Батц, несомненно, подкупил немало чиновников Республики, в числе агентов и даже вероятно некоторых членов Комитета Общественной Безопасности. Норбер отлично знал, под прямым подозрением, находится Лавиконтри и даже Карно из правительственного Комитета с его блестящей репутацией «организатора победы».
Этим можно объяснить сказочную, подозрительную в высшей степени «неуловимость» барона и странные факты, подобные тому, что произошел осенью 1793, когда «опаснейший заговорщик» вдруг сам явился в Комитет Общественной Безопасности, да еще зачем?! С жалобой на полицейского, задержавшего его! Не только не был схвачен и отдан под трибунал...но был вежливо выслушан и отпущен, а вот полицейский, «изловивший злокозненного Батца» сам был арестован! Знаменитый герой партии белых банальный двойной агент?
К числу агентов или тайных союзников барона относились австрийские банкиры братья Фрэй, выдававшие себя за «жертв политических репрессий». Пытаясь избежать всяких подозрений, они осенью 1793 года поспешно выдают свою 16-летнюю сестру Леопольдину замуж за депутата Конвента Шабо.
Шабо, член фракции Дантона, получил приданое в 200 тысяч ливров, а братья Фрэй по его рекомендации получили доступ в Якобинский клуб.
Шабо добился легализации деятельности английского банкира Уолтера Бойда – агента английского премьера Питта, а затем устроил ему безопасное возвращение в Англию.
Еще осенью 1793, Батц сблизился с людьми из ближайшего окружения Дантона, а ряд из них втянул в аферу, связанную с делом Ост-Индской компании. Депутаты Базир и Жюльен за полмиллиона ливров так скорректировали текст закона о ликвидации Ост-Индской компании, что она уклонилась от выплаты государству причитавшихся с нее денежных взносов.
И что же, люди из ближайшего окружения Дантона и Эбера густо замазаны в этом коррупционном навозе, а сами лидеры фракций «наивно» ни в чем не участвовали и даже ничего не знали? Ясно, что это бред.
Норбер нервно перелистывал разложенные перед ним бумаги.
Дантон совсем не тот «открытый парень», «любитель дольче вита», каким кажется на поверхностный взгляд. Этот человек имел козыри на случай победы роялистов, летом 1793-го через двойного агента Шоветеля имел связи с шуанами Бретани, не из христианских чувств он помог спастись немалому количеству роялистов – среди них братья Ламет, Талейран. Но если Республика устоит, эту связь можно объяснить военной хитростью... Двойственное отношение трибуна к установлению Республики заметно и из его разговора с герцогом Шартрским в сентябре 1792: «У вас есть большие шансы царствовать...» Он думал, что всё это останется в тайне?
Друг Дантона, Гара из министерства иностранных дел пишет, что вернувшись осенью 93 из Арси, вызванный коррупционным скандалом вокруг Ост-Индской компании он решился доверить ему тайну, речь шла ни о чем ином, как об уничтожении Комитетов и о восстановлении трона..
. По словам Гара, предполагалось посеять раскол внутри Комитетов, устроить их переизбрание или даже устранить их насильственным актом, то есть путем переворота...
Имеются в распоряжении Секретного Бюро письма роялистов А. Талона и Т. Ламета, жаль, что до самих авторов не добраться, оба в эмиграции, где подтверждаются факты, что Дантон предлагал спасти королевскую семью за 4 миллиона ливров золотом, но британский премьер отказался выделить такую сумму даже ради спасения французского короля. Самые крупные финансовые приращения Дантона совпадают с периодом тесных связей с роялистами с ноября 1792 по январь 1793 года.
В августе 1793 некто Мэтьюс делает заявление от имени британского правительства Комитету Общественного Спасения относительно мирных переговоров. Мэтьюс был немедленно арестован, так как не смог представить никаких доказательств того, что уполномочен вести подобные переговоры.
А в декабре того же 1793 года Дантон окольным путем получил сведения от английского агента Уильяма Майлза… о желании британского правительства завязать переговоры, итак, наш «открытый душа парень», любитель «дольче вита», шлюх и застолий, по кличке «фаршированный палтус», он же «Мариус», никто ведь и не поверит. Но если быть внимательнее?
Существует письмо Мирабо еще от 1791 года, где тот пишет о содействии Дантона планам Двора …
Есть переписка роялиста Теодора Ламета, где тот пишет о том, как засылали к Дантону людей решить вопрос о замене смертного приговора Людовику на высылку, сговор не сладился отнюдь не из-за идейных противоречий, стороны не сошлись только в цене. В это можно поверить, зная, что Дантон едва не похваляется отсутствием принципов.
А паршивец Эбер, этот крутой «ультра-радикал», и что? Туда же! Дело заговора «гвоздики», затеянному ради спасения Марии Антуанетты от августа 1793, его люди допустили проникновение де Ружвиля в жёстко охраняемый Тампль, ясно, что не задаром, не из любви к монархии, а его двусмысленное в своем безобразии поведение на процессе австриячки, едва не вызвавшее симпатию к ней женской части зала… и с той же осени он тоже показал нам зубы, параллельно с Дантоном затеяв игру в оппозицию...
Вся эта якобинская фронда ультра-левых и правых началась практически одновременно с осени 1793 года...
Дантон всегда заметно симпатизировал жирондистам. Его небезвредная «снисходительность» в июне 1793 способствовала легкому бегству из Парижа Верньо, Бриссо и др. развязавших федералистский мятеж… Состав Комитета Общественного Спасения в мае-июне 1793 был главным образом жирондистским.
Абсурд бороться со сторонниками Бриссо под их же чутким руководством! Не зря Марат называл этот состав правительства Комитетом Общественной Погибели, не без доли мрачного юмора.
И далее, в ноябре 1793 Дантон и его окружение открыто выражают возмущение и озлобление, узнав о казни 22-х мятежников, открыто показывают враждебность к Комитетам, их идеи всё больше сближаются с жирондистскими. Совсем не зря он считался «якобинцем среди жирондистов, но жирондистом среди якобинцев».
Мемуаристам запомнился интересный эпизод, относящийся к самому напряженному периоду борьбы среди монтаньяров, разделившихся теперь на робеспьеристов и дантонистов. 4 февраля 1794 года бывшие товарищи по партии, сделавшиеся теперь непримиримыми противниками, встретились в театре на премьере «Эпикарисы и Нерона».
Робеспьер сидел в ложе над авансценой, Дантон – в первых рядах партера, а за его спиной устроилась целая свита его сторонников.
Автор пьесы Легуве позднее вспоминал, едва со сцены прозвучала реплика «Смерть тирану!», дантонисты по знаку своего вождя разом вскочили, и угрожающе подняв кулаки к ложе Неподкупного вызывающе, хором повторили: «Смерть тирану!»
Впрочем, вопреки ужасу Легуве, боявшемуся мести со стороны поклонников Робеспьера, ничего за этой выходкой не последовало, всем было ясно, что автор здесь не причем, пьеса послужила только поводом для чисто политического выступления...
Узнав о казни Дантона и его окружения, агент Питта Уильям Майлз напишет 11 апреля 1794-го:
«Дантон стремился к регентству... Я знал от самых заинтересованных лиц, что он помог въезду во Францию некоторым роялистам... Его не считали неподкупным...»
И это нам тоже известно.
Странности в поведении Эбера и Дантона начинаются одновременно еще с осени 1793 года. Дантонист Тюрьо, вчерашний бриссотинец, резко выступает против усиления центральной власти, с ультралевых позиций то же самое делает Эбер.
То есть, внешне выражают противоположные идеи, но как же слаженно действуют в одном направлении…
Норбер уронил голову на руки. Это что же, не могли победить нас штыки и пули, зато английское золото везде находит лазейку, делая вчерашних товарищей тайными врагами. И как верно затеяли, твари с туманного Альбиона, подкупленные чиновники и депутаты, для вида кричащие с трибун о «демократии» - это уже лже-якобинцы, объединившись, они сами уничтожат революционное правительство…
Кого из якобинцев не смогут банально подкупить, объявляют «фанатиками, кровавыми чудовищами», создают вокруг них «чёрную легенду» и наконец, убивают…под крики радости обманутого населения...
Путем коррупционных скандалов нас разделили изнутри, взаимные подозрения и склоки делают нас всё слабее.
Мы сгниваем как с обоих флангов – Эбер и Дантон, так и изнутри… купленные бароном де Батцем, то есть Лондоном люди есть даже в среде Комитета Общественной Безопасности, только бы точно и вовремя вычислить, кто…Наши люди среди них Леба и Давид… Лебон отпадает сразу, Бэйль, Гюффруа? Нет. Лавиконтри? Вот это весьма вероятно, но нужны доказательства… Сам Вадье?, Неужели всё таки Карно, член правительственного Комитета, известный как «Организатор победы»?!
Как тут не сойти с ума...как не озвереть от отчаяния и бессилия...
Спокойно... Включаем логику и отключаем личные симпатии-антипатии, изучаем характеры и образ жизни обоих «героев» и имеющиеся документы…
Ясно, что ни Дантон, ни Эбер никогда не грешили сознательной идейностью и принципиальностью, скорее обоим близок один принцип «выгодно-невыгодно», «будет иметь успех или не будет». На деньги и материальный комфорт падки оба.
«Папаша Дюшен» только на трибуне с пеной на губах громит «злых богачей» и грозит гильотиной, а его круг общения уже с осени 93-го и резко изменившийся образ жизни и уровень доходов свидетельствуют о некоем характерном перерождении.
Что интересно, перемены у обоих начались еще с осени, именно с осени 1793 года ультра-левые и правые начали свои первые нападки на Комитеты.
Во-первых, англичане весьма рассчитывали на приход к власти Дантона, оттого и рискнули направить к нему агента, рассчитывали на смену курса резко вправо, и, конечно же, на то, что им удастся навязать склонному к компромиссу Дантону выгодные именно Англии условия мира, которые сделают Францию неконкурентоспособной и второсортной страной на континенте…
Пошел бы на такие условия Дантон? Очень вероятно, пусть даже с фигой в кармане… он ждал результатов выборов в британский парламент, надеялся, что они принесут победу либералу Фоксу, который предложит Франции менее жесткие условия мира, но какая незадача, просчитался, франкофоб и ярый контрреволюционер Питт снова на белом коне…
Эбер труслив, получив один миллион из двух обещанных за спасение австриячки пытался выйти из дела, но поздно, на допросах в марте 1794 даже встреч с агентом барона де Батца графиней де Рошуар скрыть не смог… Как он позеленел, услышав обвинение Шабо, куда девался весь эпатаж, весь гонор «папаши Дюшена», никаких громогласных возмущений, только откровенный страх…
Вот отчего так бесятся англичане и американцы от анти-якобинской истерии, вот отчего так проклинают именно Робеспьера...
Из лидеров трех якобинских фракций он один честно заслужил немыслимое для политика всех времен прозвище Неподкупный. И это так, самые бесчестные из ненавидящих его не смогли доказать обратного.
Не желает Робеспьер работать на интересы Лондона, оттого он и «кровавый тиран», оттого и «диктатор». Уничтожить его в данный момент, означает убить саму Французскую Революцию. Но и это не всё.
Помимо британской короны за спинами потенциальных убийц якобинцев стоят новые «аристократы», банкиры и финансисты. Это им Неподкупный мешает взять власть…
Эти задушат демократию в колыбели, но сохранят при этом ее имя, знамена и лозунги…
Эти крича о «свободе и равенстве» станут угнетать народ не хуже средневековых королей и феодалов.
Эти, под вопли о «правах человека» станут интервентами и захватчиками, насильниками колонизаторами для других народов не хуже конкистадоров…
Эти добьются того, что при одном упоминании о «демократии», которая станет ассоциироваться с кастовым диктатом сверх-богатых, новых аристократов, простые люди невольно начнут морщиться и сплевывать себе под ноги…
И это грубое извращение благородной идеи страшно. Страшен будет победивший всемирный Термидор...
И тут один шаг до идеи о восстановлении королевской власти, которая начнет идеализироваться в умах плохо образованных и политически наивных людей… Тут разумеется подключатся пропагандисты из «умеренных» роялистов и, конечно же, как всегда, представители церкви...
Удивительное дело, но церковь всегда льнёт к монархии, особенно абсолютной, ей близка идея кастово-раздельного общества построенного на жесткой иерархии и открытом, подчеркнутом, как норма неравенстве людей, по ее мнению, только эта форма правления единственно «угодна Богу»... Диагноз поклонникам сословного апартеида? Кто знает...
Но пока грязную кровавую работу должны для новых «хозяев жизни» сделать вороватые чиновники, двуличные карьеристы и убийцы типа Фуше, Колло, Тальена и Барраса…
Физически убить честных идейных революционеров им будет мало, надо слепить им образ нелюдей и монстров, наслаждающихся казнями невинных, такими убитых и должны будут запомнить…
Что ж, ставку они сделали верно. Обуржуазившийся и уставший от революции Дантон мог пойти на такие условия, а двуличный и не менее беспринципный Эбер, театральный ультра-радикал, не избалованный прежде деньгами и комфортом, купился бы еще легче.
Не зря по поводу Эбера и его фракции Робеспьер как-то сказал, что в их самоназвании «ультра-революционеры» больше юмора, чем здравого смысла.
Склонить их даже к монархии совсем не такой бред, как кажется. Дантону может понравиться тайная идея Жиронды – конституционная монархия, где король фигура номинальная, а они станут реальной правящей силой. Не велика в сущности разница между конституционной монархией и республиканским идеалом Жиронды, где у власти представители крупных собственников, различается только вывеска.
Тут нельзя не вспомнить Марата, еще в 1790 году он сказал:
- Что народ выиграет оттого, что аристократию крови сменит аристократия финансов?
Да и тщеславие Эбера может не устоять перед таким предложением, ха, сын Капета – « король санкюлотов», маленький паяц в руках папаши Дюшена.
Нет, не такой уж это бред, ведь совесть, честь, принципиальность, идейность, интересы нации для них ноль, красивые слова для трибуны… в кулуарах они не так уж это скрывают.
Не зря так бесит Неподкупного цинизм нашего «Палтуса», что есть добродетель республиканца?
Чистота помыслов, идейная принципиальность, искренний патриотизм, а он, издеваясь, в насмешку, опустил высокое понятие «добродетели» до уровня мужской потенции, и то верно, для него главное это желудок, набитый деликатесами и удовлетворенные вовремя половые потребности…
Стоп, он и меня злит, не надо отвлекаться, друг Норбер, меньше эмоций, они мешают плавному течению мысли… Поехали дальше…
В свою очередь, Дантон и его ближайшее окружение рассчитывали, что новые выборы в английском парламенте принесут победу либералу Фоксу, с которым разбогатевшим обуржуазившимся республиканцам было бы легко найти общий язык.
Покончить с революцией, закрепить за новыми собственниками награбленные у старинного дворянства капиталы и снова загнать народ «в стойло», оставив слова о «демократии» только для трибуны и поддержания иллюзии…
Этим можно объяснить сказочную, подозрительную в высшей степени «неуловимость» барона и странные факты, подобные тому, что произошел осенью 1793, когда «опаснейший заговорщик» вдруг сам явился в Комитет Общественной Безопасности, да еще зачем?! С жалобой на полицейского, задержавшего его! Не только не был схвачен и отдан под трибунал...но был вежливо выслушан и отпущен, а вот полицейский, «изловивший злокозненного Батца» сам был арестован! Знаменитый герой партии белых банальный двойной агент?
К числу агентов или тайных союзников барона относились австрийские банкиры братья Фрэй, выдававшие себя за «жертв политических репрессий». Пытаясь избежать всяких подозрений, они осенью 1793 года поспешно выдают свою 16-летнюю сестру Леопольдину замуж за депутата Конвента Шабо.
Шабо, член фракции Дантона, получил приданое в 200 тысяч ливров, а братья Фрэй по его рекомендации получили доступ в Якобинский клуб.
Шабо добился легализации деятельности английского банкира Уолтера Бойда – агента английского премьера Питта, а затем устроил ему безопасное возвращение в Англию.
Еще осенью 1793, Батц сблизился с людьми из ближайшего окружения Дантона, а ряд из них втянул в аферу, связанную с делом Ост-Индской компании. Депутаты Базир и Жюльен за полмиллиона ливров так скорректировали текст закона о ликвидации Ост-Индской компании, что она уклонилась от выплаты государству причитавшихся с нее денежных взносов.
И что же, люди из ближайшего окружения Дантона и Эбера густо замазаны в этом коррупционном навозе, а сами лидеры фракций «наивно» ни в чем не участвовали и даже ничего не знали? Ясно, что это бред.
Норбер нервно перелистывал разложенные перед ним бумаги.
Дантон совсем не тот «открытый парень», «любитель дольче вита», каким кажется на поверхностный взгляд. Этот человек имел козыри на случай победы роялистов, летом 1793-го через двойного агента Шоветеля имел связи с шуанами Бретани, не из христианских чувств он помог спастись немалому количеству роялистов – среди них братья Ламет, Талейран. Но если Республика устоит, эту связь можно объяснить военной хитростью... Двойственное отношение трибуна к установлению Республики заметно и из его разговора с герцогом Шартрским в сентябре 1792: «У вас есть большие шансы царствовать...» Он думал, что всё это останется в тайне?
Друг Дантона, Гара из министерства иностранных дел пишет, что вернувшись осенью 93 из Арси, вызванный коррупционным скандалом вокруг Ост-Индской компании он решился доверить ему тайну, речь шла ни о чем ином, как об уничтожении Комитетов и о восстановлении трона..
. По словам Гара, предполагалось посеять раскол внутри Комитетов, устроить их переизбрание или даже устранить их насильственным актом, то есть путем переворота...
Имеются в распоряжении Секретного Бюро письма роялистов А. Талона и Т. Ламета, жаль, что до самих авторов не добраться, оба в эмиграции, где подтверждаются факты, что Дантон предлагал спасти королевскую семью за 4 миллиона ливров золотом, но британский премьер отказался выделить такую сумму даже ради спасения французского короля. Самые крупные финансовые приращения Дантона совпадают с периодом тесных связей с роялистами с ноября 1792 по январь 1793 года.
В августе 1793 некто Мэтьюс делает заявление от имени британского правительства Комитету Общественного Спасения относительно мирных переговоров. Мэтьюс был немедленно арестован, так как не смог представить никаких доказательств того, что уполномочен вести подобные переговоры.
А в декабре того же 1793 года Дантон окольным путем получил сведения от английского агента Уильяма Майлза… о желании британского правительства завязать переговоры, итак, наш «открытый душа парень», любитель «дольче вита», шлюх и застолий, по кличке «фаршированный палтус», он же «Мариус», никто ведь и не поверит. Но если быть внимательнее?
Существует письмо Мирабо еще от 1791 года, где тот пишет о содействии Дантона планам Двора …
Есть переписка роялиста Теодора Ламета, где тот пишет о том, как засылали к Дантону людей решить вопрос о замене смертного приговора Людовику на высылку, сговор не сладился отнюдь не из-за идейных противоречий, стороны не сошлись только в цене. В это можно поверить, зная, что Дантон едва не похваляется отсутствием принципов.
А паршивец Эбер, этот крутой «ультра-радикал», и что? Туда же! Дело заговора «гвоздики», затеянному ради спасения Марии Антуанетты от августа 1793, его люди допустили проникновение де Ружвиля в жёстко охраняемый Тампль, ясно, что не задаром, не из любви к монархии, а его двусмысленное в своем безобразии поведение на процессе австриячки, едва не вызвавшее симпатию к ней женской части зала… и с той же осени он тоже показал нам зубы, параллельно с Дантоном затеяв игру в оппозицию...
Вся эта якобинская фронда ультра-левых и правых началась практически одновременно с осени 1793 года...
Дантон всегда заметно симпатизировал жирондистам. Его небезвредная «снисходительность» в июне 1793 способствовала легкому бегству из Парижа Верньо, Бриссо и др. развязавших федералистский мятеж… Состав Комитета Общественного Спасения в мае-июне 1793 был главным образом жирондистским.
Абсурд бороться со сторонниками Бриссо под их же чутким руководством! Не зря Марат называл этот состав правительства Комитетом Общественной Погибели, не без доли мрачного юмора.
И далее, в ноябре 1793 Дантон и его окружение открыто выражают возмущение и озлобление, узнав о казни 22-х мятежников, открыто показывают враждебность к Комитетам, их идеи всё больше сближаются с жирондистскими. Совсем не зря он считался «якобинцем среди жирондистов, но жирондистом среди якобинцев».
Мемуаристам запомнился интересный эпизод, относящийся к самому напряженному периоду борьбы среди монтаньяров, разделившихся теперь на робеспьеристов и дантонистов. 4 февраля 1794 года бывшие товарищи по партии, сделавшиеся теперь непримиримыми противниками, встретились в театре на премьере «Эпикарисы и Нерона».
Робеспьер сидел в ложе над авансценой, Дантон – в первых рядах партера, а за его спиной устроилась целая свита его сторонников.
Автор пьесы Легуве позднее вспоминал, едва со сцены прозвучала реплика «Смерть тирану!», дантонисты по знаку своего вождя разом вскочили, и угрожающе подняв кулаки к ложе Неподкупного вызывающе, хором повторили: «Смерть тирану!»
Впрочем, вопреки ужасу Легуве, боявшемуся мести со стороны поклонников Робеспьера, ничего за этой выходкой не последовало, всем было ясно, что автор здесь не причем, пьеса послужила только поводом для чисто политического выступления...
Узнав о казни Дантона и его окружения, агент Питта Уильям Майлз напишет 11 апреля 1794-го:
«Дантон стремился к регентству... Я знал от самых заинтересованных лиц, что он помог въезду во Францию некоторым роялистам... Его не считали неподкупным...»
И это нам тоже известно.
Странности в поведении Эбера и Дантона начинаются одновременно еще с осени 1793 года. Дантонист Тюрьо, вчерашний бриссотинец, резко выступает против усиления центральной власти, с ультралевых позиций то же самое делает Эбер.
То есть, внешне выражают противоположные идеи, но как же слаженно действуют в одном направлении…
Норбер уронил голову на руки. Это что же, не могли победить нас штыки и пули, зато английское золото везде находит лазейку, делая вчерашних товарищей тайными врагами. И как верно затеяли, твари с туманного Альбиона, подкупленные чиновники и депутаты, для вида кричащие с трибун о «демократии» - это уже лже-якобинцы, объединившись, они сами уничтожат революционное правительство…
Кого из якобинцев не смогут банально подкупить, объявляют «фанатиками, кровавыми чудовищами», создают вокруг них «чёрную легенду» и наконец, убивают…под крики радости обманутого населения...
Путем коррупционных скандалов нас разделили изнутри, взаимные подозрения и склоки делают нас всё слабее.
Мы сгниваем как с обоих флангов – Эбер и Дантон, так и изнутри… купленные бароном де Батцем, то есть Лондоном люди есть даже в среде Комитета Общественной Безопасности, только бы точно и вовремя вычислить, кто…Наши люди среди них Леба и Давид… Лебон отпадает сразу, Бэйль, Гюффруа? Нет. Лавиконтри? Вот это весьма вероятно, но нужны доказательства… Сам Вадье?, Неужели всё таки Карно, член правительственного Комитета, известный как «Организатор победы»?!
Как тут не сойти с ума...как не озвереть от отчаяния и бессилия...
Спокойно... Включаем логику и отключаем личные симпатии-антипатии, изучаем характеры и образ жизни обоих «героев» и имеющиеся документы…
Ясно, что ни Дантон, ни Эбер никогда не грешили сознательной идейностью и принципиальностью, скорее обоим близок один принцип «выгодно-невыгодно», «будет иметь успех или не будет». На деньги и материальный комфорт падки оба.
«Папаша Дюшен» только на трибуне с пеной на губах громит «злых богачей» и грозит гильотиной, а его круг общения уже с осени 93-го и резко изменившийся образ жизни и уровень доходов свидетельствуют о некоем характерном перерождении.
Что интересно, перемены у обоих начались еще с осени, именно с осени 1793 года ультра-левые и правые начали свои первые нападки на Комитеты.
Во-первых, англичане весьма рассчитывали на приход к власти Дантона, оттого и рискнули направить к нему агента, рассчитывали на смену курса резко вправо, и, конечно же, на то, что им удастся навязать склонному к компромиссу Дантону выгодные именно Англии условия мира, которые сделают Францию неконкурентоспособной и второсортной страной на континенте…
Пошел бы на такие условия Дантон? Очень вероятно, пусть даже с фигой в кармане… он ждал результатов выборов в британский парламент, надеялся, что они принесут победу либералу Фоксу, который предложит Франции менее жесткие условия мира, но какая незадача, просчитался, франкофоб и ярый контрреволюционер Питт снова на белом коне…
Эбер труслив, получив один миллион из двух обещанных за спасение австриячки пытался выйти из дела, но поздно, на допросах в марте 1794 даже встреч с агентом барона де Батца графиней де Рошуар скрыть не смог… Как он позеленел, услышав обвинение Шабо, куда девался весь эпатаж, весь гонор «папаши Дюшена», никаких громогласных возмущений, только откровенный страх…
Вот отчего так бесятся англичане и американцы от анти-якобинской истерии, вот отчего так проклинают именно Робеспьера...
Из лидеров трех якобинских фракций он один честно заслужил немыслимое для политика всех времен прозвище Неподкупный. И это так, самые бесчестные из ненавидящих его не смогли доказать обратного.
Не желает Робеспьер работать на интересы Лондона, оттого он и «кровавый тиран», оттого и «диктатор». Уничтожить его в данный момент, означает убить саму Французскую Революцию. Но и это не всё.
Помимо британской короны за спинами потенциальных убийц якобинцев стоят новые «аристократы», банкиры и финансисты. Это им Неподкупный мешает взять власть…
Эти задушат демократию в колыбели, но сохранят при этом ее имя, знамена и лозунги…
Эти крича о «свободе и равенстве» станут угнетать народ не хуже средневековых королей и феодалов.
Эти, под вопли о «правах человека» станут интервентами и захватчиками, насильниками колонизаторами для других народов не хуже конкистадоров…
Эти добьются того, что при одном упоминании о «демократии», которая станет ассоциироваться с кастовым диктатом сверх-богатых, новых аристократов, простые люди невольно начнут морщиться и сплевывать себе под ноги…
И это грубое извращение благородной идеи страшно. Страшен будет победивший всемирный Термидор...
И тут один шаг до идеи о восстановлении королевской власти, которая начнет идеализироваться в умах плохо образованных и политически наивных людей… Тут разумеется подключатся пропагандисты из «умеренных» роялистов и, конечно же, как всегда, представители церкви...
Удивительное дело, но церковь всегда льнёт к монархии, особенно абсолютной, ей близка идея кастово-раздельного общества построенного на жесткой иерархии и открытом, подчеркнутом, как норма неравенстве людей, по ее мнению, только эта форма правления единственно «угодна Богу»... Диагноз поклонникам сословного апартеида? Кто знает...
Но пока грязную кровавую работу должны для новых «хозяев жизни» сделать вороватые чиновники, двуличные карьеристы и убийцы типа Фуше, Колло, Тальена и Барраса…
Физически убить честных идейных революционеров им будет мало, надо слепить им образ нелюдей и монстров, наслаждающихся казнями невинных, такими убитых и должны будут запомнить…
Что ж, ставку они сделали верно. Обуржуазившийся и уставший от революции Дантон мог пойти на такие условия, а двуличный и не менее беспринципный Эбер, театральный ультра-радикал, не избалованный прежде деньгами и комфортом, купился бы еще легче.
Не зря по поводу Эбера и его фракции Робеспьер как-то сказал, что в их самоназвании «ультра-революционеры» больше юмора, чем здравого смысла.
Склонить их даже к монархии совсем не такой бред, как кажется. Дантону может понравиться тайная идея Жиронды – конституционная монархия, где король фигура номинальная, а они станут реальной правящей силой. Не велика в сущности разница между конституционной монархией и республиканским идеалом Жиронды, где у власти представители крупных собственников, различается только вывеска.
Тут нельзя не вспомнить Марата, еще в 1790 году он сказал:
- Что народ выиграет оттого, что аристократию крови сменит аристократия финансов?
Да и тщеславие Эбера может не устоять перед таким предложением, ха, сын Капета – « король санкюлотов», маленький паяц в руках папаши Дюшена.
Нет, не такой уж это бред, ведь совесть, честь, принципиальность, идейность, интересы нации для них ноль, красивые слова для трибуны… в кулуарах они не так уж это скрывают.
Не зря так бесит Неподкупного цинизм нашего «Палтуса», что есть добродетель республиканца?
Чистота помыслов, идейная принципиальность, искренний патриотизм, а он, издеваясь, в насмешку, опустил высокое понятие «добродетели» до уровня мужской потенции, и то верно, для него главное это желудок, набитый деликатесами и удовлетворенные вовремя половые потребности…
Стоп, он и меня злит, не надо отвлекаться, друг Норбер, меньше эмоций, они мешают плавному течению мысли… Поехали дальше…
В свою очередь, Дантон и его ближайшее окружение рассчитывали, что новые выборы в английском парламенте принесут победу либералу Фоксу, с которым разбогатевшим обуржуазившимся республиканцам было бы легко найти общий язык.
Покончить с революцией, закрепить за новыми собственниками награбленные у старинного дворянства капиталы и снова загнать народ «в стойло», оставив слова о «демократии» только для трибуны и поддержания иллюзии…
