разговаривали, перевозили Еву, которая была помещена в капсулу и подключена к приборам жизнеобеспечения.
- На корабле, эт самое, что случилось? – скрипел во время движения Семен Петрович.
- Гравитант сломался.
- Так надо же сидеть и пристегнуться етить-перетить.
- Я виноват. Не уберег ее.
Вместо обвинений, которых Крис так ждал хоть от кого-нибудь, чтобы чувство вины не так давило в груди, Семен Петрович по-отечески похлопал его по плечу. Действительно лучший из людей.
Разболтайло привел Криса в большую, как ангар, мастерскую, подключил бокс с Евой к оборудованию, показания медицинских приборов теперь выводились на несколько экранов. Площадка в мастерской, на которой они стояли, чуть поднялась, отделившись от пола. Семен Петрович нажал несколько клавиш, после чего зажужжали роботы, часть из которых стала возводить над ними прозрачный пластиковый купол, другая – мыть и дезинфицировать помещение.
Семен Петрович внезапно изменился. Стал собранным, каким-то цельным, решительным. Такой же была Ева, когда пилотировала на сложной участке.
- Фома, запусти полное сканирование состояния человека в боксе, - обернулся к Крису, указывая на появившийся бокс. – Ты залазь сюда.
- Нет, сначала поможем Еве.
- В гроб краше кладут, чем ты выглядишь. Если ты ее сюда довез, то еще несколько минут она вытерпит. А ты здоровым нужен. Живо!
Крис не стал спорить, действительно от напряжения и недосыпания он очень устал.
Гравитант отключился! На корабле невесомость!
Крис отстегнул ремни, толкнулся вверх и тоже плавно полетел. Чудеса!
С капитанского мостика доносились крики Евы: у Сона узнавала, как быстро он починит гравитант, у Мара – как дела в грузовом отсеке. Судя по ее реакции, все не так уж плохо.
- Команда, встаём на якорь до полной починки гравитанта, - объявила Ева. – Передвигаться по кораблю осторожно. Держаться пола, чтобы смягчить резкое падение от включения гравитанта.
А из динамиков все еще лилась тихая приятная мелодия. Идея у Криса возникла неожиданно.
- Милая меди, позвольте пригласить вас на танец, - обратился мужчина к капитану. Она вздрогнула от неожиданности: сидела в кресле, читала показания приборов, верхнюю часть комбинезона стянула до пояса (вероятно потому, что на звездолёте стало жарковато, а это получилось из-за плохой работы системы охлаждения. На «Звездочке» все время что-нибудь да ломалось).
- Что? Я не расслышала.
- Расслышала. Я приглашаю тебя на танец. Я был таким плохим кавалером, что ни разу не пригласил тебя на танец.
Она колебалась.
- Соглашайся. Я еще никогда и никого не приглашал на танец в невесомости. Потому внукам будем рассказывать.
И она согласилась.
Нежный женский голос из динамиков напевал-таки что-то в духе танго. Рука Евы скользнула в руку Криса. Как он был благодарен дражайшей матушке, Фаине Августовне за ненавистные им уроки классических танцев, на которые она его записала уже в первом классе, чтобы ее любимый сыночек Кристоф перестал бредить космосом.
Податливое любимое тело Евы откликалось на действия Криса быстрее и точнее, чем стрелка компаса на магнитные поля. Он определенно расскажет своим внукам, как кружил их бабушку в танце, когда звездолет стоял на якоре рядом с красным гигантом. От чего освещение в звездолёте стало романтичным. А он, их дед, не мог налюбоваться на свою любимую, впитывал блеск ее ониксовых глаз, улыбался в ответ на ее обезоруживающую улыбку.
А еще расскажет о том, как они несколько раз налетали (в прямом смысле) на детали звездолёта, пару раз задевали суетящихся зеленых человечков, много раз просили бортовой компьютер разделить на ноль очередное число, очень много раз целовались.
И никогда и никому он не расскажет, как в одно мгновение он видел, как рука Евы выскальзывает из его руки, как он бросается за ней, ударяется, потому что гравитация несколько раз меняется, Ева теряется из поля его зрения, он ее находит, летит к ней по воздуху, когда нет гравитации, и снова пытается схватить, но не успевает, и девушка летит спиной вперед в глубину звездолета, влекомая гравитацией, как в ее глазах веселость в одно мгновение сменилась страхом, как ударяется она о панель, переворачивается, ударяется ногой, рукой, и останавливается огромным штырем, который пришпиливает ее к полу, разорвав живот, как открывается в немом крике ее рот и как тухнет ее взгляд.
36. Тогда. Не в мою смену
- На мой взгляд, свадьба в планетарии – это перебор, - улыбнулась Ева.
Нет, ни о какой свадьбе Криса и Евы на самом деле речи не шло. После ужина с родителями мужчина рассказывал о свадьбе своих друзей.
- Перебор. Да. Согласен. Но место просто великолепное. Представь: зеленый холм, вокруг красивый лиственный лес, цветы полевые, шатры под небом, лодки на воде.
- Планетарий за городом? – уточнила Ева.
- Планетарий в парке в городе.
Нужно было увести разговор от пока болезненной темы. Потому что не известно, сколько еще ей нужно отработать у парней.
- Поднимайся, - Ева встала и похлопала Криса по животу, где только что лежала головой. – Раньше начнем – раньше закончим.
- Угу, - нехотя поднялся он.
В государственной больнице он уставал больше, чем на прежней работе. К тому же условия работы были другие, хуже, пациенты - злее, но менее заносчивые и более благодарные, коллеги – более приветливые, но за спиной говорили гадости. Ева понимала, что Крис сейчас на распутье. И к ее подарку он пока не готов.
А дело на сегодня они придумали увлекательное – покраска самого маяка. Пока Ева была в очередном рейсе, строители его уже приготовили здание: очистили и выровняли стены, выстроили леса, перестелили крышу, заменили металлические элементы и стекло на башне. Оставалось покрасить маяк в белый, его элементы – в синий и красный, поставить гигантский диод и зеркала. И запустить его. Поскольку Белое море в этих местах обмелело, и поток кораблей через Северогорск сошел на нет, то необходимость в маяке отпала сама собой. А возобновление работы маяка навигации в этих местах не навредит, а вот жителям города радость доставит.
Странно, что они с Крисом стремились восстановить маяк и домик при нем, - сооружение странное и не очень пригодное для жилья, так, для души, - но его квартира очень часто оставалась пустой. И даже сейчас Крис, явно уставший после ночной смены, за дело взялся с энтузиазмом.
А ведь она уже несколько раз подумывала о продаже маяка…
- Ева, ты куда хочешь в свадебное путешествие? – крикнул Крис с верхотуры.
Она крепче сжала валик от неожиданности и сделала вид, что не услышала вопроса из-за шума моря.
- Ева, - громче крикнул он и сбросил крышку от банки с краской, чтобы привлечь ее внимание, - я спрашиваю: ты куда хочешь поехать в свадебное путешествие?
Больше притворяться было бессмысленно.
- Наверное, на юг, к морю, - ответила, не поднимая на него глаз.
- А куда конкретно?
- Наверное, на Карибы?
- Почему туда?
Потому что связь с космосом там плохая. А вот тут, на маяке она просто отличная. Поэтому оба услышали, как тренькнул мобильный Евы. Писал Пин, потому что больше никто ей на этот телефон не писал.
Крис от этого звука сразу помрачнел, но вслух ничего не сказал. Сказала она:
- Потому что красиво. Никогда там не была.
- Карибы, так Карибы, - пробормотал он, возвращаясь к работе.
Не поругались, а молчали, как будто родных похоронили.
Пин писал, что следующий вылет через десять часов. То есть на рассвете.
- Крис, давай плюнем на ремонт и пойдем в дом, - крикнула ему наверх.
Почему всегда (всегда!!!) в такой ситуации ее гложет чувство вины? Ведь он знает, что она часто срывается и уезжает на несколько дней.
- Хорошее предложение, - без эмоций ответил он, все еще занятый покраской. – Когда улетаешь от нас?
- Утром.
- Утром, так утром.
Снова повисло молчание. Море крушило скалы, ветер трепал деревья, солнце грело камни.
- Крис…
- А действительно! – он быстро спустился вниз, к ней. – Давай будем прощаться, как нам обоим нравится. Ты же не понятно, когда вернешься.
- Это моя работа.
Она сейчас действительно оправдывается?
- Когда мне моя работа надоела, я ее поменял.
- Я не могу. У меня…
- Контракт. Я помню. Помню. Как забудешь? – иронично спросил он.
Это откровенное издевательство ей надоело, поэтому Ева зашла в дом.
А Крис продолжил красить маяк. Покрасил.
Вернулся поздно вечером, молча принял душ, молча залез к ней в кровать.
- Ты ведьма. Я понял, - пробормотал ей в затылок.
- Почему?
- Потому что приворожила меня: с тобой не могу и без тебя не могу.
- Тогда ты колдун.
- Почему у нас так все сложно?
Потому что я не могу многого о себе рассказать.
- Потому что мы оба вспыльчивые.
Крис стал наматывать ее локон на палец, тот, что, на затылке, тот, которому он всегда уделял особое внимание.
- Я буду очень скучать по тебе. Уже скучаю.
- Я тоже.
- У нас получится?
- Не знаю. Иногда мне кажется, что нет.
- Мне тоже.
- Но потом я начинаю представлять Землю со всеми ее семью миллиардами, но без тебя, и мне становится так одиноко во вселенной.
- Как ты глобально мыслишь.
- Иногда да.
- Когда вернешься?
- Думаю, что через три недели.
Во всяком случае, Пин выстроил маршрут таким образом, что за три недели справиться можно вполне.
- Три бесконечные недели без тебя. Ты меня убиваешь.
- И сама умираю.
- Нет, дорогая. Не умрешь. Не в мою смену. Я спасу тебя.
37. Сейчас. Любитель анатомии человеческой
- Я спасу тебя! Спасу! – приговаривал, как молитву, Крис, склонившись над Евой.
Самое сложное было перенести ее из помещений внизу в медотсек. Там оборудование, медикаменты. Вниз нести все это – время терять. Поэтому Крис кричал до хрипоты на всех трех зеленых человечков и Грейс, чтобы они снова отключили гравитант. Приготовился крушить гравитант кулаками. Никогда он так не напрягал голос. Ситуация нестандартная, у них мозги зависли.
Отключили. Крис осторожно снял ее со штыря. Хорошо, что к Еве сознание вернулось, когда он с драгоценной ношей вплывал в медотсек.
- Жить буду? – улыбнулась, а в глазах паника. Чувствует, что рана плохая. Говорит очень тихо. Бледная, но борется. Боец. Любимая.
- Конечно, будешь. Внуков еще нарожаем штук десять, - перемотал место медицинским скотчем, чтобы остановить кровотечение. Очень плохое кровотечение. Но она об этом знать не должна. – Или сколько ты хочешь?
Ева улыбнулась глазами, облизала сухие губы.
- Грейс, передавай. Команда, с этого момента ввожу протокол «Ивушки». Пин, временно берешь командование звездолетом на себя. Выполнять.
К концу фразы голос совсем стих. Она обмякла.
Тут же включился гравитант, а звездолет качнуло.
Пока Ева говорила свою небольшую фразу, Крис вколол ей обезболивающее, разрезал одежду на месте ранения. Очень-очень плохая рана.
- Теперь с тобой, доктор.
- Рана, плохая. Крови ты потеряла много. Я справлюсь. Сейчас ты уснешь.
- Дотяни до Ивушек, - глаза ее закатились под веки.
Какие, нахрен, Ивушки?
Так. Собраться. Сначала сканирование. Давай, чудо техники, работай.
Сканирование выявило внутреннее кровотечение, разрыв печени (часть печени осталась болтаться на штыре, на чертовом штыре, о который Крис повредил свой защитный костюм), трещины в плечевой кости и черепе. Первое очень плохо. Второе терпимо.
Так. Еще большая потеря крови. Давление низкое. Пульс нитевидный.
Как же не хватает ассистента.
- Мар! – гаркнул Крис. Нет реакции. Еще раз, как зверь: МАР!!!
Выбор был очевиден: знает человеческую анатомию, адекватнее всех троих, в управлении звездолета не принимает участие.
Тот появился спустя минуту.
- Что? – высунулся из коридора.
- Сбылась твоя мечта: внутрь человека заглянешь.
- Что?
- Ассистировать мне будешь. Вставай напротив, - кивнул перед собой.
- Не было такой команды от временно капитана Пина.
- Если ты сейчас не сделаешь того, что говорю, я корабль взорву нахрен. Тогда ни контейнеров твоих не будет, ни временного капитана Пина, - говорил холодно, без эмоций, но интонацией давил.
Мар задумался. Сработало. Недорослик встал, куда просили. С восхищение смотрел в зияющую, пока еще кровоточащую рану.
- Что делать, доктор?
- Спасать ей жизнь.
Потом, когда Ева лежала уже на чердаке, Крис все проматывал и проматывал в голове эту операцию. Еще никогда в жизни он не видел так кристально чисто последовательность действий, чтобы спасти жизнь. Убрать остатки одежды и металла из раны, пережать артерию, поставить капельницу с искусственной кровью, зашить артерию, сшить капилляры, сшить печень, удалить поврежденную часть почки, сшить почку. Зашить брюшную полость. Ввести антибиотик. Зафиксировать конечности с переломами. Ввести глюкозу. Не спать. Наблюдать.
Даже после операции он все еще видел, как будто рентгеновским зрением, как увеличивается количество крови в ее теле, как появляется внутренний отек на месте удара. Как опухают мышцы. Как скапливается жидкость в теменной области.
- Что такое «Протокол «Ивушки»? – просил Крис у Мара, который плюнул на свои контейнеры и с большим интересом помогал медику со спасением капитана.
- Ивушки – это место, где живет самый лучший в мире человек.
Крис ответ услышал, но значения ему не придал, хотя сам вопрос и задал, – Еве становилось хуже. Не помогали ни супер-пупер штуки, направленные для спасения человека. Не было тут ни другой печени, ни селезенки, ни желудка, а искусственная кровь помогала временно, пока пациенту не оказывалась полноценная помощь в условиях больницы.
Были только медикаменты и искусственная кровь, которая Евой крайне плохо принималась. Решение пришло само: перелить ей свою кровь, он ей подходил в качестве донора.
Мар за этим процессом наблюдал во все глаза и, кажется, не дышал. Крис же думал, что готов вот так умереть рядом с ней. Может быть, можно пересадить ей часть его печени?
- Нельзя, - ответил Мар. Оказывается, Крис сказал это вслух.
- А что можно? – насколько Крис знал, искусственные органы в условиях «Звездочки» вырастить было невозможно. А до Космо не меньше недели лететь.
- Можно другое, - многозначительно произнес коротышка.
- Что другое? – устало спросил землянин.
- На Ивушке скажу.
- Да пошел ты! – выплюнул Крис.
- Куда? – подскочил Мар.
- На Ивушку свою.
- А-а-а! К вечеру.
Крис проснулся от густого басистого голоса:
- Так как же это самое того? Стрекоза…
Перед ним стоял получеловек-полуробот. Рыжий, с большой бородой, большущими руками. Одна из них была живая, другая – протез, одна из ног, кажется, тоже протез.
- Ты кто? - удивился Крис.
- Семен Петрович Шкерн, - с достоинством аристократа ответил тот. Значит, это и есть знаменитый дядя Семен.
- Что с доченькой моей?
- Ввел ее в медикаментозную кому, плюс она лежит в холоде. Состояние критичное, но стабильное. Органы нужны. У тебя здесь есть искусственные органы?
- Нет, но сделаю. За пару часов.
- Сейчас надо. А лучше еще вчера.
- Я эт самое мигом. У меня же тут самое, того, оборудование лучшее.
- Ты медик?
- И медик тоже
Пока они разговаривали, перевозили Еву, которая была помещена в капсулу и подключена к приборам жизнеобеспечения.
- На корабле, эт самое, что случилось? – скрипел во время движения Семен Петрович.
- Гравитант сломался.
- Так надо же сидеть и пристегнуться етить-перетить.
- Я виноват. Не уберег ее.
Вместо обвинений, которых Крис так ждал хоть от кого-нибудь, чтобы чувство вины не так давило в груди, Семен Петрович по-отечески похлопал его по плечу. Действительно лучший из людей.
Разболтайло привел Криса в большую, как ангар, мастерскую, подключил бокс с Евой к оборудованию, показания медицинских приборов теперь выводились на несколько экранов. Площадка в мастерской, на которой они стояли, чуть поднялась, отделившись от пола. Семен Петрович нажал несколько клавиш, после чего зажужжали роботы, часть из которых стала возводить над ними прозрачный пластиковый купол, другая – мыть и дезинфицировать помещение.
Семен Петрович внезапно изменился. Стал собранным, каким-то цельным, решительным. Такой же была Ева, когда пилотировала на сложной участке.
- Фома, запусти полное сканирование состояния человека в боксе, - обернулся к Крису, указывая на появившийся бокс. – Ты залазь сюда.
- Нет, сначала поможем Еве.
- В гроб краше кладут, чем ты выглядишь. Если ты ее сюда довез, то еще несколько минут она вытерпит. А ты здоровым нужен. Живо!
Крис не стал спорить, действительно от напряжения и недосыпания он очень устал.
