- А ты как? – серьезно спросил он. – Как ты?
- Хорошо, - отмахнулась. - На самом деле хорошо. Лучше, чем лет пять назад.
Этот набор слов Витька понял как никто другой.
- Я не сомневался, что ты выберешься. Ты самый сильный человек, которого я знаю.
У Евы в носу засвербело. Она плакать вздумала?
- Я вас подвела, - и действительно расплакалась. Витька обнял ее, погладил по голове.
- Ты нас не подвела, а сделала самым известным выпуском Академии.
- Скажешь тоже, - едва не обиделась она.
- Подожди, горячая женщина, - так ее только он называл, - я тебе объясню. Те гонки потом очень долго кочевали по инфосети, у них миллионные просмотры. И ты там хороша, просто слов нет. А значит, нас тоже считали такими же хорошими пилотами. Лично у меня, этакого хорошего, но только середнячка, было не меньше десяти предложений о работе после выпуска.
- Но моя репутация…
- Всем нам только в плюс сыграла. Если бы та не занялась своими скучными перевозками, то у тебя было бы самое большое количество предложений о работе. Я уверен.
- Спасибо тебе, - Ева подняла на него счастливые глаза.
- Это тебе спасибо, горячая женщина.
Витька обнял ее еще раз и по-отечески поцеловал ее в лоб.
Именно в этот момент к ним подошел Крис, еще более хмурый, чем утром, после смены.
- Это мой… - Ева замешкалась.
- Ее жених, - закончил Крис.
- Поздравляю! А я Виктор, учился вместе с Евой, – Витька протянул руку для рукопожатия, но Крис ее проигнорировал. Витька посмотрел на Еву, прося помощи, та попросила прошения глазами. Бог его знает, о чем подумал Крис, наблюдая эту сцену. – Мне пора, надо успеть забрать от родителей жены носочки для сыночка. Звони, Ева, еще с удовольствием пообщаемся.
И Витька уехал навстречу яркому весеннему солнцу. А если он прав, и вовсе не обязательно после завершения контракта с парнями продолжать прятаться от всех? Не работать у дяди? Не работать с родителями? А купить все-таки красивый звездолёт и возить туристов, как и хотела еще в Академии? И не пытаться найти занятие на душе на Земле?...
- Земля вызывает Еву. Земля вызывает Еву, - настойчиво шутил Крис.
- Я задумалась.
- Я заметил.
- А учились вы вместе…
- В школе. Потом потерялись. Сейчас вот снова встретились.
- Признаться, я переживал по поводу того, что у тебя друзей нет. Только мама, папа и дядя. Я еще есть набегами.
А ведь он прав. После тех гонок Ева, сама того не замечая, запретила себе встречаться с друзьями, сокурсниками. Даже с девочками, с которыми прошло ее детство, она чаще всего общалась в переписке. А они ее всегда и во всем поддерживали, потому что никогда между ними не было соперничества.
- Просто работа занимает практически все мое время, - вот такую жалкую попытку оправдаться предприняла.
- Нет, мне от этого только хорошо. Мне больше твоего времени достается.
А сколько времени достается Еве для самой себя. Ведь еще в детстве под влиянием Семена Петровича она делала сначала макеты, а потом эскизы звездолетов. Потом еще она вязала смешные яркие коврики для дома в Ивушках. А еще она писала стихи когда-то. Почему она запретила себе радоваться? Вероятно, по этой же причине купила на Земле, - с ее-то деньжищами, - домик-развалюху у черта на куличках. Можно было приобреси у черта на куличках коттедж с авторским дизайном и выстроить там посадочную площадку для малюсенького флара, а не сигать в море для набора скорости, чтобы переместиться в «Звездочку».
Эта мысль о хобби и жизни вообще настолько захлестнули сознание Евы, что дорогу до ДК она не помнила. А Крис ее настойчиво туда тащил, потом долго вел по залам и холлам.
- Вот, - он указал на старинную выставку рисунков, - все еще тут весит. Это я нарисовал в шестом классе. Тогда отмечали очередной юбилей космонавтики, а я ходил в астрономический кружок. Там нам предложили принять участие в конкурсе рисунков типа «Космические корабли будущего». Я рисовал почти две недели, перелопатил горы книг и тогда занял первое место в республике. Мама чуть не умерла от гордости за меня. Мне тогда подарили телескоп. А мама обменяла его у хороших людей на микроскоп, потому что тогда я еще и медициной увлекался.
Пока Крис рассказывал, Ева смотрел на работу «Мой звездолет» Орлова К., 12 лет, гуашь, ватман. Не удивительно, что рисунок до сих пор висел на выставке вместе с другими работами талантливых детей. Он был приникнут счастливым состоянием ребенка, который еще не разучился мечтать и фантазировать. На фоне розово-фиолетовой туманности, трех планет и россыпи звезд застыл в космосе красивейший звездолет. Он был похож на корабль с парусами: металлический корпус, компактные, функциональные паруса для солнечного ветра, по бортам – сопла основных и дополнительных двигателей. И капитанский мостик под большим прозрачным куполом.
- Это просто фантастика! Очень красиво, Крис, - Ева сделала несколько снимков рисунка, мешало стекло, оно бликовало.
- Рад, что тебе понравилось. А вот и девочки, - он посмотрел на телефон, где высветилось имя «Мариночка» на входящем звонке.
Девочек еще раз покормили в приличном месте, которое выбрала Фаина Августовна.
На обратном пути Еву не раздражали ни частые остановки, ни запах еды из так и не тронутой корзины Мариночки, которую она упорно держала на коленях, хотя ей раз пять предложили убрать ее в багажник, ни разговоры Криса и Мариночки.
Ева их не слышала. Она все думала о том, чем бы ей хотелось заниматься. Поэтому, когда они с Крисом сдали довольных девочек на руки родителям, Ева предложила заехать в магазин, где продавали нитки.
- Ты меня удивляешь все больше, - улыбнулся Крис, когда увидел ее покупки.
47. Сейчас. Счастливое будущее
- Стрекоза, покупка нового процессора для бортового компьютера проблематична, потому что их сняли с производства уже лет десять назад, а практически все корабли твоей модели я уже скупил и отправил их тебе по частям. Они оказались ненадежными, быстро выходили из строя из-за медного напыления на внутренней обшивке корабля. Удивительно, что ты летаешь на таком больше пяти лет.
- Так мы его всего заменили раз десять, - ответила Ева Семену Петровичу.
- А сможешь сконструировать похожий? Мне нужно максимум на три-четыре полета. Мы летим на Космо, чтобы заправиться и подлататься, потом к тебе.
- Попробую. Иначе тебя не выпустят из Космо ко мне. Ты ведь не согласна пересесть на другой звездолет? Я хоть сейчас готов за тобой его прислать.
Ева посмотрела на Мара, который отрицательно покачал головой.
- Нет, дядя, звездолет мы менять не будем. До связи.
- До связи, стрекоза. Крис, увидимся.
Мар, который с упорством барана не соглашался менять звездолет, тут же юркнул в лаз под капитанским мостиком.
- На Космо обязательно заходить? – уточнил Крис. Это был их первый за четыре дня разговор после ссоры перед планетой ZO-p-21n, где контейнер им отдали разноцветные, пищащие меховые шары (зельки).
- Да. Иначе меня лишат лицензии.
- Сколько еще полетов нужно сделать на «Звездочке», чтобы твой контракт обнулился?
- До Космо, потом Ивушки. Потом еще одно место, Пин пока просчитывает его координаты. И все.
- А это одно место – это их логово? Нужно же им куда-то все эти контейнеры сложить.
- Не знаю. Думаю, что да. Как же хорошо без Грейс.
- Ты уверена, что она следит за нами?
- К сожалению, да. Бывали случаи, когда то, о чем я говорила с родными при Грейс, потом становилось темой для обсуждения в Галактическом совете.
- Потому что Семен Петрович и твои родители занимаются секретными разработками?
- Скорее, потому что многие хотят получить эти разработки.
- А как урезонить Грейс?
- Сменить корабль. На железо «Звездочки» только Грейс подходит в качестве бортового компьютера.
- Итак, до Космо?
- Да.
На Космо Ева встречалась с подругами, а Крис сидел за книгами Разболтайло. И удалось по видеосвязи пообщаться с мамой. Хорошо, что в настройках можно было задать любой фон.
- Крис, ты не представляешь, что тут творится, - затараторила мама. – Мариночка приболела, но отказывается ехать жить к родителям.
- Мама, почему ты так переживаешь по поводу Мариночки? – спокойно, без раздражения спросил Крис. Раздражение по поводу неуемного желания мамы свести его с этой девушкой, кстати, прошло.
- Как почему? Она же мне как дочь. Для тебя нет лучшей жены, - искренне удивилась Фаина Августовна. Она действительно так считала.
- Мама, мне надоело, что ты все время пытаешься меня с ней свести.
- Но я же для тебя стараюсь, сынок.
- Я понимаю, мама. Но Марина мне никогда не нравились ни как человек, ни как друг, ни как, в конце концов, женщина. Оставь свои попытки нас свести.
- Хорошо, сынок. Я тебя поняла, - как-то легко согласилась Фаина Августовна. И почему он раньше не решился поговорить с мамой так просто, начистоту? Но простота ее капитуляции объяснялась другим. – Ты снова с этой женщиной?
Нет, все-таки мама неисправима.
- Какой этой женщиной?
- Крис.
- Мама.
- Ну, с этой. С Евой.
- Нет, мама, я не с Евой, - не солгал Крис, сам же предложил расстаться.
- И хорошо, сынок. Потому что ты стал другим, как будто светишься…
- Так выглядит счастливый человек, мама.
- Видишь, как ты счастлив без нее.
- Почему Ева тебе не нравится?
- Она гулящая, сынок. И семья у нее странная.
- Мама, и Ева и ее семья – прекрасные люди. И если я еще хоть раз от тебя услышу явный или не явный негатив в их адрес, я решу, что моя бабуля плохо воспитала свою дочь.
Шах и мат вам, Фаина Августовна. Ее мама, Мария Егоровна, которую Фаина Августовна боготворила и одновременно боялась, совершенно не терпела сплетен и прочих судачеств за спиной, предпочитала, чтобы все гадости ей говорили в лицо. Никто не говорил – боялись. Железная женщина. Еве бы она понравилась.
Мама надула губки и сообщила, что у нее суп на плите. В экране возник отец.
- Как дела, сын? – увлеченно спросил обычно немногословный Василий Петрович.
- Отлично, папа.
- Профессию сменить не хочешь? Или место жительства?
- Пока нет. А почему интересуешься?
- В этой своей Африке, - или где ты там? - ты выглядишь счастливым. Может быть, тебе остаться там, где ты счастлив?
Вопрос поразил Криса. Не то, чтобы они с отцом мало общались, нет, Василий Петрович лучший отец. Но он, в отличие от мамы, не умеет говорить о чувствах, обычно прибегает к фактам. А тут: останься, где счастлив.
- Я пока не решил, отец.
- Все в твоих руках, - снова ответ отца поразил Криса: настолько в точку он был.
- Да, папа.
- Мама наша – это чистая эмоция. И говорит она раньше, чем думает. Но она хотела бы видеть тебя счастливым и здоровым.
- Я понимаю, папа.
А ведь это именно он держит семью, а не мама.
- Это хорошо. Это хорошо, - каким-то своим мыслям кивнул Василий Петрович.
- Мне пора.
- Мы тебя, любим, сынок. Звони чаще, - прибежала мама.
Крис еще долго крутил фразу отца в голове: счастлив ли он тут? А на Земле? Почему любимая работа не приносила счастья? А ведь она не приносила.
Что делает его счастливым?
Она.
А он может сделать ее счастливой?
Нет. Пока не может.
Ну, какой из него сейчас спутник жизни, если он половинчатый? Крис-то знал, что Платон придумал учение о половинках душ, чтобы объяснить свое влечение к представителю своего же пола. На самом деле боги разрубили не только мужско-женский клубок, но и мужско-мужской и женский-женский. Нет, Крис считал, что нужно быть полным, цельным, целым, чтобы суметь осчастливить избранницу. Но ничего подобного он в себе не чувствовал. И это печально.
48. Тогда. Игра в слова немного на бегу
- Печаль, - предложил Крис.
- Космос, - не задумываясь, ответила Ева, как и было оговорено.
- Почему космос?
- Потому что по большей части он безжизненный, темный, пустой. Печаль. – И быстро перевела тему. - Сейчас я. Вода.
- Море. Праздник.
- Дом. Кино.
- Ночь.
- Почему ночь?
- Потому что в моем детстве и юности интересные для меня фильмы шли, как правило, ночью.
- Это какие? – искренне удивилась Ева.
- Боевики. Про крутых парней, которые в финале окровавленными губами целовали красивых девушек, а об их головы в этот момент разбивались бомбы. Но они все равно целовались, потом прыгали и за их спинами гремели взрывы, и они летели вперед, подгоняемые взрывной волной. Уже будучи студентом, я ностальгировал за просмотром этих же фильмов и считал количество травм, полученных главным героем, и оценивал их совместимость с жизнью.
- И как?
- Ну, в реальной жизни нужно было, чтобы у человека было примерно шесть-семь жизней на один такой фильм. Сейчас я. Розовый.
- Сахарная вата. Яблоко.
- Ньютон. Музыка.
- Катарина.
- Интересная ассоциация.
- Я думаю, что она хорошая скрипачка.
- Скрипачка она хорошая, да…
- Но… - вставила Ева.
- Но хочет петь в рок группе.
- Что? Фаина Августовна об этом знает? – задала Ева наиглупейший вопрос.
- Нет, конечно. Мы с папой не хотим, чтобы у нее инфаркт случился.
- А папа знает и поддерживает?
- Да. Катарина сказала ему самому первому. Вместе они приготовили план под условным названием «Не убий мать, играя в рок группе».
- И он осуществляется?
- Конечно. Они по пунктам все прописали, следуют ему. Счастливы.
- А мама?
- А мама, надеюсь, сможет найти в себе силы поддержать Катерка, когда их план осуществится. Если нет, то обе будут несчастны.
- А папа часто следует в обход мамы?
- Нет. Только в делах, которые касаются нашего, его детей, будущего. Он, кстати, всегда оказывается прав в своих решениях.
- Любитель подковерных игр, - улыбнулась Ева.
- Еще какой. Твоя очередь.
- Ветер.
- Свобода. Теплота.
- Носок.
Крис долго смеялся:
- Носок, значит. Не объятья, не чай, не печка, не я в конце концов, а носок.
- Твои объятья тоже теплые.
- Спасибо, дорогая. Я успокоился и счастлив. Снова твоя очередь.
- Книга.
- Школа. Огонь.
- Печка. Море.
- Маяк. Прогулка.
- Лес. Разговор.
- Ночь.
- Почему? – уточнила она.
- Потому что ночью у нас с тобой самые интересные разговоры.
Это было правдой. Ночью они никогда не ругались. А интересность конкретно этого разговора заключалась в том, что они сейчас лежали на большом надувном матрасе на полу в старой обсерватории. Той самой, где знакомые Криса хотели провести церемонию бракосочетания.
- Моя очередь. Слова.
- Буквы. Животное.
- Кошка. Болезнь.
- Лешка.
- Это тот твой пациент?
- Да. Так и не могу ни забыть, ни простить себя.
- Но ты не виноват.
- Да, не виноват. Но терять пациентов-детей всегда сложнее, чем взрослых, особенно стариков. Я вот так и не смог правиться.
- Я сожалею.
- Я знаю и ценю это, - Крис поцеловал Еву. – Снова ты.
- Желтый.
- Лимон. Сладкий.
- Поцелуй.
- Не могу не согласиться, - прокомментировал он. – Вечность.
- Чернота. Мутный.
- Слезы. Новость.
- Радость. Счастье.
- Скорость, - выпалила Ева.
- Признаться, я надеялся, что ты назовешь меня.
- А если для тебя у меня другое слово.
Но до другого слова они не добрались, потому что противно запищал телефон Евы.
- Крис, мне пора. Я предупреждала…
- Да, да. Помню. Ты в этот раз всего на пару часов. Значит, заночуем в палатке под звёздным небом в другой раз.
- Хорошо, - отмахнулась. - На самом деле хорошо. Лучше, чем лет пять назад.
Этот набор слов Витька понял как никто другой.
- Я не сомневался, что ты выберешься. Ты самый сильный человек, которого я знаю.
У Евы в носу засвербело. Она плакать вздумала?
- Я вас подвела, - и действительно расплакалась. Витька обнял ее, погладил по голове.
- Ты нас не подвела, а сделала самым известным выпуском Академии.
- Скажешь тоже, - едва не обиделась она.
- Подожди, горячая женщина, - так ее только он называл, - я тебе объясню. Те гонки потом очень долго кочевали по инфосети, у них миллионные просмотры. И ты там хороша, просто слов нет. А значит, нас тоже считали такими же хорошими пилотами. Лично у меня, этакого хорошего, но только середнячка, было не меньше десяти предложений о работе после выпуска.
- Но моя репутация…
- Всем нам только в плюс сыграла. Если бы та не занялась своими скучными перевозками, то у тебя было бы самое большое количество предложений о работе. Я уверен.
- Спасибо тебе, - Ева подняла на него счастливые глаза.
- Это тебе спасибо, горячая женщина.
Витька обнял ее еще раз и по-отечески поцеловал ее в лоб.
Именно в этот момент к ним подошел Крис, еще более хмурый, чем утром, после смены.
- Это мой… - Ева замешкалась.
- Ее жених, - закончил Крис.
- Поздравляю! А я Виктор, учился вместе с Евой, – Витька протянул руку для рукопожатия, но Крис ее проигнорировал. Витька посмотрел на Еву, прося помощи, та попросила прошения глазами. Бог его знает, о чем подумал Крис, наблюдая эту сцену. – Мне пора, надо успеть забрать от родителей жены носочки для сыночка. Звони, Ева, еще с удовольствием пообщаемся.
И Витька уехал навстречу яркому весеннему солнцу. А если он прав, и вовсе не обязательно после завершения контракта с парнями продолжать прятаться от всех? Не работать у дяди? Не работать с родителями? А купить все-таки красивый звездолёт и возить туристов, как и хотела еще в Академии? И не пытаться найти занятие на душе на Земле?...
- Земля вызывает Еву. Земля вызывает Еву, - настойчиво шутил Крис.
- Я задумалась.
- Я заметил.
- А учились вы вместе…
- В школе. Потом потерялись. Сейчас вот снова встретились.
- Признаться, я переживал по поводу того, что у тебя друзей нет. Только мама, папа и дядя. Я еще есть набегами.
А ведь он прав. После тех гонок Ева, сама того не замечая, запретила себе встречаться с друзьями, сокурсниками. Даже с девочками, с которыми прошло ее детство, она чаще всего общалась в переписке. А они ее всегда и во всем поддерживали, потому что никогда между ними не было соперничества.
- Просто работа занимает практически все мое время, - вот такую жалкую попытку оправдаться предприняла.
- Нет, мне от этого только хорошо. Мне больше твоего времени достается.
А сколько времени достается Еве для самой себя. Ведь еще в детстве под влиянием Семена Петровича она делала сначала макеты, а потом эскизы звездолетов. Потом еще она вязала смешные яркие коврики для дома в Ивушках. А еще она писала стихи когда-то. Почему она запретила себе радоваться? Вероятно, по этой же причине купила на Земле, - с ее-то деньжищами, - домик-развалюху у черта на куличках. Можно было приобреси у черта на куличках коттедж с авторским дизайном и выстроить там посадочную площадку для малюсенького флара, а не сигать в море для набора скорости, чтобы переместиться в «Звездочку».
Эта мысль о хобби и жизни вообще настолько захлестнули сознание Евы, что дорогу до ДК она не помнила. А Крис ее настойчиво туда тащил, потом долго вел по залам и холлам.
- Вот, - он указал на старинную выставку рисунков, - все еще тут весит. Это я нарисовал в шестом классе. Тогда отмечали очередной юбилей космонавтики, а я ходил в астрономический кружок. Там нам предложили принять участие в конкурсе рисунков типа «Космические корабли будущего». Я рисовал почти две недели, перелопатил горы книг и тогда занял первое место в республике. Мама чуть не умерла от гордости за меня. Мне тогда подарили телескоп. А мама обменяла его у хороших людей на микроскоп, потому что тогда я еще и медициной увлекался.
Пока Крис рассказывал, Ева смотрел на работу «Мой звездолет» Орлова К., 12 лет, гуашь, ватман. Не удивительно, что рисунок до сих пор висел на выставке вместе с другими работами талантливых детей. Он был приникнут счастливым состоянием ребенка, который еще не разучился мечтать и фантазировать. На фоне розово-фиолетовой туманности, трех планет и россыпи звезд застыл в космосе красивейший звездолет. Он был похож на корабль с парусами: металлический корпус, компактные, функциональные паруса для солнечного ветра, по бортам – сопла основных и дополнительных двигателей. И капитанский мостик под большим прозрачным куполом.
- Это просто фантастика! Очень красиво, Крис, - Ева сделала несколько снимков рисунка, мешало стекло, оно бликовало.
- Рад, что тебе понравилось. А вот и девочки, - он посмотрел на телефон, где высветилось имя «Мариночка» на входящем звонке.
Девочек еще раз покормили в приличном месте, которое выбрала Фаина Августовна.
На обратном пути Еву не раздражали ни частые остановки, ни запах еды из так и не тронутой корзины Мариночки, которую она упорно держала на коленях, хотя ей раз пять предложили убрать ее в багажник, ни разговоры Криса и Мариночки.
Ева их не слышала. Она все думала о том, чем бы ей хотелось заниматься. Поэтому, когда они с Крисом сдали довольных девочек на руки родителям, Ева предложила заехать в магазин, где продавали нитки.
- Ты меня удивляешь все больше, - улыбнулся Крис, когда увидел ее покупки.
47. Сейчас. Счастливое будущее
- Стрекоза, покупка нового процессора для бортового компьютера проблематична, потому что их сняли с производства уже лет десять назад, а практически все корабли твоей модели я уже скупил и отправил их тебе по частям. Они оказались ненадежными, быстро выходили из строя из-за медного напыления на внутренней обшивке корабля. Удивительно, что ты летаешь на таком больше пяти лет.
- Так мы его всего заменили раз десять, - ответила Ева Семену Петровичу.
- А сможешь сконструировать похожий? Мне нужно максимум на три-четыре полета. Мы летим на Космо, чтобы заправиться и подлататься, потом к тебе.
- Попробую. Иначе тебя не выпустят из Космо ко мне. Ты ведь не согласна пересесть на другой звездолет? Я хоть сейчас готов за тобой его прислать.
Ева посмотрела на Мара, который отрицательно покачал головой.
- Нет, дядя, звездолет мы менять не будем. До связи.
- До связи, стрекоза. Крис, увидимся.
Мар, который с упорством барана не соглашался менять звездолет, тут же юркнул в лаз под капитанским мостиком.
- На Космо обязательно заходить? – уточнил Крис. Это был их первый за четыре дня разговор после ссоры перед планетой ZO-p-21n, где контейнер им отдали разноцветные, пищащие меховые шары (зельки).
- Да. Иначе меня лишат лицензии.
- Сколько еще полетов нужно сделать на «Звездочке», чтобы твой контракт обнулился?
- До Космо, потом Ивушки. Потом еще одно место, Пин пока просчитывает его координаты. И все.
- А это одно место – это их логово? Нужно же им куда-то все эти контейнеры сложить.
- Не знаю. Думаю, что да. Как же хорошо без Грейс.
- Ты уверена, что она следит за нами?
- К сожалению, да. Бывали случаи, когда то, о чем я говорила с родными при Грейс, потом становилось темой для обсуждения в Галактическом совете.
- Потому что Семен Петрович и твои родители занимаются секретными разработками?
- Скорее, потому что многие хотят получить эти разработки.
- А как урезонить Грейс?
- Сменить корабль. На железо «Звездочки» только Грейс подходит в качестве бортового компьютера.
- Итак, до Космо?
- Да.
На Космо Ева встречалась с подругами, а Крис сидел за книгами Разболтайло. И удалось по видеосвязи пообщаться с мамой. Хорошо, что в настройках можно было задать любой фон.
- Крис, ты не представляешь, что тут творится, - затараторила мама. – Мариночка приболела, но отказывается ехать жить к родителям.
- Мама, почему ты так переживаешь по поводу Мариночки? – спокойно, без раздражения спросил Крис. Раздражение по поводу неуемного желания мамы свести его с этой девушкой, кстати, прошло.
- Как почему? Она же мне как дочь. Для тебя нет лучшей жены, - искренне удивилась Фаина Августовна. Она действительно так считала.
- Мама, мне надоело, что ты все время пытаешься меня с ней свести.
- Но я же для тебя стараюсь, сынок.
- Я понимаю, мама. Но Марина мне никогда не нравились ни как человек, ни как друг, ни как, в конце концов, женщина. Оставь свои попытки нас свести.
- Хорошо, сынок. Я тебя поняла, - как-то легко согласилась Фаина Августовна. И почему он раньше не решился поговорить с мамой так просто, начистоту? Но простота ее капитуляции объяснялась другим. – Ты снова с этой женщиной?
Нет, все-таки мама неисправима.
- Какой этой женщиной?
- Крис.
- Мама.
- Ну, с этой. С Евой.
- Нет, мама, я не с Евой, - не солгал Крис, сам же предложил расстаться.
- И хорошо, сынок. Потому что ты стал другим, как будто светишься…
- Так выглядит счастливый человек, мама.
- Видишь, как ты счастлив без нее.
- Почему Ева тебе не нравится?
- Она гулящая, сынок. И семья у нее странная.
- Мама, и Ева и ее семья – прекрасные люди. И если я еще хоть раз от тебя услышу явный или не явный негатив в их адрес, я решу, что моя бабуля плохо воспитала свою дочь.
Шах и мат вам, Фаина Августовна. Ее мама, Мария Егоровна, которую Фаина Августовна боготворила и одновременно боялась, совершенно не терпела сплетен и прочих судачеств за спиной, предпочитала, чтобы все гадости ей говорили в лицо. Никто не говорил – боялись. Железная женщина. Еве бы она понравилась.
Мама надула губки и сообщила, что у нее суп на плите. В экране возник отец.
- Как дела, сын? – увлеченно спросил обычно немногословный Василий Петрович.
- Отлично, папа.
- Профессию сменить не хочешь? Или место жительства?
- Пока нет. А почему интересуешься?
- В этой своей Африке, - или где ты там? - ты выглядишь счастливым. Может быть, тебе остаться там, где ты счастлив?
Вопрос поразил Криса. Не то, чтобы они с отцом мало общались, нет, Василий Петрович лучший отец. Но он, в отличие от мамы, не умеет говорить о чувствах, обычно прибегает к фактам. А тут: останься, где счастлив.
- Я пока не решил, отец.
- Все в твоих руках, - снова ответ отца поразил Криса: настолько в точку он был.
- Да, папа.
- Мама наша – это чистая эмоция. И говорит она раньше, чем думает. Но она хотела бы видеть тебя счастливым и здоровым.
- Я понимаю, папа.
А ведь это именно он держит семью, а не мама.
- Это хорошо. Это хорошо, - каким-то своим мыслям кивнул Василий Петрович.
- Мне пора.
- Мы тебя, любим, сынок. Звони чаще, - прибежала мама.
Крис еще долго крутил фразу отца в голове: счастлив ли он тут? А на Земле? Почему любимая работа не приносила счастья? А ведь она не приносила.
Что делает его счастливым?
Она.
А он может сделать ее счастливой?
Нет. Пока не может.
Ну, какой из него сейчас спутник жизни, если он половинчатый? Крис-то знал, что Платон придумал учение о половинках душ, чтобы объяснить свое влечение к представителю своего же пола. На самом деле боги разрубили не только мужско-женский клубок, но и мужско-мужской и женский-женский. Нет, Крис считал, что нужно быть полным, цельным, целым, чтобы суметь осчастливить избранницу. Но ничего подобного он в себе не чувствовал. И это печально.
48. Тогда. Игра в слова немного на бегу
- Печаль, - предложил Крис.
- Космос, - не задумываясь, ответила Ева, как и было оговорено.
- Почему космос?
- Потому что по большей части он безжизненный, темный, пустой. Печаль. – И быстро перевела тему. - Сейчас я. Вода.
- Море. Праздник.
- Дом. Кино.
- Ночь.
- Почему ночь?
- Потому что в моем детстве и юности интересные для меня фильмы шли, как правило, ночью.
- Это какие? – искренне удивилась Ева.
- Боевики. Про крутых парней, которые в финале окровавленными губами целовали красивых девушек, а об их головы в этот момент разбивались бомбы. Но они все равно целовались, потом прыгали и за их спинами гремели взрывы, и они летели вперед, подгоняемые взрывной волной. Уже будучи студентом, я ностальгировал за просмотром этих же фильмов и считал количество травм, полученных главным героем, и оценивал их совместимость с жизнью.
- И как?
- Ну, в реальной жизни нужно было, чтобы у человека было примерно шесть-семь жизней на один такой фильм. Сейчас я. Розовый.
- Сахарная вата. Яблоко.
- Ньютон. Музыка.
- Катарина.
- Интересная ассоциация.
- Я думаю, что она хорошая скрипачка.
- Скрипачка она хорошая, да…
- Но… - вставила Ева.
- Но хочет петь в рок группе.
- Что? Фаина Августовна об этом знает? – задала Ева наиглупейший вопрос.
- Нет, конечно. Мы с папой не хотим, чтобы у нее инфаркт случился.
- А папа знает и поддерживает?
- Да. Катарина сказала ему самому первому. Вместе они приготовили план под условным названием «Не убий мать, играя в рок группе».
- И он осуществляется?
- Конечно. Они по пунктам все прописали, следуют ему. Счастливы.
- А мама?
- А мама, надеюсь, сможет найти в себе силы поддержать Катерка, когда их план осуществится. Если нет, то обе будут несчастны.
- А папа часто следует в обход мамы?
- Нет. Только в делах, которые касаются нашего, его детей, будущего. Он, кстати, всегда оказывается прав в своих решениях.
- Любитель подковерных игр, - улыбнулась Ева.
- Еще какой. Твоя очередь.
- Ветер.
- Свобода. Теплота.
- Носок.
Крис долго смеялся:
- Носок, значит. Не объятья, не чай, не печка, не я в конце концов, а носок.
- Твои объятья тоже теплые.
- Спасибо, дорогая. Я успокоился и счастлив. Снова твоя очередь.
- Книга.
- Школа. Огонь.
- Печка. Море.
- Маяк. Прогулка.
- Лес. Разговор.
- Ночь.
- Почему? – уточнила она.
- Потому что ночью у нас с тобой самые интересные разговоры.
Это было правдой. Ночью они никогда не ругались. А интересность конкретно этого разговора заключалась в том, что они сейчас лежали на большом надувном матрасе на полу в старой обсерватории. Той самой, где знакомые Криса хотели провести церемонию бракосочетания.
- Моя очередь. Слова.
- Буквы. Животное.
- Кошка. Болезнь.
- Лешка.
- Это тот твой пациент?
- Да. Так и не могу ни забыть, ни простить себя.
- Но ты не виноват.
- Да, не виноват. Но терять пациентов-детей всегда сложнее, чем взрослых, особенно стариков. Я вот так и не смог правиться.
- Я сожалею.
- Я знаю и ценю это, - Крис поцеловал Еву. – Снова ты.
- Желтый.
- Лимон. Сладкий.
- Поцелуй.
- Не могу не согласиться, - прокомментировал он. – Вечность.
- Чернота. Мутный.
- Слезы. Новость.
- Радость. Счастье.
- Скорость, - выпалила Ева.
- Признаться, я надеялся, что ты назовешь меня.
- А если для тебя у меня другое слово.
Но до другого слова они не добрались, потому что противно запищал телефон Евы.
- Крис, мне пора. Я предупреждала…
- Да, да. Помню. Ты в этот раз всего на пару часов. Значит, заночуем в палатке под звёздным небом в другой раз.
