Аделине показалось, что в комнате похолодало, и воздух стал тягучим, дышать стало труднее, но это ощущение быстро прошло. Зато краски мира стали резче, она различала каждый предмет, каждую трещинку с пронзительной чёткостью.
Черная роза на её груди медленно превратилась в чёрную смолянистую жидкость и неспешно впиталась в кожу девушки, полностью исчезнув.
Снаружи раздался нетерпеливый гудок автомобиля.
«А вот и подруги приехали» - подумала Вероника Сергеевна и пошла открывать дверь. Ворота она так и не закрыла – знала, что подруги приедут.
- Костя, малыш, поиграй в саду, взрослые о делах поговорят. Хорошо? Расскажешь потом, что тут растёт. Ножницы садовые возьми, постриги что-нибудь, только не увлекайся.
- Хорошо. – сказал Константин и пошёл изучать растения, растущие на шести сотках.
Дом наполнился громким, визгливым и командным голосом Галины Ивановны, хамской, жадной и хваткой женщины лет чуть старше сорока, очень охочей до денег и ужасно любопытной. Она привезла с собой дочку Маргариту и сына Александра.
- Привет, Галина, заходи, может посоветуешь, как этот бревенчатый хлам удачно продать. – Вероника Сергеевна не хотела жить рядом с кладбищем из эстетических соображений, так как натура она была утончённая, кармически ориентированная и в каналах судьбы разбирающаяся.
- А зачем сразу продавать? В аренду можно сдавать посуточно. Сатанистам, готам, и всяким поклонникам вампиров. На Хэллоуин, к примеру. В подвал можно гробы поставить, с отделкой красным бархатом, тут ночь в четырёхзначную сумму в долларах будет стоить, – сыпала предложениями Галина Ивановна, одновременно завидуя и рассчитывая в уме свой процент от возможной сделки, - Марго, солнце, иди, займись с Аделиной чем-нибудь. Сашуля, а ты иди, поиграй с Костиком.
- Аделина в комнате на втором этаже. А Костик в сад пошёл. – подсказала Вероника Сергеевна, побаивающаяся этот тандем матери и дочки.
Есть разные дети, добрые и не очень, послушные и непоседы. А есть те, которых с самого детства зовут «вредина», и это самое точное определение для таких детей. Если яблоко от яблони недалеко падает, то Маргарита от Галины Ивановны как отпочковалась, так и осталась ментально на ней, словно вторая голова огнедышащего дракона, только дракон этот плевался не огнём, а ядом. И хотя с Аделиной они были одногодки, и даже учились в одной школе и в одном классе, но они различались как небо и земля, как солнце и болото, как Луна и трубы канализации.
Сплетни, интриги, коварства, подлости, язвительные замечания, подставы, ловушки, саркастичные комментарии, злобные шутки, ядовитые речи – всем этим арсеналом Маргарита владела мастерски с самого рождения. «Вся в мать» - подумал третий муж Галины Ивановны и уехал в геологическую экспедицию, навсегда.
Маргарита зашла в комнату с презрительной гримасой так называемого «предварительного неодобрения» и оторопела. Было от чего. На столе лежала красивая стройная девушка в белом платье и белых туфлях. Окно было распахнуто, и на улицу без куртки не выйдешь – уже было холодно, конец октября. И воздух в комнате был какой-то странный, казалось, не ты дышал им, а он вытягивал воздух из твоих лёгких.
- Аделина, ты совсем сумасшедшая? Холодно же. Закрой окно, я куртку внизу оставила. – капризно передёрнув плечами, сказала Маргарита, подумав «А перчатки зачётные, хочу такие же».
Маргарита не сомневалась, что выманит белые перчатки у Аделины, даже более того – сделает так, что та сама подарит их.
Девушка в белом платье слетела со стола так быстро, что Маргарита даже не поняла, как она это сделала. Вот Аделина лежит, а вот стоит прямо перед ней. Дверь позади Маргариты захлопнулась. Маргарита дёрнулась от испуга, но Аделина цепко и необычайно сильно схватила её за горло двумя руками. Холод её рук чувствовался даже через перчатки.
Маргарита попыталась освободиться, но поняла, что слабеет, причём стремительно – ноги и руки моментально стали ватные и безвольные. Из неё как-будто вытягивали жизнь.
- Хочешь посмотреть на мою игрушку? У меня есть чемодан. Ты же любишь отнимать игрушки у других. Отними мою.
Дыхание Аделины обожгло Маргариту могильным холодом. В голосе Аделины одновременно соединились воедино и слитно звучали Сопрано, Меццо-сопрано, Контральто, треск льда, скрип снега, вой подземелий, потусторонние стоны и адские хрипы, и одно это пугало до жути.
Невероятно красивое в своей отточенной красоте, лицо Аделины было будто вырезано из слоновой кости. Глаза её были абсолютно чёрные. Маргарита могла лишь беспомощно пялиться выпученными глазами на неё, пытаясь схватить ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Её руки просто висели вдоль тела, как у тряпичной куклы. Большой и погружённой в океан ужаса тряпичной куклы.
Аделина рывком придвинула несопротивляющуюся Маргариту вплотную к чемодану.
- Смотри, фокус-покус! – сказала Аделина.
Она рывком за шею поставила Маргариту на колени перед чемоданом.
- Помнишь, в восьмом классе толпа девок затащила меня под лестницу, избили меня и вытерла об меня ноги? И всё это только потому, что ты сказала, что я их заложила училке, якобы они знали варианты ответов на контрольную! Как ты думаешь, мне было приятно? Отвечай тварь!
Последнюю фразу Аделина прорычала в ухо Маргарите. Одной рукой отщелкнув защелки на замках чемодана, она распахнула его, и сунула голову Маргариты внутрь, прямо чернильную черноту, которая переливалась внутри чемодана.
Раздались чавкающие и хлюпающие звуки. Струя крови прошла по белому платью, но растаяла на глазах. Всосав и поглотив Маргариту без остатка, чемодан захлопнулся. Замки захлопнулись.
Аделина со странной улыбкой подошла к окну. Подошла так плавно и стремительно, что казалось, не она подошла к окну, а окно подошло к ней.
Костик грустно бродил по тропинкам между грядками роз. Розы были красные, розовые, тёмно-серые, чёрные, тёмно-зелёные, белые, жёлтые, фиолетовые, синие и Константин удивлялся, что в такой деревне их не срезали под корень и не продали городским барыгам.
«Красивые розы» - подумал Константин.
Ему показалось, что что-то шелестит. «Наверно, ветер» - подумал Костик. Он пришёл в дальний угол их участка. Там лежала большая гранитная надгробная плита, об которую разбивались редкие капли осеннего дождя..
«Жаль, нет больше бабушки… А я… Как же я живу…» - вдруг подумалось Константину. «Всё время в суете, всегда за меня всё решают взрослые. Только я хочу спрятаться от взрослых в виртуальном мире, как тебе варварски выдергивают шнур компьютера и гонят на улицу. А я не хочу! Я хочу побыть один! Я не игрушка для взрослых! Я не хочу выполнять желания других людей!».
Константин даже не задумывался, откуда взялись такие взрослые мысли в голове пятиклассника. Он чувствовал невероятной силы тоску по бабушке. Воздух вокруг него дрожал, создавая марево.
- Не хочу! – вдруг свирепо зарычал он, подняв лицо и воздев кулаки к хмурым небесам, - Надоело так жить! Надоело! Не хочу! Не хочу и всё тут!
Константин устало сел на могильную плиту, а потом и вовсе лёг на неё, глядя в небо. Его окружали чёрные розы и он опять услышал шелестящие звуки, которые словно говорили - «Захоти, захоти, захоти. Захоти, захоти, захоти!».
Костя не знал, могут ли розы шелестеть. Он набрал в грудь воздуха и, подумав – «Будь что будет», неистово произнёс:
- Хочу! Хочу и желаю стать полновластным повелителем тьмы, теней, и роз жизни и смерти, вечноживущим и могущественным. Сбудься сейчас! Хочу! Всей душой хочу и желаю!
Чёрные розы вытянулись, склонились над Константином и накрыли его.
- Эй, Костоправ, иди сюда, поиграем! Костогрыз, где ты? Константин – нафталин, сожрал апельсин! – радостно гоготал Александр.
Сына Галины Ивановны природа не обидела здоровьем, а так же щедро отсыпала умений глумиться над слабыми и издеваться над беззащитными. Трусливый перед старшеклассниками, Александр разворачивался во всей своей гнусной красе перед теми, кто был слабее его. Он самым натуральным образом трепал неокрепшие нервы младшеклассников, и питался их душами. Особенно он любил так запутывать словесной эквилибристикой своих жертв, что они добровольно расставались с любимыми вещами, и со всеми предметами, которые понравились Александру. Подлость, коварство, хитрость, предательство и гниль полностью заполняли характер Сашки-домогашки – вот такое было у него прозвище в школе и во дворе. А также Сашка-отбирашка.
- Нежнейшее приветствие! И зачем так орать? – вежливым голосом сказал Константин, стоя за спиной Сашки-отбирашки.
- Ты чего так подкрадываешься? Замыслил плохое против меня? – резко обернулся Александр.
- Нет, только хорошее. – сказал Костик.
Он держал две ладони соединёнными вместе.
- Что прячешь, Константинушка? – вкрадчиво спросил Сашка-отбирашка.
Он становился невероятно слащавым и приторно вежливым, когда старался добраться до предмета, которым бы хотел обладать.
Костик раскрыл ладони. На них, сложенных «лодочкой», лежал крупный бутон тёмно-зеленой розы.
- Зелёная роза? Такие разве есть в природе? Зеленкой покрасил? Дай посмотреть! – потребовал Сашка-отбирашка.
- А ты отними. – предложил Константин.
- Легко! Ты сам предложил. – засмеялся Александр и быстро выхватил бутон из рук Костика.
Бутон растёкся по его рукам мерзкой тёмно-зелёной жижей.
- Эй! Что за гадский фокус? Я тебе сейчас… – возмущённо крикнул Сашка-отбирашка, но он не мог даже шагнуть к Константину.
Тёмно-зелёные розы плотно обхватили ноги Александра, и земля вокруг подошв стала смолянисто-жидкой, а розы быстро росли вверх, буквально на глазах. Сашка схватил стебли роз и захотел их порвать, но с тем же успехом он мог попытаться порвать колючую проволоку. Его стопы уже ушли в землю и ноги продолжали неумолимо погружаться вглубь земли.
- Это как же… Так не бывает! Помоги! Ах ты тварь… Недоносок! – Александр изрыгал проклятия, пытаясь освободиться, но погрузился в черноту земли по колено.
Его руки, измазанные тёмно-зелёной жижей, намертво приклеились к стеблям роз, которых становилось всё больше. Они стремительно росли вверх, обхватывая Сашку и плотнее прижимая его руки к его телу, а земля уже поглотила его колени всасывала бёдра.
- А-а-а-а! Что же делается… Только не так… – закричал Александр, но вышло тихо и неубедительно.
Тогда он набрал в грудь воздуха, чтобы заорать как следует, но Костик показал Александру свою ладонь, обращённую к небу. Там быстро, буквально на глазах, вырос новый бутон, и Костик, сделав короткий замах снизу, бросил его в лицо Александру. Увернуться тот не смог. Бутон облепил плотной тёмно-зелёной смолой его лицо. Александр судорожно замотал головой, но отодрать этот тёмно-зелёный кошмар от своего лица он уже не мог – руки были обмотаны розами и крепко прижаты к туловищу. И тогда Константин заговорил:
- Ты гниль, и ты превратишься в гниль, ибо душа твоя зловонная и суть твоя гнилая, и твоя судьба – гнить во тьме веков, перерождаясь во благо людей. Сгинь, сгнобись, и растворись в земле. Гниль духовная да превратится в гниль земную, а та превратится в перегной и вырастет из тебя прекрасный цветок, называемый Роза!
Константин говорил, протянув руки к уходящему в землю человеку, который человеком был только внешне. В голосе мальчика-пятиклассника причудливо переплелись одновременно и бас, и фальцет, и тенор, и баритон, и шелест ветра, и шипение шаровой молнии и тягучий стон огня, алчно пожирающего древесину и требующего воздуха ещё.
Глаза Константина были абсолютно чёрные. Александр ушёл в землю по пояс. Он извивался в полной тишине и никому не мог рассказать о своих страданиях, о том, как умирают нервы в его теле, передав последний сигнал о мучительной боли в растворяющихся в земле конечностях. Тёмно-зелёная жидкость проникла в его лёгкие, вызывая жгучую раздирающую боль в груди. Александр почти потерял сознание, когда смоляная жидкость поедала зрительные нервы, но, к его величайшему сожалению – он продолжал чувствовать и слышать.
- Ты будешь погребен без остатка, и твоя смердящая страхом душа будет погребена и поглощена, потому что незачем существовать такой гнилой душе. Не несёт она ничего в этот мир, кроме ненужной суеты и страданий, страданий настолько мелких, что они никому не нужны. Повелеваю – исчезни без следа, исчезни навеки, и память о тебе исчезнет, как исчезла твоя физическая оболочка. – закончил речь Константин.
Через несколько секунд земля сада сомкнулась над головой Александра.
Со стороны дороги раздался сигнал автомобиля. Костик посмотрел в ту сторону, и пошёл к калитке.
По лестнице в гостиную, где стоял овальный стол, за которым сидели две женщины, грациозно спускалась Аделина. На столе лежали карты Таро, стояли стаканы, недопитая бутылка вина и тарелки с остатками ароматного мяса.
Вероника Сергеевна и Галина Ивановна увлечённо гадали на картах Таро.
Аделина плавно прошествовала на кухню, на пару секунд задумалась, прежде чем открыть шкаф, а затем достала из него два хрустальных бокала. Потом вытащила бутылку шампанского и наполнила оба бокала белой шипучей жидкостью. Вытянув руки и раскрыв ладони, она посмотрела на них, и там стали расти бутоны роз. В правой руке – красный бутон, в левой – жёлтый. Перевернув ладони бутонами роз вниз, Аделина опустила бутоны в бокалы.
Бутоны растворились в шампанском.
Аделина взяла бокалы и понесла их к овальному столу.
- Предлагаю провести дегустацию. – сказала она двум женщинам.
- Я как бы за рулём. – ответила Галина Ивановна, пожирая платье Аделины взглядом.
«Это же вечернее платье от Valentino, я в ЦУМе видела, полмиллиона рублей стоит! Откуда такая роскошь у этой замарашки? Если моя Марго такое же себе отхватит, вот и окупилась поездочка» - алчно подумала Галина Ивановна, не сомневавшаяся в деловой хватке своей дочурки.
- Дом Периньон. Когда ещё такое попробуете. Пейте. – Аделина положила руку на плечо Веронике Сергеевне, и та послушно заглотила жидкость в бокале.
- Очень вкусное. – согласилась Вероника Сергеевна.
- Вам надо отдохнуть, Вероника Сергеевна. К дому привыкнуть. Идите за мной, я отведу вас в комнату. – приказала Аделина.
Вероника Сергеевна послушно пошла за Аделиной в комнату на первом этаже. Та уложила её в кровать и накрыла одеялом.
Аделина остановилась в центре комнаты и не спеша огляделась. На старинном комоде лежала шкатулка. Девушка открыла её – шкатулка была заполнена документами, счетами на оплату, и поверх всего лежало письмо.
«Любимые мои внучата, Аделинушка и Костенька!
Одни вы у меня остались, на вас и вся надежда. Сынок мой, то есть папанька ваш, из дома убёг решительно и бесповоротно, и носит его теперь судьба по уральским горам. На кого же мне дом оставить, как не вас, любимые мои внучата!
Вам только кажется, что вы младые и неопытные. На самом деле вы уже готовы к новому, и, если вы нашли это письмо – вы уже получили силу и знание, каждый сообразно своей душевной организации.
Заглядывайте в шкатулку иногда. Здесь вас весточка будет ждать. Часто заглядывать не надо – только когда необходимость возникнет.
На этом говорю вам до свидания, любимые мои, ибо прикипела я душой к вам.
Ваша бабушка.»
Черная роза на её груди медленно превратилась в чёрную смолянистую жидкость и неспешно впиталась в кожу девушки, полностью исчезнув.
***
Снаружи раздался нетерпеливый гудок автомобиля.
«А вот и подруги приехали» - подумала Вероника Сергеевна и пошла открывать дверь. Ворота она так и не закрыла – знала, что подруги приедут.
- Костя, малыш, поиграй в саду, взрослые о делах поговорят. Хорошо? Расскажешь потом, что тут растёт. Ножницы садовые возьми, постриги что-нибудь, только не увлекайся.
- Хорошо. – сказал Константин и пошёл изучать растения, растущие на шести сотках.
Дом наполнился громким, визгливым и командным голосом Галины Ивановны, хамской, жадной и хваткой женщины лет чуть старше сорока, очень охочей до денег и ужасно любопытной. Она привезла с собой дочку Маргариту и сына Александра.
- Привет, Галина, заходи, может посоветуешь, как этот бревенчатый хлам удачно продать. – Вероника Сергеевна не хотела жить рядом с кладбищем из эстетических соображений, так как натура она была утончённая, кармически ориентированная и в каналах судьбы разбирающаяся.
- А зачем сразу продавать? В аренду можно сдавать посуточно. Сатанистам, готам, и всяким поклонникам вампиров. На Хэллоуин, к примеру. В подвал можно гробы поставить, с отделкой красным бархатом, тут ночь в четырёхзначную сумму в долларах будет стоить, – сыпала предложениями Галина Ивановна, одновременно завидуя и рассчитывая в уме свой процент от возможной сделки, - Марго, солнце, иди, займись с Аделиной чем-нибудь. Сашуля, а ты иди, поиграй с Костиком.
- Аделина в комнате на втором этаже. А Костик в сад пошёл. – подсказала Вероника Сергеевна, побаивающаяся этот тандем матери и дочки.
Есть разные дети, добрые и не очень, послушные и непоседы. А есть те, которых с самого детства зовут «вредина», и это самое точное определение для таких детей. Если яблоко от яблони недалеко падает, то Маргарита от Галины Ивановны как отпочковалась, так и осталась ментально на ней, словно вторая голова огнедышащего дракона, только дракон этот плевался не огнём, а ядом. И хотя с Аделиной они были одногодки, и даже учились в одной школе и в одном классе, но они различались как небо и земля, как солнце и болото, как Луна и трубы канализации.
Сплетни, интриги, коварства, подлости, язвительные замечания, подставы, ловушки, саркастичные комментарии, злобные шутки, ядовитые речи – всем этим арсеналом Маргарита владела мастерски с самого рождения. «Вся в мать» - подумал третий муж Галины Ивановны и уехал в геологическую экспедицию, навсегда.
***
Маргарита зашла в комнату с презрительной гримасой так называемого «предварительного неодобрения» и оторопела. Было от чего. На столе лежала красивая стройная девушка в белом платье и белых туфлях. Окно было распахнуто, и на улицу без куртки не выйдешь – уже было холодно, конец октября. И воздух в комнате был какой-то странный, казалось, не ты дышал им, а он вытягивал воздух из твоих лёгких.
- Аделина, ты совсем сумасшедшая? Холодно же. Закрой окно, я куртку внизу оставила. – капризно передёрнув плечами, сказала Маргарита, подумав «А перчатки зачётные, хочу такие же».
Маргарита не сомневалась, что выманит белые перчатки у Аделины, даже более того – сделает так, что та сама подарит их.
Девушка в белом платье слетела со стола так быстро, что Маргарита даже не поняла, как она это сделала. Вот Аделина лежит, а вот стоит прямо перед ней. Дверь позади Маргариты захлопнулась. Маргарита дёрнулась от испуга, но Аделина цепко и необычайно сильно схватила её за горло двумя руками. Холод её рук чувствовался даже через перчатки.
Маргарита попыталась освободиться, но поняла, что слабеет, причём стремительно – ноги и руки моментально стали ватные и безвольные. Из неё как-будто вытягивали жизнь.
- Хочешь посмотреть на мою игрушку? У меня есть чемодан. Ты же любишь отнимать игрушки у других. Отними мою.
Дыхание Аделины обожгло Маргариту могильным холодом. В голосе Аделины одновременно соединились воедино и слитно звучали Сопрано, Меццо-сопрано, Контральто, треск льда, скрип снега, вой подземелий, потусторонние стоны и адские хрипы, и одно это пугало до жути.
Невероятно красивое в своей отточенной красоте, лицо Аделины было будто вырезано из слоновой кости. Глаза её были абсолютно чёрные. Маргарита могла лишь беспомощно пялиться выпученными глазами на неё, пытаясь схватить ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Её руки просто висели вдоль тела, как у тряпичной куклы. Большой и погружённой в океан ужаса тряпичной куклы.
Аделина рывком придвинула несопротивляющуюся Маргариту вплотную к чемодану.
- Смотри, фокус-покус! – сказала Аделина.
Она рывком за шею поставила Маргариту на колени перед чемоданом.
- Помнишь, в восьмом классе толпа девок затащила меня под лестницу, избили меня и вытерла об меня ноги? И всё это только потому, что ты сказала, что я их заложила училке, якобы они знали варианты ответов на контрольную! Как ты думаешь, мне было приятно? Отвечай тварь!
Последнюю фразу Аделина прорычала в ухо Маргарите. Одной рукой отщелкнув защелки на замках чемодана, она распахнула его, и сунула голову Маргариты внутрь, прямо чернильную черноту, которая переливалась внутри чемодана.
Раздались чавкающие и хлюпающие звуки. Струя крови прошла по белому платью, но растаяла на глазах. Всосав и поглотив Маргариту без остатка, чемодан захлопнулся. Замки захлопнулись.
Аделина со странной улыбкой подошла к окну. Подошла так плавно и стремительно, что казалось, не она подошла к окну, а окно подошло к ней.
***
Костик грустно бродил по тропинкам между грядками роз. Розы были красные, розовые, тёмно-серые, чёрные, тёмно-зелёные, белые, жёлтые, фиолетовые, синие и Константин удивлялся, что в такой деревне их не срезали под корень и не продали городским барыгам.
«Красивые розы» - подумал Константин.
Ему показалось, что что-то шелестит. «Наверно, ветер» - подумал Костик. Он пришёл в дальний угол их участка. Там лежала большая гранитная надгробная плита, об которую разбивались редкие капли осеннего дождя..
«Жаль, нет больше бабушки… А я… Как же я живу…» - вдруг подумалось Константину. «Всё время в суете, всегда за меня всё решают взрослые. Только я хочу спрятаться от взрослых в виртуальном мире, как тебе варварски выдергивают шнур компьютера и гонят на улицу. А я не хочу! Я хочу побыть один! Я не игрушка для взрослых! Я не хочу выполнять желания других людей!».
Константин даже не задумывался, откуда взялись такие взрослые мысли в голове пятиклассника. Он чувствовал невероятной силы тоску по бабушке. Воздух вокруг него дрожал, создавая марево.
- Не хочу! – вдруг свирепо зарычал он, подняв лицо и воздев кулаки к хмурым небесам, - Надоело так жить! Надоело! Не хочу! Не хочу и всё тут!
Константин устало сел на могильную плиту, а потом и вовсе лёг на неё, глядя в небо. Его окружали чёрные розы и он опять услышал шелестящие звуки, которые словно говорили - «Захоти, захоти, захоти. Захоти, захоти, захоти!».
Костя не знал, могут ли розы шелестеть. Он набрал в грудь воздуха и, подумав – «Будь что будет», неистово произнёс:
- Хочу! Хочу и желаю стать полновластным повелителем тьмы, теней, и роз жизни и смерти, вечноживущим и могущественным. Сбудься сейчас! Хочу! Всей душой хочу и желаю!
Чёрные розы вытянулись, склонились над Константином и накрыли его.
***
- Эй, Костоправ, иди сюда, поиграем! Костогрыз, где ты? Константин – нафталин, сожрал апельсин! – радостно гоготал Александр.
Сына Галины Ивановны природа не обидела здоровьем, а так же щедро отсыпала умений глумиться над слабыми и издеваться над беззащитными. Трусливый перед старшеклассниками, Александр разворачивался во всей своей гнусной красе перед теми, кто был слабее его. Он самым натуральным образом трепал неокрепшие нервы младшеклассников, и питался их душами. Особенно он любил так запутывать словесной эквилибристикой своих жертв, что они добровольно расставались с любимыми вещами, и со всеми предметами, которые понравились Александру. Подлость, коварство, хитрость, предательство и гниль полностью заполняли характер Сашки-домогашки – вот такое было у него прозвище в школе и во дворе. А также Сашка-отбирашка.
- Нежнейшее приветствие! И зачем так орать? – вежливым голосом сказал Константин, стоя за спиной Сашки-отбирашки.
- Ты чего так подкрадываешься? Замыслил плохое против меня? – резко обернулся Александр.
- Нет, только хорошее. – сказал Костик.
Он держал две ладони соединёнными вместе.
- Что прячешь, Константинушка? – вкрадчиво спросил Сашка-отбирашка.
Он становился невероятно слащавым и приторно вежливым, когда старался добраться до предмета, которым бы хотел обладать.
Костик раскрыл ладони. На них, сложенных «лодочкой», лежал крупный бутон тёмно-зеленой розы.
- Зелёная роза? Такие разве есть в природе? Зеленкой покрасил? Дай посмотреть! – потребовал Сашка-отбирашка.
- А ты отними. – предложил Константин.
- Легко! Ты сам предложил. – засмеялся Александр и быстро выхватил бутон из рук Костика.
Бутон растёкся по его рукам мерзкой тёмно-зелёной жижей.
- Эй! Что за гадский фокус? Я тебе сейчас… – возмущённо крикнул Сашка-отбирашка, но он не мог даже шагнуть к Константину.
Тёмно-зелёные розы плотно обхватили ноги Александра, и земля вокруг подошв стала смолянисто-жидкой, а розы быстро росли вверх, буквально на глазах. Сашка схватил стебли роз и захотел их порвать, но с тем же успехом он мог попытаться порвать колючую проволоку. Его стопы уже ушли в землю и ноги продолжали неумолимо погружаться вглубь земли.
- Это как же… Так не бывает! Помоги! Ах ты тварь… Недоносок! – Александр изрыгал проклятия, пытаясь освободиться, но погрузился в черноту земли по колено.
Его руки, измазанные тёмно-зелёной жижей, намертво приклеились к стеблям роз, которых становилось всё больше. Они стремительно росли вверх, обхватывая Сашку и плотнее прижимая его руки к его телу, а земля уже поглотила его колени всасывала бёдра.
- А-а-а-а! Что же делается… Только не так… – закричал Александр, но вышло тихо и неубедительно.
Тогда он набрал в грудь воздуха, чтобы заорать как следует, но Костик показал Александру свою ладонь, обращённую к небу. Там быстро, буквально на глазах, вырос новый бутон, и Костик, сделав короткий замах снизу, бросил его в лицо Александру. Увернуться тот не смог. Бутон облепил плотной тёмно-зелёной смолой его лицо. Александр судорожно замотал головой, но отодрать этот тёмно-зелёный кошмар от своего лица он уже не мог – руки были обмотаны розами и крепко прижаты к туловищу. И тогда Константин заговорил:
- Ты гниль, и ты превратишься в гниль, ибо душа твоя зловонная и суть твоя гнилая, и твоя судьба – гнить во тьме веков, перерождаясь во благо людей. Сгинь, сгнобись, и растворись в земле. Гниль духовная да превратится в гниль земную, а та превратится в перегной и вырастет из тебя прекрасный цветок, называемый Роза!
Константин говорил, протянув руки к уходящему в землю человеку, который человеком был только внешне. В голосе мальчика-пятиклассника причудливо переплелись одновременно и бас, и фальцет, и тенор, и баритон, и шелест ветра, и шипение шаровой молнии и тягучий стон огня, алчно пожирающего древесину и требующего воздуха ещё.
Глаза Константина были абсолютно чёрные. Александр ушёл в землю по пояс. Он извивался в полной тишине и никому не мог рассказать о своих страданиях, о том, как умирают нервы в его теле, передав последний сигнал о мучительной боли в растворяющихся в земле конечностях. Тёмно-зелёная жидкость проникла в его лёгкие, вызывая жгучую раздирающую боль в груди. Александр почти потерял сознание, когда смоляная жидкость поедала зрительные нервы, но, к его величайшему сожалению – он продолжал чувствовать и слышать.
- Ты будешь погребен без остатка, и твоя смердящая страхом душа будет погребена и поглощена, потому что незачем существовать такой гнилой душе. Не несёт она ничего в этот мир, кроме ненужной суеты и страданий, страданий настолько мелких, что они никому не нужны. Повелеваю – исчезни без следа, исчезни навеки, и память о тебе исчезнет, как исчезла твоя физическая оболочка. – закончил речь Константин.
Через несколько секунд земля сада сомкнулась над головой Александра.
Со стороны дороги раздался сигнал автомобиля. Костик посмотрел в ту сторону, и пошёл к калитке.
***
По лестнице в гостиную, где стоял овальный стол, за которым сидели две женщины, грациозно спускалась Аделина. На столе лежали карты Таро, стояли стаканы, недопитая бутылка вина и тарелки с остатками ароматного мяса.
Вероника Сергеевна и Галина Ивановна увлечённо гадали на картах Таро.
Аделина плавно прошествовала на кухню, на пару секунд задумалась, прежде чем открыть шкаф, а затем достала из него два хрустальных бокала. Потом вытащила бутылку шампанского и наполнила оба бокала белой шипучей жидкостью. Вытянув руки и раскрыв ладони, она посмотрела на них, и там стали расти бутоны роз. В правой руке – красный бутон, в левой – жёлтый. Перевернув ладони бутонами роз вниз, Аделина опустила бутоны в бокалы.
Бутоны растворились в шампанском.
Аделина взяла бокалы и понесла их к овальному столу.
- Предлагаю провести дегустацию. – сказала она двум женщинам.
- Я как бы за рулём. – ответила Галина Ивановна, пожирая платье Аделины взглядом.
«Это же вечернее платье от Valentino, я в ЦУМе видела, полмиллиона рублей стоит! Откуда такая роскошь у этой замарашки? Если моя Марго такое же себе отхватит, вот и окупилась поездочка» - алчно подумала Галина Ивановна, не сомневавшаяся в деловой хватке своей дочурки.
- Дом Периньон. Когда ещё такое попробуете. Пейте. – Аделина положила руку на плечо Веронике Сергеевне, и та послушно заглотила жидкость в бокале.
- Очень вкусное. – согласилась Вероника Сергеевна.
- Вам надо отдохнуть, Вероника Сергеевна. К дому привыкнуть. Идите за мной, я отведу вас в комнату. – приказала Аделина.
Вероника Сергеевна послушно пошла за Аделиной в комнату на первом этаже. Та уложила её в кровать и накрыла одеялом.
Аделина остановилась в центре комнаты и не спеша огляделась. На старинном комоде лежала шкатулка. Девушка открыла её – шкатулка была заполнена документами, счетами на оплату, и поверх всего лежало письмо.
«Любимые мои внучата, Аделинушка и Костенька!
Одни вы у меня остались, на вас и вся надежда. Сынок мой, то есть папанька ваш, из дома убёг решительно и бесповоротно, и носит его теперь судьба по уральским горам. На кого же мне дом оставить, как не вас, любимые мои внучата!
Вам только кажется, что вы младые и неопытные. На самом деле вы уже готовы к новому, и, если вы нашли это письмо – вы уже получили силу и знание, каждый сообразно своей душевной организации.
Заглядывайте в шкатулку иногда. Здесь вас весточка будет ждать. Часто заглядывать не надо – только когда необходимость возникнет.
На этом говорю вам до свидания, любимые мои, ибо прикипела я душой к вам.
Ваша бабушка.»
