Верещит-скулит толпа новая
А если правда она свободная
То и ложь сойдет за народную
Успокойтесь где вы там мы еще идем
За спиною волчий вой как еще живем
Горящий частокол на прибитых на зубах
Да шальные пули в дурных головах
Птицы вольные над злым городом
В затяжной полет с колоколенки
Да вниз, да головой...»
... Мику подошла к окну. Постояла, опустив голову, повернулась.
– Темно и метет. И холодно наверно. Интересно, а сколько времени сейчас?
– Да поздно уже. Женя, Саша вас дома не потеряют?
– Нет. Мы же предупредили.
– А мы спать вообще будем сегодня? – поинтересовалась, зевая, Ульянка.
– Здесь? – Седой с сомнением посмотрел на творческий беспорядок вокруг.
Хозяева переглянулись.
– Спокойно. Все предусмотрено. Ну... Мы сами тут иногда остаемся. Поэтому... У нас даже плед есть.
– МНЕ! Потому что лучшее детям, вот.
– Уля, кто бы спорил. Давайте место освобождайте.
На пол были постелены старые пальто, два мата... Наконец все разобрались с местами и улеглись, укрывшись куртками.
– Черт, от окна дует...
– Да ладно, а свет кто-нибудь выключит?
... Ульянка прижалась к Седому.
– Ты теплый, давай грей меня.
Пристроившаяся с другого боку Алиса, положила голову ему на грудь.
– И меня тоже. Только руки не распускай. А то укушу.
– Не буду. А поцеловать можно?
Алиса подняла голову, подумала.
– Можно, но осторожно.
Сбоку послышался детский голос.
– Я не сплю.
Тяжелый вздох.
– Улька, а ты спи.
– Как? – возмущенным шопотом ответила Ульянка. – Тут такое. Катька с Женькой в ухо сопят. Кто-то на всю комнату носом шмыгает, храпят. И вы еще целоваться. До дома потерпеть не можете? Ну ладно. Попро... бую. Сплю.
...На меня внезапно пахнуло морозным воздухом. В лицо ударили хлопья снега... Потрескавшийся бетон, мешки какие-то, ящики... Крыша заброшенной многоэтажки. Бывает. Сквозь густо летящий снег еле проглядывают звезды. Четверо... Ты помнишь кто это? Знаешь. Сзади них темные бесформенные тени. Даже не разберешь чьи. Может и человеческие. Попробуй пойми в снежном мареве...
... – Пошли. Полетаете, сучки...
«Дай нам силы подняться с колен
Дай нам силы увидеть в себе людей
Дай нам силы переждать этот день
Чтоб ночью сбросить шкуры свиней
Дай нам силы открыть глаза
Дай нам силы губы разжать
Мы были на грани, а теперь будем за
И это за то, что мы хотели дышать
Господи, дай нам силы подняться на эшафот
Господи, дай нам силы. Ты, что не слышишь
Господи, еще один шаг
Еще один вдох
Еще чуть-чуть и мы
Станем выше
Выше
Выше
Выше
Дай нам силы поднять выше головы
Когда они соизволят начать
Разодрав на куски наши души голые
Дай нам силы не закричать
Дай нам силы не опуститься
Дай нам силы это стерпеть
Потом нам даже не прикроют ресницы
И это то, что посмели петь
Господи, дай нам силы подняться на эшафот
Господи, дай нам силы. Ты, что не слышишь
Господи, еще один шаг
Еще один вдох
Еще чуть-чуть и мы
Станем выше
Выше
Выше
Выше...».
... Седой вышел из котельной и поеживаясь от холода, достал сигареты. Посмотрел в ночное небо. Хорошо. Тихо, снежок, в домах напротив гаснут окна...
– Эй ты, закурить есть? – послышался грубый голос.
Кого там еще принесло? Человек пять... Незнакомые. Седой не торопясь прикурил, выдохнул дым.
– Нет. Вы кто такие? Что у школы делаете?
– Сюда иди, поговорим.
– Вам надо, вы и подойдете.
Подошли. Четверо молодых, один постарше.
– Что сказать хотели?
Старший ухмыльнулся.
– Один человек просил тебе передать, чтобы ты из города убирался. Пока по хорошему. Все понял?
Седой зевнул, поправил накинутую на плечи куртку.
– Нет, не понял. А теперь пошли нахуй. Территорию школы покинули.
Один из парней сунул руку в карман пальто.
– Ты что, борзеешь, сука?
Старший остановил его.
– Подожди, рано. Мужик, ты пойми. Тебя пока ведь вежливо просят. Вали отсюда. ты лишний, большому человеку мешаешь. – он помедлил. – Прикинь. Тебе даже проезд оплатят куда захочешь. Деньги будут хорошие, работа нормальная. Все будет... Ну как?
Азад, поведя плечами, сбросил на снег куртку, выдохнул.
– А по плохому что?...
...К котельной подъехал милицейский газик, остановился. Из машины вылезли трое. Седой бросил в снег окурок, вгляделся.
– Здорово, Петро. Что-то вы долго ехали.
Рядом с ним виднелось пять стонущих тел. На снегу пятна крови.
Милиционер в форменном полушубке с капитанскими погонами подошел, протянул руку.
– Здорово. Что у тебя тут?
Он наклонился, перевернул лежащее, в красной луже, ничком тело. Отшатнулся.
– Блядь...
У лежащего половина лица была буквально сорвана как от удара когтями. Покосился на нож в снегу. Встал, обернулся.
– «Скорую» вызывайте. А кто хоть такие были?
Седой пожал плечами.
– А хер его знает. Под блатных косили.
Петр вздохнул.
– Чтобы на тебя кто наехал... Да еще серьезно. Все знают, что с местной братвой у тебя нормально. Лейтенант, подойди, глянь, никого не узнаешь?
Тот подошел, покачал головой.
– Да нет, точно не наши. Может залетные какие? Подожди, я не понял? А что они вообще ночью, возле школы делали? Забрели не туда? Хрень какая-то. Документы глянуть надо. Минутку. Что-то здесь не то, неправильное... – он присел, завернул рукав куртки у одного из лежащих, потом расстегнул пальто у другого, задрал ему свитер. Усмехнулся. – Какие, на хрен, они блатные? Не одной наколки.
Он приподнял третьего за волосы.
– Слышь, ты еще кто такой?
Тот лишь простонал, закатив глаза.
– Да оставь их, пусть отдыхают.
Тем временем подъехала «Скорая помощь».
– Что тут? Грязи-то... Потом салон отмывать. Ладно, грузите красавцев.
Женщина в белом халате поверх пальто, подойдя к машине, взяла рацию.
– Диспетчер. Не спи. У нас пятеро тяжелых. Готовьте бригаду.
Седой тем временем отозвал Петра.
– Слушай, давай отойдем. Скажу что-то. И учти, только тебе.
Отошли за угол.
– Что еще?
– Я у них в карманах пошарил. Интересно получается. Смотри.
Азад достал из внутреннего кармана куртки, завернутый в носовой платок, пистолет. «ТТ»... Аккуратно, держа пальцами за дуло, протянул милиционеру.
– Держи.
Тот принял оружие.
– Крутые были, однако. Ничего, пробъем по отпечаткам.
Седой покачал головой.
– Не надо. Шум будет.
– Не понял? Ты что?
Азад достал удостоверение с красными корочками. Раскрыл.
– Узнаешь?
... Управление МВД города Зареченска. Фото парня в форме.
– ОТКУДА!
– Да тихо ты. Сказал же в карманах нашел. Наверно вытащить забыл.
Петр, выдохнув, взял горсть снега, протер лицо.
– Наши значит. Слышал я о таком. Слухи у нас давно ходят. О тех кто любые приказы выполнят, только плати. Люди пропадали, да всякое было. Валят на уголовников. Понимаешь? Подожди. Они что-то тебе говорили, прежде чем ты их поломал?
– Ну типа... Мешаю кому-то. Кто-то важный, наверху.
– Я понял. Ты вот что... Молчи об этом. Те уже не проговорятся , а мы придумаем как их списать. Не волнуйся об этом. Вот и зачем ты мне только это рассказал?
– А ты свой, хоть и мент. Твои дети с моими в одном классе учатся. Живем рядом. Мои от тебя зла не видели. Только не обижайся.
Его собеседник только махнул рукой.
– А что обижаться. Ты правильно сказал. Я и есть мент. Только... «Шестеркой» я не у кого не был и не буду. Это все знают. Поэтому я и до сих пор капитан. Ладно. – он обернулся. – Что там, закончили? Лейтенант, поехали. Давай, Ульянки привет.
... Мужчина, сидящий в кабинете за полированным столом, запустил в стоявшего перед ним кипу бумаг.
– Ты что, сука? Хочешь сказать, что пятеро не могли с каким-то волосатым справится? Совсем уже? Ты же говорил, что мол они профессионалы, а облажались как шпана. Слышал, один даже свое удостоверение в кармане забыл.
– Виктор Павлович... Я же предупреждал вас кто он и откуда. А ксива да... Косяк.
Мужчина за столом, потер лоб.
– Что с ними? Живы?
– В больнице. Жестко он их конечно. Что интересно... Врач сказал, что первый раз такие ранения видел. Как от когтей.
Сидевший скривился.
– Какие еще там когти?
Помощник подошел ближе.
– Палыч... Что теперь? Если всплывет, ведь...
– А это уже твои проблемы. Не знаешь что делать? Этих... Наградим потом... посмертно. Ладно, пусть пока тихо будет. Пусть уляжется все, а там посмотрим. И прибери тут. Что-то еще?
– Извините, вам пора на телевидение. Машину я вызвал.
... Прохожие, идущие по своим делам по заснеженной улице, с улыбками оглядывались на бегущую маленькую рыжеволосую девочку, тянувшую за собой мужчину . Сзади за ними торопились еще две девушки и парень.
– С ДОРОГИ! ПАПА! Давайте быстрее, а то опоздаем же...
Из-под пальто у девочки выглядывал кружевной подол платья.
– Да стой ты.
– Уля, подожди ты. Не беги. Успеем.
Девочка, прокатившись по ледяной дорожке, неожиданно остановилась.
– Точно?
– Конечно. Вон школа. А до начала еще минут сорок.
... Отдышавшись, вошли в двери и кое-как протиснувшись сквозь толпу в рекреации, прошли в переполненный класс.
– Давай раздевайся, где твоя парта?
– Ух ты! – раздался сзади восхищенный голос.
– ДАНЬКА!
Алиса вздохнула.
– А орать обязательно?
– Не знаю. А чего?
Данька осторожно потрогал Ульянку за рукав.
– Уля... Ты такая красивая.
Она только горделиво вскинула голову.
– А ТО. Я всегда такая, вот. Ой, Данечка, а ты сейчас кто?
Мальчик поправил шляпу с пером и похлопал по деревянной шпаге на поясе.
– Мушкетер.
– Здорово. А можно я с тобой буду?
– Здравствуйте Валерий Павлович, Маргарита Ивановна... – Азад тем временем поздоровался с родителями Даньки.
– Здравствуйте. – женщина улыбнулась. – Вы что такие... запыхавшиеся?
– Да бежали, опоздать боялись. Ай.
Подойдя к Седому, Ульянка ткнула его кулачком в бок.
– ПАПА! ГДЕ МОЯ КОРОНА? – она нахмурилась. – Как я без нее? Я же принцесса или как?
– Мику, доставай корону из сумки. Зеркальце... Красота ты наша, неописуемая. Туфельки не забудь.
... Обычный детский утренник. Физрук в роли Деда Мороза, елка с картонными игрушками. Снегурочка конечно Ольга... » Елочка, зажгись!», небольшой импровизированный концерт.
А сейчас Уля Советова из пятого Б расскажет нам стихотворение. Ульянка вышла к елке, ненадолго задумалась.
– Ой... А можно песенку спеть? – она что-то зашептала учителю пения, сидевшему на стуле с аккордеоном.. Тот кивнул.
– Азад Русинович, а вы что напряглись-то?
– Не знаю. На всякий случай. Петь она будет. Лиска...
Стоящий рядом Костя хлопнул Седого по плечу.
– Это типа импровизация.
Пошла музыка. Ульянка уперла руки в бока и пританцовывая запела.
« Белые, белые в декабре, в декабре,
Елочки, елочки во дворе, во дворе.
Кружится, кружится и поет, и поет
Праздничный, праздничный хоровод, хоровод!
Скользкие, скользкие в декабре, в декабре,
Горочки, горочки во дворе, во дворе
Кружится, кружится и поет, и поет
Праздничный, праздничный хоровод, хоровод!
Звонкие, звонкие в декабре, в декабре,
Песенки, песенки во дворе, во дворе.
Кружится, кружится и поет, и поет
Праздничный, праздничный хоровод, хоровод!»
В зале раздались аплодисменты. Алиса, довольно хмыкнув, пихнула Седого в спину.
– Как сюрприз? Три дня репетировали.
– Я с вами второй раз поседею.
Ульянка подбежала к мужчине.
– Тебе понравилось?
– Конечно.
... Утренник заканчивался.
– Папа, смотри, что у меня. Подарок, вот. А можно мне конфету?
– Уля, оставь до дома, к чаю.
Ульянка сунула бумажный пакет мужчине.
– Ладно. Тогда держи, под твою ответственность, вот. Никому не давай и сам до дома не ешь.
Она повернулась, поправила сбившуюся корону, крикнув уже на бегу.
– ДАНЬКА, ПАШКА! ВЫ ГДЕ!
... Седой поставил лопату, присел к столу. Тридцать первое декабря, однако. Новый Год называется. Интересно, что дома? Его мысли прервал телефонный звонок. Он снял телефонную трубку...
– Костя. Здорово. Как вы там? ЧТО? Как ушла, куда? С Ульянкой? Подожди, какой еще дебош? Совсем там охерели? Ладно. Коню звонил? Дома нет, понятно. И Ольги тоже. Короче, звони быстро в милицию... Подожди, трубку не бросай.
У входной двери внезапно послышался знакомый детский голос.
– АЙ! ПОМОГИТЕ, Я ЖЕ ЕЕ УРОНЮ!
Седой бросился к двери. Там, прислонившись к дверному косяку, стояла Ульянка, с трудом удерживая на себе Алису.
– Взял, держу.
Ввалившись вовнутрь, Ульянка плюхнулась на пол, засыпав его снегом.
– Тяжелая. Толстая и пьяная еще в...
– Подожди. – Азад довел Алису до кровати. – Сидеть. Уля...
Та встала, сняла куртку, вздохнула.
– Уставшая я. – махнула рукой. – Хотя... Первый раз что-ли ее таскать. А чай есть?
Азад взял трубку.
– Костя, слушаешь? Никуда звонить не надо, они у меня. Да, Ульянка дотащила. Хорошо рядом. Короче, ложитесь спать. Завтра дома разберемся. И это... С Новым Годом.
– Уля садись за стол. Там чай и печенье еще. А я сейчас ее уложу. – Седой снял с Алисы куртку, сапоги, стянул с нее джинсы. Положил, укрыл одеялом.
Она приоткрыла глаза.
– Мы где, ты кто еще?
Седой принюхался и, скривившись, шлепнул ее по голове.
– Спи давай. И чтоб я тебя не слышал.
Вернувшись к столу, сел, закурил.
– Что у вас там случилось?
Ульянка прожевала печенюшку и тяжело вздохнула.
– УЖАС. Она чуть елку не уронила и вообще. И меня зачем-то утащила, а на улице вырубилась. Нафиг это. Хорошо хоть милиции не было. Вот.
– Бывает. Знаешь что... Ты согрелась? Не голодная? Тогда раздевайся и ложись спать. Завтра рано вставать придется.
– Ладно. А ты?
– А я работать буду.
Ульянка бочком, осторожно залезла под одеяло, толкнула Алису.
– Спать будем. – и захрапела.
Азад только вздохнул, встал из-за стола, подошел к топкам и взял лопату. Ну что, типа, с Новым Годом тебя...
ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ И ПРОЧИЕ.
ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТЫЙ ГОД.
... – Русиныч, подъем.
Седой оторвал голову от столешницы и, протерев глаз, посмотрел на вошедшего в котельную.
– Здорово Федор. С наступившим.
Тот повесил пальто на гвоздь и сел на стул, кинув на стол шапку.
– Не люблю праздники.
– Кстати, пиво будешь. Я тут тебе оставил.
– Да потом. Как тут у нас? – он перевел взгляд на кровать. – А там кто?
Тут из-под одеяла вылезла Ульянка, огляделась.
– Ой, здрасте, дядя Федя.
– Уля? Ты...
Алиса, подняла нечесанную голову, села на кровать и мутным взглядом посмотрела на мужчину.
– Федор... Иванович... А вы чего тут? Улька, мы где?
– Алиска?
Ульянка только схватилась за голову. Федор удивленно почесал затылок.
– Азад... Я не понял. А что они тут делают?
Тот вздохнул.
– Да, понимаешь... Ну семейные дела, типа. Я тебе потом расскажу. – он повернулся к девчонкам. – Одевайтесь быстрее и домой.
– Ну чего не бывает... А пиво-то где? А то с утра да после новогодней ночи...
Алиса откинула одеяло и тут же накрылась снова.
– ОЙ! Отвернитесь, блин. Улька, где джинсы?
– Костя, вы как, спите еще? Мы сейчас придем.
А если правда она свободная
То и ложь сойдет за народную
Успокойтесь где вы там мы еще идем
За спиною волчий вой как еще живем
Горящий частокол на прибитых на зубах
Да шальные пули в дурных головах
Птицы вольные над злым городом
В затяжной полет с колоколенки
Да вниз, да головой...»
... Мику подошла к окну. Постояла, опустив голову, повернулась.
– Темно и метет. И холодно наверно. Интересно, а сколько времени сейчас?
– Да поздно уже. Женя, Саша вас дома не потеряют?
– Нет. Мы же предупредили.
– А мы спать вообще будем сегодня? – поинтересовалась, зевая, Ульянка.
– Здесь? – Седой с сомнением посмотрел на творческий беспорядок вокруг.
Хозяева переглянулись.
– Спокойно. Все предусмотрено. Ну... Мы сами тут иногда остаемся. Поэтому... У нас даже плед есть.
– МНЕ! Потому что лучшее детям, вот.
– Уля, кто бы спорил. Давайте место освобождайте.
На пол были постелены старые пальто, два мата... Наконец все разобрались с местами и улеглись, укрывшись куртками.
– Черт, от окна дует...
– Да ладно, а свет кто-нибудь выключит?
... Ульянка прижалась к Седому.
– Ты теплый, давай грей меня.
Пристроившаяся с другого боку Алиса, положила голову ему на грудь.
– И меня тоже. Только руки не распускай. А то укушу.
– Не буду. А поцеловать можно?
Алиса подняла голову, подумала.
– Можно, но осторожно.
Сбоку послышался детский голос.
– Я не сплю.
Тяжелый вздох.
– Улька, а ты спи.
– Как? – возмущенным шопотом ответила Ульянка. – Тут такое. Катька с Женькой в ухо сопят. Кто-то на всю комнату носом шмыгает, храпят. И вы еще целоваться. До дома потерпеть не можете? Ну ладно. Попро... бую. Сплю.
...На меня внезапно пахнуло морозным воздухом. В лицо ударили хлопья снега... Потрескавшийся бетон, мешки какие-то, ящики... Крыша заброшенной многоэтажки. Бывает. Сквозь густо летящий снег еле проглядывают звезды. Четверо... Ты помнишь кто это? Знаешь. Сзади них темные бесформенные тени. Даже не разберешь чьи. Может и человеческие. Попробуй пойми в снежном мареве...
... – Пошли. Полетаете, сучки...
«Дай нам силы подняться с колен
Дай нам силы увидеть в себе людей
Дай нам силы переждать этот день
Чтоб ночью сбросить шкуры свиней
Дай нам силы открыть глаза
Дай нам силы губы разжать
Мы были на грани, а теперь будем за
И это за то, что мы хотели дышать
Господи, дай нам силы подняться на эшафот
Господи, дай нам силы. Ты, что не слышишь
Господи, еще один шаг
Еще один вдох
Еще чуть-чуть и мы
Станем выше
Выше
Выше
Выше
Дай нам силы поднять выше головы
Когда они соизволят начать
Разодрав на куски наши души голые
Дай нам силы не закричать
Дай нам силы не опуститься
Дай нам силы это стерпеть
Потом нам даже не прикроют ресницы
И это то, что посмели петь
Господи, дай нам силы подняться на эшафот
Господи, дай нам силы. Ты, что не слышишь
Господи, еще один шаг
Еще один вдох
Еще чуть-чуть и мы
Станем выше
Выше
Выше
Выше...».
... Седой вышел из котельной и поеживаясь от холода, достал сигареты. Посмотрел в ночное небо. Хорошо. Тихо, снежок, в домах напротив гаснут окна...
– Эй ты, закурить есть? – послышался грубый голос.
Кого там еще принесло? Человек пять... Незнакомые. Седой не торопясь прикурил, выдохнул дым.
– Нет. Вы кто такие? Что у школы делаете?
– Сюда иди, поговорим.
– Вам надо, вы и подойдете.
Подошли. Четверо молодых, один постарше.
– Что сказать хотели?
Старший ухмыльнулся.
– Один человек просил тебе передать, чтобы ты из города убирался. Пока по хорошему. Все понял?
Седой зевнул, поправил накинутую на плечи куртку.
– Нет, не понял. А теперь пошли нахуй. Территорию школы покинули.
Один из парней сунул руку в карман пальто.
– Ты что, борзеешь, сука?
Старший остановил его.
– Подожди, рано. Мужик, ты пойми. Тебя пока ведь вежливо просят. Вали отсюда. ты лишний, большому человеку мешаешь. – он помедлил. – Прикинь. Тебе даже проезд оплатят куда захочешь. Деньги будут хорошие, работа нормальная. Все будет... Ну как?
Азад, поведя плечами, сбросил на снег куртку, выдохнул.
– А по плохому что?...
...К котельной подъехал милицейский газик, остановился. Из машины вылезли трое. Седой бросил в снег окурок, вгляделся.
– Здорово, Петро. Что-то вы долго ехали.
Рядом с ним виднелось пять стонущих тел. На снегу пятна крови.
Милиционер в форменном полушубке с капитанскими погонами подошел, протянул руку.
– Здорово. Что у тебя тут?
Он наклонился, перевернул лежащее, в красной луже, ничком тело. Отшатнулся.
– Блядь...
У лежащего половина лица была буквально сорвана как от удара когтями. Покосился на нож в снегу. Встал, обернулся.
– «Скорую» вызывайте. А кто хоть такие были?
Седой пожал плечами.
– А хер его знает. Под блатных косили.
Петр вздохнул.
– Чтобы на тебя кто наехал... Да еще серьезно. Все знают, что с местной братвой у тебя нормально. Лейтенант, подойди, глянь, никого не узнаешь?
Тот подошел, покачал головой.
– Да нет, точно не наши. Может залетные какие? Подожди, я не понял? А что они вообще ночью, возле школы делали? Забрели не туда? Хрень какая-то. Документы глянуть надо. Минутку. Что-то здесь не то, неправильное... – он присел, завернул рукав куртки у одного из лежащих, потом расстегнул пальто у другого, задрал ему свитер. Усмехнулся. – Какие, на хрен, они блатные? Не одной наколки.
Он приподнял третьего за волосы.
– Слышь, ты еще кто такой?
Тот лишь простонал, закатив глаза.
– Да оставь их, пусть отдыхают.
Тем временем подъехала «Скорая помощь».
– Что тут? Грязи-то... Потом салон отмывать. Ладно, грузите красавцев.
Женщина в белом халате поверх пальто, подойдя к машине, взяла рацию.
– Диспетчер. Не спи. У нас пятеро тяжелых. Готовьте бригаду.
Седой тем временем отозвал Петра.
– Слушай, давай отойдем. Скажу что-то. И учти, только тебе.
Отошли за угол.
– Что еще?
– Я у них в карманах пошарил. Интересно получается. Смотри.
Азад достал из внутреннего кармана куртки, завернутый в носовой платок, пистолет. «ТТ»... Аккуратно, держа пальцами за дуло, протянул милиционеру.
– Держи.
Тот принял оружие.
– Крутые были, однако. Ничего, пробъем по отпечаткам.
Седой покачал головой.
– Не надо. Шум будет.
– Не понял? Ты что?
Азад достал удостоверение с красными корочками. Раскрыл.
– Узнаешь?
... Управление МВД города Зареченска. Фото парня в форме.
– ОТКУДА!
– Да тихо ты. Сказал же в карманах нашел. Наверно вытащить забыл.
Петр, выдохнув, взял горсть снега, протер лицо.
– Наши значит. Слышал я о таком. Слухи у нас давно ходят. О тех кто любые приказы выполнят, только плати. Люди пропадали, да всякое было. Валят на уголовников. Понимаешь? Подожди. Они что-то тебе говорили, прежде чем ты их поломал?
– Ну типа... Мешаю кому-то. Кто-то важный, наверху.
– Я понял. Ты вот что... Молчи об этом. Те уже не проговорятся , а мы придумаем как их списать. Не волнуйся об этом. Вот и зачем ты мне только это рассказал?
– А ты свой, хоть и мент. Твои дети с моими в одном классе учатся. Живем рядом. Мои от тебя зла не видели. Только не обижайся.
Его собеседник только махнул рукой.
– А что обижаться. Ты правильно сказал. Я и есть мент. Только... «Шестеркой» я не у кого не был и не буду. Это все знают. Поэтому я и до сих пор капитан. Ладно. – он обернулся. – Что там, закончили? Лейтенант, поехали. Давай, Ульянки привет.
... Мужчина, сидящий в кабинете за полированным столом, запустил в стоявшего перед ним кипу бумаг.
– Ты что, сука? Хочешь сказать, что пятеро не могли с каким-то волосатым справится? Совсем уже? Ты же говорил, что мол они профессионалы, а облажались как шпана. Слышал, один даже свое удостоверение в кармане забыл.
– Виктор Павлович... Я же предупреждал вас кто он и откуда. А ксива да... Косяк.
Мужчина за столом, потер лоб.
– Что с ними? Живы?
– В больнице. Жестко он их конечно. Что интересно... Врач сказал, что первый раз такие ранения видел. Как от когтей.
Сидевший скривился.
– Какие еще там когти?
Помощник подошел ближе.
– Палыч... Что теперь? Если всплывет, ведь...
– А это уже твои проблемы. Не знаешь что делать? Этих... Наградим потом... посмертно. Ладно, пусть пока тихо будет. Пусть уляжется все, а там посмотрим. И прибери тут. Что-то еще?
– Извините, вам пора на телевидение. Машину я вызвал.
... Прохожие, идущие по своим делам по заснеженной улице, с улыбками оглядывались на бегущую маленькую рыжеволосую девочку, тянувшую за собой мужчину . Сзади за ними торопились еще две девушки и парень.
– С ДОРОГИ! ПАПА! Давайте быстрее, а то опоздаем же...
Из-под пальто у девочки выглядывал кружевной подол платья.
– Да стой ты.
– Уля, подожди ты. Не беги. Успеем.
Девочка, прокатившись по ледяной дорожке, неожиданно остановилась.
– Точно?
– Конечно. Вон школа. А до начала еще минут сорок.
... Отдышавшись, вошли в двери и кое-как протиснувшись сквозь толпу в рекреации, прошли в переполненный класс.
– Давай раздевайся, где твоя парта?
– Ух ты! – раздался сзади восхищенный голос.
– ДАНЬКА!
Алиса вздохнула.
– А орать обязательно?
– Не знаю. А чего?
Данька осторожно потрогал Ульянку за рукав.
– Уля... Ты такая красивая.
Она только горделиво вскинула голову.
– А ТО. Я всегда такая, вот. Ой, Данечка, а ты сейчас кто?
Мальчик поправил шляпу с пером и похлопал по деревянной шпаге на поясе.
– Мушкетер.
– Здорово. А можно я с тобой буду?
– Здравствуйте Валерий Павлович, Маргарита Ивановна... – Азад тем временем поздоровался с родителями Даньки.
– Здравствуйте. – женщина улыбнулась. – Вы что такие... запыхавшиеся?
– Да бежали, опоздать боялись. Ай.
Подойдя к Седому, Ульянка ткнула его кулачком в бок.
– ПАПА! ГДЕ МОЯ КОРОНА? – она нахмурилась. – Как я без нее? Я же принцесса или как?
– Мику, доставай корону из сумки. Зеркальце... Красота ты наша, неописуемая. Туфельки не забудь.
... Обычный детский утренник. Физрук в роли Деда Мороза, елка с картонными игрушками. Снегурочка конечно Ольга... » Елочка, зажгись!», небольшой импровизированный концерт.
А сейчас Уля Советова из пятого Б расскажет нам стихотворение. Ульянка вышла к елке, ненадолго задумалась.
– Ой... А можно песенку спеть? – она что-то зашептала учителю пения, сидевшему на стуле с аккордеоном.. Тот кивнул.
– Азад Русинович, а вы что напряглись-то?
– Не знаю. На всякий случай. Петь она будет. Лиска...
Стоящий рядом Костя хлопнул Седого по плечу.
– Это типа импровизация.
Пошла музыка. Ульянка уперла руки в бока и пританцовывая запела.
« Белые, белые в декабре, в декабре,
Елочки, елочки во дворе, во дворе.
Кружится, кружится и поет, и поет
Праздничный, праздничный хоровод, хоровод!
Скользкие, скользкие в декабре, в декабре,
Горочки, горочки во дворе, во дворе
Кружится, кружится и поет, и поет
Праздничный, праздничный хоровод, хоровод!
Звонкие, звонкие в декабре, в декабре,
Песенки, песенки во дворе, во дворе.
Кружится, кружится и поет, и поет
Праздничный, праздничный хоровод, хоровод!»
В зале раздались аплодисменты. Алиса, довольно хмыкнув, пихнула Седого в спину.
– Как сюрприз? Три дня репетировали.
– Я с вами второй раз поседею.
Ульянка подбежала к мужчине.
– Тебе понравилось?
– Конечно.
... Утренник заканчивался.
– Папа, смотри, что у меня. Подарок, вот. А можно мне конфету?
– Уля, оставь до дома, к чаю.
Ульянка сунула бумажный пакет мужчине.
– Ладно. Тогда держи, под твою ответственность, вот. Никому не давай и сам до дома не ешь.
Она повернулась, поправила сбившуюся корону, крикнув уже на бегу.
– ДАНЬКА, ПАШКА! ВЫ ГДЕ!
... Седой поставил лопату, присел к столу. Тридцать первое декабря, однако. Новый Год называется. Интересно, что дома? Его мысли прервал телефонный звонок. Он снял телефонную трубку...
– Костя. Здорово. Как вы там? ЧТО? Как ушла, куда? С Ульянкой? Подожди, какой еще дебош? Совсем там охерели? Ладно. Коню звонил? Дома нет, понятно. И Ольги тоже. Короче, звони быстро в милицию... Подожди, трубку не бросай.
У входной двери внезапно послышался знакомый детский голос.
– АЙ! ПОМОГИТЕ, Я ЖЕ ЕЕ УРОНЮ!
Седой бросился к двери. Там, прислонившись к дверному косяку, стояла Ульянка, с трудом удерживая на себе Алису.
– Взял, держу.
Ввалившись вовнутрь, Ульянка плюхнулась на пол, засыпав его снегом.
– Тяжелая. Толстая и пьяная еще в...
– Подожди. – Азад довел Алису до кровати. – Сидеть. Уля...
Та встала, сняла куртку, вздохнула.
– Уставшая я. – махнула рукой. – Хотя... Первый раз что-ли ее таскать. А чай есть?
Азад взял трубку.
– Костя, слушаешь? Никуда звонить не надо, они у меня. Да, Ульянка дотащила. Хорошо рядом. Короче, ложитесь спать. Завтра дома разберемся. И это... С Новым Годом.
– Уля садись за стол. Там чай и печенье еще. А я сейчас ее уложу. – Седой снял с Алисы куртку, сапоги, стянул с нее джинсы. Положил, укрыл одеялом.
Она приоткрыла глаза.
– Мы где, ты кто еще?
Седой принюхался и, скривившись, шлепнул ее по голове.
– Спи давай. И чтоб я тебя не слышал.
Вернувшись к столу, сел, закурил.
– Что у вас там случилось?
Ульянка прожевала печенюшку и тяжело вздохнула.
– УЖАС. Она чуть елку не уронила и вообще. И меня зачем-то утащила, а на улице вырубилась. Нафиг это. Хорошо хоть милиции не было. Вот.
– Бывает. Знаешь что... Ты согрелась? Не голодная? Тогда раздевайся и ложись спать. Завтра рано вставать придется.
– Ладно. А ты?
– А я работать буду.
Ульянка бочком, осторожно залезла под одеяло, толкнула Алису.
– Спать будем. – и захрапела.
Азад только вздохнул, встал из-за стола, подошел к топкам и взял лопату. Ну что, типа, с Новым Годом тебя...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ И ПРОЧИЕ.
ТЫСЯЧА ДЕВЯТЬСОТ СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТЫЙ ГОД.
... – Русиныч, подъем.
Седой оторвал голову от столешницы и, протерев глаз, посмотрел на вошедшего в котельную.
– Здорово Федор. С наступившим.
Тот повесил пальто на гвоздь и сел на стул, кинув на стол шапку.
– Не люблю праздники.
– Кстати, пиво будешь. Я тут тебе оставил.
– Да потом. Как тут у нас? – он перевел взгляд на кровать. – А там кто?
Тут из-под одеяла вылезла Ульянка, огляделась.
– Ой, здрасте, дядя Федя.
– Уля? Ты...
Алиса, подняла нечесанную голову, села на кровать и мутным взглядом посмотрела на мужчину.
– Федор... Иванович... А вы чего тут? Улька, мы где?
– Алиска?
Ульянка только схватилась за голову. Федор удивленно почесал затылок.
– Азад... Я не понял. А что они тут делают?
Тот вздохнул.
– Да, понимаешь... Ну семейные дела, типа. Я тебе потом расскажу. – он повернулся к девчонкам. – Одевайтесь быстрее и домой.
– Ну чего не бывает... А пиво-то где? А то с утра да после новогодней ночи...
Алиса откинула одеяло и тут же накрылась снова.
– ОЙ! Отвернитесь, блин. Улька, где джинсы?
– Костя, вы как, спите еще? Мы сейчас придем.