Проклятие древнего пергамента
Кларку Эштону Смиту и Эдгару Аллану По посвящается
Мысли мои спутаны страхом и растеряны, и я даже не знаю, с чего начать… Потому что те, кто прочтёт мои записи, находятся в числе живых, тогда как я, с дрожью в руках записывающая это, к тому времени превращусь в ужасное нечто, а душа моя полетит в безбрежные просторы вселенной, ибо не следовало нам брать то, что нам не принадлежало. И недалёк тот час и то мгновение, когда зловещее зло свершится, прежде, чем живые увидят написанное.
Сейчас ночь, и я сижу в своей маленькой двухкомнатной квартирке, и меня всю трясёт от стресса и ужаса. Моё имя – Алевтина Кардаваева, на работе меня называют Алевтина Константиновна (это когда начальник не в духе) или просто Алевтинка. Мне двадцать пять лет, я работаю в офисным клерком в страховой компании. Но теперь даже я сама не представляю, во что мне предстоит превратиться завтра, и как я буду называться, не говоря уже о том, кем я стану. И вот, сидя на полу в своей квартире, забившись в угол рядом с кроватью, при тусклом свете моего светильника, стоящего на тумбочке, я дрожащей торопливой рукой пишу эти строки авторучкой Паркер с иридиевым стержнем, на винтажной писчей бумаге, купленной за бешеные деньги, и соединённой в блокнот, но деньги меня сейчас вообще не волнуют. Записав свое откровение, своё признание в своей самой страшной ошибке, которая станет последней моей ошибкой в этой жизни, я запечатаю блокнот в сверхпрочный файл, и как только наступит утро – помчусь в отделение связи, которое находится на первом этаже моего дома, и отправлю мою исповедь в районную газету. Иначе существо, в которое мне суждено перевоплотиться, может уничтожить запись о том, что случилось. И тогда кто знает, может, любопытный журналист заинтересуется, что в моей посылке, и прочитает мою историю. И появится надежда, что люди узнают правду... и у них будет достаточно разума, чтобы серьёзно отнестись к моим словам предостережения, и тогда они переселят всех соседей, а мою квартиру зальют жидким огнём огнемётов и закидают гранатами, чтобы из неё не выбрались демоны.
Я увлеклась магией, эзотерикой, колдовством и ритуалистикой одновременно с моей подругой Александрой. Мы вместе учились в одной школе и вместе жили в одном провинциальном городе, только Александра старше меня на год. И мы поехали покорять столицу. Долгих девять лет мы были неразлучны, делили невзгоды и радости, и вместе пытались привлечь счастье, и колдовали на богатство. Мы ходили по тёмным подвалам, в которых ютились букинистические комиссионки, торговались до хрипоты и тащили найденные книги в квартиру, которую вместе снимали. Мы с Александрой так и жили вместе, раскладывали карты Таро, зачитывались Алистером Кроули и прочими продвинутыми в сфере магии писателями, и всё это - ради постижения заветных тайн мироздания. Никто не проникал глубже нас в мифы и предания, мы совершали ритуалы и обзаводились необходимой магической атрибутикой. Взывали к тем, кто обитал в других мирах и планах бытия, в самой чёрной космической пустоте за пределами известного официальной науке пространства и времени. Немногие из наших подруг и друзей любили посещать наше пристанище, часто сбегая в суеверном ужасе во время ритуалов. Добрые бабушки в подъезде называли нас «колдуньи», «ведьмино отродье», «дочки сатаны», но избегали встречаться взглядом с нами. А после того, как пришло время двух соседок по подъезду, и они в преклонном возрасте ушли в мир иной, я даже развлекалась, наставляя указательный палец на самую склочную пенсионерку и говоря «Ну что, пришёл твой черед ехать на кладбище. Делать на тебя ритуал или не делать? Вот в чём вопрос…». Это был редкий случай, когда группировка старух обходила молодую девушку десятой дорогой. Когда я или моя подруга выходили на улицу, сидевшие в ряд на скамейке у подъезда пенсионерки враз умолкали, словно неведомый дирижёр взмахнул невидимой палочкой, и весь сварливый оркестр моментально замер, повинуясь его взмаху.
Достаточно строгой и аскетичной была наша обитель, без следа мещанства или алчного накопительства, все нужные предметы были разложены по ящикам, а книги вместе с куклами вуду и старыми статуэтками – по полкам. Чтобы старый паркет не скрипел, поверх него был положен толстый линолеум. Квартира наша была на пятом этаже пятиэтажки, и выше нас были только чердак, спутники связи и звёзды. Внизу же, под нами, свирепо рыча и долбясь в стены и шкафы, с завидной регулярностью бушевала семейка алкашей. Чудовищной силы истерики и вопли переходили в ворчания и скуления, разгораясь вновь с новыми силами после очередной выпитой бутылки «огненной воды». Снизу до нас с Александрой доносилось тысячеголосье полчища поверженных и торжествующих демонов. Под нашими окнами, на лавочке, собирались компании молодёжи и слушали магнитофон, или пели под гитару. Мы благодаря им стали просвещёнными в музыке девушками, и могли устраивать научные диспуты о влиянии песен «Сектора Газа» на подрастающих поклонников хэви-металл. На чердаке же, завывая, кружились суровые ветры сквозняков из вентиляционных шахт. Скучать не приходилось, и квартира наша полнилась эхом бесконечно разных звуков, учитывая совершенно никакую звукоизоляцию в советской «хрущёвке», давным-давно предназначенной под снос, но продолжающей непоколебимо стоять, как каменный утёс, о который бьются в бессильной злобе морские волны Управления гражданского строительства.
Когда Александра пригласила меня на мой первый ведьминский шабаш, я конечно же согласилась. Мы выехали за город, в лес, в ночь с 30 апреля на 1 мая. Это была Вальпургиева ночь, когда нечистые силы властвуют безраздельно. С трудом сдерживая панический страх (ибо каждый из нас, смертных, слаб), смотрела я, неофит, впервые пришедшая на такое сборище, на исполненные мрачного и бесшабашного величия лики тех, кто владел тайным знанием. Я дрожала, наблюдая таинственные ритуалы, и трепетала, слыша громкие вопли заклинаний. В дыме костров мне чудились инфернальные чудовища, я кружилась в безумном танце вместе со всеми, падала без сил на землю в судорогах, водила эпилептичные хороводы, исполняла агонизирующие пляски, вскрикивала в восторженном ужасе, когда огни костров набирали силу и огонь вырывался в звёздное небо. Преодолевая отвращение, я пила вино, которое наливали мне руки ведьм, пропахших потом, духами и дымом костров, и ела хлеб, что подавала мне моя подруга. Моё «Я» тогда претерпело серьёзные изменения и я стала лучшей версией себя. Я ездила с подругой Александрой в другие ковены, росла духовно и со временем я перестала ощущать необычность происходящего и преодолела страх. Мне всё это стало привычным, мне перестали сниться кошмары, когда во сне ко мне приходили фантомы и спрашивали о чём-то, а чём – понять я не могла и просыпалась в ужасе.
Со временем Александра овладела всеми заклинаниями и способами вызова духов. В её походке сквозила уверенность, и я старалась ей подражать. И лучше было бы для Александры, и для меня, если бы она ограничилась знаниями, уже полученными. Но Александра жаждала проникнуть в самые страшные тайны, получить безраздельную власть над миром. И вот, однажды, в пыльном магазине книг, который закрывался из-за банкротства, продавец разрешил нам покопаться в старых, страшно обтрёпанных фолиантах, пострадавших и от влажности, и частично – от огня, а некоторые нещадно погрызли крысы. Мы ковырялись в старых книгах, листая пожелтевшие страницы, должные вызывать уважение своей стариной, но у нас они вызывали брезгливую скуку, потому что мы всё это видели тысячи раз.
В книгах мы находили засохшие цветы, иногда – старые купюры, иногда – открытки. Но в тот раз Александра вдруг положила книгу на стол, повернулась спиной к продавцу и сунула себе за пазуху кусок пожелтевшего пергамента. Для вида она посмотрела мельком ещё одну книгу и распрощалась с продавцом. Мы вышли на улицу и она схватила меня за плечо и потащила с невиданной силой. Я была поражена и не задавала вопросов. Капал неприятный дождь, который усиливался, и, когда мы дошли до подъезда своего дома, хлынул настоящий ливень. Ночью бушевала гроза, оконные стёкла дрожали, а мы в этот роковой день при свете настольной лампы пытались понять, что же утащила Александра.
Это был треугольный кусок пергамента, торчавший из обложки книги. Когда Александра открыла книгу с сильно повреждённой обложкой, она сразу схватилась и вытянула из обложки этот кусок, совершенно рефлекторно, словно она должна была оказаться в тот день и час в том месте и забрать кусок пергамента. На нём были процарапаны ряды небольших, причудливо изогнутых знаков; эти знаки не были ни иероглифами, ни буквами какого-нибудь знакомого алфавита. Мы даже не пытались строить предположений - находка повергла нас в полную растерянность. Ничего нельзя было сказать ни о возрасте, ни о происхождении пергамента. С помощью штрихов карандаша я сделала знаки отчётливее, и сфотографировала их, Мы нагревали пергамент над пламенем свечи, надёясь, что проступит дополнительный текст, и искали по всему Интернету расшифровку этих знаком. Много дней мы изучали письмена и вели бесплодные споры. Мы даже ходили с ксерокопиями этих знаков в институты и университеты, где преподавались иностранные языки. Ночь за ночью я видела Александру в свете ночного светильника, ибо она была уверена, что в загадочных извилистых знаках, смысл которых оставался для нас скрытым, содержится некая тайна, дошедшая до нас из глубины веков. Но тщетными оказались все наши усилия. Так незаметно пролетел год. И тогда Александра решила провести спиритический сеанс, призвав на помощь своё искусство экстрасенса. Я ей ассистировала.
Мы старательно задавали духам вопросы и двигали тарелку по столу. И каждый раз получали ответ «Танзания». Тогда в один из дней мы решительно прибыли в Институт Азии и Африки, и нашли профессора, который сказал нам, что текст похож на Койсанский язык – это условное название коренных языков народов юга Африки и двух изолированных языков Танзании. Основная причина, по которой эту языковую группу считают очень необычной – это использование щёлкающих согласных (кликсы) в качестве полноценных фонем. В этом языке 43 щелкающих согласных, также в письме используются значки ?, ?, !, ?, ?.
Разумеется, мы не ушли от профессора, пока он не расшифровал эти знаки. Он был так любезен, что надиктовал на диктофон звучание этих знаков. А потом он прекратил хохотать и постарался перевести текст пергамента, но это оказалось невозможным – получалась бессмысленная чушь. Что-то про существо, которое ничего не весит. Мы поблагодарили его и сделали вид, что это розыгрыш и невинная шутка наших друзей. О, лучше бы он не помогал нам и прогнал нас прочь сразу, как увидел.
Мы узнали о Танзании всё, оказывается, вера в колдовство и черную магию распространена во многих частях Танзании, но при этом толпа способна зарубить мачете и сжечь местных жителей, обвинив их в занятиях черной магией. Ежегодно в Танзании линчуют около 500 ведьм и колдунов. Эта страна была явно не для таких, как мы.
Прошёл месяц, потом другой. Мы пытались понять, что означал этот пергамент, и, наконец, Александру осенило – это было заклинание! Я не была в этом так уверена, но эта мысль буквально засела в голове Александры. Она задумала сделать старый ритуал, который надлежит делать втроём, встав на вершины равнобедренного треугольника, начерченного золой и мелом, а также очертив защитные круги и написав оберегающие заклинателей символы.
Возник закономерный вопрос – а кто же третий заклинатель? Мы не хотели посвящать посторонних в наши магические дела. Над этим вопросом мы ломали головы. Предложение пригласить одну из подруг-ведьм было сразу отвергнуто – ибо что знает одна ведьма, то знает и весь ковен. Мы заготавливали свечи и другие предметы для ритуала, но всё упиралось в вопрос – кто будет третьим? Я предложила найти забулдыгу, дать ему бутылку водки, и после ритуала дать вторую бутылку и выпроводить. Но Александра была против – незнакомый алкаш мог повести себя непредсказуемо и сорвать ритуал.
И вот мы сидели вечером дома, я на диване с моим другом - розовым плюшевым мишкой, уткнувшись в ноутбук, а Александра читала книжку. Под окном собралась очередная компания, которая как всегда, сначала набралась горячительных напитков, а потом начала петь песни. Мы были к этому привыкшие, и не реагировали. Через некоторое время сильный мужественный баритон сменил хрипящий прокуренный голос, который исполнял что-то из «Сектора Газа», и затянул:
Не целуйте покойника в губы,
Даже если он дорог и люб.
Это выглядит глупо и грубо -
Целовать леденеющий труп.
Мы переглянулись с Александрой и на наших лицах проступили улыбки. А баритон продолжал:
Он приснится вам этой же ночью
Опосля роковых похорон.
И забрать вашу душу захочет
В мир иной перевозчик Харон.
Вас погубит смертельная скверна,
Что скрывается в сумерках губ.
Это очень опасная тема –
Лобызать коченеющий труп.
Если даже в гробу - королевна
Словно в сказке, уснула навек.
Целование будет смертельно,
Не поможет святой оберег.
- У нас под окном оркестр некромантов. – сказала Александра, улыбаясь от уха до уха.
Я кивнула, соглашаясь, и в качестве шутки поцеловала своего плюшевого медведя. Голос сразу отреагировал:
Воздержитесь, не чмокайте в губы
Тех, кто прибыл в ряды большинства.
Ваша смелость вас только погубит.
И примета была такова,
Что к покойнику нужно с почeтом
Относиться без разных страстей.
А иначе - беду навлечeте,
Ждите ночью незваных гостей.
- Не чмокайте в губы… - пропела Александра, и тут взгляд её остановился на моём плюшевом медведе, - Я знаю, кто будет третий! Он! Решено!
И она указательным пальцем показала на плюшевого медведя. Песня дала ей идею.
- Но как? Как он сможет сказать заклинание? – удивилась я.
- Магнитофон скажет! Я наговорю заклинание на кассету. Надо лишь наделить медведя именем. А этот ритуал мы знаем! – решительно сказала Александра.
Вот так третьим в ритуале стал мой розовый плюшевый мишка. Он не возражал.
И подготовка началась. Александра надиктовала заклинание на старый кассетный магнитофон, встретив при этом немало трудностей, ибо сами звуки Койсанского языка были сложными для европейцев, к которым мы себя относили. Я сначала очень не понимала, каким образом плюшевый медведь нам поможет, но Александра мне объяснила. Вначале ритуала Александра включит магнитофон, и плюшевый медведь первым произнесёт заклинание, потом прочтёт заклинание Александра, и завершу я. Но известным оставалось только цель заклинания – вызов невесомого существа. Практики танзанийских колдунов были нам незнакомы, и мы не знали, как отослать существо обратно, если произойдёт непредвиденное. Ликование же Александры, понявшей, что мы узнали нечто, прежде неведомое всему шабашу ведьм, и не только им, было велико. Поэтому, хотя мы и приняли дежурные меры предосторожности, интуиция у нас обеих молчала. Честно говоря, у нас не было надёжного средства, необходимого для того, чтобы маг был в состоянии отослать обратно существо, явившееся из неведомой бездны. Но я доверяла Александре, а она была в эйфории. Круг замкнулся. Я даже не пыталась отговорить её. Какой же я была глупой…
Кларку Эштону Смиту и Эдгару Аллану По посвящается
Мысли мои спутаны страхом и растеряны, и я даже не знаю, с чего начать… Потому что те, кто прочтёт мои записи, находятся в числе живых, тогда как я, с дрожью в руках записывающая это, к тому времени превращусь в ужасное нечто, а душа моя полетит в безбрежные просторы вселенной, ибо не следовало нам брать то, что нам не принадлежало. И недалёк тот час и то мгновение, когда зловещее зло свершится, прежде, чем живые увидят написанное.
Сейчас ночь, и я сижу в своей маленькой двухкомнатной квартирке, и меня всю трясёт от стресса и ужаса. Моё имя – Алевтина Кардаваева, на работе меня называют Алевтина Константиновна (это когда начальник не в духе) или просто Алевтинка. Мне двадцать пять лет, я работаю в офисным клерком в страховой компании. Но теперь даже я сама не представляю, во что мне предстоит превратиться завтра, и как я буду называться, не говоря уже о том, кем я стану. И вот, сидя на полу в своей квартире, забившись в угол рядом с кроватью, при тусклом свете моего светильника, стоящего на тумбочке, я дрожащей торопливой рукой пишу эти строки авторучкой Паркер с иридиевым стержнем, на винтажной писчей бумаге, купленной за бешеные деньги, и соединённой в блокнот, но деньги меня сейчас вообще не волнуют. Записав свое откровение, своё признание в своей самой страшной ошибке, которая станет последней моей ошибкой в этой жизни, я запечатаю блокнот в сверхпрочный файл, и как только наступит утро – помчусь в отделение связи, которое находится на первом этаже моего дома, и отправлю мою исповедь в районную газету. Иначе существо, в которое мне суждено перевоплотиться, может уничтожить запись о том, что случилось. И тогда кто знает, может, любопытный журналист заинтересуется, что в моей посылке, и прочитает мою историю. И появится надежда, что люди узнают правду... и у них будет достаточно разума, чтобы серьёзно отнестись к моим словам предостережения, и тогда они переселят всех соседей, а мою квартиру зальют жидким огнём огнемётов и закидают гранатами, чтобы из неё не выбрались демоны.
Я увлеклась магией, эзотерикой, колдовством и ритуалистикой одновременно с моей подругой Александрой. Мы вместе учились в одной школе и вместе жили в одном провинциальном городе, только Александра старше меня на год. И мы поехали покорять столицу. Долгих девять лет мы были неразлучны, делили невзгоды и радости, и вместе пытались привлечь счастье, и колдовали на богатство. Мы ходили по тёмным подвалам, в которых ютились букинистические комиссионки, торговались до хрипоты и тащили найденные книги в квартиру, которую вместе снимали. Мы с Александрой так и жили вместе, раскладывали карты Таро, зачитывались Алистером Кроули и прочими продвинутыми в сфере магии писателями, и всё это - ради постижения заветных тайн мироздания. Никто не проникал глубже нас в мифы и предания, мы совершали ритуалы и обзаводились необходимой магической атрибутикой. Взывали к тем, кто обитал в других мирах и планах бытия, в самой чёрной космической пустоте за пределами известного официальной науке пространства и времени. Немногие из наших подруг и друзей любили посещать наше пристанище, часто сбегая в суеверном ужасе во время ритуалов. Добрые бабушки в подъезде называли нас «колдуньи», «ведьмино отродье», «дочки сатаны», но избегали встречаться взглядом с нами. А после того, как пришло время двух соседок по подъезду, и они в преклонном возрасте ушли в мир иной, я даже развлекалась, наставляя указательный палец на самую склочную пенсионерку и говоря «Ну что, пришёл твой черед ехать на кладбище. Делать на тебя ритуал или не делать? Вот в чём вопрос…». Это был редкий случай, когда группировка старух обходила молодую девушку десятой дорогой. Когда я или моя подруга выходили на улицу, сидевшие в ряд на скамейке у подъезда пенсионерки враз умолкали, словно неведомый дирижёр взмахнул невидимой палочкой, и весь сварливый оркестр моментально замер, повинуясь его взмаху.
Достаточно строгой и аскетичной была наша обитель, без следа мещанства или алчного накопительства, все нужные предметы были разложены по ящикам, а книги вместе с куклами вуду и старыми статуэтками – по полкам. Чтобы старый паркет не скрипел, поверх него был положен толстый линолеум. Квартира наша была на пятом этаже пятиэтажки, и выше нас были только чердак, спутники связи и звёзды. Внизу же, под нами, свирепо рыча и долбясь в стены и шкафы, с завидной регулярностью бушевала семейка алкашей. Чудовищной силы истерики и вопли переходили в ворчания и скуления, разгораясь вновь с новыми силами после очередной выпитой бутылки «огненной воды». Снизу до нас с Александрой доносилось тысячеголосье полчища поверженных и торжествующих демонов. Под нашими окнами, на лавочке, собирались компании молодёжи и слушали магнитофон, или пели под гитару. Мы благодаря им стали просвещёнными в музыке девушками, и могли устраивать научные диспуты о влиянии песен «Сектора Газа» на подрастающих поклонников хэви-металл. На чердаке же, завывая, кружились суровые ветры сквозняков из вентиляционных шахт. Скучать не приходилось, и квартира наша полнилась эхом бесконечно разных звуков, учитывая совершенно никакую звукоизоляцию в советской «хрущёвке», давным-давно предназначенной под снос, но продолжающей непоколебимо стоять, как каменный утёс, о который бьются в бессильной злобе морские волны Управления гражданского строительства.
Когда Александра пригласила меня на мой первый ведьминский шабаш, я конечно же согласилась. Мы выехали за город, в лес, в ночь с 30 апреля на 1 мая. Это была Вальпургиева ночь, когда нечистые силы властвуют безраздельно. С трудом сдерживая панический страх (ибо каждый из нас, смертных, слаб), смотрела я, неофит, впервые пришедшая на такое сборище, на исполненные мрачного и бесшабашного величия лики тех, кто владел тайным знанием. Я дрожала, наблюдая таинственные ритуалы, и трепетала, слыша громкие вопли заклинаний. В дыме костров мне чудились инфернальные чудовища, я кружилась в безумном танце вместе со всеми, падала без сил на землю в судорогах, водила эпилептичные хороводы, исполняла агонизирующие пляски, вскрикивала в восторженном ужасе, когда огни костров набирали силу и огонь вырывался в звёздное небо. Преодолевая отвращение, я пила вино, которое наливали мне руки ведьм, пропахших потом, духами и дымом костров, и ела хлеб, что подавала мне моя подруга. Моё «Я» тогда претерпело серьёзные изменения и я стала лучшей версией себя. Я ездила с подругой Александрой в другие ковены, росла духовно и со временем я перестала ощущать необычность происходящего и преодолела страх. Мне всё это стало привычным, мне перестали сниться кошмары, когда во сне ко мне приходили фантомы и спрашивали о чём-то, а чём – понять я не могла и просыпалась в ужасе.
Со временем Александра овладела всеми заклинаниями и способами вызова духов. В её походке сквозила уверенность, и я старалась ей подражать. И лучше было бы для Александры, и для меня, если бы она ограничилась знаниями, уже полученными. Но Александра жаждала проникнуть в самые страшные тайны, получить безраздельную власть над миром. И вот, однажды, в пыльном магазине книг, который закрывался из-за банкротства, продавец разрешил нам покопаться в старых, страшно обтрёпанных фолиантах, пострадавших и от влажности, и частично – от огня, а некоторые нещадно погрызли крысы. Мы ковырялись в старых книгах, листая пожелтевшие страницы, должные вызывать уважение своей стариной, но у нас они вызывали брезгливую скуку, потому что мы всё это видели тысячи раз.
В книгах мы находили засохшие цветы, иногда – старые купюры, иногда – открытки. Но в тот раз Александра вдруг положила книгу на стол, повернулась спиной к продавцу и сунула себе за пазуху кусок пожелтевшего пергамента. Для вида она посмотрела мельком ещё одну книгу и распрощалась с продавцом. Мы вышли на улицу и она схватила меня за плечо и потащила с невиданной силой. Я была поражена и не задавала вопросов. Капал неприятный дождь, который усиливался, и, когда мы дошли до подъезда своего дома, хлынул настоящий ливень. Ночью бушевала гроза, оконные стёкла дрожали, а мы в этот роковой день при свете настольной лампы пытались понять, что же утащила Александра.
Это был треугольный кусок пергамента, торчавший из обложки книги. Когда Александра открыла книгу с сильно повреждённой обложкой, она сразу схватилась и вытянула из обложки этот кусок, совершенно рефлекторно, словно она должна была оказаться в тот день и час в том месте и забрать кусок пергамента. На нём были процарапаны ряды небольших, причудливо изогнутых знаков; эти знаки не были ни иероглифами, ни буквами какого-нибудь знакомого алфавита. Мы даже не пытались строить предположений - находка повергла нас в полную растерянность. Ничего нельзя было сказать ни о возрасте, ни о происхождении пергамента. С помощью штрихов карандаша я сделала знаки отчётливее, и сфотографировала их, Мы нагревали пергамент над пламенем свечи, надёясь, что проступит дополнительный текст, и искали по всему Интернету расшифровку этих знаком. Много дней мы изучали письмена и вели бесплодные споры. Мы даже ходили с ксерокопиями этих знаков в институты и университеты, где преподавались иностранные языки. Ночь за ночью я видела Александру в свете ночного светильника, ибо она была уверена, что в загадочных извилистых знаках, смысл которых оставался для нас скрытым, содержится некая тайна, дошедшая до нас из глубины веков. Но тщетными оказались все наши усилия. Так незаметно пролетел год. И тогда Александра решила провести спиритический сеанс, призвав на помощь своё искусство экстрасенса. Я ей ассистировала.
Мы старательно задавали духам вопросы и двигали тарелку по столу. И каждый раз получали ответ «Танзания». Тогда в один из дней мы решительно прибыли в Институт Азии и Африки, и нашли профессора, который сказал нам, что текст похож на Койсанский язык – это условное название коренных языков народов юга Африки и двух изолированных языков Танзании. Основная причина, по которой эту языковую группу считают очень необычной – это использование щёлкающих согласных (кликсы) в качестве полноценных фонем. В этом языке 43 щелкающих согласных, также в письме используются значки ?, ?, !, ?, ?.
Разумеется, мы не ушли от профессора, пока он не расшифровал эти знаки. Он был так любезен, что надиктовал на диктофон звучание этих знаков. А потом он прекратил хохотать и постарался перевести текст пергамента, но это оказалось невозможным – получалась бессмысленная чушь. Что-то про существо, которое ничего не весит. Мы поблагодарили его и сделали вид, что это розыгрыш и невинная шутка наших друзей. О, лучше бы он не помогал нам и прогнал нас прочь сразу, как увидел.
Мы узнали о Танзании всё, оказывается, вера в колдовство и черную магию распространена во многих частях Танзании, но при этом толпа способна зарубить мачете и сжечь местных жителей, обвинив их в занятиях черной магией. Ежегодно в Танзании линчуют около 500 ведьм и колдунов. Эта страна была явно не для таких, как мы.
Прошёл месяц, потом другой. Мы пытались понять, что означал этот пергамент, и, наконец, Александру осенило – это было заклинание! Я не была в этом так уверена, но эта мысль буквально засела в голове Александры. Она задумала сделать старый ритуал, который надлежит делать втроём, встав на вершины равнобедренного треугольника, начерченного золой и мелом, а также очертив защитные круги и написав оберегающие заклинателей символы.
Возник закономерный вопрос – а кто же третий заклинатель? Мы не хотели посвящать посторонних в наши магические дела. Над этим вопросом мы ломали головы. Предложение пригласить одну из подруг-ведьм было сразу отвергнуто – ибо что знает одна ведьма, то знает и весь ковен. Мы заготавливали свечи и другие предметы для ритуала, но всё упиралось в вопрос – кто будет третьим? Я предложила найти забулдыгу, дать ему бутылку водки, и после ритуала дать вторую бутылку и выпроводить. Но Александра была против – незнакомый алкаш мог повести себя непредсказуемо и сорвать ритуал.
И вот мы сидели вечером дома, я на диване с моим другом - розовым плюшевым мишкой, уткнувшись в ноутбук, а Александра читала книжку. Под окном собралась очередная компания, которая как всегда, сначала набралась горячительных напитков, а потом начала петь песни. Мы были к этому привыкшие, и не реагировали. Через некоторое время сильный мужественный баритон сменил хрипящий прокуренный голос, который исполнял что-то из «Сектора Газа», и затянул:
Не целуйте покойника в губы,
Даже если он дорог и люб.
Это выглядит глупо и грубо -
Целовать леденеющий труп.
Мы переглянулись с Александрой и на наших лицах проступили улыбки. А баритон продолжал:
Он приснится вам этой же ночью
Опосля роковых похорон.
И забрать вашу душу захочет
В мир иной перевозчик Харон.
Вас погубит смертельная скверна,
Что скрывается в сумерках губ.
Это очень опасная тема –
Лобызать коченеющий труп.
Если даже в гробу - королевна
Словно в сказке, уснула навек.
Целование будет смертельно,
Не поможет святой оберег.
- У нас под окном оркестр некромантов. – сказала Александра, улыбаясь от уха до уха.
Я кивнула, соглашаясь, и в качестве шутки поцеловала своего плюшевого медведя. Голос сразу отреагировал:
Воздержитесь, не чмокайте в губы
Тех, кто прибыл в ряды большинства.
Ваша смелость вас только погубит.
И примета была такова,
Что к покойнику нужно с почeтом
Относиться без разных страстей.
А иначе - беду навлечeте,
Ждите ночью незваных гостей.
- Не чмокайте в губы… - пропела Александра, и тут взгляд её остановился на моём плюшевом медведе, - Я знаю, кто будет третий! Он! Решено!
И она указательным пальцем показала на плюшевого медведя. Песня дала ей идею.
- Но как? Как он сможет сказать заклинание? – удивилась я.
- Магнитофон скажет! Я наговорю заклинание на кассету. Надо лишь наделить медведя именем. А этот ритуал мы знаем! – решительно сказала Александра.
Вот так третьим в ритуале стал мой розовый плюшевый мишка. Он не возражал.
И подготовка началась. Александра надиктовала заклинание на старый кассетный магнитофон, встретив при этом немало трудностей, ибо сами звуки Койсанского языка были сложными для европейцев, к которым мы себя относили. Я сначала очень не понимала, каким образом плюшевый медведь нам поможет, но Александра мне объяснила. Вначале ритуала Александра включит магнитофон, и плюшевый медведь первым произнесёт заклинание, потом прочтёт заклинание Александра, и завершу я. Но известным оставалось только цель заклинания – вызов невесомого существа. Практики танзанийских колдунов были нам незнакомы, и мы не знали, как отослать существо обратно, если произойдёт непредвиденное. Ликование же Александры, понявшей, что мы узнали нечто, прежде неведомое всему шабашу ведьм, и не только им, было велико. Поэтому, хотя мы и приняли дежурные меры предосторожности, интуиция у нас обеих молчала. Честно говоря, у нас не было надёжного средства, необходимого для того, чтобы маг был в состоянии отослать обратно существо, явившееся из неведомой бездны. Но я доверяла Александре, а она была в эйфории. Круг замкнулся. Я даже не пыталась отговорить её. Какой же я была глупой…
