Дом с розами
Серый туман укутал отдалённую от цивилизации деревеньку настолько плотно, что дышать было трудно. Казалось бы, откуда взяться туману, если река в полутора километрах течёт, но вот взялся, да ещё густой такой, что видимость до пары метров упала.
В тумане медленно скользила белая фигура, которая то становилось полупрозрачной, то наливалась ярко-белым светом. Фигура плавно обогнула пустой дом на отшибе, и, подойдя к упавшему надгробию, которое лежало на участке дома, неспешно растаяла и растворилась в тумане. Всё это видели только чёрные розы, но они от природы молчаливы.
В тёмно-серой деревенской осени трудно было понять, когда день переходит в вечер. Накрапывал мелкий, неприятный дождь, капли которого барабанили по лужам на земле. Две подозрительных фигуры в кирзовых сапогах остановились у ворот чёрного дома с закрытыми ставнями. Аккуратно, без скрипа открыв калитку, они ловко прошмыгнули к дому.
Фигуры принадлежали мужчинам. Один из них, молодой, в телогрейке, тревожно вертел головой, постоянно оглядываясь. Другой, в коричневом плаще, был постарше, помощнее и выше ростом. Он, обозрев местность внимательным взглядом, достал отвёртку из кармана и стал деловито ковыряться в дверном замке.
- Митрич. ну чего там? Быстрее бы… - уважительно произнёс парень в грязной телогрейке, давно потерявшей свой первоначальный цвет.
Митрич сосредоточенно и молча ковырялся отвёрткой, потом сноровисто навалился на неё, схватившись двумя руками, и в замке послышался щелчок. Дверь распахнулась, и два лица без определённого места жительства ввалились в дом.
- Ты чего под руку кипишуешь, а? У, морда твоя паникёрская! - сказал Митрич, поднося кулак к носу парня в телогрейке.
- Да боюсь, вдруг заметят, Митрич, ты не серчай. Боязно мне! - подобострастно зачастил парень, на всякий случай пятясь задом подальше от кулака.
- Андрюшка, ты вроде здоровый уже лоб, а как маленький, честное слово! Некому замечать, в такую погоду все дома сидят и телевизор смотрят. – веско сказал Митрич, осматривая помещение.
- Старуха эта как преставилась – вся деревня свободно вздохнула. Ведьмой она была, говорят. Колдовство и всё такое… Тут всего можно ожидать, понимаешь. – Андрей достал маленький фонарик из кармана телогрейки и включил.
Луч света выхватил лестницу на второй этаж, проход в кухню, и закрытую дверь в подсобку.
- Но мы то люди современные, в ведьм не верим, да и сожгли их всех давно, ведьм этих. – уверенно сказал Митрич, продвигаясь вглубь дома.
- Жгли, жгли, а вдруг не дожгли?
- Хорош трепаться. Я кухню проверю, а ты по чердаку пошарься, только аккуратно, в окно фонарём не свети... И это, Андрюшка, не вздумай скрысить чего... - Митрич погрозил кулаком.
- Да я никогда, и в мыслях не было, что ты...
Андрюшка поднялся по скрипучим ступенькам на второй этаж, а Митрич шагнул в кухню.
«Жрать хочется, надеюсь, у старухи хоть что-то было» - подумал Митрич, и стал осматривать все шкафы на кухне, но в них было пусто.
«Вот же напасть, чем же старуха питалась? Воздухом, что-ли?» - огорчённо подумал Митрич. Потом он открыл холодильник. В холодильнике тоже было пусто. Что-то кольнуло большой палец руки, когда Митрич взялся за ручку холодильника. Митрич посмотрел на капельку крови на своём пальце, вытер руку о свой плащ и подумал - «Рухлядь, давно пора выкинуть этот металлолом.».
Сверху послышался грохот и ненормативные выражения.
"Нашёл Андрюшка что-то, вот ушлый мерзавец" – почему-то весело подумал Митрич и пошёл по скрипучим ступенькам наверх, на второй этаж.
- Чего шумишь? - спросил Митрич, но сразу сам увидел - Андрей сидел на полу, в комнате со шкафом, комодом, столом и кроватью, а на полу перед ним лежал коричневый обшарпанный чемодан.
- Да вот... старухино наследство, кажись... Тяжёлый! Я даже об гвоздь порезался, пока тащил. - Федя потирал раненую ногу.
- А ну-ка! - сказал Митрич и щёлкнул замками.
Чемодан распахнулся легко и охотно. Внутри него зияла чернейшая чернота, в которой буквально тонул взгляд в попытке хоть что-то разглядеть.
- Дети, мы едем на дачу! Завтра с утра! Наконец-то я оформила бабушкино наследство, теперь надо хоть посмотреть, что там за дом. И сама отдохну, нервы после возни с документами совсем расшатались. Так что собирайтесь. - Вероника Сергеевна смотрела на свою дочь Аделину, недавно закончившую школу, и младшего сыночка Константина, который был отличником-пятиклассником.
- Знаю эти дачи. Попу в небо и ковыряйся в грядках от крыльца и до заката, не разгибаясь. - скорчила гримасу Аделина.
- Я бы дома посидел. - сказал Константин, зная, что его мнение сейчас проигнорируют.
- Опять в компьютерных играх утонешь! Тебе нужно солнце, воздух, природа. Будешь сидеть дома – не вырастешь! И для глаз полезно, а то ты уже очки носишь. - Вероника Сергеевна была несгибаема в своих решениях.
- На дворе осень и дожди. Нету солнца. Эх, не так я хотел осенние каникулы провести. - привёл последний аргумент Константин и пошёл собирать рюкзак.
- Костя, собирайся как в поход, дождевики, резиновые сапоги, свитер, куртка тёплая. Аделина! Тебе особое приглашение надо? - Вероника Сергеевна нахмурила брови.
- Ой всё... Уже иду… - сказала Аделина и пошла искать самую затасканную кофту, чтоб не жалко было выкинуть после дачи.
Вероника Сергеевна взяла мобильный телефон и позвонила подруге.
- Галина, я тут с детьми на дачу собралась, хоть на наследство посмотрю, в каком состоянии, так что если хочешь - подтягивайся, может, посоветуешь мне, что с этим сараем делать, и детей своих бери, развеются, - нежно ворковала Вероника Сергеевна, - Приедешь? На картах Таро погадаем, я пару бутылочек глинтвейна прихвачу, дети пусть в огороде возятся, может, починят что-нибудь, ну или доломают окончательно. Приедешь! Отлично! Я сейчас сброшу координаты и как проехать.
Дача находилась на границе области, в двадцати километрах от станции, возле которой останавливался дизель-поезд, два раза в сутки. Утром - в одну сторону, вечером - в другую. Вот уж глухомань так глухомань. Да и станцию обозначал лишь одинокий столбик с половинкой таблички с названием остановочного пункта, по которой выстрелили из дробовика пару раз.
Просёлочная дорога извилистой лентой вилась по сосновому лесу, Аделина и Константин уныло смотрели в окна автомобиля, каждый в своё, как лес вдруг кончился. Их взору открылась деревенька с покосившимися бревенчатыми домишками, неказистыми сараями и дырявыми заборами.
Местные жители глядели на её автомобиль исподлобья, провожая любопытными взглядами.
Местный дедок, сидевший на лавочке и лузгавший семечки, проследив направление движения автомобиля, витиевато выругался и плюнул машине вслед.
Вероника Сергеевна была арт-директором, и вполне самостоятельной женщиной, прущей в жизнь, как атомный ледокол, но когда она подъехала к своему дому, последний кадр деревенского пейзажа подкосил и её.
Дачный участок вплотную примыкал к кладбищу. Даже забора не было, просто участок врастал в деревенское кладбище. В других местах кладбища виднелись участки забора, но со стороны её дома были только кучки сваленных веток и досок, на которых болтались чёрные ленты. По всей видимости, сюда сбрасывали остатки бесхозных могил.
Осеннее хмурое утро, свинцовые тучи и лужи на дорогах тоже не добавляли веселья в пейзаж.
- Приехали. - вздохнула Вероника Сергеевна, глядя на чёрный двухэтажный дом с окнами, которые были закрыты ставнями.
Аделина и Константин открыли ворота, а Вероника Сергеевна загнала автомобиль на участок.
- Так, где-то у меня ключи были... - бормотала она, роясь в дамской сумочке.
Аделина, повинуясь внезапному порыву, нажала на ручку двери и потянула на себя.
Дверь открылась. Все вошли в дом.
«А дом снаружи кажется меньше, чем внутри» - подумала Вероника Сергеевна.
- Переносите всё из багажника в дом, вещи в гостиную, продукты в холодильник.
- Холодильник забит. Мясо в желе, мясо в томатном соусе, о… и морозилка забита! – сказала с кухни Аделина, которая хотела выучиться на повара.
- Там всё просроченное, надо выкинуть. – вздохнула Вероника Сергеевна.
- Стейки, отбивные и жаркое могут храниться в морозилке от четырёх до двенадцати месяцев. – назидательным тоном сообщила Аделина.
- Ой! Только этого не хватало. – Вероника Сергеевна осмотрела раненый палец и сунула его в рот.
- Что такое? – спросил Костик.
- Розы на столе, засохшие. Хотела убрать, и укололась.
- Сейчас выдам бактерицидный пластырь. – сказал Константин, который был обладателем значка «Юный турист» не просто так.
- Черные розы. Красиво, - сказала Аделина и продекламировала, - Я люблю только чёрные розы, на могилах моих врагов…
- Ты опять со своей нуарной готикой. Разбери лучше бабушкины вещи. Костя, помоги сестре. – распорядилась Вероника Сергеевна.
Вероника Сергеевна была впервые в этом доме, обычно сюда ездил муж с детьми, бабушка всё-таки была его матерью, а не Вероники Сергеевны.
Со второго этажа послышался мелодичный звон.
- Мои любимые часы! – обрадовался Костик и побежал на второй этаж.
Он любил просыпаться ночью в бабушкином доме, когда гостил тут совсем маленьким, и слушать, как часы отбивают время. Ему нравились напольные маятниковые часы в высоком корпусе из благородного дерева и их равномерное тикание. Хотя официально они назывались «часовой шкаф», Константин называл их «маятниковые часы бим-бом».
Костя погладил часы, как гладил своего друга детства – белого плюшевого медведя, и почувствовал укол. Он посмотрел на руку – на пальце появилась капелька крови.
Аделина зашла в комнату, открыла ставни, чтобы было светлее, но окно лишь прикрыла, оставив щель. На столе лежала черная роза. Взгляд Аделины притягивался к ней помимо её воли.
Когда в комнату зашёл Костик, она стояла в центре комнаты, и держала в руке чёрную розу.
- Потрясающе! Как живая… - прошептала Аделина, играя розой на длинном стебле.
Костик, увидев розу, спросил:
- Снизу принесла?
- Нет, тут на столе лежала. Тут есть молоток и гвозди? Хочу картину повесить. – сказала Аделина.
- Эту? – Костик мотнул головой в сторону кресла, в котором находилась картина.
- Эту. – подтвердила Аделина.
- Может. картине нравится стоять в кресле. – возразил Костик.
- Кресло – чтобы сидеть. Картина – чтобы висеть. Посмотри в подсобке молоток и гвозди, – попросила Аделина, и только сейчас обратила внимание на лейкопластырь на пальце Костика, - Ты тоже поранился?
- Представляешь, всегда трогал старинные часы, и ничего. А тут чуть занозу не посадил. – сказал Костя и побежал искать молоток.
Аделина взяла картину и стала прикладывать её к разным местам стены, думая, где картина будет лучше смотреться. Внезапно что-то кольнуло её в палец. Она отняла одну руку от картины, держа другой рукой её за раму, и сжала руку в кулачок. На картине была нарисована неинтересная безвкусица – стол у распахнутого окна, кровать, и коричневый чемодан под кроватью. Аделина даже удивилась, что в реальности комната выглядела так же, как и на картине.
Капелька крови, сорвавшись с пальца, проскользила по раме и упала на картину, попав прямо на нарисованный чемодан.
Вероника Сергеевна качалась в кресле-каталке. На неё вдруг напала апатия. Ничего делать не хотелось. Размеренное качание её гипнотически убаюкивало. Она слышала голоса детей, но они казались далёкими. Потом промчался Костик, и вернулся, держа в руках молоток. Он взлетел по лестнице на второй этаж, перепрыгивая через ступеньки.
«Хорошо, что ступеньки не скрипят. Ненавижу скрип.» - подумала Вероника Сергеевна.
Раздался звонок мобильного телефона.
Вероника Сергеевна ответила на вызов.
- Да, Галина, надо по лесной дороге ехать, потом деревню проезжаешь насквозь, и у кладбища увидишь мой разваливающийся особняк. У местных не спрашивай, смотри по навигатору, а то тут такие рожи – жуть берёт.
- Держи молоток, - сказал Костик, - Вот гвоздь. Нашёл только один.
- А больше и не надо. – сказала Аделина, и, примерившись, забила гвоздь в стену и повесила на него картину.
Костик тем временем обшаривал комод. Выдвинув ящик стола, он достал оттуда пару белых женских перчаток.
- Это женские. Не трогай. На, отнеси молоток. – распорядилась Аделина.
- Ты чего раскомандовалась? А? – насупился Константин.
- Ты такой забавный. У тебя новые очки? У тебя были линзы с синим покрытием, а теперь – зелёный оттенок.
- Надо обновляться, хотя бы в малом. А молоток сама относи. Я обиделся. На пять минут.
- Ладно, я волшебное слово знаю – пожалуйста! – улыбнулась Аделина.
- Неправильное волшебное слово у тебя. – сказал Костик.
- А какое правильное? – растерялась Аделинаю
- Ради науки! – расхохотался Костик, схватил молоток и убежал.
- Весельчак! – крикнула ему вслед Аделина.
Они дружили между собой по-настоящему, и никогда не закладывали друг друга.
Аделина медленно натянула тонкую кожаную перчатку на руку. Она была длинная, до плеча, и натягивалась ласково и как-будто с удовольствием. Перчатка сидела идеально. Возникло лёгкое ощущение, что Аделина родилась с этой перчаткой и не расставалась, так прекрасно она сидела на руке. Аделина почувствовала себя старинной загадочной дамой, знающей этикет и умеющей правильно пользоваться вилкой для устриц. Она натянула вторую перчатку и её жесты стали царственными и плавными. Холодок восторга крутился у неё в груди.
«Перчатки как для меня сшиты» - подумала Аделина.
Она стала изучать содержимое шкафа, но там висело на вешалке только одно платье. Шёлковое, белое, с глубоким декольте, бросающем вызов ханжеству этого мира. Платье было красиво своей строгой лаконичностью. Оборки, воланы, баски, жабо и рюши обошли стороной это платье. Аделина была стройная, и она страстно захотела это платье примерить. Сбросив с себя всё, она влезла в платье, шёлк зашуршал, и ей показалось, что платье само оделось на неё. В шкафу было зеркало. Аделине понравилось, как платье облегало её фигуру.
«Я шикарно выгляжу.» - решила Аделина и взгляд её упал вниз.
В шкафу стояли белые туфли. Аделина могла поклясться, что минуту назад их там не было.
«Мистика какая-то. Наверно, старинный дом влияет на восприятие. Интересно, какие сны тут снятся?» - подумала девушка, сбросив кроссовки и влезая в туфли.
Она вгляделась в зеркало. Ей показалась, что черты лица стали более утончённые, а взгляд стал требовательным и повелевающим. Она оглянулась на стол, и вспомнила, как они дурачились в школьном театральном кружке и решила вжиться в роль, которую она всегда хотела получить, но никто не предлагал.
Аделина легла на стол и вытянулась на нём, положив чёрную розу себе на грудь, ощущая её нежные лепестки кожей через декольте.
- Я беспощадная повелительница некромантов и нежити, я вечноживущая проводница смерти! Я высасываю жизнь и живу смертью. Я встану со стола королевой царства мёртвых! Мне будет подвластна магия чёрных роз! Пусть желание сбудется немедленно. – трагическим голосом произнесла она, глядя в потолок.
Пожалуй, в таком наряде она смотрелась бы в спектакле сногсшибательно. И не только в дряном школьном спектакле, в таком платье не стыдно и на сцену Большого театра выйти.
Серый туман укутал отдалённую от цивилизации деревеньку настолько плотно, что дышать было трудно. Казалось бы, откуда взяться туману, если река в полутора километрах течёт, но вот взялся, да ещё густой такой, что видимость до пары метров упала.
В тумане медленно скользила белая фигура, которая то становилось полупрозрачной, то наливалась ярко-белым светом. Фигура плавно обогнула пустой дом на отшибе, и, подойдя к упавшему надгробию, которое лежало на участке дома, неспешно растаяла и растворилась в тумане. Всё это видели только чёрные розы, но они от природы молчаливы.
***
В тёмно-серой деревенской осени трудно было понять, когда день переходит в вечер. Накрапывал мелкий, неприятный дождь, капли которого барабанили по лужам на земле. Две подозрительных фигуры в кирзовых сапогах остановились у ворот чёрного дома с закрытыми ставнями. Аккуратно, без скрипа открыв калитку, они ловко прошмыгнули к дому.
Фигуры принадлежали мужчинам. Один из них, молодой, в телогрейке, тревожно вертел головой, постоянно оглядываясь. Другой, в коричневом плаще, был постарше, помощнее и выше ростом. Он, обозрев местность внимательным взглядом, достал отвёртку из кармана и стал деловито ковыряться в дверном замке.
- Митрич. ну чего там? Быстрее бы… - уважительно произнёс парень в грязной телогрейке, давно потерявшей свой первоначальный цвет.
Митрич сосредоточенно и молча ковырялся отвёрткой, потом сноровисто навалился на неё, схватившись двумя руками, и в замке послышался щелчок. Дверь распахнулась, и два лица без определённого места жительства ввалились в дом.
- Ты чего под руку кипишуешь, а? У, морда твоя паникёрская! - сказал Митрич, поднося кулак к носу парня в телогрейке.
- Да боюсь, вдруг заметят, Митрич, ты не серчай. Боязно мне! - подобострастно зачастил парень, на всякий случай пятясь задом подальше от кулака.
- Андрюшка, ты вроде здоровый уже лоб, а как маленький, честное слово! Некому замечать, в такую погоду все дома сидят и телевизор смотрят. – веско сказал Митрич, осматривая помещение.
- Старуха эта как преставилась – вся деревня свободно вздохнула. Ведьмой она была, говорят. Колдовство и всё такое… Тут всего можно ожидать, понимаешь. – Андрей достал маленький фонарик из кармана телогрейки и включил.
Луч света выхватил лестницу на второй этаж, проход в кухню, и закрытую дверь в подсобку.
- Но мы то люди современные, в ведьм не верим, да и сожгли их всех давно, ведьм этих. – уверенно сказал Митрич, продвигаясь вглубь дома.
- Жгли, жгли, а вдруг не дожгли?
- Хорош трепаться. Я кухню проверю, а ты по чердаку пошарься, только аккуратно, в окно фонарём не свети... И это, Андрюшка, не вздумай скрысить чего... - Митрич погрозил кулаком.
- Да я никогда, и в мыслях не было, что ты...
Андрюшка поднялся по скрипучим ступенькам на второй этаж, а Митрич шагнул в кухню.
«Жрать хочется, надеюсь, у старухи хоть что-то было» - подумал Митрич, и стал осматривать все шкафы на кухне, но в них было пусто.
«Вот же напасть, чем же старуха питалась? Воздухом, что-ли?» - огорчённо подумал Митрич. Потом он открыл холодильник. В холодильнике тоже было пусто. Что-то кольнуло большой палец руки, когда Митрич взялся за ручку холодильника. Митрич посмотрел на капельку крови на своём пальце, вытер руку о свой плащ и подумал - «Рухлядь, давно пора выкинуть этот металлолом.».
Сверху послышался грохот и ненормативные выражения.
"Нашёл Андрюшка что-то, вот ушлый мерзавец" – почему-то весело подумал Митрич и пошёл по скрипучим ступенькам наверх, на второй этаж.
- Чего шумишь? - спросил Митрич, но сразу сам увидел - Андрей сидел на полу, в комнате со шкафом, комодом, столом и кроватью, а на полу перед ним лежал коричневый обшарпанный чемодан.
- Да вот... старухино наследство, кажись... Тяжёлый! Я даже об гвоздь порезался, пока тащил. - Федя потирал раненую ногу.
- А ну-ка! - сказал Митрич и щёлкнул замками.
Чемодан распахнулся легко и охотно. Внутри него зияла чернейшая чернота, в которой буквально тонул взгляд в попытке хоть что-то разглядеть.
***
- Дети, мы едем на дачу! Завтра с утра! Наконец-то я оформила бабушкино наследство, теперь надо хоть посмотреть, что там за дом. И сама отдохну, нервы после возни с документами совсем расшатались. Так что собирайтесь. - Вероника Сергеевна смотрела на свою дочь Аделину, недавно закончившую школу, и младшего сыночка Константина, который был отличником-пятиклассником.
- Знаю эти дачи. Попу в небо и ковыряйся в грядках от крыльца и до заката, не разгибаясь. - скорчила гримасу Аделина.
- Я бы дома посидел. - сказал Константин, зная, что его мнение сейчас проигнорируют.
- Опять в компьютерных играх утонешь! Тебе нужно солнце, воздух, природа. Будешь сидеть дома – не вырастешь! И для глаз полезно, а то ты уже очки носишь. - Вероника Сергеевна была несгибаема в своих решениях.
- На дворе осень и дожди. Нету солнца. Эх, не так я хотел осенние каникулы провести. - привёл последний аргумент Константин и пошёл собирать рюкзак.
- Костя, собирайся как в поход, дождевики, резиновые сапоги, свитер, куртка тёплая. Аделина! Тебе особое приглашение надо? - Вероника Сергеевна нахмурила брови.
- Ой всё... Уже иду… - сказала Аделина и пошла искать самую затасканную кофту, чтоб не жалко было выкинуть после дачи.
Вероника Сергеевна взяла мобильный телефон и позвонила подруге.
- Галина, я тут с детьми на дачу собралась, хоть на наследство посмотрю, в каком состоянии, так что если хочешь - подтягивайся, может, посоветуешь мне, что с этим сараем делать, и детей своих бери, развеются, - нежно ворковала Вероника Сергеевна, - Приедешь? На картах Таро погадаем, я пару бутылочек глинтвейна прихвачу, дети пусть в огороде возятся, может, починят что-нибудь, ну или доломают окончательно. Приедешь! Отлично! Я сейчас сброшу координаты и как проехать.
***
Дача находилась на границе области, в двадцати километрах от станции, возле которой останавливался дизель-поезд, два раза в сутки. Утром - в одну сторону, вечером - в другую. Вот уж глухомань так глухомань. Да и станцию обозначал лишь одинокий столбик с половинкой таблички с названием остановочного пункта, по которой выстрелили из дробовика пару раз.
Просёлочная дорога извилистой лентой вилась по сосновому лесу, Аделина и Константин уныло смотрели в окна автомобиля, каждый в своё, как лес вдруг кончился. Их взору открылась деревенька с покосившимися бревенчатыми домишками, неказистыми сараями и дырявыми заборами.
Местные жители глядели на её автомобиль исподлобья, провожая любопытными взглядами.
Местный дедок, сидевший на лавочке и лузгавший семечки, проследив направление движения автомобиля, витиевато выругался и плюнул машине вслед.
Вероника Сергеевна была арт-директором, и вполне самостоятельной женщиной, прущей в жизнь, как атомный ледокол, но когда она подъехала к своему дому, последний кадр деревенского пейзажа подкосил и её.
Дачный участок вплотную примыкал к кладбищу. Даже забора не было, просто участок врастал в деревенское кладбище. В других местах кладбища виднелись участки забора, но со стороны её дома были только кучки сваленных веток и досок, на которых болтались чёрные ленты. По всей видимости, сюда сбрасывали остатки бесхозных могил.
Осеннее хмурое утро, свинцовые тучи и лужи на дорогах тоже не добавляли веселья в пейзаж.
- Приехали. - вздохнула Вероника Сергеевна, глядя на чёрный двухэтажный дом с окнами, которые были закрыты ставнями.
Аделина и Константин открыли ворота, а Вероника Сергеевна загнала автомобиль на участок.
- Так, где-то у меня ключи были... - бормотала она, роясь в дамской сумочке.
Аделина, повинуясь внезапному порыву, нажала на ручку двери и потянула на себя.
Дверь открылась. Все вошли в дом.
«А дом снаружи кажется меньше, чем внутри» - подумала Вероника Сергеевна.
- Переносите всё из багажника в дом, вещи в гостиную, продукты в холодильник.
- Холодильник забит. Мясо в желе, мясо в томатном соусе, о… и морозилка забита! – сказала с кухни Аделина, которая хотела выучиться на повара.
- Там всё просроченное, надо выкинуть. – вздохнула Вероника Сергеевна.
- Стейки, отбивные и жаркое могут храниться в морозилке от четырёх до двенадцати месяцев. – назидательным тоном сообщила Аделина.
- Ой! Только этого не хватало. – Вероника Сергеевна осмотрела раненый палец и сунула его в рот.
- Что такое? – спросил Костик.
- Розы на столе, засохшие. Хотела убрать, и укололась.
- Сейчас выдам бактерицидный пластырь. – сказал Константин, который был обладателем значка «Юный турист» не просто так.
- Черные розы. Красиво, - сказала Аделина и продекламировала, - Я люблю только чёрные розы, на могилах моих врагов…
- Ты опять со своей нуарной готикой. Разбери лучше бабушкины вещи. Костя, помоги сестре. – распорядилась Вероника Сергеевна.
Вероника Сергеевна была впервые в этом доме, обычно сюда ездил муж с детьми, бабушка всё-таки была его матерью, а не Вероники Сергеевны.
Со второго этажа послышался мелодичный звон.
- Мои любимые часы! – обрадовался Костик и побежал на второй этаж.
Он любил просыпаться ночью в бабушкином доме, когда гостил тут совсем маленьким, и слушать, как часы отбивают время. Ему нравились напольные маятниковые часы в высоком корпусе из благородного дерева и их равномерное тикание. Хотя официально они назывались «часовой шкаф», Константин называл их «маятниковые часы бим-бом».
Костя погладил часы, как гладил своего друга детства – белого плюшевого медведя, и почувствовал укол. Он посмотрел на руку – на пальце появилась капелька крови.
***
Аделина зашла в комнату, открыла ставни, чтобы было светлее, но окно лишь прикрыла, оставив щель. На столе лежала черная роза. Взгляд Аделины притягивался к ней помимо её воли.
Когда в комнату зашёл Костик, она стояла в центре комнаты, и держала в руке чёрную розу.
- Потрясающе! Как живая… - прошептала Аделина, играя розой на длинном стебле.
Костик, увидев розу, спросил:
- Снизу принесла?
- Нет, тут на столе лежала. Тут есть молоток и гвозди? Хочу картину повесить. – сказала Аделина.
- Эту? – Костик мотнул головой в сторону кресла, в котором находилась картина.
- Эту. – подтвердила Аделина.
- Может. картине нравится стоять в кресле. – возразил Костик.
- Кресло – чтобы сидеть. Картина – чтобы висеть. Посмотри в подсобке молоток и гвозди, – попросила Аделина, и только сейчас обратила внимание на лейкопластырь на пальце Костика, - Ты тоже поранился?
- Представляешь, всегда трогал старинные часы, и ничего. А тут чуть занозу не посадил. – сказал Костя и побежал искать молоток.
Аделина взяла картину и стала прикладывать её к разным местам стены, думая, где картина будет лучше смотреться. Внезапно что-то кольнуло её в палец. Она отняла одну руку от картины, держа другой рукой её за раму, и сжала руку в кулачок. На картине была нарисована неинтересная безвкусица – стол у распахнутого окна, кровать, и коричневый чемодан под кроватью. Аделина даже удивилась, что в реальности комната выглядела так же, как и на картине.
Капелька крови, сорвавшись с пальца, проскользила по раме и упала на картину, попав прямо на нарисованный чемодан.
***
Вероника Сергеевна качалась в кресле-каталке. На неё вдруг напала апатия. Ничего делать не хотелось. Размеренное качание её гипнотически убаюкивало. Она слышала голоса детей, но они казались далёкими. Потом промчался Костик, и вернулся, держа в руках молоток. Он взлетел по лестнице на второй этаж, перепрыгивая через ступеньки.
«Хорошо, что ступеньки не скрипят. Ненавижу скрип.» - подумала Вероника Сергеевна.
Раздался звонок мобильного телефона.
Вероника Сергеевна ответила на вызов.
- Да, Галина, надо по лесной дороге ехать, потом деревню проезжаешь насквозь, и у кладбища увидишь мой разваливающийся особняк. У местных не спрашивай, смотри по навигатору, а то тут такие рожи – жуть берёт.
***
- Держи молоток, - сказал Костик, - Вот гвоздь. Нашёл только один.
- А больше и не надо. – сказала Аделина, и, примерившись, забила гвоздь в стену и повесила на него картину.
Костик тем временем обшаривал комод. Выдвинув ящик стола, он достал оттуда пару белых женских перчаток.
- Это женские. Не трогай. На, отнеси молоток. – распорядилась Аделина.
- Ты чего раскомандовалась? А? – насупился Константин.
- Ты такой забавный. У тебя новые очки? У тебя были линзы с синим покрытием, а теперь – зелёный оттенок.
- Надо обновляться, хотя бы в малом. А молоток сама относи. Я обиделся. На пять минут.
- Ладно, я волшебное слово знаю – пожалуйста! – улыбнулась Аделина.
- Неправильное волшебное слово у тебя. – сказал Костик.
- А какое правильное? – растерялась Аделинаю
- Ради науки! – расхохотался Костик, схватил молоток и убежал.
- Весельчак! – крикнула ему вслед Аделина.
Они дружили между собой по-настоящему, и никогда не закладывали друг друга.
Аделина медленно натянула тонкую кожаную перчатку на руку. Она была длинная, до плеча, и натягивалась ласково и как-будто с удовольствием. Перчатка сидела идеально. Возникло лёгкое ощущение, что Аделина родилась с этой перчаткой и не расставалась, так прекрасно она сидела на руке. Аделина почувствовала себя старинной загадочной дамой, знающей этикет и умеющей правильно пользоваться вилкой для устриц. Она натянула вторую перчатку и её жесты стали царственными и плавными. Холодок восторга крутился у неё в груди.
«Перчатки как для меня сшиты» - подумала Аделина.
Она стала изучать содержимое шкафа, но там висело на вешалке только одно платье. Шёлковое, белое, с глубоким декольте, бросающем вызов ханжеству этого мира. Платье было красиво своей строгой лаконичностью. Оборки, воланы, баски, жабо и рюши обошли стороной это платье. Аделина была стройная, и она страстно захотела это платье примерить. Сбросив с себя всё, она влезла в платье, шёлк зашуршал, и ей показалось, что платье само оделось на неё. В шкафу было зеркало. Аделине понравилось, как платье облегало её фигуру.
«Я шикарно выгляжу.» - решила Аделина и взгляд её упал вниз.
В шкафу стояли белые туфли. Аделина могла поклясться, что минуту назад их там не было.
«Мистика какая-то. Наверно, старинный дом влияет на восприятие. Интересно, какие сны тут снятся?» - подумала девушка, сбросив кроссовки и влезая в туфли.
Она вгляделась в зеркало. Ей показалась, что черты лица стали более утончённые, а взгляд стал требовательным и повелевающим. Она оглянулась на стол, и вспомнила, как они дурачились в школьном театральном кружке и решила вжиться в роль, которую она всегда хотела получить, но никто не предлагал.
Аделина легла на стол и вытянулась на нём, положив чёрную розу себе на грудь, ощущая её нежные лепестки кожей через декольте.
- Я беспощадная повелительница некромантов и нежити, я вечноживущая проводница смерти! Я высасываю жизнь и живу смертью. Я встану со стола королевой царства мёртвых! Мне будет подвластна магия чёрных роз! Пусть желание сбудется немедленно. – трагическим голосом произнесла она, глядя в потолок.
Пожалуй, в таком наряде она смотрелась бы в спектакле сногсшибательно. И не только в дряном школьном спектакле, в таком платье не стыдно и на сцену Большого театра выйти.
