– Да нет, просто...
– А просто спой. Только... – Алиса пошевелила в воздухе пальцами. – Вот без этих... Ну ты понял? Не надо.
Ну попробуем.
«Оставь меня дома, захлопни дверь,
Отключи телефон, выключи свет...
С утра есть иллюзии, что все не так уж плохо,
С утра есть сказка со счастливым концом.
Иду в поход - два ангела вперед,
Один душу спасает, другой тело бережет.
Иду в поход - два ангела вперед,
Один душу спасает, другой тело бережет.
Собака выла всю ночь под окном.
Мы все прекрасно знаем, что случается потом,
А она, закончив дело под чужое окно
Развенчивает сказку со счастливым концом.
Иду в поход - два ангела вперед,
Один душу спасает, другой тело бережет.
Иду в поход два ангела вперед,
Один душу спасает, другой тело бережет.
Но вера осталась, и надежда живет.
Я знаю, что любовь никогда не умрет.
Лишь дай мне иллюзию, что все не так уж плохо,
И расскажи мне сказку со счастливым концом.
Пойду в поход два ангела вперед,
Один душу спасает, другой тело бережет.
Последний поход два ангела вперед,
Один душу спасает, другой тело бережет...»
Алиса заулыбалась. – Ангелы... Их же не бывает. А песня хорошая.
Я сделал вид что возмутился. – Как это не бывает! Один вон рядом сидит и сам себя отрицает. – Я? Ну ты скажешь тоже. Из меня ангел как из...
– Спорить будешь?
– Нет, не хочу. – она помолчала.
– А вторая кто? Ну другой ангел там?
Ну кто же ещё.
– Маленькая, рыжая, с шилом в попе.
Алиса вздохнула и положила голову мне на плечо. – Это да... Что есть, то есть. И именно там. Вечно она... Спой ещё. Давай.
Сейчас сделаем.
– Только повеселее можешь?
Ещё и спрашивает.
– Готова?
– К ЧЕМУ?
Поехали.
«Вот пуля просвистела, в грудь попала мне.
Спасся я в степи на лихом коне.
Но шашкою меня комиссар достал,
Покачнулся я и с коня упал.
Хей, да только конь мой вороной,
Хей, да обрез стальной.
Хей, да ты густой туман,
Хей, да только батька-атаман.
Да батька-атаман!
Меченый свинцом я пришёл с войны.
Привязал коня, сел возле жены.
Но часу не прошло, комиссар пришёл.
Отвязал коня и жену увёл.
Хей, да только конь мой вороной,
Хей, да обрез стальной.
Хей, да ты густой туман,
Хей, да только батька-атаман.
Спаса со стены под рубаху снял,
Хату подпалил да обрез достал.
А при Советах жить – продавать свой крест,
Сколько нас таких уходило в лес.
Хей, да только мой конь вороной,
Хей, да обрез стальной.
Хей, да ты густой туман,
Хей, да только батька-атаман.
Как возьму обрез
Да пойду я в лес.
Буду там гулять,
Буду власть стрелять.
Сила у обреза на куске свинца,
Раз нажал курок вот и нету молодца.
Хей, да только мой конь вороной,
Хей, да обрез стальной.
Хей, да ты густой туман,
Хей, да только батька-атаман.»
Алиса даже отодвинулась от меня.
– Ты, бля, совсем охренел? Это же антисоветчина голимая! Тебя же посадят! Ну ты точно безбашенный...
– Не понравилось?
Она махнула рукой.
– Да ну тебя... А слова перепишешь?
Я погрозил ей пальцем.
– Неа, тебя же посадят. Передачи ещё носить придётся.
– Да ладно, не ссы ты. Среди моих знакомых стукачей нет. Хотя...
Она что-то сказала?
Алиса удивленно посмотрела на меня. – Ты чего задумался-то?
– Да вспомнил кое-что. Про эту песню.
Как нас называли? Русский батальон. Боевики говорят кирпичами срались когда нас слышали. Хорошо мы гуляли, душевно, как полагается.
– Что вспомнил хоть? Хорошее или...
– Всякое.
Тем временем отзвуки музыки с площади стихли. Танцы похоже закончились. Алиса зябко повела плечами.
– Прохладно что-то.
– Сейчас. – я снял рубашку, накинул на неё.
– Спасибо. А ещё споешь?
– И спать. Я отложил гитару.
– Ты же петь хотел?
«Как на грозный Терек, на высокий берег,
Бросили казаки сорок тысяч лошадей.
И покрылся берег, и покрылся Терек
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля в ногу ранила коня.
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля в сердце ранила меня.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!»
Неожиданно меня поддержал девичий голос. Алиса...
«Атаман наш знает кого выбирает,
Эскадрон пополнят да умчатся без меня,
Им досталась воля, да казачья доля,
Мне ж досталась пыльная, холодная земля.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!»
Она пела, запрокинув голову и прикрыв глаза.
«А в станице жинка выйдет за другого,
За мово товарища, забудет про меня.
Жалко только волю во широком поле,
Жалко мать-старушку да буланого коня.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Будет дождь холодный, будет дождь холодный,
Будет дождь холодный мои кости обмывать.
Будет ворон чёрный, ой будет ворон чёрный,
Очи, мои очи соколиные клевать.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Как на грозный Терек, на высокий берег,
Бросили казаки сорок тысяч лошадей.
И покрылся берег, и покрылся Терек
Сотнями порубанных, пострелянных людей...»
Хорошо спели. И какой у неё красивый голос, оказывается.
– Слушай, ты откуда эту песню знаешь? – спросил я.
– Да у нас во дворе её мужики поют часто, когда выпьют. Я запомнила.
– Ну пошли спать что-ли?
Она неожиданно остановила меня. – Подожди, я... Послушай, я знаю, что я дура, но пообещай мне...
– Ты о чём?
Мне показалось что где-то высоко-высоко зазвенела натянутая струна.
Она помолчала... – Азад, пообещай мне, что ты не умрёшь. Понимаешь?
И неожиданно вдруг плача уткнулась в меня.
– Я... Я не знаю, не знаю. Ты пойми. Витька скололся, дурак... Леньку в прошлом году в драке зарезали. Понимаешь какая жопа... А я гуляла с ними. Ты только не думай, что я какая-нибудь там... Честно, ничего такого не было. А теперь вот их нет.
Всё что я смог, это погладить её по голове. Она всхлипнула.
– Видишь, как у нас весело. А ты... Ты приехал, как из другого мира, где всё... По-другому наверно. Гавна этого нет. И люди другие, и всё другое. Понимаешь? Чёрт, ну не могу, не умею я как правильно сказать надо. Не научилась. И ты... Ты как брат. Легко с тобой, хорошо. Даже ругаться как игра. Понарошку как-бы. Только я не хочу брат. Я... Разберусь и скажу. Ладно? Просто время немножко мне надо.
А вот это, учитывая лес, уже проблема. Вслух же я сказал другое.
– Лиска, да я не умру. Честно. Некогда умирать, дел ещё много.
Она только вздохнула.
– Врёшь ведь, поди.
– Нет, правда. Давай, вытри слёзы, да я тебя провожу.
Я подал ей платок.
– А то, что ты рассказала... Жизнь по-всякому бывает. Вот, возьми.
– Спасибо. Поплакалась я тебе. Больше просто некому. Ты только не говори никому. Пересуды пойдут.
– Да плевать. Гитару взять?
– Положь вон там, я завтра заберу.
До домика с флагом мы дошли в тишине. Никого не встретили, лагерь уже спал. Это и к лучшему. Только сплетен Алисе ещё не хватало. На пороге она, улыбнувшись, помахала мне рукой, зашла внутрь...
И тут же выбежала обратно. – Азад!!!!
– Что случилось? – Ульянки нет. Ой, мамочка...
– Как это нет?
– Молча, бля. Зайди сам, посмотри.
Действительно, Ульяны не было и постель не тронута.
Алиса схватилась за голову. – Господи, где её сейчас искать-то? Ольгу будить придётся. Вот ведь...
Я попытался успокоить её – Лиска, не нервничай ты зря...
– Да пошёл ты...
Стоп, минутку...
Я хлопнул себя по лбу. Ну конечно же.
– Лиска, я знаю где она. Пошли.
– Куда ещё?
– Рядом. Да с ней всё нормально, пошли.
Алиса непонимающе смотрела на меня.
– Да куда идти-то?
Схватив её за руку, я вытянул её на улицу и потащил к своему домику.
Похоже Алиса была...
ммм... в растерянности и даже не отбивалась. Зайдя на крыльцо, толкнул дверь.
– Ой, а почему у тебя открыто?
– Увидишь. Заходи, только громко не кричи.
Зайдя в комнату, Алиса, выдохнув, села прямо на пол.
– Улька!
Ульянка мирно посапывала на моей кровати, обняв медведя.
– И что она тут, у тебя делает?
– Спит, как видишь.
– Я вижу. – Алиса пришла в себя.
– Как она сюда попала? Ты дверь не закрыл, что-ли?
– Да я ей просто второй ключ отдал.
– А я ещё думала, что ещё за ключ у неё болтается? Решила, что нашла где-то.
Я присел на кровать. – Просто это лучше, чем шалаш, да и присмотреть проще.
Лиска погрозила мне пальцем.
– Вот ты хитрожопый... Ладно. Нашлась, хорошо.
Она встала и, отряхнувшись, направилась к двери.
– Подожди, а...
– А это уже твои проблемы. Ты папа или кто? А я пошла, а то прямо здесь вырублюсь. Будешь тогда двоим колыбельные петь. Только утром не забудь её домой привести. А то узнают ещё. – Да я встаю рано. – успокоил я её.
– Ну тогда спокойной ночи, отец – молодец. Я сама дойду. – она зевнула.
– Ладно, до завтра.
Закрыв дверь, я было повернулся ко второй кровати чтобы лечь, когда услышал сзади всхлипывания. Что ещё такое? Подошёл к Ульянке, наклонился. Та, не открывая глаз, пробормотала.
– Папа, ты где? Приходи давай.
Погладив её по голове, я сел на пол рядом с кроватью.
– Я здесь, Рыжик, здесь. С тобой.
Всхлипывания сменились довольным сопением.
– Папа...
Я откинул голову назад и устроился поудобней.
– Спи маленькая, всё хорошо.
Теперь ты понял, зачем ты здесь. Да. Чтобы одна маленькая девочка не плакала от одиночества и обиды. Остальное всё будет завтра. Или не будет. Неважно. Я улыбнулся, чувствуя ульянкино дыхание. Спим. Всё.
День третий.
«На двоих один берег,
На двоих один лес.
На двоих одно лето,
На двоих один крест...»
( Чиж. "На двоих.")
Утро началось с крика.
– АЙ!!!!! Дядька, ты зачем у нас и на полу! А куда ты Алису дел? А...
Ульянка, закутавшись в одеяло, сидела на кровати и смотрела на меня с ужасом.
Я сел рядом с ней.
– Уля, ты чего?
– ОЙ! Это не у нас? А где я?
– Ты что, ещё не проснулась?
Она недоуменно помотала головой.
– Нет. А... Я же у тебя!! А почему ты полу сидел?
Хороший ведь вопрос, однако.
Я почесал в затылке.
– Ну просто ты немножко плакала ночью, поэтому я посидел рядом...
Ульяна нахмурилась. – Ага, а потому что тебя не было. Ты где был вообще?
Тоже хороший вопрос. Давай колись, блин.
– С Алисой. На эстраде сидели...
Она только всплеснула руками.
– А у вас что свидание было? Целовались, да? А...
– УЛЯ!!! Лучше слезай с кровати, я заправлю.
– Да ну тебя, я сама. Ты не умеешь.
Пересев на стул, я смотрел как она быстро и аккуратно заправляет постель. Хозяюшка.
Закончив, она подошла ко мне и ткнула в меня пальчиком. – УЧИСЬ!
– СЛУШАЮСЬ!
Ульянка засмеялась. – Я начальница, вот. А чего сейчас делать-то?
– Умываться пойдём.
Ульянка посмотрела на меня и, помолчав, спросила
– А ты почему не спрашиваешь, что на танцах было? Неинтересно, да?
Я изобразил заинтересованность.
– И что там было?
Она замахала руками. – Ой, там такое было... Ужас.
– И что за ужас-то?
Сейчас всё выясним. Что там могло произойти-то?
Ульяна начала рассказывать – Там какой-то дурак к Микуси приставал. И лапал её. Представляешь? Прямо при всех. А она закричала.
Хорошо конечно, что меня там не было.
– А дальше что?
Она даже зажмурилась.
– А Микуся его как пнёт по.... Ой! Не буду говорить куда, я приличная девочка. Туда, вот. А потом она ему как в глаз даст... Вот что было. А он убежал потом.
Ну хоть хорошо, что не убила. Я попытался представить себе оскорбленную вторую... Лучше не надо.
– Уля, пошли умываться.
– Ага, пошли.
Утренняя прохлада, пение просыпающихся пташек и ощущение покоя – то, что нужно для хорошего настроения. Мы уже подходили к умывальникам, когда Ульянка вдруг остановилась и выпустила мою руку.
– Что случилось?
– Я... – она замялась
– А ты ругаться не будешь?
– За что? Признавайся, чего вчера натворила?
Ульянка только потупилась. – Не скажу.
Я присел перед ней. – Слушай, ты сама же спросила не буду ли я ругаться. А я даже не знаю за что. Расскажи, пожалуйста.
Она помялась, заложив руки за спину. – Ну я... Я с мальчиком была. Вот.
– И всё? – я улыбнулся. – А как его зовут?
– Данька. Он из пятого отряда. Он... Хороший, вот.
Я продолжил расспросы: – Вы танцевали?
Ульянка заулыбалась. – Немножко.
– А он не приставал к тебе?
– НЕТ! – закричала она.
– Целовались?
– Ты что, нет, конечно. Мы погуляли, а потом вожатый сказал, что надо спать. Он к себе пошёл, а я к тебе.
Она вздохнула – Не ругайся только.
Ну... Дочка пользуется успехом у парней. Не загордись. Опять проехали.
– Я не буду ругаться. Не за что ведь.
Снова тяжелый вздох. – А он бы ругался. И кричал, и слова плохие бы про меня говорил. Теперь уже вздохнул я. – Уля, я же не он.
– Я знаю. Пошли умоемся.
Подойдя к умывальнику, я снял майку. – Подержи пожалуйста. –
Закаляешься, да...
– А то. Давай приступай.
Ульяна осторожно потрогала струю воды. – Холодная.
– Ну что теперь. Давай умывайся.
Она со вздохом потянулась за мылом. – Ладно, чего...
После водных процедур мы направились к домику с флагом. Лагерь тем временем уже начал просыпаться. На улице начали появляться ещё сонные пионеры и пионерки...
Мы подошли к домику, поднялись на крыльцо. Я постучал. Через пару минут из-за двери раздалось
– Кого несёт в такую рань? Дайте поспать.
– Открывай, медведь пришёл.
– Какой ещё нахрен медведь... Вот кто-то по башке точно сейчас получит.
– Алисонька, это я, Ульяна. Не надо по башке.
– Подождите, дайте хоть одеться.
Ещё через пару минут дверь открылась и на крыльцо вышла Алиса, запахивая халат.
– Ну что... – она недовольно посмотрела на Ульянку. – Пришла пропажа. Скажи спасибо Азаду. Я тебя...
Ойкнув, та спряталась за меня. – Не надо.
Алиса улыбнулась – Уля, иди ко мне, я тебя... обниму.
А из неё ведь хорошая мама выйдет. Словно прочитав мои мысли, Алиса только фыркнула
– Да ну тебя, придумываешь тоже. Лучше вон, рубашку забери. Я её починила.
– Спасибо.
– Да делов-то... Уля подожди, я только полотенце захвачу.
– Лиска, а я уже умытая.
– А я-то нет. Пошли, будешь за компанию.
Она помахала мне рукой.
– Давай, на линейке увидимся.
Вернувшись в домик, я несколько минут пытался завязать галстук к линейке, потом плюнул и сунул его в нагрудный карман. Вырос я уже из этого. Обойдутся... Уже подходя к площади, я услышал.
– СТОЙ!
Ну стою и что?
– Дядька, ты почему без галстука! Не стыдно?
Ну вот, неудобно получилось. Ульяну заставляешь в форме ходить, а сам?
Я изобразил виноватое лицо. – Он не завязывается.
Ульянка всплеснула руками.
– Горе ты моё. Не постель заправить, не галстук завязать. А Ольга Дмитриевна ругаться будет. Садись.
Усадив меня на скамейку, она профессионально повязала мне галстук и потянула за собой.
– Вот теперь пошли.
ПОСТРОЕНИЕ...
Ольга вышла вперёд и начала
– Доброе утро, дети. Сначала, – она нахмурилась – о неприятном. Все знают, что произошло вчера на танцах. Семён, выйти из строя.
– А просто спой. Только... – Алиса пошевелила в воздухе пальцами. – Вот без этих... Ну ты понял? Не надо.
Ну попробуем.
«Оставь меня дома, захлопни дверь,
Отключи телефон, выключи свет...
С утра есть иллюзии, что все не так уж плохо,
С утра есть сказка со счастливым концом.
Иду в поход - два ангела вперед,
Один душу спасает, другой тело бережет.
Иду в поход - два ангела вперед,
Один душу спасает, другой тело бережет.
Собака выла всю ночь под окном.
Мы все прекрасно знаем, что случается потом,
А она, закончив дело под чужое окно
Развенчивает сказку со счастливым концом.
Иду в поход - два ангела вперед,
Один душу спасает, другой тело бережет.
Иду в поход два ангела вперед,
Один душу спасает, другой тело бережет.
Но вера осталась, и надежда живет.
Я знаю, что любовь никогда не умрет.
Лишь дай мне иллюзию, что все не так уж плохо,
И расскажи мне сказку со счастливым концом.
Пойду в поход два ангела вперед,
Один душу спасает, другой тело бережет.
Последний поход два ангела вперед,
Один душу спасает, другой тело бережет...»
Алиса заулыбалась. – Ангелы... Их же не бывает. А песня хорошая.
Я сделал вид что возмутился. – Как это не бывает! Один вон рядом сидит и сам себя отрицает. – Я? Ну ты скажешь тоже. Из меня ангел как из...
– Спорить будешь?
– Нет, не хочу. – она помолчала.
– А вторая кто? Ну другой ангел там?
Ну кто же ещё.
– Маленькая, рыжая, с шилом в попе.
Алиса вздохнула и положила голову мне на плечо. – Это да... Что есть, то есть. И именно там. Вечно она... Спой ещё. Давай.
Сейчас сделаем.
– Только повеселее можешь?
Ещё и спрашивает.
– Готова?
– К ЧЕМУ?
Поехали.
«Вот пуля просвистела, в грудь попала мне.
Спасся я в степи на лихом коне.
Но шашкою меня комиссар достал,
Покачнулся я и с коня упал.
Хей, да только конь мой вороной,
Хей, да обрез стальной.
Хей, да ты густой туман,
Хей, да только батька-атаман.
Да батька-атаман!
Меченый свинцом я пришёл с войны.
Привязал коня, сел возле жены.
Но часу не прошло, комиссар пришёл.
Отвязал коня и жену увёл.
Хей, да только конь мой вороной,
Хей, да обрез стальной.
Хей, да ты густой туман,
Хей, да только батька-атаман.
Спаса со стены под рубаху снял,
Хату подпалил да обрез достал.
А при Советах жить – продавать свой крест,
Сколько нас таких уходило в лес.
Хей, да только мой конь вороной,
Хей, да обрез стальной.
Хей, да ты густой туман,
Хей, да только батька-атаман.
Как возьму обрез
Да пойду я в лес.
Буду там гулять,
Буду власть стрелять.
Сила у обреза на куске свинца,
Раз нажал курок вот и нету молодца.
Хей, да только мой конь вороной,
Хей, да обрез стальной.
Хей, да ты густой туман,
Хей, да только батька-атаман.»
Алиса даже отодвинулась от меня.
– Ты, бля, совсем охренел? Это же антисоветчина голимая! Тебя же посадят! Ну ты точно безбашенный...
– Не понравилось?
Она махнула рукой.
– Да ну тебя... А слова перепишешь?
Я погрозил ей пальцем.
– Неа, тебя же посадят. Передачи ещё носить придётся.
– Да ладно, не ссы ты. Среди моих знакомых стукачей нет. Хотя...
Она что-то сказала?
Алиса удивленно посмотрела на меня. – Ты чего задумался-то?
– Да вспомнил кое-что. Про эту песню.
Как нас называли? Русский батальон. Боевики говорят кирпичами срались когда нас слышали. Хорошо мы гуляли, душевно, как полагается.
– Что вспомнил хоть? Хорошее или...
– Всякое.
Тем временем отзвуки музыки с площади стихли. Танцы похоже закончились. Алиса зябко повела плечами.
– Прохладно что-то.
– Сейчас. – я снял рубашку, накинул на неё.
– Спасибо. А ещё споешь?
– И спать. Я отложил гитару.
– Ты же петь хотел?
«Как на грозный Терек, на высокий берег,
Бросили казаки сорок тысяч лошадей.
И покрылся берег, и покрылся Терек
Сотнями порубанных, пострелянных людей.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля в ногу ранила коня.
А вторая пуля, а вторая пуля,
А вторая пуля в сердце ранила меня.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!»
Неожиданно меня поддержал девичий голос. Алиса...
«Атаман наш знает кого выбирает,
Эскадрон пополнят да умчатся без меня,
Им досталась воля, да казачья доля,
Мне ж досталась пыльная, холодная земля.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!»
Она пела, запрокинув голову и прикрыв глаза.
«А в станице жинка выйдет за другого,
За мово товарища, забудет про меня.
Жалко только волю во широком поле,
Жалко мать-старушку да буланого коня.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Будет дождь холодный, будет дождь холодный,
Будет дождь холодный мои кости обмывать.
Будет ворон чёрный, ой будет ворон чёрный,
Очи, мои очи соколиные клевать.
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить!
С нашим атаманом не приходится тужить!
Как на грозный Терек, на высокий берег,
Бросили казаки сорок тысяч лошадей.
И покрылся берег, и покрылся Терек
Сотнями порубанных, пострелянных людей...»
Хорошо спели. И какой у неё красивый голос, оказывается.
– Слушай, ты откуда эту песню знаешь? – спросил я.
– Да у нас во дворе её мужики поют часто, когда выпьют. Я запомнила.
– Ну пошли спать что-ли?
Она неожиданно остановила меня. – Подожди, я... Послушай, я знаю, что я дура, но пообещай мне...
– Ты о чём?
Мне показалось что где-то высоко-высоко зазвенела натянутая струна.
Она помолчала... – Азад, пообещай мне, что ты не умрёшь. Понимаешь?
И неожиданно вдруг плача уткнулась в меня.
– Я... Я не знаю, не знаю. Ты пойми. Витька скололся, дурак... Леньку в прошлом году в драке зарезали. Понимаешь какая жопа... А я гуляла с ними. Ты только не думай, что я какая-нибудь там... Честно, ничего такого не было. А теперь вот их нет.
Всё что я смог, это погладить её по голове. Она всхлипнула.
– Видишь, как у нас весело. А ты... Ты приехал, как из другого мира, где всё... По-другому наверно. Гавна этого нет. И люди другие, и всё другое. Понимаешь? Чёрт, ну не могу, не умею я как правильно сказать надо. Не научилась. И ты... Ты как брат. Легко с тобой, хорошо. Даже ругаться как игра. Понарошку как-бы. Только я не хочу брат. Я... Разберусь и скажу. Ладно? Просто время немножко мне надо.
А вот это, учитывая лес, уже проблема. Вслух же я сказал другое.
– Лиска, да я не умру. Честно. Некогда умирать, дел ещё много.
Она только вздохнула.
– Врёшь ведь, поди.
– Нет, правда. Давай, вытри слёзы, да я тебя провожу.
Я подал ей платок.
– А то, что ты рассказала... Жизнь по-всякому бывает. Вот, возьми.
– Спасибо. Поплакалась я тебе. Больше просто некому. Ты только не говори никому. Пересуды пойдут.
– Да плевать. Гитару взять?
– Положь вон там, я завтра заберу.
До домика с флагом мы дошли в тишине. Никого не встретили, лагерь уже спал. Это и к лучшему. Только сплетен Алисе ещё не хватало. На пороге она, улыбнувшись, помахала мне рукой, зашла внутрь...
И тут же выбежала обратно. – Азад!!!!
– Что случилось? – Ульянки нет. Ой, мамочка...
– Как это нет?
– Молча, бля. Зайди сам, посмотри.
Действительно, Ульяны не было и постель не тронута.
Алиса схватилась за голову. – Господи, где её сейчас искать-то? Ольгу будить придётся. Вот ведь...
Я попытался успокоить её – Лиска, не нервничай ты зря...
– Да пошёл ты...
Стоп, минутку...
Я хлопнул себя по лбу. Ну конечно же.
– Лиска, я знаю где она. Пошли.
– Куда ещё?
– Рядом. Да с ней всё нормально, пошли.
Алиса непонимающе смотрела на меня.
– Да куда идти-то?
Схватив её за руку, я вытянул её на улицу и потащил к своему домику.
Похоже Алиса была...
ммм... в растерянности и даже не отбивалась. Зайдя на крыльцо, толкнул дверь.
– Ой, а почему у тебя открыто?
– Увидишь. Заходи, только громко не кричи.
Зайдя в комнату, Алиса, выдохнув, села прямо на пол.
– Улька!
Ульянка мирно посапывала на моей кровати, обняв медведя.
– И что она тут, у тебя делает?
– Спит, как видишь.
– Я вижу. – Алиса пришла в себя.
– Как она сюда попала? Ты дверь не закрыл, что-ли?
– Да я ей просто второй ключ отдал.
– А я ещё думала, что ещё за ключ у неё болтается? Решила, что нашла где-то.
Я присел на кровать. – Просто это лучше, чем шалаш, да и присмотреть проще.
Лиска погрозила мне пальцем.
– Вот ты хитрожопый... Ладно. Нашлась, хорошо.
Она встала и, отряхнувшись, направилась к двери.
– Подожди, а...
– А это уже твои проблемы. Ты папа или кто? А я пошла, а то прямо здесь вырублюсь. Будешь тогда двоим колыбельные петь. Только утром не забудь её домой привести. А то узнают ещё. – Да я встаю рано. – успокоил я её.
– Ну тогда спокойной ночи, отец – молодец. Я сама дойду. – она зевнула.
– Ладно, до завтра.
Закрыв дверь, я было повернулся ко второй кровати чтобы лечь, когда услышал сзади всхлипывания. Что ещё такое? Подошёл к Ульянке, наклонился. Та, не открывая глаз, пробормотала.
– Папа, ты где? Приходи давай.
Погладив её по голове, я сел на пол рядом с кроватью.
– Я здесь, Рыжик, здесь. С тобой.
Всхлипывания сменились довольным сопением.
– Папа...
Я откинул голову назад и устроился поудобней.
– Спи маленькая, всё хорошо.
Теперь ты понял, зачем ты здесь. Да. Чтобы одна маленькая девочка не плакала от одиночества и обиды. Остальное всё будет завтра. Или не будет. Неважно. Я улыбнулся, чувствуя ульянкино дыхание. Спим. Всё.
Глава третья.
День третий.
«На двоих один берег,
На двоих один лес.
На двоих одно лето,
На двоих один крест...»
( Чиж. "На двоих.")
Утро началось с крика.
– АЙ!!!!! Дядька, ты зачем у нас и на полу! А куда ты Алису дел? А...
Ульянка, закутавшись в одеяло, сидела на кровати и смотрела на меня с ужасом.
Я сел рядом с ней.
– Уля, ты чего?
– ОЙ! Это не у нас? А где я?
– Ты что, ещё не проснулась?
Она недоуменно помотала головой.
– Нет. А... Я же у тебя!! А почему ты полу сидел?
Хороший ведь вопрос, однако.
Я почесал в затылке.
– Ну просто ты немножко плакала ночью, поэтому я посидел рядом...
Ульяна нахмурилась. – Ага, а потому что тебя не было. Ты где был вообще?
Тоже хороший вопрос. Давай колись, блин.
– С Алисой. На эстраде сидели...
Она только всплеснула руками.
– А у вас что свидание было? Целовались, да? А...
– УЛЯ!!! Лучше слезай с кровати, я заправлю.
– Да ну тебя, я сама. Ты не умеешь.
Пересев на стул, я смотрел как она быстро и аккуратно заправляет постель. Хозяюшка.
Закончив, она подошла ко мне и ткнула в меня пальчиком. – УЧИСЬ!
– СЛУШАЮСЬ!
Ульянка засмеялась. – Я начальница, вот. А чего сейчас делать-то?
– Умываться пойдём.
Ульянка посмотрела на меня и, помолчав, спросила
– А ты почему не спрашиваешь, что на танцах было? Неинтересно, да?
Я изобразил заинтересованность.
– И что там было?
Она замахала руками. – Ой, там такое было... Ужас.
– И что за ужас-то?
Сейчас всё выясним. Что там могло произойти-то?
Ульяна начала рассказывать – Там какой-то дурак к Микуси приставал. И лапал её. Представляешь? Прямо при всех. А она закричала.
Хорошо конечно, что меня там не было.
– А дальше что?
Она даже зажмурилась.
– А Микуся его как пнёт по.... Ой! Не буду говорить куда, я приличная девочка. Туда, вот. А потом она ему как в глаз даст... Вот что было. А он убежал потом.
Ну хоть хорошо, что не убила. Я попытался представить себе оскорбленную вторую... Лучше не надо.
– Уля, пошли умываться.
– Ага, пошли.
Утренняя прохлада, пение просыпающихся пташек и ощущение покоя – то, что нужно для хорошего настроения. Мы уже подходили к умывальникам, когда Ульянка вдруг остановилась и выпустила мою руку.
– Что случилось?
– Я... – она замялась
– А ты ругаться не будешь?
– За что? Признавайся, чего вчера натворила?
Ульянка только потупилась. – Не скажу.
Я присел перед ней. – Слушай, ты сама же спросила не буду ли я ругаться. А я даже не знаю за что. Расскажи, пожалуйста.
Она помялась, заложив руки за спину. – Ну я... Я с мальчиком была. Вот.
– И всё? – я улыбнулся. – А как его зовут?
– Данька. Он из пятого отряда. Он... Хороший, вот.
Я продолжил расспросы: – Вы танцевали?
Ульянка заулыбалась. – Немножко.
– А он не приставал к тебе?
– НЕТ! – закричала она.
– Целовались?
– Ты что, нет, конечно. Мы погуляли, а потом вожатый сказал, что надо спать. Он к себе пошёл, а я к тебе.
Она вздохнула – Не ругайся только.
Ну... Дочка пользуется успехом у парней. Не загордись. Опять проехали.
– Я не буду ругаться. Не за что ведь.
Снова тяжелый вздох. – А он бы ругался. И кричал, и слова плохие бы про меня говорил. Теперь уже вздохнул я. – Уля, я же не он.
– Я знаю. Пошли умоемся.
Подойдя к умывальнику, я снял майку. – Подержи пожалуйста. –
Закаляешься, да...
– А то. Давай приступай.
Ульяна осторожно потрогала струю воды. – Холодная.
– Ну что теперь. Давай умывайся.
Она со вздохом потянулась за мылом. – Ладно, чего...
После водных процедур мы направились к домику с флагом. Лагерь тем временем уже начал просыпаться. На улице начали появляться ещё сонные пионеры и пионерки...
Мы подошли к домику, поднялись на крыльцо. Я постучал. Через пару минут из-за двери раздалось
– Кого несёт в такую рань? Дайте поспать.
– Открывай, медведь пришёл.
– Какой ещё нахрен медведь... Вот кто-то по башке точно сейчас получит.
– Алисонька, это я, Ульяна. Не надо по башке.
– Подождите, дайте хоть одеться.
Ещё через пару минут дверь открылась и на крыльцо вышла Алиса, запахивая халат.
– Ну что... – она недовольно посмотрела на Ульянку. – Пришла пропажа. Скажи спасибо Азаду. Я тебя...
Ойкнув, та спряталась за меня. – Не надо.
Алиса улыбнулась – Уля, иди ко мне, я тебя... обниму.
А из неё ведь хорошая мама выйдет. Словно прочитав мои мысли, Алиса только фыркнула
– Да ну тебя, придумываешь тоже. Лучше вон, рубашку забери. Я её починила.
– Спасибо.
– Да делов-то... Уля подожди, я только полотенце захвачу.
– Лиска, а я уже умытая.
– А я-то нет. Пошли, будешь за компанию.
Она помахала мне рукой.
– Давай, на линейке увидимся.
Вернувшись в домик, я несколько минут пытался завязать галстук к линейке, потом плюнул и сунул его в нагрудный карман. Вырос я уже из этого. Обойдутся... Уже подходя к площади, я услышал.
– СТОЙ!
Ну стою и что?
– Дядька, ты почему без галстука! Не стыдно?
Ну вот, неудобно получилось. Ульяну заставляешь в форме ходить, а сам?
Я изобразил виноватое лицо. – Он не завязывается.
Ульянка всплеснула руками.
– Горе ты моё. Не постель заправить, не галстук завязать. А Ольга Дмитриевна ругаться будет. Садись.
Усадив меня на скамейку, она профессионально повязала мне галстук и потянула за собой.
– Вот теперь пошли.
ПОСТРОЕНИЕ...
Ольга вышла вперёд и начала
– Доброе утро, дети. Сначала, – она нахмурилась – о неприятном. Все знают, что произошло вчера на танцах. Семён, выйти из строя.
