Чертячьи проказы.
А и сухо в лесу, а и тепло,
Костерок трещит весело?.
На огне котелок с кулешом
Аппетитно дразнит дымко?м.
Три охотничка вкруг сидят,
Выпивают и говорят.
А побасенки всё о чертях,
Что православным козни чинят.
Вот здоровяк, подкрутив свой ус,
Неспешно стал вспоминать былое.
Степенно свой он рассказ повел
Вновь воскрешая пережитое.
Он был охотник, с младых ногтей,
Его отец обучал стрельбе.
Он знал повадки диких зверей
И в лес ходил, как домой к себе.
Тому уж минуло лет этак десять.
Я в пору ту ешо был молодым.
Пошел с ружьишком то на охоту,
Но не свезло — возвращался пустым.
Вдруг вижу, рябчик сидит на стожье.
Я и подумал: «Ведь вот же бог дал».
Поднял ружьишко, прицелился верно,
Неспешно пальцем курок нажал.
Подумал было, что рябчика лопнул —
Ан нет, он снова на месте торчит.
Ружьё, заправив, стрелил опять —
Дык ёлы-палы сидит паразит.
Тут я смекнул: — Это всё недаром.
И сей же час посмотрел во ствол,
А там космата рука, супротив ряба?,
С когтями длинными, что частокол.
— Ну погоди, чертовская сила,
А у меня пуговки то медны?.
Я оторвал их, заправил в ружьишко,
Поднял курок и направил стволы.
Лопнуло знатно и рябчик пал,
Я руку черту видать прострелил.
По полю дико он начал скакать.
— Ты отохотился! — мне завопил.
Мне стало очень и очень жутко,
Я после в лес года три не ходил.
Потом, ружье взяв, пошёл на охоту
Думая — чёрт обо мне позабыл.
Вышел за поле, а там темна чаща —
Понял, что черт одурачил меня.
Развел костер, топор приготовил,
Тяжелый пень положил у огня.
Надел на чурку зипун и шляпу,
Все кушаком подвязал — вроде сплю,
Сам отошел саженей на десять,
Сижу недвижно и истово бдю.
В полночь смотрю, появился чёрт
С дубьем громадным — страшное дело.
Как увидал мужичка у костра,
Тяпнул наотмашь дубиною тело.
Он подошёл и уселся сверху.
— Теперь-то я на тебе посижу.
Ты причинил мне жуткую боль,
Таким манером я отомщу.
Я же специальную пульку достал,
И не просту — из меди плавлену.
И этой пулей в спину стегнул,
Избавив мир от пакостной гадины.
С тех пор хожу я опять на охоту,
При мне всегда есть пули из меди.
Кто, знает, может сгодятся ешо,
Так мне покойнее жить на свете.
Он из кармана достал патрон,
Что в лучах солнца огнем пылал.
- Дабы усилить святой эффект
На пуле я кресты начертал.
Друзья разлили по рюмкам огонь
И выпили дружно, заев это салом.
Теперь рассказывать стал другой
В волнении жутком, с пламенным жаром.
Он был помещиком не из богатых,
Имел сельцо и землицы чуть-чуть.
Но тож охотником был изрядным,
Мог, увлекаясь, чуть прихвастнуть.
Помню, а было сие давненько,
Жонка купца девочку принесла.
Да не крестя в баенке положила
На самой верхней ступеньке полка.
Нечисть, конечно, уж тут, как водится,
Ребёнка скрала у бедной купчихи.
Знамо — обычаи нужно блюсти,
Чтобы подобного не было лиха.
Охотник набожно перекрестился,
Облобызав образок на шее,
А после, крякнув, выпил ещё,
Рассказ продолжив, ужо веселее.
Так вот в деревне той жили три брата
Два хороши, а третий худющий —
Его на игрищах не выбирали,
Он от того был печальный и злющий.
Очередной раз, сидя в сторонке,
Он молвил: — Хоть бы меня лесачиха
Взяла с собой танцевать и кружиться —
Сие воистину стало б шутихой.
Вдруг видит дева вошла в сарафане
И прям к нему на колени садится.
А все вокруг токмо рты раззявили —
Ведь дева баска и чаровница.
С ней наигравшись, он на крыльцо
Выходит воздухом подышать.
Она ж за ним. Шепчет горячо:
— Желаешь, любый, меня замуж взять?
Он не поверил: — Ты балагуришь?
Я не пойму — я тебе зачем?
Она улыбаясь бает сурьезно:
— Берешь, иль я ухожу насовсем?
Он удержал её и прошептал,
Что ради неё он пойдёт на всё.
Не испугают его бездны ада,
Пусть говорит условье своё.
Она протянула три горсти злата
Сказав: на одну пусть платье возьмет,
Возьмет на вторую коней порезвее,
На третью пусть попа он наймет.
Время прошло — на второе игрище
Явился герой в пинджаке и калошах,
Пред ним красавица вновь появилась
В платье нарядном, в убранных косах.
— На после игрищ пойдем венчаться,
Но токи в ночь — уговор такой!
Ну и пошли. Закупили попа.
Он обвенчал в церкви их в час глухой.
Как вышли из церкви, подынулся вихрь
Попа с попадьей за край света унес.
Невеста спрашивает у жениха:
— Роденкам моим пир поставишь, небось?
Возьми быков черных, бочку вина,
Снеси непременно всё это в гумно.
Потом возьми плетку, иди на росстань
И там созывай родню весело.
Увидишь бел камень хвостни его,
Он отвариться — они там будут.
Тебя они станут поить и кормить
Коней вороных попытаются всунуть.
Но ты не ешь и не пей, тем паче —
Коней хороших не вздумай брать.
А попроси пусть дадут две клячи,
На коих только навоз таскать.
Вот он на росстани плетку достал,
И хвостнул ею три раза по камню.
Раздался тотчас подземный гул,
На землю нечисть полезла отчаянно.
Нечисть тянуть его стала пить чай,
Отведать изысканных яств и лакомств,
Но он ни в какую не соглашался
Разделить с ними такую радость.
Тогда привели золотого коня
И попытались ему подарить.
Но он отказался, сославшись, что есть,
А вот двух кляч он возьмёт так и быть.
Чертям было жалко кляч отдавать
Но делать нече — пришлось дарить.
И он поехал на них домой,
А те не идут, лишь навоз с них валит.
Он разозлился и хвостнул коня —
Миг и пред ним поп оказался.
Он хвостнул кобылу завесистну гриву —
Пред ним попадья заизвивалась.
Навоз же, что клячами был навален
Золотом сделался в одночасье.
И стал герой наш дюже богат.
Как говориться – из грязи, да в князи.
Жена на гумне ставит пир и посуду,
Желая роденкам своим угодить.
— А хочешь на них посмотреть в натуре
Тогда у щелья встань, да промеж ног и зри!
Только вставай не на дороге —
Чуть в стороне, чтоб тебя не достали.
Не то коль узрят, то затопчут тебя —
Неистовы слишком они и кровавы.
Он и пошел. Стал смотреть промеж ног,
А там рогаты, лохматы беснуются.
Один шишко заметил его
И закричал: — Зять нами любуется!
Они полетели, они зашумели
И по дороге промчались гурьбой.
Если бы он на дороге стоял,
То в землю втоптали, ой, боже ж ты мой!
Вернувшись назад на гумно не пошел —
Он видел ужо свою всю родню.
Он во дворе золото схоронил,
Пока не прознал кто про диво мошну.
На золото то — на углу дом поставил
И подписал — «Иван, мол, Углов».
Стали с женою жить припеваючи,
Прожив в ладу до преклонных годков.
Рассказчик помешивал вар в котелке
Друзья же его лежа в небо смотрели,
А там высоко-высоко в синеве
Шмелями мохнатыми тучки висели.
Как здорово было на теплой земле
Лежать, озирая далекие дали,
Вдыхать ароматы родимой земли,
Что ветры над травами расплескали.
— Ну что же теперь моё время настало, —
Чуть приподнялся охотник плешивый.
Он был невысок, худощав, молчалив,
Армейская выправка в нем говорила.
Давно это было уж не упомню,
Когда мне поведали это преданье.
Помню, что пили тогда в трактире
И там я услышал повествованье.
Служил солдат богу и государю —
Честно служил аж двадцать пять лет.
Да выслужил лишь сухаря три черствых
Но был жив-здоров, сыт и одет.
Время пришло, он простился с друзьями
И налегке отправился в путь.
Он шел наслаждаясь свободой и волей,
Боясь ненароком счастье спугнуть.
Близко ль, далеко ль путь пролегал.
Долго ли, коротко ль, но он всё шел.
Высоко ли, низко ль дорога стелилась
Среди полей, озер, лесов, сёл.
Вот раз навстречу ему идет нищий
И просит милостинку подать.
Солдат достает из мешка сухарик:
— Прими, человече, чем я богат.
И вновь солдат дорогой идет,
Теперь его скарб — два сухаря.
Он не был богат и беднее не стал,
А доброе дело сделал не зря.
И снова на встречу нищий идет,
И вновь просит помощи для себя.
Солдат отдает и второй сухарь
Ну что ж — такова, видно, судьба.
Когда же за милостенкой подошел
Еще один нищий, солдат подумал,
Что если даст ему пол сухаря,
То нищий возможно его осудит.
Вздохнул солдат, и последний сухарь
Нищему старцу отдал целиком:
— Возьми отец, коль такая нужда
Не поминай меня худо потом.
А старец хитро на него взглянул
И молвил, глядя солдату в глаза:
— Скажи, что желаешь и в чем нужда?
Я помогу — я в долгу у тебя.
— Господь с тобой, что с убого взять? —
Солдат замахал, отойдя в сторонку.
Но старичок не отставал,
А твердо сказал, подойдя тихонько:
— Ты не смотри на мое убожество,
А только скажи, чего желаешь.
А я награжу тя за доброту…
Ну что, ты, как филин, глазами моргаешь.
— Мне ничего от тебя не надо,
Но если бы карты ты мне подарил.
Они б мне о встрече напоминали
Негромко служивый проговорил.
Старец из воздуха вынул колоду,
Карты, казалось, в руках ожили.
Они так и льнули к его перстам,
Они говорили, они кружили.
Рубашка на картах свивалась узором —
Она отвлекала и словно плыла,
А на лице шевелилась картинка —
Картинка казалась будто жила.
Что удивительно коль задержаться
И карту одну из колоды изъять,
То можно было с ней пообщаться,
Она могла многое рассказать.
Дамы вели разговоры любовные
С тоской поверяя сердечные тайны.
Вольты были юноши безрассудные,
О поединках трубя непрестанно.
А вот короли мудростью посребренные
О жизни и власти повествовали,
О кознях, интригах, политике, войнах
Они доверительно так вещали.
Тузы говорили о тайнах мира,
О Боге и звездах они говорили
И это было воистину баско —
Их речи буквально солдата пленили.
Смешивая карты, он получал
Истории новые и сюжеты.
О как восхитителен был ритуал,
С каким восторгом он слушал ответы.
— Карты возьми — с кем не станешь играть,
То непременно его обыграешь.
Ты их не сможешь в свой век потерять
И очень много от них узнаешь.
Гадать не пытайся — судьбу не скажут —
Людям свобода воли дана.
А вот в игре тебе равных не будет,
Твоя победа предрешена.
И вот еще что — от меня тебе торба,
Да не простая, а чудотворная.
Коли поймаешь зверя, аль птицу
Клади вовнутрь — она бездонная.
Ты только её распахни и скажи:
«Сюда полезай зверь, али птица.
Всё в точности так и произойдет
И в торбе твоей всё поместиться».
«Спасибо тебе добрый человек», —
Но старца уже и дух пропал.
Солдат недолго ещё постоял
И снова дорогою зашагал.
Шёл он не долго, увидел гусей,
Что в озере плавали и гоготали.
Он незаметно подкрался к ним
Торбу раскрыв, прошептал губами:
— Дикие гуси, а ну полезайте
В торбу мою, да поскорей!
И тотчас же гуси с озера снялись
Да прямо в торбу метнулись ей-ей.
Солдат завязал сноровисто торбу,
Взвалил на плечо и вновь зашагал.
Он шел, и пришёл в городок уездный,
Где придорожный трактир отыскал.
Хозяину он одного дал гуся,
Чтоб приготовили и подали.
Второго за хлопоты подарил,
На водку последнего поменял он.
Сидит довольный солдат в трактире,
Кушает гуся и водочку пьет.
Смотрит в окно на дворец напротив,
Что позаброшен стоит давно.
— А что хозяин, почто дворец пуст
И почему в таком запустении?
Быть может, случилась какая напасть
Ты можешь развеять мои сомнения?
Хозяин подсел, угостился рюмашкой
И молвил горестно и учтиво:
— Царь-батюшка семь лет тому назад
Выстроил дивное это диво.
Вот только жить во дворце нельзя
Нечистая сила всех выгоняет.
Каждую ночь чертовские сонмища
Пляшут, шумят и в карты играют.
Трактирщик вздохнул и к гостям пошел,
А служба слова намотал на ус.
Солдат подобрался и вышел прочь,
Как только закончились водка и гусь.
Солдат ко царю во дворец пришел:
— Величество Ваше, дозвольте мне
Ночь провести, на свой страх и риск,
В вашем порожнем новом дворце.
— Что ты, родной, расстроился царь
И аж руками в ответ замахал.
Бог с тобой! Были ужо смельчаки,
Кто в этом дворце судьбу искушал.
Да не вернулся из них ни один
Так и сгинули там на веки.
Царь горестно так и тяжко вздохнул:
— Сгинули в туне вси человеки.
Наутро лишь белые косточки их
Слуги мои во дворце находили.
А так, чтобы выжить — ни-ни, ни один,
Все головы буйны свои сложили.
— Русский солдат и в воде не тонет,
Да и в огне никогда не горит!
Служил четверть века твоей я короне
И слава Богу и остался жив!
Так нешто за ночь у тебя во дворце
Помру — пусть на то не надеется враг!
Еще мы с тобою царь-государь
Отметим викторию с пышностью, факт!
— Ну — царь говорит — ступай себе с Богом,
Я с тебя воли ничуть не снимаю.
Утром приду во дворец проверить,
Надеюсь, живым там тебя застану.
Пошел солдат во дворец проклятый,
Расположился в огромной зале.
Снял с себя ранец и вострую саблю,
Сел в кресло обитое тканью с гербами.
А кресло мягкое и резное
Какое только у знатных бар,
Сидеть в таком право порато баско
Такой изысканный аксессуар.
Вынул кисет с табачком — вырви глаз,
Трубку набив, прикурил затянувшись.
Сизый дымок поплыл сей же час,
Солдат зорко бдит не шелохнувшись.
Ровно в двенадцать — откуда что взялось?
Чертей во дворец набежало до жути.
Подняли: шум, трескотню и возню,
Беспечно резвились вокруг шалопуты.
— А и служивый сегодня здесь!
Черти солдата стали пытать.
Не хочешь ли с нами сыграть в картишки —
Птицу удачи за хвост поймать.
— Что ж, я не против, но только, чур,
Играть моею станем колодой! —
Он вынул карты и стал сдавать:
—Ну, бисово племя, начнем понемногу.
Стали играть — раз сыграли, другой,
Солдат неизменно чертей побеждал,
И каждый новый, подсаживаясь, черт
Злато свое на сукне оставлял.
Время текло полноводной рекой
Полночь уже давно миновала.
Вся чертова мелочь уже без порток —
Игра же по-крупному продолжалась.
Теперь старый дьявол остался один,
Князь ада злата скопил изрядно.
Он ставил и ставил ставки свои
И их удваивал постоянно.
Напрасно пытались бесы солдату
Глаза отводить, заморочить его.
Никак не могло помочь им в игре
Ни шулерство, ни колдовство.
А старый дьявол, войдя в азарт,
На мелких бесов покрикивал строго:
— Таскайте золото, больше золота!
Я отыграюсь, еще немного!
Солдат уже столько выиграл злата,
Что оное стало горой возвышаться.
А у чертей ничего не осталось,
И начали демоны возмущаться.
Вот подступили они к солдату
Да как заорут: — Разорвем его братцы!
Давайте съедим жалкого человечка
И возвернём взад все наши богатства!
— Еще посмотрим — кто кого съест, —
Сказал солдат и схватил свою торбу.
— По Божьему слову лезайте вовнутрь —
Хватит бел свет вам топтать без толку, —
Только сказал, и полезли в торбу
Черти ругаясь, толкаясь, визжа.
Много же их туда набралось,
Давят друг дружку, рычат, брюзжат.
Солдат завязал свою торбу покрепче —
Повесил на стену, а сам прилег спать.
И так хорошо ему не спалось
Последних, наверное, лет двадцать пять.
Вот поутру от царя люд пришел,
Солдатские косточки дабы прибрать,
А тот ничего себе — жив и здоров,
Сердешно их принялся привечать.
— Не чаяли мы тебя видеть живого.
Ты как ночевал? Как поладил с чертями?
— Что черти! Смотрите как много злата,
Теперь я богат — вы видите сами.
А приведите мне двух кузнецов
И пусть захватят с собою молоты,
Еще путь захватят железну плиту.
Желаю устроить я пышные проводы!
Пришли кузнецы положили плиту,
А сверху торбу на неё возложили.
Солдат говорит: — Вдарьте-ка молодцы
Да по-кузнешному и со всей силы.
А кузнецы и рады стараться
А и сухо в лесу, а и тепло,
Костерок трещит весело?.
На огне котелок с кулешом
Аппетитно дразнит дымко?м.
Три охотничка вкруг сидят,
Выпивают и говорят.
А побасенки всё о чертях,
Что православным козни чинят.
Вот здоровяк, подкрутив свой ус,
Неспешно стал вспоминать былое.
Степенно свой он рассказ повел
Вновь воскрешая пережитое.
Он был охотник, с младых ногтей,
Его отец обучал стрельбе.
Он знал повадки диких зверей
И в лес ходил, как домой к себе.
Тому уж минуло лет этак десять.
Я в пору ту ешо был молодым.
Пошел с ружьишком то на охоту,
Но не свезло — возвращался пустым.
Вдруг вижу, рябчик сидит на стожье.
Я и подумал: «Ведь вот же бог дал».
Поднял ружьишко, прицелился верно,
Неспешно пальцем курок нажал.
Подумал было, что рябчика лопнул —
Ан нет, он снова на месте торчит.
Ружьё, заправив, стрелил опять —
Дык ёлы-палы сидит паразит.
Тут я смекнул: — Это всё недаром.
И сей же час посмотрел во ствол,
А там космата рука, супротив ряба?,
С когтями длинными, что частокол.
— Ну погоди, чертовская сила,
А у меня пуговки то медны?.
Я оторвал их, заправил в ружьишко,
Поднял курок и направил стволы.
Лопнуло знатно и рябчик пал,
Я руку черту видать прострелил.
По полю дико он начал скакать.
— Ты отохотился! — мне завопил.
Мне стало очень и очень жутко,
Я после в лес года три не ходил.
Потом, ружье взяв, пошёл на охоту
Думая — чёрт обо мне позабыл.
Вышел за поле, а там темна чаща —
Понял, что черт одурачил меня.
Развел костер, топор приготовил,
Тяжелый пень положил у огня.
Надел на чурку зипун и шляпу,
Все кушаком подвязал — вроде сплю,
Сам отошел саженей на десять,
Сижу недвижно и истово бдю.
В полночь смотрю, появился чёрт
С дубьем громадным — страшное дело.
Как увидал мужичка у костра,
Тяпнул наотмашь дубиною тело.
Он подошёл и уселся сверху.
— Теперь-то я на тебе посижу.
Ты причинил мне жуткую боль,
Таким манером я отомщу.
Я же специальную пульку достал,
И не просту — из меди плавлену.
И этой пулей в спину стегнул,
Избавив мир от пакостной гадины.
С тех пор хожу я опять на охоту,
При мне всегда есть пули из меди.
Кто, знает, может сгодятся ешо,
Так мне покойнее жить на свете.
Он из кармана достал патрон,
Что в лучах солнца огнем пылал.
- Дабы усилить святой эффект
На пуле я кресты начертал.
Друзья разлили по рюмкам огонь
И выпили дружно, заев это салом.
Теперь рассказывать стал другой
В волнении жутком, с пламенным жаром.
Он был помещиком не из богатых,
Имел сельцо и землицы чуть-чуть.
Но тож охотником был изрядным,
Мог, увлекаясь, чуть прихвастнуть.
Помню, а было сие давненько,
Жонка купца девочку принесла.
Да не крестя в баенке положила
На самой верхней ступеньке полка.
Нечисть, конечно, уж тут, как водится,
Ребёнка скрала у бедной купчихи.
Знамо — обычаи нужно блюсти,
Чтобы подобного не было лиха.
Охотник набожно перекрестился,
Облобызав образок на шее,
А после, крякнув, выпил ещё,
Рассказ продолжив, ужо веселее.
Так вот в деревне той жили три брата
Два хороши, а третий худющий —
Его на игрищах не выбирали,
Он от того был печальный и злющий.
Очередной раз, сидя в сторонке,
Он молвил: — Хоть бы меня лесачиха
Взяла с собой танцевать и кружиться —
Сие воистину стало б шутихой.
Вдруг видит дева вошла в сарафане
И прям к нему на колени садится.
А все вокруг токмо рты раззявили —
Ведь дева баска и чаровница.
С ней наигравшись, он на крыльцо
Выходит воздухом подышать.
Она ж за ним. Шепчет горячо:
— Желаешь, любый, меня замуж взять?
Он не поверил: — Ты балагуришь?
Я не пойму — я тебе зачем?
Она улыбаясь бает сурьезно:
— Берешь, иль я ухожу насовсем?
Он удержал её и прошептал,
Что ради неё он пойдёт на всё.
Не испугают его бездны ада,
Пусть говорит условье своё.
Она протянула три горсти злата
Сказав: на одну пусть платье возьмет,
Возьмет на вторую коней порезвее,
На третью пусть попа он наймет.
Время прошло — на второе игрище
Явился герой в пинджаке и калошах,
Пред ним красавица вновь появилась
В платье нарядном, в убранных косах.
— На после игрищ пойдем венчаться,
Но токи в ночь — уговор такой!
Ну и пошли. Закупили попа.
Он обвенчал в церкви их в час глухой.
Как вышли из церкви, подынулся вихрь
Попа с попадьей за край света унес.
Невеста спрашивает у жениха:
— Роденкам моим пир поставишь, небось?
Возьми быков черных, бочку вина,
Снеси непременно всё это в гумно.
Потом возьми плетку, иди на росстань
И там созывай родню весело.
Увидишь бел камень хвостни его,
Он отвариться — они там будут.
Тебя они станут поить и кормить
Коней вороных попытаются всунуть.
Но ты не ешь и не пей, тем паче —
Коней хороших не вздумай брать.
А попроси пусть дадут две клячи,
На коих только навоз таскать.
Вот он на росстани плетку достал,
И хвостнул ею три раза по камню.
Раздался тотчас подземный гул,
На землю нечисть полезла отчаянно.
Нечисть тянуть его стала пить чай,
Отведать изысканных яств и лакомств,
Но он ни в какую не соглашался
Разделить с ними такую радость.
Тогда привели золотого коня
И попытались ему подарить.
Но он отказался, сославшись, что есть,
А вот двух кляч он возьмёт так и быть.
Чертям было жалко кляч отдавать
Но делать нече — пришлось дарить.
И он поехал на них домой,
А те не идут, лишь навоз с них валит.
Он разозлился и хвостнул коня —
Миг и пред ним поп оказался.
Он хвостнул кобылу завесистну гриву —
Пред ним попадья заизвивалась.
Навоз же, что клячами был навален
Золотом сделался в одночасье.
И стал герой наш дюже богат.
Как говориться – из грязи, да в князи.
Жена на гумне ставит пир и посуду,
Желая роденкам своим угодить.
— А хочешь на них посмотреть в натуре
Тогда у щелья встань, да промеж ног и зри!
Только вставай не на дороге —
Чуть в стороне, чтоб тебя не достали.
Не то коль узрят, то затопчут тебя —
Неистовы слишком они и кровавы.
Он и пошел. Стал смотреть промеж ног,
А там рогаты, лохматы беснуются.
Один шишко заметил его
И закричал: — Зять нами любуется!
Они полетели, они зашумели
И по дороге промчались гурьбой.
Если бы он на дороге стоял,
То в землю втоптали, ой, боже ж ты мой!
Вернувшись назад на гумно не пошел —
Он видел ужо свою всю родню.
Он во дворе золото схоронил,
Пока не прознал кто про диво мошну.
На золото то — на углу дом поставил
И подписал — «Иван, мол, Углов».
Стали с женою жить припеваючи,
Прожив в ладу до преклонных годков.
Рассказчик помешивал вар в котелке
Друзья же его лежа в небо смотрели,
А там высоко-высоко в синеве
Шмелями мохнатыми тучки висели.
Как здорово было на теплой земле
Лежать, озирая далекие дали,
Вдыхать ароматы родимой земли,
Что ветры над травами расплескали.
— Ну что же теперь моё время настало, —
Чуть приподнялся охотник плешивый.
Он был невысок, худощав, молчалив,
Армейская выправка в нем говорила.
Давно это было уж не упомню,
Когда мне поведали это преданье.
Помню, что пили тогда в трактире
И там я услышал повествованье.
Служил солдат богу и государю —
Честно служил аж двадцать пять лет.
Да выслужил лишь сухаря три черствых
Но был жив-здоров, сыт и одет.
Время пришло, он простился с друзьями
И налегке отправился в путь.
Он шел наслаждаясь свободой и волей,
Боясь ненароком счастье спугнуть.
Близко ль, далеко ль путь пролегал.
Долго ли, коротко ль, но он всё шел.
Высоко ли, низко ль дорога стелилась
Среди полей, озер, лесов, сёл.
Вот раз навстречу ему идет нищий
И просит милостинку подать.
Солдат достает из мешка сухарик:
— Прими, человече, чем я богат.
И вновь солдат дорогой идет,
Теперь его скарб — два сухаря.
Он не был богат и беднее не стал,
А доброе дело сделал не зря.
И снова на встречу нищий идет,
И вновь просит помощи для себя.
Солдат отдает и второй сухарь
Ну что ж — такова, видно, судьба.
Когда же за милостенкой подошел
Еще один нищий, солдат подумал,
Что если даст ему пол сухаря,
То нищий возможно его осудит.
Вздохнул солдат, и последний сухарь
Нищему старцу отдал целиком:
— Возьми отец, коль такая нужда
Не поминай меня худо потом.
А старец хитро на него взглянул
И молвил, глядя солдату в глаза:
— Скажи, что желаешь и в чем нужда?
Я помогу — я в долгу у тебя.
— Господь с тобой, что с убого взять? —
Солдат замахал, отойдя в сторонку.
Но старичок не отставал,
А твердо сказал, подойдя тихонько:
— Ты не смотри на мое убожество,
А только скажи, чего желаешь.
А я награжу тя за доброту…
Ну что, ты, как филин, глазами моргаешь.
— Мне ничего от тебя не надо,
Но если бы карты ты мне подарил.
Они б мне о встрече напоминали
Негромко служивый проговорил.
Старец из воздуха вынул колоду,
Карты, казалось, в руках ожили.
Они так и льнули к его перстам,
Они говорили, они кружили.
Рубашка на картах свивалась узором —
Она отвлекала и словно плыла,
А на лице шевелилась картинка —
Картинка казалась будто жила.
Что удивительно коль задержаться
И карту одну из колоды изъять,
То можно было с ней пообщаться,
Она могла многое рассказать.
Дамы вели разговоры любовные
С тоской поверяя сердечные тайны.
Вольты были юноши безрассудные,
О поединках трубя непрестанно.
А вот короли мудростью посребренные
О жизни и власти повествовали,
О кознях, интригах, политике, войнах
Они доверительно так вещали.
Тузы говорили о тайнах мира,
О Боге и звездах они говорили
И это было воистину баско —
Их речи буквально солдата пленили.
Смешивая карты, он получал
Истории новые и сюжеты.
О как восхитителен был ритуал,
С каким восторгом он слушал ответы.
— Карты возьми — с кем не станешь играть,
То непременно его обыграешь.
Ты их не сможешь в свой век потерять
И очень много от них узнаешь.
Гадать не пытайся — судьбу не скажут —
Людям свобода воли дана.
А вот в игре тебе равных не будет,
Твоя победа предрешена.
И вот еще что — от меня тебе торба,
Да не простая, а чудотворная.
Коли поймаешь зверя, аль птицу
Клади вовнутрь — она бездонная.
Ты только её распахни и скажи:
«Сюда полезай зверь, али птица.
Всё в точности так и произойдет
И в торбе твоей всё поместиться».
«Спасибо тебе добрый человек», —
Но старца уже и дух пропал.
Солдат недолго ещё постоял
И снова дорогою зашагал.
Шёл он не долго, увидел гусей,
Что в озере плавали и гоготали.
Он незаметно подкрался к ним
Торбу раскрыв, прошептал губами:
— Дикие гуси, а ну полезайте
В торбу мою, да поскорей!
И тотчас же гуси с озера снялись
Да прямо в торбу метнулись ей-ей.
Солдат завязал сноровисто торбу,
Взвалил на плечо и вновь зашагал.
Он шел, и пришёл в городок уездный,
Где придорожный трактир отыскал.
Хозяину он одного дал гуся,
Чтоб приготовили и подали.
Второго за хлопоты подарил,
На водку последнего поменял он.
Сидит довольный солдат в трактире,
Кушает гуся и водочку пьет.
Смотрит в окно на дворец напротив,
Что позаброшен стоит давно.
— А что хозяин, почто дворец пуст
И почему в таком запустении?
Быть может, случилась какая напасть
Ты можешь развеять мои сомнения?
Хозяин подсел, угостился рюмашкой
И молвил горестно и учтиво:
— Царь-батюшка семь лет тому назад
Выстроил дивное это диво.
Вот только жить во дворце нельзя
Нечистая сила всех выгоняет.
Каждую ночь чертовские сонмища
Пляшут, шумят и в карты играют.
Трактирщик вздохнул и к гостям пошел,
А служба слова намотал на ус.
Солдат подобрался и вышел прочь,
Как только закончились водка и гусь.
Солдат ко царю во дворец пришел:
— Величество Ваше, дозвольте мне
Ночь провести, на свой страх и риск,
В вашем порожнем новом дворце.
— Что ты, родной, расстроился царь
И аж руками в ответ замахал.
Бог с тобой! Были ужо смельчаки,
Кто в этом дворце судьбу искушал.
Да не вернулся из них ни один
Так и сгинули там на веки.
Царь горестно так и тяжко вздохнул:
— Сгинули в туне вси человеки.
Наутро лишь белые косточки их
Слуги мои во дворце находили.
А так, чтобы выжить — ни-ни, ни один,
Все головы буйны свои сложили.
— Русский солдат и в воде не тонет,
Да и в огне никогда не горит!
Служил четверть века твоей я короне
И слава Богу и остался жив!
Так нешто за ночь у тебя во дворце
Помру — пусть на то не надеется враг!
Еще мы с тобою царь-государь
Отметим викторию с пышностью, факт!
— Ну — царь говорит — ступай себе с Богом,
Я с тебя воли ничуть не снимаю.
Утром приду во дворец проверить,
Надеюсь, живым там тебя застану.
Пошел солдат во дворец проклятый,
Расположился в огромной зале.
Снял с себя ранец и вострую саблю,
Сел в кресло обитое тканью с гербами.
А кресло мягкое и резное
Какое только у знатных бар,
Сидеть в таком право порато баско
Такой изысканный аксессуар.
Вынул кисет с табачком — вырви глаз,
Трубку набив, прикурил затянувшись.
Сизый дымок поплыл сей же час,
Солдат зорко бдит не шелохнувшись.
Ровно в двенадцать — откуда что взялось?
Чертей во дворец набежало до жути.
Подняли: шум, трескотню и возню,
Беспечно резвились вокруг шалопуты.
— А и служивый сегодня здесь!
Черти солдата стали пытать.
Не хочешь ли с нами сыграть в картишки —
Птицу удачи за хвост поймать.
— Что ж, я не против, но только, чур,
Играть моею станем колодой! —
Он вынул карты и стал сдавать:
—Ну, бисово племя, начнем понемногу.
Стали играть — раз сыграли, другой,
Солдат неизменно чертей побеждал,
И каждый новый, подсаживаясь, черт
Злато свое на сукне оставлял.
Время текло полноводной рекой
Полночь уже давно миновала.
Вся чертова мелочь уже без порток —
Игра же по-крупному продолжалась.
Теперь старый дьявол остался один,
Князь ада злата скопил изрядно.
Он ставил и ставил ставки свои
И их удваивал постоянно.
Напрасно пытались бесы солдату
Глаза отводить, заморочить его.
Никак не могло помочь им в игре
Ни шулерство, ни колдовство.
А старый дьявол, войдя в азарт,
На мелких бесов покрикивал строго:
— Таскайте золото, больше золота!
Я отыграюсь, еще немного!
Солдат уже столько выиграл злата,
Что оное стало горой возвышаться.
А у чертей ничего не осталось,
И начали демоны возмущаться.
Вот подступили они к солдату
Да как заорут: — Разорвем его братцы!
Давайте съедим жалкого человечка
И возвернём взад все наши богатства!
— Еще посмотрим — кто кого съест, —
Сказал солдат и схватил свою торбу.
— По Божьему слову лезайте вовнутрь —
Хватит бел свет вам топтать без толку, —
Только сказал, и полезли в торбу
Черти ругаясь, толкаясь, визжа.
Много же их туда набралось,
Давят друг дружку, рычат, брюзжат.
Солдат завязал свою торбу покрепче —
Повесил на стену, а сам прилег спать.
И так хорошо ему не спалось
Последних, наверное, лет двадцать пять.
Вот поутру от царя люд пришел,
Солдатские косточки дабы прибрать,
А тот ничего себе — жив и здоров,
Сердешно их принялся привечать.
— Не чаяли мы тебя видеть живого.
Ты как ночевал? Как поладил с чертями?
— Что черти! Смотрите как много злата,
Теперь я богат — вы видите сами.
А приведите мне двух кузнецов
И пусть захватят с собою молоты,
Еще путь захватят железну плиту.
Желаю устроить я пышные проводы!
Пришли кузнецы положили плиту,
А сверху торбу на неё возложили.
Солдат говорит: — Вдарьте-ка молодцы
Да по-кузнешному и со всей силы.
А кузнецы и рады стараться
