Автор: Августина Светлая
«Кровь инкуба»
Наваристая похлёбка, жаркое, два ягодных нектара, сбитень, засахаренные фиалки, по-моему, тоже дважды, но, может, и больше. В общем, за три часа засады в главной ресторации поднебесной столицы я перепробовала всё. Возможно, если бы мне предстояла погоня, я бы не справилась. Просто не смогла бы вылезти из-за стола. Хорошо — объект охоты сидел неподалёку. Высокий, стройный мужчина с чёрными, как смоль волосами, небольшой небрежной щетиной и при этом в добротном, отлично скроенном, тёмно-синем костюме-тройке. Образ дополняли бордовый галстук и коричневые лакированные туфли. А ещё вокруг него еле заметно сиял воздух. В прямом смысле сиял. Светился и переливался, словно феечки из светлого леса рассыпали вокруг свою волшебную пыльцу. Возможно, как раз из-за этого свечения, а, может, из зависти на мужика оглядывались даже представители того же пола. Чего уж говорить о женщинах. Они в буквальном смысле сворачивали шеи, начинали оступаться на ровном месте, роняли шляпки и, вообще, вели себя, как тяжело и безнадёжно влюблённые дурочки. И это даже в том случае, если в ресторацию они пришли в сопровождении мужей или поклонников. Сам виновник исковерканных судеб и битых вдребезги надежд, наблюдал за всем этим с явной ленцой, медленно потягивая красное вино из высокого бокала. Периодически какая-нибудь особо прыткая барышня всё-таки решалась к нему подступиться, и только тогда бокал мгновенно пустел, а мужчина с лёгким раздражением повторял, видимо, одну и ту же историю. Большинство женщин после неё бились в истерике, заламывали руки и оказывались переданы привратнику, обязанному обеспечивать покой гостей ресторации.
Очередной такой инцидент, и совершенно неотразимую светлую эльфийку под руки увели сразу два стража. Нарисовала на салфетке ещё одну чёрточку и вычеркнула. Всё это было более чем странно. Завершался третий час наших посиделок, а инкуб отшивал уже тридцать четвёртую женщину. Инкуб! Я ещё раз взглянула на список, который пришёл мне из управления вместе с заданием, и вздрогнула. Четыреста восемнадцать женщин за полгода, и это только те, кто обращался к стражам, но были ведь и другие? Высокородные леди, служанки, официантки, горничные. Инкубу были совершенно безразличны социальные статусы или расы. И только одна вещь оставалась неизменной — демон пил, но не выпивал. Повторно вздрогнула. Что если мы просто не в курсе о других его жертвах, тех, кто кроме восхитительной ночи и выпитого резерва с утра мог не проснуться?
Взглянула на мужчину, к которому подсела очередная барышня. Тридцать пятая. Густые каштановые волосы, фигура стройная и тонкая словно ивовые веточки, большие зелёные глаза и пухлые, чуть приоткрытые, влажные губы. Дриада предрассветная. Поговаривают, не только ревностная защитница и любительница природы, но и искусная любовница. Их даже суккубы не переваривают. С любопытством проследила за реакцией мужчины. Он осушил бокал до дна, заказал новую бутылку (кажется уже одиннадцатую — нужно было вести отдельный счёт на другой салфетке), а потом... Мне что показалось? Отшил дриаду?
Всё! Я решительно отказываюсь что-либо понимать. Какую, спрашивается, королеву красоты он тут дожидается, отшивая самых привлекательных представительниц столичного бомонда? Со смесью смятения и разочарования проводила взглядом привратника, направлявшегося к выходу, и с удовольствием поглаживающего полуголую спину всхлипывающей дриады. Я немного увлеклась разглядыванием её роскошной фигурки в окружении полупрозрачной сияющей ткани, когда низкий бархатный голос с долей хрипотцы произнёс прям над ухом:
— Давайте поспорим, что я не единожды сорву стон удовольствия с ваших губ, — горячее дыхание обожгло кожу, и по телу прошла волна возбуждения. — От меня не укрылось, что вы уже третий час за мной наблюдаете, — говоривший без вопросов приземлился за мой столик, а я всё ещё не могла осмыслить происходящее, — на мне ведь был полог невидимости! Медленно повернула голову, и обомлела — инкуб, лукаво улыбаясь, разглядывал меня сквозь красное вино, плескавшееся в его бокале:
— Три часа, леди, я удивлён, обычно мои поклонницы не обладают подобной сдержанностью. Аэрон.
Мне захотелось закричать: «Я вам не поклонница, и меня тошнит от всего, что я увидела за этот вечер, но вместо этого...»
— Софья.
Что? Что я сказала? Вот же орчий потрох да мышиный помёт.
— Истинное имя, — мне отсалютовали бокалом, в отличии от меня инкуба всё устраивало, — пожалуй, я в вас не ошибся. Благодарю, прекрасная собеседница.
И в следующую секунду я поняла, что обречена. Все те влюблённые, совершенно потерявшие голову девицы — не были обречены. Я — обречена. Чёрные с белой радужкой глаза лукаво наблюдали за мной сквозь стекло уже полупустого бокала, а я просто начинала гореть. Боковым зрением я уже видела, как золотистое облако, окружающее инкуба, медленно потянулось и ко мне, всё больше погружая в иллюзорный мир демонической магии. С трудом найдя в себе силы, всё-таки нащупала висящие на поясе амулеты. Защита, невидимость, неуязвимость, отстранённость, холодное сердце — все они были на месте и все, как один, активированы. Только ничего не помогало. Инкуб улыбался, а я тонула. Ныряла в омуты его глаз без возможности вынырнуть хоть на секунду и набрать в лёгкие побольше воздуха. Сердце неистово стучало в груди, жар уже поднялся до самой макушки, к щекам прилила кровь, а внутри — от живота и ниже — растекалось желание.
Поняла, как сильно сжала салфетку, на которой вела подсчёт отвергнутых инкубом жертв, только когда ногти впились в ладонь. До боли впились, а на коже, так и вообще остались кровавые борозды. Взгляд тут же упал на список — четыреста восемнадцать женщин за последние полгода. Может быть, он их и не убивал, но пил, и он... он ведь демон, поглощающий энергию.
— Что там? — полюбопытствовал мужчина. От него, конечно, ни на секунду не укрылись все метаморфозы, происходящие с моим телом и со мной. И, по-моему, он откровенно наслаждался произведённым эффектом. Урод! Хотелось взвыть, ощущая собственную беспомощность. Я должна была проследить, остаться незамеченной, воочию убедиться, что он соблазняет женщин, чтобы пить, а потом отдать его под трибунал. По-другому система правосудия в поднебесной ещё не работает. Мы — небесное око — должны убедиться во всём воочию или иметь неоспоримые доказательства. Список не до конца выпитых женщин неоспоримым доказательством не являлся. В конце концов, они могли сильно обидеться за то, что их отвергли. Просто в количестве четыреста восемнадцати за полгода? Да, цифра сильно смущала. Хотя если всё было, как сегодня, и он отшивал каждую? Но зачем? И облако это золотое, которое уже во всю искупало меня в своём блеске и окончательно затуманило мозги. — Вы удивительная женщина, Софья.
Меня передернуло. В управлении, да и вообще в столице истинное имя для всех оставалось под строжайшим секретом. Слишком много возможностей открывалось для неприятелей, узнай они, как зовут человека по-настоящему. А он знает... Инкуб... не только владеет желаниями моего тела, но и именем, а значит — мной. Почувствовала, как одновременно запершило в горле и защипало глаза, а уже через секунду на щеках появились первые слёзы.
— Такая реакция на комплимент? Пожалуй, со мной это впервые, — мужчина протянул мне платок. Синий, накрахмаленный с тонкой вязью красивого, видимо, родового орнамента по периметру.
Не бери, не бери, — мысленно орала я, пытаясь воззвать себя хоть к какому-то здравому смыслу, но рука потянулась, а инкуб просиял. Взять что-либо из рук мужчины без перчаток — принять его ухаживания — означало практически расстаться с собственной автономностью. Истинный бог, что тут, вообще, происходит? Я вспомнила всех тех женщин, что самолично садились к инкубу за стол. Они срывали перчатки сами и надеялись хоть на что-нибудь — платок, бокал или хотя бы крошку с его стола. Но нет... Этот гад вычислил меня даже под пологом невидимости и теперь сидел напротив. Улыбался. Знал, что я продолжаю плавиться под взглядом его лукавых глаз, и тянул. Действительно тянул время. Пожалуй, мне уже страшно.
— Раз уж вы так легко приняли моё покровительство, — выразительно посмотрев на платок, протянул Аэрон, — так и быть, расскажу, что будет происходить между нами дальше.
Рука автоматически потянулась к амулету «холодное сердце». Обычно он обеспечивает нашу непредвзятость, освобождает от нежелательных эмоций и помогает сохранять трезвый рассудок. Видимо, эмоции к инкубу, по мнению амулета, были мне скорее нужны, чем мешали выполнению миссии. Амулет, несмотря на то, что был активирован, совершенно не помогал.
— Я допью эту бутылку вина, — тем временем продолжал мужчина, — затем расплачусь по счёту. Свой я уже оплатил, оплачу ваш. Вы ведь последние три часа здесь не голодали. — Мужчина с наслаждением втянул воздух, а потом добавил, — к тому же засахаренные фиалки в этом заведении стоят бессовестно дорого.
Он ожидал какой-то реакции, но по моей щеке лишь вновь потекла одинокая слезинка.
— Софья, когда мужчина предлагает оплатить ваш счёт...
— Вы не просто мужчина, — каким-то чудом я нашла в себе силы говорить, — Вы — инкуб.
В его глаза при этом я старалась не смотреть. Меня и без чёрных омутов разрывало от противоречивых эмоций. Собеседник рассмеялся.
— Разве это плохо? Инкубы — лучшие любовники. То, что вы испытаете со мной, вы, уверяю, не испытаете ни с кем другим. Поэтому после оплаты счёта отправимся прямо ко мне.
Я невольно бросила взгляд на свои руки, на одной из которых, с некоторых пор, красовалось помолвочное кольцо из червонного золота. Этот жест от Аэрона не укрылся. Он хищно улыбнулся и окончательно добил фразой:
— Кем бы ни был ваш избранник, возвращаться вам точно не захочется.
Всё. Это конец. Мне срочно нужны аргументы о невозможности хоть каких-то взаимоотношений между мной и демоном.
— А ещё... а ещё вы пьёте, — чувствуя надвигающуюся истерику, сообщила я первое, что пришло в голову. Логика сегодня категорически не хотела подчиняться.
— И не пьянею, — в очередной раз отсалютовав мне бокалом, невозмутимо ответил мужчина. — Инкубья кровь. Что-то ещё вас смущает, милая Софья?
И я кивнула. Знала, что это совершенная бессмыслица, но всё равно кивнула.
— Наваждение, я вижу золотое свечение, которое вы распространяете.
Инкуб задумчиво посмотрел на меня.
— Хорошо, Софья, мы сыграем по вашим правилам, и я уберу его, но у меня будут два условия: первое — вы отключаете свои амулеты; второе — рассказываете всё о предстоящем бракосочетании.
Удивительно. Он ведь понял, что я из ока. Знает, что следила не случайно и уже, наверняка, догадался — я под него копаю. Но условия не об этом... всё не об этом. Что ж, названное — малая цена за снятие этого дурацкого наваждения и возвращение к себе. Я согласилась.
Инкуб расплатился по счёту, как и обещал, галантно накинул мне на плечи плащ и повёл в ночь. Я поймала на себе взгляд привратника, поражённого до глубины души, и такие же неодобрительные взгляды стражей. Видимо, они, как и я, считали происходящее полным бредом. Тридцать пять прекрасных женщин, отвергнутых за день, чтобы из ресторации в итоге выйти с совершенно заурядной мной. Это смущало всех, кто видел нашу парочку. Всех кроме мужчины, идущего рядом. Довольного, сияющего и насвистывающего себе под нос какую-то незамысловатую мелодию.
Вечер окутал ощущением свежести. Аэрон с громким звуком вдохнул её, как старую подругу, и с азартом мне улыбнулся.
— Ночь — самое прекрасное время суток, согласитесь, Софья? Как говорил один великий: «Ночь придаёт блеск звёздам и женщинам».
Как бы в подтверждение сказанного звёзды засияли ярче, а мужчина остановился в свете горящего магическим огнём фонаря и спросил:
— Готовы? Вы надеетесь, что станете меньше чувствовать, боюсь это ложь, но нарушить нашу договоренность не имею права.
Продолжая испытывать непреодолимое желание и практически мечтая о близости с инкубом и при этом ненавидя себя за это, я кивнула, и флёр мгновенно опал. Мужчина выполнил свою часть обещания. Сердце, как и разум, обдало ледяной волной, и я уже привычно ощутила действие защитных амулетов.
— Ваши глаза снова не живут, — разочаровано протянул Аэрон. — И сердце бьётся без былого энтузиазма.
— Никогда-никогда так больше не делайте, — почему-то попросила я, хотя знала, что больше и сама подобного не допущу. Мужчина спокойно кивнул и улыбнулся.
— А вы помните ваши условия?
Я помнила, но планы у меня были совсем другие. Выдернула из волос шпильку в форме кинжала и одним быстрым движением рассекла ладонь. В пространстве разлился запах крови. Моей крови. Инкуб не сразу сообразил. Нахмурился. Удивлённо посмотрел на мою кровоточащую руку, затем на меня. Разочарованно вздохнул, вынул из кармана очередной платок. На этот раз бордовый. И, не ожидая согласия или иной реакции с моей стороны, аккуратно взял ладонь и попытался остановить кровь. Именно попытался, потому что из зияющей дыры портала уже выскочила пятёрка стражей, накидывая на инкуба магическое лассо. Четыре минуты, и стоять на пустынной улице в мягком свете магического фонаря я осталась совсем одна. И вроде можно ликовать, гордиться собой. На глазах у кучи честного народа один из детей ночи, недвусмысленно заявив о своих намерениях, вёл меня в гостиницу. Не кого-нибудь, а меня — сотрудницу ока — службы безопасности поднебесной столицы. Дело закроют уже к завтрашнему утру, инкуба заточат в цитадель. Мне, вероятно, выдадут премию за оперативность и находчивость. Но почему тогда вместо радости я чувствую себя откровенно гнусно? Напоследок он бросил на меня один лишь взгляд. Разочарованный. Без примеси своей инкубьей магии и золотой пыльцы. Один взгляд, и на какие-то доли секунды я снова провалилась в чёрные омуты его глаз. Нырнула и, возможно, всё ещё не вынырнула на поверхность.
Домой вернулась за полночь. Шла пешком по пустынному городу, пытаясь собрать хаотично пляшущие мысли. Хотелось горячего чая и поплотнее укутаться в одеяло, но, наскоро приняв душ, я села писать отчёт. Пока он не будет закончен, суд над инкубом не свершится, и его камера в цитадели будет пустовать. Почему-то от этой мысли стало грустно. Не от пустой камеры, а от того, что в ней придётся сидеть Аэрону. Как-то не вязался у меня образ красавца-инкуба в дорогом костюме с заточением. На всякий случай поправила амулет «холодное сердце». Сейчас мне важно оставаться беспристрастной и чётко, не упуская никаких деталей, передать события прошедшего вечера. Через полтора часа, когда спина окончательно затекла, а глаза уже нещадно слипались, дело было сделано. Зажгла свечу, которая по совместительству была порталом-перемещателем, и сожгла все восемь листов своего отчёта. На той стороне послания принимали маги огня, поэтому восстановить целостность бумаги из телепортируемого к ним пепла труда не составит, а скорость у подобного способа связи — выдающаяся. Закончив, потушила свечу и, наконец, залезла под одеяло. Мягкий черничный шёлк нежно обнял, и я где-то между сном и явью осознала, что так и не отобразила в отчёте, что представилась инкубу своим истинным именем, так же, как и не записала, что он представился мне как Аэрон. Что-то в глубине души подсказывало, что это имя он тоже до меня никому не говорил.
«Кровь инкуба»
Наваристая похлёбка, жаркое, два ягодных нектара, сбитень, засахаренные фиалки, по-моему, тоже дважды, но, может, и больше. В общем, за три часа засады в главной ресторации поднебесной столицы я перепробовала всё. Возможно, если бы мне предстояла погоня, я бы не справилась. Просто не смогла бы вылезти из-за стола. Хорошо — объект охоты сидел неподалёку. Высокий, стройный мужчина с чёрными, как смоль волосами, небольшой небрежной щетиной и при этом в добротном, отлично скроенном, тёмно-синем костюме-тройке. Образ дополняли бордовый галстук и коричневые лакированные туфли. А ещё вокруг него еле заметно сиял воздух. В прямом смысле сиял. Светился и переливался, словно феечки из светлого леса рассыпали вокруг свою волшебную пыльцу. Возможно, как раз из-за этого свечения, а, может, из зависти на мужика оглядывались даже представители того же пола. Чего уж говорить о женщинах. Они в буквальном смысле сворачивали шеи, начинали оступаться на ровном месте, роняли шляпки и, вообще, вели себя, как тяжело и безнадёжно влюблённые дурочки. И это даже в том случае, если в ресторацию они пришли в сопровождении мужей или поклонников. Сам виновник исковерканных судеб и битых вдребезги надежд, наблюдал за всем этим с явной ленцой, медленно потягивая красное вино из высокого бокала. Периодически какая-нибудь особо прыткая барышня всё-таки решалась к нему подступиться, и только тогда бокал мгновенно пустел, а мужчина с лёгким раздражением повторял, видимо, одну и ту же историю. Большинство женщин после неё бились в истерике, заламывали руки и оказывались переданы привратнику, обязанному обеспечивать покой гостей ресторации.
Очередной такой инцидент, и совершенно неотразимую светлую эльфийку под руки увели сразу два стража. Нарисовала на салфетке ещё одну чёрточку и вычеркнула. Всё это было более чем странно. Завершался третий час наших посиделок, а инкуб отшивал уже тридцать четвёртую женщину. Инкуб! Я ещё раз взглянула на список, который пришёл мне из управления вместе с заданием, и вздрогнула. Четыреста восемнадцать женщин за полгода, и это только те, кто обращался к стражам, но были ведь и другие? Высокородные леди, служанки, официантки, горничные. Инкубу были совершенно безразличны социальные статусы или расы. И только одна вещь оставалась неизменной — демон пил, но не выпивал. Повторно вздрогнула. Что если мы просто не в курсе о других его жертвах, тех, кто кроме восхитительной ночи и выпитого резерва с утра мог не проснуться?
Взглянула на мужчину, к которому подсела очередная барышня. Тридцать пятая. Густые каштановые волосы, фигура стройная и тонкая словно ивовые веточки, большие зелёные глаза и пухлые, чуть приоткрытые, влажные губы. Дриада предрассветная. Поговаривают, не только ревностная защитница и любительница природы, но и искусная любовница. Их даже суккубы не переваривают. С любопытством проследила за реакцией мужчины. Он осушил бокал до дна, заказал новую бутылку (кажется уже одиннадцатую — нужно было вести отдельный счёт на другой салфетке), а потом... Мне что показалось? Отшил дриаду?
Всё! Я решительно отказываюсь что-либо понимать. Какую, спрашивается, королеву красоты он тут дожидается, отшивая самых привлекательных представительниц столичного бомонда? Со смесью смятения и разочарования проводила взглядом привратника, направлявшегося к выходу, и с удовольствием поглаживающего полуголую спину всхлипывающей дриады. Я немного увлеклась разглядыванием её роскошной фигурки в окружении полупрозрачной сияющей ткани, когда низкий бархатный голос с долей хрипотцы произнёс прям над ухом:
— Давайте поспорим, что я не единожды сорву стон удовольствия с ваших губ, — горячее дыхание обожгло кожу, и по телу прошла волна возбуждения. — От меня не укрылось, что вы уже третий час за мной наблюдаете, — говоривший без вопросов приземлился за мой столик, а я всё ещё не могла осмыслить происходящее, — на мне ведь был полог невидимости! Медленно повернула голову, и обомлела — инкуб, лукаво улыбаясь, разглядывал меня сквозь красное вино, плескавшееся в его бокале:
— Три часа, леди, я удивлён, обычно мои поклонницы не обладают подобной сдержанностью. Аэрон.
Мне захотелось закричать: «Я вам не поклонница, и меня тошнит от всего, что я увидела за этот вечер, но вместо этого...»
— Софья.
Что? Что я сказала? Вот же орчий потрох да мышиный помёт.
— Истинное имя, — мне отсалютовали бокалом, в отличии от меня инкуба всё устраивало, — пожалуй, я в вас не ошибся. Благодарю, прекрасная собеседница.
И в следующую секунду я поняла, что обречена. Все те влюблённые, совершенно потерявшие голову девицы — не были обречены. Я — обречена. Чёрные с белой радужкой глаза лукаво наблюдали за мной сквозь стекло уже полупустого бокала, а я просто начинала гореть. Боковым зрением я уже видела, как золотистое облако, окружающее инкуба, медленно потянулось и ко мне, всё больше погружая в иллюзорный мир демонической магии. С трудом найдя в себе силы, всё-таки нащупала висящие на поясе амулеты. Защита, невидимость, неуязвимость, отстранённость, холодное сердце — все они были на месте и все, как один, активированы. Только ничего не помогало. Инкуб улыбался, а я тонула. Ныряла в омуты его глаз без возможности вынырнуть хоть на секунду и набрать в лёгкие побольше воздуха. Сердце неистово стучало в груди, жар уже поднялся до самой макушки, к щекам прилила кровь, а внутри — от живота и ниже — растекалось желание.
Поняла, как сильно сжала салфетку, на которой вела подсчёт отвергнутых инкубом жертв, только когда ногти впились в ладонь. До боли впились, а на коже, так и вообще остались кровавые борозды. Взгляд тут же упал на список — четыреста восемнадцать женщин за последние полгода. Может быть, он их и не убивал, но пил, и он... он ведь демон, поглощающий энергию.
— Что там? — полюбопытствовал мужчина. От него, конечно, ни на секунду не укрылись все метаморфозы, происходящие с моим телом и со мной. И, по-моему, он откровенно наслаждался произведённым эффектом. Урод! Хотелось взвыть, ощущая собственную беспомощность. Я должна была проследить, остаться незамеченной, воочию убедиться, что он соблазняет женщин, чтобы пить, а потом отдать его под трибунал. По-другому система правосудия в поднебесной ещё не работает. Мы — небесное око — должны убедиться во всём воочию или иметь неоспоримые доказательства. Список не до конца выпитых женщин неоспоримым доказательством не являлся. В конце концов, они могли сильно обидеться за то, что их отвергли. Просто в количестве четыреста восемнадцати за полгода? Да, цифра сильно смущала. Хотя если всё было, как сегодня, и он отшивал каждую? Но зачем? И облако это золотое, которое уже во всю искупало меня в своём блеске и окончательно затуманило мозги. — Вы удивительная женщина, Софья.
Меня передернуло. В управлении, да и вообще в столице истинное имя для всех оставалось под строжайшим секретом. Слишком много возможностей открывалось для неприятелей, узнай они, как зовут человека по-настоящему. А он знает... Инкуб... не только владеет желаниями моего тела, но и именем, а значит — мной. Почувствовала, как одновременно запершило в горле и защипало глаза, а уже через секунду на щеках появились первые слёзы.
— Такая реакция на комплимент? Пожалуй, со мной это впервые, — мужчина протянул мне платок. Синий, накрахмаленный с тонкой вязью красивого, видимо, родового орнамента по периметру.
Не бери, не бери, — мысленно орала я, пытаясь воззвать себя хоть к какому-то здравому смыслу, но рука потянулась, а инкуб просиял. Взять что-либо из рук мужчины без перчаток — принять его ухаживания — означало практически расстаться с собственной автономностью. Истинный бог, что тут, вообще, происходит? Я вспомнила всех тех женщин, что самолично садились к инкубу за стол. Они срывали перчатки сами и надеялись хоть на что-нибудь — платок, бокал или хотя бы крошку с его стола. Но нет... Этот гад вычислил меня даже под пологом невидимости и теперь сидел напротив. Улыбался. Знал, что я продолжаю плавиться под взглядом его лукавых глаз, и тянул. Действительно тянул время. Пожалуй, мне уже страшно.
— Раз уж вы так легко приняли моё покровительство, — выразительно посмотрев на платок, протянул Аэрон, — так и быть, расскажу, что будет происходить между нами дальше.
Рука автоматически потянулась к амулету «холодное сердце». Обычно он обеспечивает нашу непредвзятость, освобождает от нежелательных эмоций и помогает сохранять трезвый рассудок. Видимо, эмоции к инкубу, по мнению амулета, были мне скорее нужны, чем мешали выполнению миссии. Амулет, несмотря на то, что был активирован, совершенно не помогал.
— Я допью эту бутылку вина, — тем временем продолжал мужчина, — затем расплачусь по счёту. Свой я уже оплатил, оплачу ваш. Вы ведь последние три часа здесь не голодали. — Мужчина с наслаждением втянул воздух, а потом добавил, — к тому же засахаренные фиалки в этом заведении стоят бессовестно дорого.
Он ожидал какой-то реакции, но по моей щеке лишь вновь потекла одинокая слезинка.
— Софья, когда мужчина предлагает оплатить ваш счёт...
— Вы не просто мужчина, — каким-то чудом я нашла в себе силы говорить, — Вы — инкуб.
В его глаза при этом я старалась не смотреть. Меня и без чёрных омутов разрывало от противоречивых эмоций. Собеседник рассмеялся.
— Разве это плохо? Инкубы — лучшие любовники. То, что вы испытаете со мной, вы, уверяю, не испытаете ни с кем другим. Поэтому после оплаты счёта отправимся прямо ко мне.
Я невольно бросила взгляд на свои руки, на одной из которых, с некоторых пор, красовалось помолвочное кольцо из червонного золота. Этот жест от Аэрона не укрылся. Он хищно улыбнулся и окончательно добил фразой:
— Кем бы ни был ваш избранник, возвращаться вам точно не захочется.
Всё. Это конец. Мне срочно нужны аргументы о невозможности хоть каких-то взаимоотношений между мной и демоном.
— А ещё... а ещё вы пьёте, — чувствуя надвигающуюся истерику, сообщила я первое, что пришло в голову. Логика сегодня категорически не хотела подчиняться.
— И не пьянею, — в очередной раз отсалютовав мне бокалом, невозмутимо ответил мужчина. — Инкубья кровь. Что-то ещё вас смущает, милая Софья?
И я кивнула. Знала, что это совершенная бессмыслица, но всё равно кивнула.
— Наваждение, я вижу золотое свечение, которое вы распространяете.
Инкуб задумчиво посмотрел на меня.
— Хорошо, Софья, мы сыграем по вашим правилам, и я уберу его, но у меня будут два условия: первое — вы отключаете свои амулеты; второе — рассказываете всё о предстоящем бракосочетании.
Удивительно. Он ведь понял, что я из ока. Знает, что следила не случайно и уже, наверняка, догадался — я под него копаю. Но условия не об этом... всё не об этом. Что ж, названное — малая цена за снятие этого дурацкого наваждения и возвращение к себе. Я согласилась.
Инкуб расплатился по счёту, как и обещал, галантно накинул мне на плечи плащ и повёл в ночь. Я поймала на себе взгляд привратника, поражённого до глубины души, и такие же неодобрительные взгляды стражей. Видимо, они, как и я, считали происходящее полным бредом. Тридцать пять прекрасных женщин, отвергнутых за день, чтобы из ресторации в итоге выйти с совершенно заурядной мной. Это смущало всех, кто видел нашу парочку. Всех кроме мужчины, идущего рядом. Довольного, сияющего и насвистывающего себе под нос какую-то незамысловатую мелодию.
Вечер окутал ощущением свежести. Аэрон с громким звуком вдохнул её, как старую подругу, и с азартом мне улыбнулся.
— Ночь — самое прекрасное время суток, согласитесь, Софья? Как говорил один великий: «Ночь придаёт блеск звёздам и женщинам».
Как бы в подтверждение сказанного звёзды засияли ярче, а мужчина остановился в свете горящего магическим огнём фонаря и спросил:
— Готовы? Вы надеетесь, что станете меньше чувствовать, боюсь это ложь, но нарушить нашу договоренность не имею права.
Продолжая испытывать непреодолимое желание и практически мечтая о близости с инкубом и при этом ненавидя себя за это, я кивнула, и флёр мгновенно опал. Мужчина выполнил свою часть обещания. Сердце, как и разум, обдало ледяной волной, и я уже привычно ощутила действие защитных амулетов.
— Ваши глаза снова не живут, — разочаровано протянул Аэрон. — И сердце бьётся без былого энтузиазма.
— Никогда-никогда так больше не делайте, — почему-то попросила я, хотя знала, что больше и сама подобного не допущу. Мужчина спокойно кивнул и улыбнулся.
— А вы помните ваши условия?
Я помнила, но планы у меня были совсем другие. Выдернула из волос шпильку в форме кинжала и одним быстрым движением рассекла ладонь. В пространстве разлился запах крови. Моей крови. Инкуб не сразу сообразил. Нахмурился. Удивлённо посмотрел на мою кровоточащую руку, затем на меня. Разочарованно вздохнул, вынул из кармана очередной платок. На этот раз бордовый. И, не ожидая согласия или иной реакции с моей стороны, аккуратно взял ладонь и попытался остановить кровь. Именно попытался, потому что из зияющей дыры портала уже выскочила пятёрка стражей, накидывая на инкуба магическое лассо. Четыре минуты, и стоять на пустынной улице в мягком свете магического фонаря я осталась совсем одна. И вроде можно ликовать, гордиться собой. На глазах у кучи честного народа один из детей ночи, недвусмысленно заявив о своих намерениях, вёл меня в гостиницу. Не кого-нибудь, а меня — сотрудницу ока — службы безопасности поднебесной столицы. Дело закроют уже к завтрашнему утру, инкуба заточат в цитадель. Мне, вероятно, выдадут премию за оперативность и находчивость. Но почему тогда вместо радости я чувствую себя откровенно гнусно? Напоследок он бросил на меня один лишь взгляд. Разочарованный. Без примеси своей инкубьей магии и золотой пыльцы. Один взгляд, и на какие-то доли секунды я снова провалилась в чёрные омуты его глаз. Нырнула и, возможно, всё ещё не вынырнула на поверхность.
*****
Домой вернулась за полночь. Шла пешком по пустынному городу, пытаясь собрать хаотично пляшущие мысли. Хотелось горячего чая и поплотнее укутаться в одеяло, но, наскоро приняв душ, я села писать отчёт. Пока он не будет закончен, суд над инкубом не свершится, и его камера в цитадели будет пустовать. Почему-то от этой мысли стало грустно. Не от пустой камеры, а от того, что в ней придётся сидеть Аэрону. Как-то не вязался у меня образ красавца-инкуба в дорогом костюме с заточением. На всякий случай поправила амулет «холодное сердце». Сейчас мне важно оставаться беспристрастной и чётко, не упуская никаких деталей, передать события прошедшего вечера. Через полтора часа, когда спина окончательно затекла, а глаза уже нещадно слипались, дело было сделано. Зажгла свечу, которая по совместительству была порталом-перемещателем, и сожгла все восемь листов своего отчёта. На той стороне послания принимали маги огня, поэтому восстановить целостность бумаги из телепортируемого к ним пепла труда не составит, а скорость у подобного способа связи — выдающаяся. Закончив, потушила свечу и, наконец, залезла под одеяло. Мягкий черничный шёлк нежно обнял, и я где-то между сном и явью осознала, что так и не отобразила в отчёте, что представилась инкубу своим истинным именем, так же, как и не записала, что он представился мне как Аэрон. Что-то в глубине души подсказывало, что это имя он тоже до меня никому не говорил.
