Молодая женщина взглянула на него с удивлением, такого ей еще не приходилось слышать.
Дерзко...вдруг подумалось ей... но справедливо... впервые кто-то поддержал её, подошел с добром, без тени покровительственной надменности.
- Можно узнать, что вы читаете, мадемуазель? - взгляд внимательных темных глаз Дельбёфа упал на ярко-синий томик, лежащий на коленях Анны.
- Конечно, месье, это перевод чудесных стихов Андре Шенье, вашего соотечественника... Вы знакомы с его стихами? О них уважительно отзывается даже звезда нашего поэтического Олимпа...господин Пушкин...
Анри-Франсуа чуть нахмурился и сделал неопределенный жест. Подумалось... Шенье...этот чертов контрреволюционер с его "Ямбами", кропавший кровожадные статейки в роялистской прессе, был отправлен в увлекательный круиз до площади Революции с билетом в один конец...
Но сказал лишь:
- Да, мадемуазель, я знаю его стихи. Они хороши, когда он пишет об античности, о природе, о любви. Но его политических стихов я не выношу...
- А тут таких и нет... - Аннет чуть растерянно пожала плечами.
- Ну и хорошо... мадемуазель Анна... вы согласны прогуляться со мной по саду...пока господа увлечены шампанским, танцами и своими дамами?
Глаза молодой женщины оживленно заблестели, она слегка кивнула французу и застенчивым жестом она подала ему руку.
А жизнь то налаживается, с тайной надеждой и самоиронией подумал Анри-Франсуа.
Прода от 05.11.2023, 18:21
02. Блуждающая искра
Нёс кузнец три ножа.
Слава!
Первый нож
На бояр, на вельмож.
Слава!
Второй нож
На попов, на святош.
Слава!
И молитву сотворя,
Третий нож на царя.
Слава!
(Кондратий Рылеев)
Вечер двенадцатого августа одна тысяча восемьсот двадцать четвертого года.
Анри Франсуа Дельбёф задумчиво стоял отвернувшись к окну и заложив руки за спину и невидящими глазами смотрел на кроваво красный закат.
К нему подошел молодой человек лет тридцати, среднего роста и худощавого сложения, нервным жестом поправил очки в изящной оправе:
- Месье Дельбёф, вчера на общем собрании вы сказали, что Бенкендорф еще три года назад докладывал императору о существовании тайных обществ... откуда у вас такие сведения... и почему в таком случае против нас до сих пор не были приняты соответствующие меры?
Это был Кондратий Федорович Рылеев, он состоял на должности правителя канцелярии Российско-Американской компании, там служили и некоторые другие члены общества.
- Да... - Анри-Франсуа повернулся к Рылееву - Бенкендорф подавал на высочайшее имя две записки, касательно целей и деятельности "Союза благоденствия", он сам состоял в масонской ложе "Соединенные друзья", куда входил и наш товарищ Пестель и еще ряд других товарищей...
Вторая записка содержала проект коренной реорганизации службы безопасности...наше счастье, что император Александр проигнорировал эти записки... Но это пока...
Бенкендорф упорный служака, не лишенный таланта в своей области и фанатичный монархист, об этом надо помнить... А откуда знаю... не спрашивайте, друг, и сами должны понимать, не отвечу...
- Вы убежденный республиканец, бывший член Якобинского клуба и депутат Конвента, месье Дельбёф, почему же вы никак не можете договориться с Пестелем?
Анри-Франсуа отвернулся от окна и всем весом рухнул в кресло, заложив ногу на ногу:
- Я очень уважаю Павла Ивановича...считаю его одним из лучших...как лучше выразиться... программных деятелей, его взгляды не эмоциональны, не стихийны, обдуманны...что очень важно.
Но в наших рядах по-прежнему нет единства, даже его дара убеждения и личного обаяния не хватило на то, чтобы устранить опасные разногласия между нашими товарищами...
- Может вы слишком мрачно смотрите на вещи, месье Дельбёф? Слияние Северного и Южного обществ возможно уже в следующем году, ну, к 1826 году точно...
Призывая к вниманию, Анри-Франсуа поднял указательный палец:
- Мы могли бы добиться привлечения на свою сторону немалого количества образованных, но незнатных молодых людей, именно из этой категории вышло большинство французских революционеров...
Но нет... вы предпочли замкнуться в своем узком кругу аристократов-либералов... Простой люд и вовсе для вас какая-то чуждая категория, иное племя...как и для французских аристократов...
Если вы не измените свою позицию в этом важном вопросе... всё плохо закончится... Простите, но лгать не имею морального права, как французский якобинец русскому революционеру...брату...
Высказавшись, Дельбёф замолчал. Он знал, многие товарищи втайне недолюбливали Пестеля, видели в нем холодного лицемера, потенциального Бонапарта и даже агента Аракчеева. Последнее, разумеется, полнейший перебор...
Немногие могли смириться с его умом, железной волей, острым чувством реальности и нетерпимостью к дилетантизму...
Сторонники конституционной монархии из Северного общества опасливо и неприязненно вздрагивали, слыша одобрительные отзывы Павла Пестеля о якобинской Республике 1793 года и деятельности Комитета Общественного Спасения.
Пестель требовал в случае победы тотального уничтожения всех Романовых без различий пола и возраста, но при этом французских якобинцев, которые и не думали тронуть детей Людовика Шестнадцатого считал жестокими... Хм... Вот это действительно странно. И где тут логика?
Впрочем, судьба Романовых не повод для разногласий. Бурбоны, Романовы и прочие... коронованные "сверх-человеки, раса голубой крови"... судьба у них общая.
И всё же... им надо многому научиться, нужно много работать, организация пока слабая и малочисленная, конспирация... и вовсе прости Господи...
- Кстати, Александр Пушкин... знаете нашего поэта? - Рылеев искоса взглянул на француза - весьма нерасположен к Пестелю и даже как-то окрестил его "русским Робеспьером"...
Смуглое лицо Дельбёфа приняло суровое выражение:
- Во-первых, Пушкин не член Общества, он непосвященный... просто добрый товарищ некоторых из нас и... о чем нужно помнить... несмотря на фрондерство и кажущийся либерализм, он вполне себе легитимист верный трону...
А сравнение с Робеспьером...запомните, это не ругательство, это особая честь для революционера...республиканца...этот человек стоил для нас больше, чем всё золото Перу...
И да... передавайте от меня привет господину Кюхельбекеру? Где он сейчас, на Кавказе?
Если он меня не помнит, сообщите, что я был на его парижских лекциях весной 1821 года...
Занятная случилась история. Посреди ультра-роялистского Парижа ему вздумалось открыто читать лекции о закономерности грядущей Революции и свержению монархий в каждом цивилизованном государстве...его тут же вызвали в российское посольство, где потребовали прекратить "тираноборческие" лекции, а затем и вовсе заставили вернуться на родину...
На пороге комнаты появился слуга Жанно:
- Месье Дельбёф, к вам...молодые люди, те двое, что были вчера, студенты...
Рылеев слабо улыбнулся и поправил очки:
- А вот и ваши молодые друзья... ученики... несмотря на солидный возраст, вы очень активны, месье Дельбёф и не теряете времени... ну что ж, оставляю вас...
... ... ...
На одном из приемов в доме графа Верейского у Анри-Франсуа появилась возможность поближе познакомиться с Анной Никитиной.
Дельбёф огляделся. Люстры старинного зала, бронза, паркет, зеркала, в которых отражались фраки кавалеров и бархатные платья дам, сверкающие украшениями...посередине длинный красиво сервированный стол.
Пока аристократическое общество развлекалось танцами, флиртом, игрой на фортепиано, молодая женщина по-прежнему одиноко сидела в углу и чуть грустно и отстраненно наблюдала за окружающими.
Кавалера для нее в этом аристократическом обществе не нашлось, хотя она была еще молода и весьма привлекательна.
- Простите, мадемуазель, если я посмею нарушить ваше одиночество? Мне показалось, что вы скучаете?
Подернутые осенней дымкой грусти светло-карие глаза чуть заблестели и Дельбёф услышал тихий мелодичный голос:
- Благодарю... вы очень внимательны, сударь. Но... всё как всегда... по крайней мере для меня. Уверена, что вы успели заметить, что в здешнем обществе меня не считают равной...
Могли бы и вовсе никуда не приглашать...так было бы честнее... - тон, которым молодая женщина произнесла эти слова показал Дельбёфу, что она отнюдь не лишена чувства достоинства и не хочет смириться с навязанной ей ролью жалкой униженной Золушки, терпимой из "милости".
- Мадемуазель, я тоже думаю, что это НЕ НАШЕ общество, только КТО именно и КОМУ тут не равен еще большой вопрос... - темные глаза француза лукаво сверкнули на малоподвижном лице.
Молодая женщина взглянула на него с удивлением, такого ей еще не приходилось слышать.
Дерзко...вдруг подумалось ей... но справедливо... впервые кто-то поддержал её, подошел с добром, без тени покровительственной надменности.
- Можно узнать, что вы читаете, мадемуазель? - взгляд внимательных темных глаз Дельбёфа упал на ярко-синий томик, лежащий на коленях Анны.
- Конечно, месье, это перевод чудесных стихов Андре Шенье, вашего соотечественника... Вы знакомы с его стихами? О них уважительно отзывается даже звезда нашего поэтического Олимпа...господин Пушкин...
Анри-Франсуа чуть нахмурился и сделал неопределенный жест. Подумалось... Шенье...этот чертов контрреволюционер с его "Ямбами", кропавший кровожадные статейки в роялистской прессе, был отправлен в увлекательный круиз до площади Революции с билетом в один конец...
Но сказал лишь:
- Да, мадемуазель, я знаю его стихи. Они хороши, когда он пишет об античности, о природе, о любви. Но его политических стихов я не выношу...
- А тут таких и нет... - Аннет чуть растерянно пожала плечами.
- Ну и хорошо... мадемуазель Анна... вы согласны прогуляться со мной по саду...пока господа увлечены шампанским, танцами и своими дамами?
Глаза молодой женщины оживленно заблестели, она слегка кивнула французу и застенчивым жестом она подала ему руку.
А жизнь то налаживается, с тайной надеждой и самоиронией подумал Анри-Франсуа.
Глава 3
Поздний вечер двадцать пятого октября одна тысяча восемьсот двадцать пятого года...
Анри-Франсуа поднялся из-за рабочего стола и подошел к окну, чтобы задернуть шторы. За окном уже было темно, холодный осенний дождь зло колотил по стеклу и подоконнику.
Неожиданно раздался тихий осторожный стук в дверь. Дельбёф невольно вздрогнул, кто это? Это было странно, он никого не ждал...
- Жанно, открой, узнай, кто там!
Тихий женский голос из прихожей очень удивил его. Через минуту на пороге комнаты появилась женщина в мокром темном плаще в сопровождении Жанно, слуга имел не менее удивленный и растерянный вид, чем хозяин.
- Жанно, будь добр, друг, оставь нас... - Анри-Франсуа сделал легкий отстраняющий жест - можешь отдыхать, ты свободен...
Женщина подошла ближе и скинула капюшон с головы. Дельбёф онемел от удивления, это была Анна Никитина.
Это было необычно, они оставались наедине совсем не так часто и не так долго, как хотелось бы, их тесное знакомство в эти два года носило весьма целомудренный характер, виделись они главным образом дома у графа Верейского, родственники молодой женщины были не против светского общения Анны с учителем-французом, но насчет прочего...кажется, ему следовало оставить претензии, ведь он не дворянин...
У Анны был измученный и напуганный вид. Она сложила руки умоляющим жестом:
- Прошу вас... выслушайте меня...Анри. Моё положение ужасно, можно сказать... мне некуда больше идти...у меня совсем никого нет... ни дома и семьи, ни настоящей подруги... я сразу подумала о вас...надеялась... вы не откажете... принять меня... хотя бы на самое первое время...
Анри-Франсуа замер, но лишь на секунды:
- Что же с вами случилось, Аннет?! Вы ведь с детства живете под одной крышей с молодыми Чудиновыми... что же, они выставили вас на улицу?!
Разумеется... вы можете остаться здесь... насколько это будет удобно... прежде всего для вас... незамужней молодой особы...
Снимайте плащ, он совсем промок и садитесь в кресло, что ближе к камину. А Жанно... зря я его отпустил отдыхать... сейчас организует нам скромный ужин... Жанно, у нас что-нибудь еще осталось?
Через некоторое время стол был накрыт. Камин тихо потрескивал, бросал золотистые блики и приятно согревал комнату.
- Да... негусто, простите. Две разновидности салатов и бутылка бордо... - с чувством неловкости Дельбёф пригладил рукой волосы, связанные в хвост - но это всё, что осталось от ужина.
- Ну что вы, Анри, спасибо... я и правда уже не знала, что делать и куда идти... - молодая женщина отложила вилку и опустила голову, нервным жестом поднесла к глазам платок.
- Аннет... только не плачьте... Бога ради, мне больно видеть ваши слёзы... - Анри мягко взял ее за руки и удивился, что она не отстранилась - я не знаю, что могло такого произойти... как вы оказались в такое время на улице и почему не можете вернуться домой... это за пределом моего понимания...
- Домой? - Анна прижала ладони к лицу - у меня нет своего дома, особняк Чудиновых наследство Романа и Елены... отец... я хотела сказать князь Чудинов... впрочем... уверена, что вы слышали мою историю... умер неожиданно и ничего не успел отписать мне... я жила там "на птичьих правах"...либо от меня что-то скрыли...
Неожиданно для Анри молодая женщина встала и не поднимая глаз медленно стянула с плеч розовую косынку, прикрывавшую глубокое декольте...
Это выглядело, не как игривое соблазнение, но как унижение и жертва с ее стороны, которую он не собирался принять.
- Не надо... так... - он мягко взял ее за руки - вот ключ от дальней комнаты... дверь за собой запрете и спокойно отдыхайте... Я подумаю, что делать дальше... возможно, сниму для вас отдельную комнату... чтобы проживание под одной со мной крышей не сгубило вашей репутации в глазах общества...
Ответом ему был только ее взгляд, полный удивления и благодарности.
... ... ...
На третий день, вернувшись домой Дельбёф услышал тихий плач из комнаты, в которой поселилась Анна.
- Аннет... - он решительно постучал в дверь - откройте, пожалуйста, могу я узнать что происходит! Девочка моя, поверь, что мне совсем не всё равно!
Плач затих, минут через десять она вышла из комнаты. Анри-Франсуа сразу заметил, что молодая женщина избегает его взгляда, не может поднять на него покрасневшие от слез глаза.
- Что произошло еще, пока меня не было?!
- Вы благородный... добрый... Анри... я не ошиблась в вас...а я... отвратительное лживое существо... но я скажу правду... я не могу обойтись с вами так... как требуют они...
Дельбёф подошел к Анне совсем близко.
- Я не понимаю...
Молодая женщина оперлась рукой о косяк и отвернулась.
- Анри... всё что я говорила о своем бесправии в особняке Чудиновых чистая правда...
