- Ранис, миледи, - быстро опомнилась визажистка, и я ее тотчас вспомнила: это она помогала мне привести себя в порядок после того, как меня вытащили из дома сектантов.
Вот надо же, над жертвой насилия она не рыдала, а над юной невестой – пожалуйста!
- Ранис, - повторила я. – Поправьте макияж леди Хикари. Если не ошибаюсь, он водостойкий, как обычно, и для исправления ситуации будет достаточно пудры.
Визажистка покорно потянулась к своему чемоданчику. Я выдохнула с облегчением и заметила, что Сестра тихо давится смехом.
- Кажется, мне пора на покой, - объяснила она причину своего веселья. – Я их так и не сумела угомонить, будто последнее чутье потеряла!
- М-да? – осторожно переспросила я и, глядя, как она бледнеет на глазах и углубляется в подсчеты, вернулась к прежнему сдержанно-командному тону: - Тина, будьте добры, достаньте Сестре тест на беременность. Если не ошибаюсь, у Джоаны был тайничок в изголовье кровати. Мира… уборная в соседних покоях свободна.
Теперь смехом давилась Хикари. Я мрачно посмотрела на нее, но баронесса, к моему облегчению, ни в какие подсчеты не пустилась – зато немного развлеклась.
Констант примчался в главный столичный Храм в последний момент, когда специально приглашенная из Лиданга жрица уже пропела положенную литанию и к алтарю вынесли огромные золотые весы, куда полагалось сложить обручальные кольца. Из-за опоздания бывший секретарь королевского асессора не успел поприветствовать брачующихся, как должно. Но все уже настолько изнервничались из-за отсутствия шафера, что, кажется, никто, кроме меня, не обратил внимания, что появился он не из главного входа, а откуда-то из внутренних помещений. От объяснений Констант воздержался, без лишних слов вручив жениху и невесте кольца.
Жрица благосклонно кивнула и отошла за алтарь. Эрдан приблизился к весам первым, и чувствительный механизм склонился в сторону чаши с кольцом невесты. Джоана нервно вздрогнула и сложила кольцо жениха на другую чашу.
Весы чуть слышно скрипнули – и, вопреки всякой логике и физике, выровнялись. Жрица стояла в стороне, скромно опустив глаза, и многозначительно улыбалась.
Сестра в подобные моменты отчего-то всегда прибегала к точно такой же гримаске, но сегодня ее – как и сурового лорда асессора – что-то не было видно.
Тетушка, до последнего ожидавшая, что чаша с кольцом невесты перевесит в знак ее несравнимо более высокого положения в обществе, подавилась негодованием и облегченным вздохом одновременно. Дядюшка понятливо подсунул ей платочек.
Потрясенная тишина в зале постепенно заполнялась шепотками, пока Его Высочество не поднялся со своего места рядом со мной и не улыбнулся втрое многозначительнее жрицы.
- Предположу, что мы здесь стали свидетелями того, что перед настоящей любовью все равны, - сказал он, изобразил невероятно высокомерную физиономию и добавил: – Или что у лорда Эрдана впереди большие перспективы, а Равновесие видит куда дальше простых смертных. Как бы то ни было, весы – это добрый знак.
Жрица благосклонно кивнула и продолжила положенную молитву. Я наградила севшего обратно принца удивленным взглядом, заломив бровь, и он виновато пожал плечами.
- По сценарию это должен был сказать Рино, у него вышло бы саркастично, ядовито и к месту, - тихо шепнул Третий. – Но он куда-то запропастился… Вы его не видели?
Я героически сдержала язык за зубами и покачала головой. Этими новостями должна была делиться Мира – когда будет готова.
- Константу, надеюсь, никаких речей по сценарию не положено? – поинтересовалась я, спеша сменить тему.
Третий обернулся и нашел глазами – я проследила за его взглядом – почему-то Хикари.
- О, - сказала я и замолчала. Принц улыбнулся и – вопреки всем правилам – прижал к губам мою руку.
На фоне сияющего от счастья жениха Констант выглядел особенно нервным и бледным. Но очень решительным.
Жрица завершала молитву, с потусторонним умиротворением прикрыв глаза; Эрдан, не дожидаясь последних нот, взял с весов кольцо невесты и опустился перед ней на одно колено. Посланница Равновесия понимающе улыбнулась и кивком позволила нетерпеливому жениху надеть Джоане кольцо на палец.
Кузина же в продолжение церемониала тоже опустилась на колени – и окольцевала уже Эрдана.
- Пред богами и людьми отныне вы едины и неделимы, - произнесла жрица, и Эрдан, беспардонный, циничный Эрдан, над бесцеремонностью которого потешался весь Орден – с благоговейной улыбкой прижался лбом ко лбу своей жены. – Равновесие отметило этот день. Тот, кто хочет говорить, осененный Его благословением, пусть говорит сейчас.
Зал снова наполнился шепотом. Прикрыв глаза, о чем-то истово молилась тетушка; граф Джейгор молча поглаживал ее по руке. Хикари шептала еле слышно, отведя взгляд; жених с невестой, отрешенно улыбаясь друг другу, говорили одновременно. В дальнем углу зала Сестра уткнулась лицом в плечо своего мужа. Он что-то лихорадочно шептал поверх ее макушки, позабыв обо всем.
- Все, о чем я хотел бы попросить, и без того в моих руках, - негромко сказал Третий, не выпуская моей ладони.
- Все, о чем я хотела бы попросить, находится в трех разных точках Нальмы, - ворчливо откликнулась я на полтона тише. – Но, по большому счету, тоже в моих руках.
- И никуда не денется, - пообещал мне принц и резко вскинул голову, привлеченный громким звуком.
На фоне всеобщего шепота и едва слышимых молитв одинокий хлопок в ладоши и впрямь прозвучал пушечным выстрелом. Гости умолкли все разом, недоуменно разглядывая нахала, прервавшего священное мгновение.
Нахал, ничуть не смущаясь, отошел от жениха, возле которого дежурил, как и подобало шаферу, и обвел взглядом собравшихся.
- Я буду говорить в полный голос, ибо мне нечего стесняться.
«Полный голос» в случае Константа тянул на полноценный оперный бас, весьма неплохо поставленный, к тому же. Если кто-то и надеялся говорить одновременно с ним, то распрощался с этой идеей еще на середине фразы. А к ее концу гости уже опознали ритуальную формулировку, и зал замер в ожидании.
- Я уполномочен говорить именем моего отца и с благословения матери, - пророкотал Констант. Акустика храмового зала перекатывала его голос, как морской шторм – прибрежные камни. – По согласию полного Нальмского Совета я, лорд Констант Лерой ди Эмбер, законный сын Его Светлости герцога Лероя Йорлонда ри Эмбера, и Ее Светлости герцогини Адайн Альвины ри Эмбер, в присутствии свидетелей имею честь просить руки Ее Милости баронессы Хикари Линно Роланды ри Илия ри Шаотонг.
Я почему-то не к месту подумала, что подобная ритуальная фраза в исполнении Третьего рисковала звучать вдвое дольше – и, кажется, сглазила, потому что на стандартной формулировке, оставляющей право решения за дамой, Констант не остановился.
- Я призываю Равновесие рассудить, достоин ли стать ее мужем, - со всей мстительностью замученного неопределенностью любовника добавил он и снял с пальца тяжелую фамильную печатку младшего в роду.
Весы перекосило. Жених с невестой, переглянувшись, наконец догадались встать с колен и отойти в сторону, заговорщически перешептываясь. Гости не обратили внимания: все взгляды приковала к себе баронесса.
- Я знаю, как это работает, - сказала Хикари, беспомощно оглядываясь.
Жрица изобразила совершеннейшую невинность. Констант на редкость пакостно ухмылялся, без слов подтверждая: он тоже в курсе, как это работает, и намерен этим воспользоваться. Как и тем, что конфликтовать с государственной религией Ирейи не рискнет никакой Самадж, а значит, и решение Равновесия никто не оспорит.
Зал ждал развязки. Баронесса хмурилась и медлила.
- Кео тебе шею свернет, - ласково пообещала она любовнику и положила свой перстень на вторую чашу весов.
А они – кто бы сомневался? – немедленно выровнялись.
Над потолком в палате Королевского госпиталя работал лично придворный художник. Правда, последствия наркоза не позволяли в полной мере насладиться его трудами: мне никак не удавалось сфокусировать взгляд.
Надо мной, впрочем, в палате Королевского госпиталя работал знатный садист. И тут последствия наркоза меня вполне устраивали.
- Ну, все как я и говорила, - нарочито бодро сообщила госпожа Гирджилл, не глядя в мою сторону. Я не видела, кого она держала на руках. Иринейская целительница не спешила показывать мне ребенка, отлично понимая, что пока что я не в состоянии выдавать адекватную реакцию. – Мальчик. Именно тот набор генов, который показало последнее исследовательское заклинание.
Значит, зеленоглазый и темноволосый, как дедушка по отцовской линии… то есть, разумеется, Его Величество.
Кажется, помимо сына, я подарила Его Высочеству повод для бесконечных подколок. А Рино, который был похож на короля гораздо больше законнорожденных принцев, замучается работать со сплетнями – в первую очередь среди собственных подчиненных.
Что ж, зато имя моего сына будет на слуху с первых же дней жизни. Его Величество может быть доволен: следующий «щит» для королевской семьи даже выбирать не придется.
- Отлично, - таким же чрезмерно бодрым тоном сказал господин Гирджилл и отложил в сторону что-то странно изогнутое и окровавленное. – Заклинание на ускоренное заживление я сплел, шов завтра осмотрим и решим, как долго его держать.
Я перевела взгляд со спины воркующей целительницы на сине-зеленую палатку, сооруженную над нижней половиной моего тела, и флегматично отметила, что была совершенно права, когда не позволила Его Высочеству присутствовать. Разрезанная любовница – отнюдь не услада для глаз. Кроме того, готова поспорить, что, пока несравненный Третий принц нервно метался по госпиталю, труженики камеры и пера поймали с пару сотен удачных кадров, и появление на свет будущего герцога Грейвинд-Ариэни будет преподнесено самым трогательным образом.
Уже было решено, что предложение мне Его Высочество сделает через месяц – прилюдно, в Союзном парке, где состоится гастрольное представление Хелльского Театра Теней для узкого круга публики, как раз подходящей в свидетели. Отсрочка объяснялась тем, что Третий счел необходимым присутствие на помолвке всех своих детей. Нужно было продемонстрировать заинтересованным лицам, как относится ко мне маленькая принцесса – и что Его Высочество признает себя отцом обоих моих сыновей.
Третий утверждал, что это сразу создаст правильные настроения в народе. В работе с людьми ему не было равных, и я доверилась.
Но пока что грядущее представление казалось невероятно далеким и неважным. Я чувствовала себя оглушенной; господин Гирджилл отошел к супруге, уступая место в «палатке» медсестре, а я могла только пялиться в неразличимые картины на потолке и флегматично обдумывать возможность наконец-то увидеть собственные тапочки, не сгибаясь пополам.
Реакция на суматошный стук в дверь была такой же вялой: чета целителей опутывала моего сына сетями фирменных заклинаний, медсестра накладывала повязку, а меня самой хватило только на то, чтобы повернуть голову. Визитера, впрочем, это не смутило.
- Миледи! – воодушевленно воскликнул дюжий медбрат, в чьей выправке неуловимо просматривалась продолжительная стажировка у Рино. – Инкубатор остановился!
Целители одновременно обернулись и, убедившись, что непрошенный посетитель соизволил надеть стерильную спецодежду, резко потеряли к нему интерес: искусственно зачатым ребенком, согласно контракту, занимался придворный лекарь и специально приглашенная из Лиданга жрица.
- И? – кое-как вытолкнула из себя я и быстро замолчала: в животе разлилось уже почти привычное онеменение, намекавшее, что лучше мне пока никаких признаков жизни не подавать. Обезболивающее заклинание постепенно выветривалось.
- Мальчик, - отчитался медбрат. – Пятьдесят пять сантиметров, три с половиной килограмма, восемь баллов. Время остановки – семнадцать пятьдесят три.
Я слегка нахмурилась, но следующий вопрос, к счастью, догадалась задать госпожа Гирджилл, ради такого передавшая ребенка на руки мужу.
- А точное время остановки инкубатора? Секунды, - уточнила она.
Медбрат озадаченно моргнул и на пару минут выпал, активировав вживленные сенсоры и выясняя подробности.
- Сорок пять секунд, - отозвался он наконец.
Я скосила глаза на супругов Гирджилл. В тот момент оба до невозможности напоминали Мелкую, когда та узнавала какой-нибудь свежий анекдот и спешила рассказать его, пока смех не прорвался наружу и не смазал эффект от удачной концовки.
Мне отчего-то представился Третий с точно такой же гримасой. И мечущиеся по лестнице журналисты, которых, естественно, не пускают ни на один из нужных этажей.
И схватившийся за голову король, которому предстоит решать, кто из одновременно родившихся внуков будет герцогом, а кто – маркизом…
За окном неспешно светало. По приемной лорда надворного советника Ордена Королевы витал аромат свежего кофе. Табло кофе-машины утверждало, что напиток будет готов через тридцать секунд, внутренний таймер – что собственно надворный советник явится где-то через пару минут, и я позволила себе выглянуть из кабинета и полюбоваться суетой в коридоре.
Юный рабочий в форме орденской прислуги выронил новую табличку и мучительно покраснел.
- В-ваше Высочество… - выдавил он и быстро склонился, не решаясь подобрать табличку.
Я сделала вид, что никаких излишних проявлений эмоций не заметила, знаком позволила выпрямиться и нейтрально сообщила:
- Я пожелала взглянуть на грядущие изменения.
Рабочий покраснел еще гуще и поспешно подхватил с пола аккуратную белую табличку. На двери нового надворного советника она смотрелась бы вполне строго и формально, если бы не мелкий шрифт внизу, призванный подсказать самым непонятливым, что Его Сиятельство граф Вейланд Риндвист ри Гейб и прокуренный ирейский носорог Рино – одно и то же лицо.
Увы, до того момента, как это запомнят без сносок и пояснений, пройдет еще не один день. Надворный советник – все-таки не блистательный Третий, чье имя зазвучало из всех трансляторов в день нашей свадьбы, не его дети, организовавшие беспрецедентный юридический казус в вопросах наследования, и даже не сумасшедшая маркиза, пожертвовавшая собственной честью ради королевской семьи.
Рино появился на пороге собственной приемной в восьмом часу утра и завис, зажав в руке дверную ручку и уставившись на вторую створку, где отныне красовалась строгая белая табличка с неуместной, но необходимой сноской.
- Нет, вы не ошиблись, это ваш кабинет, - сдержанно известила я его и предложила кофе.
Утро начиналось как обычно.
- Вот теперь верю, - хмыкнул он и залпом выдул всю чашку, словно там была прохладная вода. С удовольствием потянулся и невоспитанно нацелил на меня палец. – Вега, признавайтесь: вы практикуетесь в искусстве проклятий, как ваша почтенная прародительница?
Я с укоризной покачала головой, но его предсказуемо не проняло.
- Разумеется, нет, Вейланд, я лишена магического дара, - известила я его, - а имплантат мне вживят не ранее, чем через год после рождения ребенка. Без доступа к магии родовой дар к проклятиям не проявляется в полной мере, и тратить время на его развитие не имеет смысла.
Вот надо же, над жертвой насилия она не рыдала, а над юной невестой – пожалуйста!
- Ранис, - повторила я. – Поправьте макияж леди Хикари. Если не ошибаюсь, он водостойкий, как обычно, и для исправления ситуации будет достаточно пудры.
Визажистка покорно потянулась к своему чемоданчику. Я выдохнула с облегчением и заметила, что Сестра тихо давится смехом.
- Кажется, мне пора на покой, - объяснила она причину своего веселья. – Я их так и не сумела угомонить, будто последнее чутье потеряла!
- М-да? – осторожно переспросила я и, глядя, как она бледнеет на глазах и углубляется в подсчеты, вернулась к прежнему сдержанно-командному тону: - Тина, будьте добры, достаньте Сестре тест на беременность. Если не ошибаюсь, у Джоаны был тайничок в изголовье кровати. Мира… уборная в соседних покоях свободна.
Теперь смехом давилась Хикари. Я мрачно посмотрела на нее, но баронесса, к моему облегчению, ни в какие подсчеты не пустилась – зато немного развлеклась.
Констант примчался в главный столичный Храм в последний момент, когда специально приглашенная из Лиданга жрица уже пропела положенную литанию и к алтарю вынесли огромные золотые весы, куда полагалось сложить обручальные кольца. Из-за опоздания бывший секретарь королевского асессора не успел поприветствовать брачующихся, как должно. Но все уже настолько изнервничались из-за отсутствия шафера, что, кажется, никто, кроме меня, не обратил внимания, что появился он не из главного входа, а откуда-то из внутренних помещений. От объяснений Констант воздержался, без лишних слов вручив жениху и невесте кольца.
Жрица благосклонно кивнула и отошла за алтарь. Эрдан приблизился к весам первым, и чувствительный механизм склонился в сторону чаши с кольцом невесты. Джоана нервно вздрогнула и сложила кольцо жениха на другую чашу.
Весы чуть слышно скрипнули – и, вопреки всякой логике и физике, выровнялись. Жрица стояла в стороне, скромно опустив глаза, и многозначительно улыбалась.
Сестра в подобные моменты отчего-то всегда прибегала к точно такой же гримаске, но сегодня ее – как и сурового лорда асессора – что-то не было видно.
Тетушка, до последнего ожидавшая, что чаша с кольцом невесты перевесит в знак ее несравнимо более высокого положения в обществе, подавилась негодованием и облегченным вздохом одновременно. Дядюшка понятливо подсунул ей платочек.
Потрясенная тишина в зале постепенно заполнялась шепотками, пока Его Высочество не поднялся со своего места рядом со мной и не улыбнулся втрое многозначительнее жрицы.
- Предположу, что мы здесь стали свидетелями того, что перед настоящей любовью все равны, - сказал он, изобразил невероятно высокомерную физиономию и добавил: – Или что у лорда Эрдана впереди большие перспективы, а Равновесие видит куда дальше простых смертных. Как бы то ни было, весы – это добрый знак.
Жрица благосклонно кивнула и продолжила положенную молитву. Я наградила севшего обратно принца удивленным взглядом, заломив бровь, и он виновато пожал плечами.
- По сценарию это должен был сказать Рино, у него вышло бы саркастично, ядовито и к месту, - тихо шепнул Третий. – Но он куда-то запропастился… Вы его не видели?
Я героически сдержала язык за зубами и покачала головой. Этими новостями должна была делиться Мира – когда будет готова.
- Константу, надеюсь, никаких речей по сценарию не положено? – поинтересовалась я, спеша сменить тему.
Третий обернулся и нашел глазами – я проследила за его взглядом – почему-то Хикари.
- О, - сказала я и замолчала. Принц улыбнулся и – вопреки всем правилам – прижал к губам мою руку.
На фоне сияющего от счастья жениха Констант выглядел особенно нервным и бледным. Но очень решительным.
Жрица завершала молитву, с потусторонним умиротворением прикрыв глаза; Эрдан, не дожидаясь последних нот, взял с весов кольцо невесты и опустился перед ней на одно колено. Посланница Равновесия понимающе улыбнулась и кивком позволила нетерпеливому жениху надеть Джоане кольцо на палец.
Кузина же в продолжение церемониала тоже опустилась на колени – и окольцевала уже Эрдана.
- Пред богами и людьми отныне вы едины и неделимы, - произнесла жрица, и Эрдан, беспардонный, циничный Эрдан, над бесцеремонностью которого потешался весь Орден – с благоговейной улыбкой прижался лбом ко лбу своей жены. – Равновесие отметило этот день. Тот, кто хочет говорить, осененный Его благословением, пусть говорит сейчас.
Зал снова наполнился шепотом. Прикрыв глаза, о чем-то истово молилась тетушка; граф Джейгор молча поглаживал ее по руке. Хикари шептала еле слышно, отведя взгляд; жених с невестой, отрешенно улыбаясь друг другу, говорили одновременно. В дальнем углу зала Сестра уткнулась лицом в плечо своего мужа. Он что-то лихорадочно шептал поверх ее макушки, позабыв обо всем.
- Все, о чем я хотел бы попросить, и без того в моих руках, - негромко сказал Третий, не выпуская моей ладони.
- Все, о чем я хотела бы попросить, находится в трех разных точках Нальмы, - ворчливо откликнулась я на полтона тише. – Но, по большому счету, тоже в моих руках.
- И никуда не денется, - пообещал мне принц и резко вскинул голову, привлеченный громким звуком.
На фоне всеобщего шепота и едва слышимых молитв одинокий хлопок в ладоши и впрямь прозвучал пушечным выстрелом. Гости умолкли все разом, недоуменно разглядывая нахала, прервавшего священное мгновение.
Нахал, ничуть не смущаясь, отошел от жениха, возле которого дежурил, как и подобало шаферу, и обвел взглядом собравшихся.
- Я буду говорить в полный голос, ибо мне нечего стесняться.
«Полный голос» в случае Константа тянул на полноценный оперный бас, весьма неплохо поставленный, к тому же. Если кто-то и надеялся говорить одновременно с ним, то распрощался с этой идеей еще на середине фразы. А к ее концу гости уже опознали ритуальную формулировку, и зал замер в ожидании.
- Я уполномочен говорить именем моего отца и с благословения матери, - пророкотал Констант. Акустика храмового зала перекатывала его голос, как морской шторм – прибрежные камни. – По согласию полного Нальмского Совета я, лорд Констант Лерой ди Эмбер, законный сын Его Светлости герцога Лероя Йорлонда ри Эмбера, и Ее Светлости герцогини Адайн Альвины ри Эмбер, в присутствии свидетелей имею честь просить руки Ее Милости баронессы Хикари Линно Роланды ри Илия ри Шаотонг.
Я почему-то не к месту подумала, что подобная ритуальная фраза в исполнении Третьего рисковала звучать вдвое дольше – и, кажется, сглазила, потому что на стандартной формулировке, оставляющей право решения за дамой, Констант не остановился.
- Я призываю Равновесие рассудить, достоин ли стать ее мужем, - со всей мстительностью замученного неопределенностью любовника добавил он и снял с пальца тяжелую фамильную печатку младшего в роду.
Весы перекосило. Жених с невестой, переглянувшись, наконец догадались встать с колен и отойти в сторону, заговорщически перешептываясь. Гости не обратили внимания: все взгляды приковала к себе баронесса.
- Я знаю, как это работает, - сказала Хикари, беспомощно оглядываясь.
Жрица изобразила совершеннейшую невинность. Констант на редкость пакостно ухмылялся, без слов подтверждая: он тоже в курсе, как это работает, и намерен этим воспользоваться. Как и тем, что конфликтовать с государственной религией Ирейи не рискнет никакой Самадж, а значит, и решение Равновесия никто не оспорит.
Зал ждал развязки. Баронесса хмурилась и медлила.
- Кео тебе шею свернет, - ласково пообещала она любовнику и положила свой перстень на вторую чашу весов.
А они – кто бы сомневался? – немедленно выровнялись.
ЭПИЛОГ второй. Май следующего года
Над потолком в палате Королевского госпиталя работал лично придворный художник. Правда, последствия наркоза не позволяли в полной мере насладиться его трудами: мне никак не удавалось сфокусировать взгляд.
Надо мной, впрочем, в палате Королевского госпиталя работал знатный садист. И тут последствия наркоза меня вполне устраивали.
- Ну, все как я и говорила, - нарочито бодро сообщила госпожа Гирджилл, не глядя в мою сторону. Я не видела, кого она держала на руках. Иринейская целительница не спешила показывать мне ребенка, отлично понимая, что пока что я не в состоянии выдавать адекватную реакцию. – Мальчик. Именно тот набор генов, который показало последнее исследовательское заклинание.
Значит, зеленоглазый и темноволосый, как дедушка по отцовской линии… то есть, разумеется, Его Величество.
Кажется, помимо сына, я подарила Его Высочеству повод для бесконечных подколок. А Рино, который был похож на короля гораздо больше законнорожденных принцев, замучается работать со сплетнями – в первую очередь среди собственных подчиненных.
Что ж, зато имя моего сына будет на слуху с первых же дней жизни. Его Величество может быть доволен: следующий «щит» для королевской семьи даже выбирать не придется.
- Отлично, - таким же чрезмерно бодрым тоном сказал господин Гирджилл и отложил в сторону что-то странно изогнутое и окровавленное. – Заклинание на ускоренное заживление я сплел, шов завтра осмотрим и решим, как долго его держать.
Я перевела взгляд со спины воркующей целительницы на сине-зеленую палатку, сооруженную над нижней половиной моего тела, и флегматично отметила, что была совершенно права, когда не позволила Его Высочеству присутствовать. Разрезанная любовница – отнюдь не услада для глаз. Кроме того, готова поспорить, что, пока несравненный Третий принц нервно метался по госпиталю, труженики камеры и пера поймали с пару сотен удачных кадров, и появление на свет будущего герцога Грейвинд-Ариэни будет преподнесено самым трогательным образом.
Уже было решено, что предложение мне Его Высочество сделает через месяц – прилюдно, в Союзном парке, где состоится гастрольное представление Хелльского Театра Теней для узкого круга публики, как раз подходящей в свидетели. Отсрочка объяснялась тем, что Третий счел необходимым присутствие на помолвке всех своих детей. Нужно было продемонстрировать заинтересованным лицам, как относится ко мне маленькая принцесса – и что Его Высочество признает себя отцом обоих моих сыновей.
Третий утверждал, что это сразу создаст правильные настроения в народе. В работе с людьми ему не было равных, и я доверилась.
Но пока что грядущее представление казалось невероятно далеким и неважным. Я чувствовала себя оглушенной; господин Гирджилл отошел к супруге, уступая место в «палатке» медсестре, а я могла только пялиться в неразличимые картины на потолке и флегматично обдумывать возможность наконец-то увидеть собственные тапочки, не сгибаясь пополам.
Реакция на суматошный стук в дверь была такой же вялой: чета целителей опутывала моего сына сетями фирменных заклинаний, медсестра накладывала повязку, а меня самой хватило только на то, чтобы повернуть голову. Визитера, впрочем, это не смутило.
- Миледи! – воодушевленно воскликнул дюжий медбрат, в чьей выправке неуловимо просматривалась продолжительная стажировка у Рино. – Инкубатор остановился!
Целители одновременно обернулись и, убедившись, что непрошенный посетитель соизволил надеть стерильную спецодежду, резко потеряли к нему интерес: искусственно зачатым ребенком, согласно контракту, занимался придворный лекарь и специально приглашенная из Лиданга жрица.
- И? – кое-как вытолкнула из себя я и быстро замолчала: в животе разлилось уже почти привычное онеменение, намекавшее, что лучше мне пока никаких признаков жизни не подавать. Обезболивающее заклинание постепенно выветривалось.
- Мальчик, - отчитался медбрат. – Пятьдесят пять сантиметров, три с половиной килограмма, восемь баллов. Время остановки – семнадцать пятьдесят три.
Я слегка нахмурилась, но следующий вопрос, к счастью, догадалась задать госпожа Гирджилл, ради такого передавшая ребенка на руки мужу.
- А точное время остановки инкубатора? Секунды, - уточнила она.
Медбрат озадаченно моргнул и на пару минут выпал, активировав вживленные сенсоры и выясняя подробности.
- Сорок пять секунд, - отозвался он наконец.
Я скосила глаза на супругов Гирджилл. В тот момент оба до невозможности напоминали Мелкую, когда та узнавала какой-нибудь свежий анекдот и спешила рассказать его, пока смех не прорвался наружу и не смазал эффект от удачной концовки.
Мне отчего-то представился Третий с точно такой же гримасой. И мечущиеся по лестнице журналисты, которых, естественно, не пускают ни на один из нужных этажей.
И схватившийся за голову король, которому предстоит решать, кто из одновременно родившихся внуков будет герцогом, а кто – маркизом…
ЭПИЛОГ третий. Июнь
За окном неспешно светало. По приемной лорда надворного советника Ордена Королевы витал аромат свежего кофе. Табло кофе-машины утверждало, что напиток будет готов через тридцать секунд, внутренний таймер – что собственно надворный советник явится где-то через пару минут, и я позволила себе выглянуть из кабинета и полюбоваться суетой в коридоре.
Юный рабочий в форме орденской прислуги выронил новую табличку и мучительно покраснел.
- В-ваше Высочество… - выдавил он и быстро склонился, не решаясь подобрать табличку.
Я сделала вид, что никаких излишних проявлений эмоций не заметила, знаком позволила выпрямиться и нейтрально сообщила:
- Я пожелала взглянуть на грядущие изменения.
Рабочий покраснел еще гуще и поспешно подхватил с пола аккуратную белую табличку. На двери нового надворного советника она смотрелась бы вполне строго и формально, если бы не мелкий шрифт внизу, призванный подсказать самым непонятливым, что Его Сиятельство граф Вейланд Риндвист ри Гейб и прокуренный ирейский носорог Рино – одно и то же лицо.
Увы, до того момента, как это запомнят без сносок и пояснений, пройдет еще не один день. Надворный советник – все-таки не блистательный Третий, чье имя зазвучало из всех трансляторов в день нашей свадьбы, не его дети, организовавшие беспрецедентный юридический казус в вопросах наследования, и даже не сумасшедшая маркиза, пожертвовавшая собственной честью ради королевской семьи.
Рино появился на пороге собственной приемной в восьмом часу утра и завис, зажав в руке дверную ручку и уставившись на вторую створку, где отныне красовалась строгая белая табличка с неуместной, но необходимой сноской.
- Нет, вы не ошиблись, это ваш кабинет, - сдержанно известила я его и предложила кофе.
Утро начиналось как обычно.
- Вот теперь верю, - хмыкнул он и залпом выдул всю чашку, словно там была прохладная вода. С удовольствием потянулся и невоспитанно нацелил на меня палец. – Вега, признавайтесь: вы практикуетесь в искусстве проклятий, как ваша почтенная прародительница?
Я с укоризной покачала головой, но его предсказуемо не проняло.
- Разумеется, нет, Вейланд, я лишена магического дара, - известила я его, - а имплантат мне вживят не ранее, чем через год после рождения ребенка. Без доступа к магии родовой дар к проклятиям не проявляется в полной мере, и тратить время на его развитие не имеет смысла.
