- Я вообще удивляюсь, как ты в нашем детдоме оказалась, у тебя же родственники есть, почему они тебя к себе не взяли?
- Дед как-то проговорился, что мне нужно было испытать детдомовскую романтику, а то я, слишком яро защищала свою беспутную мать…
- И как тебе романтика? – Спросила Лиза, внимательно рассматривая меня.
В ответ я только пожала плечами, наелась я этой романтики по самую макушку, а вот Лиза выглядела по-другому. Нет, глаза у неё умудренной опытом женщины, но при этом она улыбалась, вела себя расковано, как нормальная молодая девушка. Стильная стрижка, маникюр, неброский макияж, волосы покрашены разными цветами, одежда не скрывающая, а подчеркивающая достоинства фигуры, красавица.
- Варя, а твои родственники так и не поняли, что ты на грани самоубийства? – Спросила она. – Или им все равно?
- Им все равно…
- Понятно и к психологу они тебя не водили?
- Им все равно, они продали меня мужчине, который, по мнению деда прекрасно справится с управлением бизнеса моего отца, но я должна родить ему не мене двух детей, чтобы бизнес из семьи не ушел.
- Ты знаешь, меня же тогда следователи долго допрашивали и все выпытывали, кто мои клиенты, не могу сказать, зачем им это нужно, может, хотели с них деньги срубить. Так вот, я рассказала обо всех, но одного пожилого дядечку не сдала. Он всегда кормил меня, обращался со мной ласково и оставлял на ночь, чтобы я могла выспаться. Когда мне исполнилось 18 лет, и меня выпустили на вольные хлеба, он нашел меня и дал мне адрес приюта при монастыре. Там настоятельница, бывшая детдомовская и такого насмотрелась, что потом сразу в монастырь ушла или не сразу, но это не важно, вот она меня из такого состояния и вытащила, правда мне пришлось там три года жить, вернее зимовать.
- А летом?
- А летом я путешествовала по стране, не по большим трассам от города к городу, а по лесам и проселочным дорогам от деревни к деревне, таких хороших людей встречала, не описать. Мы сейчас поедем с тобой к той настоятельнице, перезимуешь и в путь по просторам нашей Родины и я с тобой.
- Не знаю, я как-то не думала…
- Дальше жить не думала, это ты зря, нужно жить, пусть наши враги жарятся в аду на сковородке, а мы жить будем и радоваться жизни.
- Хорошо, попробуем жить….
Месяц спустя. Варвара.
Мы добирались до монастырского приюта ровно месяц. Избегали больших дорог и трасс, передвигались, то на районных автобусах, то на телегах, запряженных лошадьми, а где и добрые шоферы подвозили нас до ближайших деревень. Шли пешком, и любовались природой. Ночевали на сеновалах, а иногда нас брали на постой добрые старушки. И спустя месяц мы добрались до большого монастыря, который стоял на окраине когда-то большой деревни. Сейчас в деревне остались только одни старики и старухи, молодежь уехала в города, а они остались на земле предков. При монастыре и располагался приют для взрослых, потерянных в этой жизни людей. Он стоял за забором монастыря, но посещать богослужения, как монахини жителям приюта необязательно, а только по желанию, но работу они выполняли наравне с монашками. И не заставлял их никто, просто так лучше всего отвлечься от тяжелых дум, вот и отвлекались единственно действенным способом.
Настоятельница приюта, долго смотрела на меня. Меня её пристальный взгляд не смущал, глаза у настоятельницы Ольги добрые, взгляд понимающий и сочувствующий. Настоятельнице на вид, лет сорок, может чуть больше, но взгляд старого человека, видела она в этой жизни много, горя на несколько жизней хватит.
- Как же Варя, ты удержалась у черты? – Тихо спросила она. – Ты же давно балансируешь на краю. Хорошо, что пришла сюда, здесь воздух свежий и люди добрые, со временем отойдешь и станешь жить, не вспоминая прошлое. Забыть ничего не забудешь, но сможешь затолкнуть плохие воспоминания глубоко и научишься блокировать их.
- Я смотрела на свою жизнь, сквозь сон, мне казалось, что я сплю, и это происходит во сне. – Ответила я.
- Теперь понятно, почему ты не перешагнула черту, твоя душа защищала тебя, не дала сделать последний шаг. Господь дал нам жизнь и душу, и отбирать их у себя мы не имеем право. Это не нам решать. Ты устраивайся, Лиза тебе все расскажет и покажет.
Лиза, взяв меня за руку, повела устраивать в комнату. Жили в приюте в маленьких комнатах по четверо, места мало, но приходили в комнаты только спать, иногда можно урвать полчаса после обеда, но в основном все заняты с утра до позднего вечера. Это мне Лиза ещё по дороге рассказала. Монастырь и приют жил своим хозяйством, выращивали овощи и фрукты, разводили скот. Тут имелись овцы, которых стригли, а из шерсти вязали вещи. Удобств никаких белье стирали в больших чанах, кипятили прямо на улице на выложенных из камней небольших очагах, а потом полоскали в речке. Овощи собирали, консервировали или сохраняли в подвалах, из фруктов варили варенье и джемы. Монашки соблюдали посты, а вольным жителям приюта, разрешалось, есть все и в любое время. В приюте действительно воля. Тебя никто не заставлял работать, но работали все. Ты занят и поэтому тебя не одолевают тяжелые мысли и думы, да и остальным хотелось помочь. В приюте тебя никто не держал, можно уйти и вернуться или не вернутся, как пожелает твоя душа. Мне выдали шерстяные штаны и теплую простеганную куртку, а ещё свитер и шапочку, и я пошла, осматривать территорию монастыря. Люди работали, никто не обращал на нас внимание. Тут был и ткацкий цех, где на допотопных станках ткали половики и тяжелые пледы, и прядильный цех, где пряли пряжу. Труд везде ручной, но люди не выглядели изможденными, они сосредоточены и спокойны, не равнодушны, а именно спокойны. Я остановилась в ткацком цеху и тут же ко мне подошла пожилая монашка и предложила присоединиться к женщинам. Я пожала плечами и встала за станок. Откинув все мысли, принялась за работу. Как же хорошо, никто на тебя не смотрит, ни о чем не спрашивает, могу сосредоточиться только на работе. Лиза ушла на кухню, она любила готовить или заниматься заготовками, сейчас полным ходом шла подготовка к зиме, и помощники не помешают. Я работала до самой ночи, прервалась только на ужин, а перед сном Лиза напоила меня свежим молоком с булочками, и я заснула крепко без сновидений.
Середина мая. Весна. Варвара.
Настоятельница пригласила меня к себе в кабинет. Осень и зиму, я провела в приюте. Работала от рассвета до заката, иногда беседовала с монашками и спала крепко, без снов. Мне казалось, что я стала оживать, тихо, спокойно, никто в душу не лезет, но и в помощи не отказывают. Мы с Лизой виделись редко, она в основном работала на кухне, а я так и осталась работать в ткацком цехе. Иногда вязала на ручных станках, а иногда ткала половики. Работа есть всегда, хочешь, работай там, где нравится, никто слова не скажет. Наверное, это и есть свобода выбора, а может, я ошибаюсь. По воскресеньям в приюте выходной, но если желаешь, можешь работать, в основном, же люди занимались хозяйственными делами, стирали, шили, мылись в небольшой бане или просто отсыпались. Мы с Лизой гуляли по окрестностям, разговаривали, мечтали о будущем, о том будущем каким мы хотели бы его видеть. Сейчас я шла к настоятельнице и думала, зачем она позвала, может меня, обнаружили родственники или муж…
В кабинете у настоятельницы сидела незнакомая женщина среднего возраста. Одета в светскую дорогую одежду, на столе стоял ноутбук, и она что-то сосредоточенно набирала на клавиатуре.
- Варя присаживайся. – Тихо сказала настоятельница Ольга и, указав на женщину, продолжила. – Это Наталья Олеговна, она адвокат и моя хорошая подруга.
Женщина отодвинула ноутбук и улыбнулась мне. Она ровесница настоятельницы и взгляд у неё такой же, предполагаю, они вместе пережили много горя.
- Варя. – Начала Наталья Олеговна и замолчав на секунду, протянула мне газеты. – Тут есть очень интересные статьи о твоих родственниках.
В одной из газет напечатана моя фотография, меня разыскивали, мой муж писал, что я вышла в магазин и пропала, обещал хорошее вознаграждение за информацию обо мне. Вот же тварь и не стыдно ему искать меня после того, что он сделал, наверное, не стыдно жажда наживы и стыд вещи несовместимые. Он же теряет деньги, в брачном контракте сказано, что мы должны жить вместе, и он должен обеспечивать меня всем необходимым. Дед, наверное, рвет и мечет, ну ничего пусть побесится.
- Варя, я провела небольшое расследование. – Сказала адвокат. – У тебя есть шанс получить назад деньги отца.
- А развод есть шанс получить, и опротестовать брачный договор?
- Есть и довольно большой… - Ответила она.
- Сколько вы хотите за это?
Ну не верила я, что весь этот разговор просто так. Веру в людей я потеряла давно. Но мне не жалко денег на приют и монастырь. Настоятельница не эксплуатировала никого и не заставляла. Я видела, что она болеет душой за свое детище, да и я нашла здесь убежище, а деньги отца-убийцы мне не нужны. Я бы с удовольствием пожертвовала их на благие цели и пусть родственники кусают локти.
- Если ты согласишься, то 50 процентов… - Тихо сказала настоятельница.
- Забирайте. – Ответила я, не раздумывая. – Только мне бы не хотелось присутствовать на суде. Можно же обойтись без меня, я подпишу любые бумаги.
- Можно и без тебя, но обязательно нужно записать твою историю на видео. – Ответила адвокат. – И бумаги придется подписать.
- Тогда приготовьте бумаги и камеру для съемок, я согласна, запишем мой рассказ, а потом я и Лиза покинем приют до осени. Я хочу немного попутешествовать по просторам нашей страны.
- Да, это хорошая терапия. – Ответила настоятельница. – Через два дня бумаги будут готовы, видео будем писать в лесу, чтобы никто не мог узнать это место.
Кивнув головой в знак согласия, я попрощалась и вышла из кабинета настоятельницы. Пойду, обрадую Лизу, скоро мы отправимся в путешествие. Она уже давно зовет меня на волю, пока лето, а осенью опять сюда.
Три месяца спустя. Варвара.
Мы путешествовали всего несколько недель, а потом добрый пожилой шофер полуразвалившегося и очень старого грузовика, предложил нам проехаться до деревни староверов. Нам стало интересно, и мы согласились. В деревни остались только три пожилые женщины, а водитель приходился дальним родственником одной из них и иногда навещал её. Старушки оказались добрыми и ласковыми, и мы остались в деревне. Староверы жили, как завещали им предки, в гармонии с природой, в деревне даже света нет, вода из колодца и речки, еда с огорода и из леса, мясо только домашних животных и рыба. Старушки жили в одном доме, жили дружно, работали от рассвета и до темноты, а после наступления сумерек собирались в комнате и под свет лучины вязали, ткали, пели песни и шили себе одежду. Они встретили нас с радостью, накормили, напоили отварами из трав и уложили спать на мягкие перины. Мужчина уехал, а мы остались. Бабушки старые, хотя и хорохорятся, молодые руки им не помешают. Мы с Лизой решили, что поживем до осени, научимся собирать грибы и ягоды, ловить рыбу, ухаживать за огородом и домашними животными. Бабушки простые, добрые и ласковые они приняли нас сразу, назвали внучками и начали обучать премудростям жизни. Мы ходили в лес за травами, а потом варили укрепляющие и успокаивающие отвары, пололи грядки и ловили в речке рыбу, заготавливали на зиму дрова, а когда подошел сезон ягод и грибов начали их заготовку на зиму. Как же нам хорошо жилось с добрыми старушками, мы стали понемногу рассказывать им свои истории. Бабушки слушали, молчали, качали головами, а потом поили нас отварами из трав и кормили вкусными пирожками с ягодами. И не нужен психолог, нужны добрые сочувствующие люди, те, кто никогда не осудит тебя, а выслушает и утешит. Когда пришел сентябрь, мы с Лизой решили остаться здесь, в приют мы всегда успеем, а про суд и про деньги, которые адвокат собралась отобрать в мою пользу и пользу приюта, я просто забыла, зачем они здесь, тут деньги не нужны, старушки говорят, что монеты зло, их придумал дьявол. Они по-своему правы, старушки всю жизнь прожили без них и не понимают, как жить иначе. Бабушки нас поддержали, выделили самую теплую комнату и не принимали никаких доводов, что мы девушки привычные ко всему, но законы гостеприимства, старушки чтили и не пренебрегали ими никогда.
Год спустя. Варвара.
Бабули на совете решили, что мы должны показаться в приюте. Год мы прожили душа в душу, нас откармливали, отпаивали отварами и морсами, учили жить в гармонии с природой и радоваться мелочам. Солнце выглянуло, хорошо, дождь тоже неплохо, мороз не беда, все, что предлагает нам природа все в радость. И мы радовались, холодно натопим печь, жарко, значит, будем сидеть на улице в тени и работа нам в радость. Я начала замечать, что радуюсь каждому новому дню и неважно какая на улице погода. Лиза тоже радовалась, вот так бы прожить все оставшуюся жизнь и пусть эта жизнь нелегкая и работать нужно с рассвета до заката, но как приятно видеть результаты своей работы. Но бабули убедили нас, что мы должны показаться людям, узнать последние новости, а если нас потянет обратно, то они будут только рады. Неделю мы с Лизой сопротивлялись, но приехал родственник одной из бабушек, и мы все-таки сдались и поехали в приют, дальше пока не планировали, приедем, оглядимся и решим. До приюта нам добираться долго, родственник довезет нас только до ближайшего районного центра, а дальше мы либо на автобусе, либо на попутных машинах, а может и пешком.
Три недели спустя. Варвара.
Настоятельница Ольга встретила нас с улыбкой и предложила после обеда зайти к ней в кабинет для разговора. В приюте появились новые люди, те, кто недавно пришел в приют выделяются из толпы по хмурым лицам и усталым глазам. Они ещё не верят, что могут вылечиться и начать жизнь заново, а вот я верю, что можно все пережить и жить дальше не оглядываясь в прошлое. Я безмерно благодарна Лизе, что она привела меня сюда, а потом и к бабушкам. Теперь я понимаю, что жила неправильно, я спала, а должна была карабкаться вверх, цепляться за жизнь, противостоять родственникам, а не опускать руки. Теперь все будет по-другому, я буду жить, как считаю нужным и никто мне не указ.
- Варя. – Обратилась ко мне настоятельница, когда я села на свободный стул. – Мы выиграли суд, твой муж добровольно отказался от брачного контракта, он не знал, что тебя заставили подписать его под воздействием лекарств. Твой дядя адвокат попортил Наталье Олеговне много крови, но когда судья узнала о твоей жизни в приюте, она перестала слушать его доводы. Судьи должны быть беспристрастны, но они тоже люди и не лишены сочувствия. Твой дед хотя и с большим скрипом, но отдал деньги твоего отца. – Настоятельница протянула мне большой конверт. – Тут твои документы, свидетельство о расторжении брака и бумаги подтверждающие, что ты владеешь двумя банковскими счетами. Бизнес твоего отца продан с молотка и все деньги переведены, на два счета, это решение суда. Ты получила деньги и можешь ими распоряжаться по своему усмотрению.
- Когда прибудет адвокат, я хотела бы рассчитаться с вами? – Спросила я.
- Через два дня. – Ответила настоятельница.
Восемь месяцев спустя. Варвара.
Мы с Лизой решили поселиться среди людей, нужно жить полноценной жизнью, мы молодые, в приют или к староверам уйти всегда успеем.
- Дед как-то проговорился, что мне нужно было испытать детдомовскую романтику, а то я, слишком яро защищала свою беспутную мать…
- И как тебе романтика? – Спросила Лиза, внимательно рассматривая меня.
В ответ я только пожала плечами, наелась я этой романтики по самую макушку, а вот Лиза выглядела по-другому. Нет, глаза у неё умудренной опытом женщины, но при этом она улыбалась, вела себя расковано, как нормальная молодая девушка. Стильная стрижка, маникюр, неброский макияж, волосы покрашены разными цветами, одежда не скрывающая, а подчеркивающая достоинства фигуры, красавица.
- Варя, а твои родственники так и не поняли, что ты на грани самоубийства? – Спросила она. – Или им все равно?
- Им все равно…
- Понятно и к психологу они тебя не водили?
- Им все равно, они продали меня мужчине, который, по мнению деда прекрасно справится с управлением бизнеса моего отца, но я должна родить ему не мене двух детей, чтобы бизнес из семьи не ушел.
- Ты знаешь, меня же тогда следователи долго допрашивали и все выпытывали, кто мои клиенты, не могу сказать, зачем им это нужно, может, хотели с них деньги срубить. Так вот, я рассказала обо всех, но одного пожилого дядечку не сдала. Он всегда кормил меня, обращался со мной ласково и оставлял на ночь, чтобы я могла выспаться. Когда мне исполнилось 18 лет, и меня выпустили на вольные хлеба, он нашел меня и дал мне адрес приюта при монастыре. Там настоятельница, бывшая детдомовская и такого насмотрелась, что потом сразу в монастырь ушла или не сразу, но это не важно, вот она меня из такого состояния и вытащила, правда мне пришлось там три года жить, вернее зимовать.
- А летом?
- А летом я путешествовала по стране, не по большим трассам от города к городу, а по лесам и проселочным дорогам от деревни к деревне, таких хороших людей встречала, не описать. Мы сейчас поедем с тобой к той настоятельнице, перезимуешь и в путь по просторам нашей Родины и я с тобой.
- Не знаю, я как-то не думала…
- Дальше жить не думала, это ты зря, нужно жить, пусть наши враги жарятся в аду на сковородке, а мы жить будем и радоваться жизни.
- Хорошо, попробуем жить….
Глава 8
Месяц спустя. Варвара.
Мы добирались до монастырского приюта ровно месяц. Избегали больших дорог и трасс, передвигались, то на районных автобусах, то на телегах, запряженных лошадьми, а где и добрые шоферы подвозили нас до ближайших деревень. Шли пешком, и любовались природой. Ночевали на сеновалах, а иногда нас брали на постой добрые старушки. И спустя месяц мы добрались до большого монастыря, который стоял на окраине когда-то большой деревни. Сейчас в деревне остались только одни старики и старухи, молодежь уехала в города, а они остались на земле предков. При монастыре и располагался приют для взрослых, потерянных в этой жизни людей. Он стоял за забором монастыря, но посещать богослужения, как монахини жителям приюта необязательно, а только по желанию, но работу они выполняли наравне с монашками. И не заставлял их никто, просто так лучше всего отвлечься от тяжелых дум, вот и отвлекались единственно действенным способом.
Настоятельница приюта, долго смотрела на меня. Меня её пристальный взгляд не смущал, глаза у настоятельницы Ольги добрые, взгляд понимающий и сочувствующий. Настоятельнице на вид, лет сорок, может чуть больше, но взгляд старого человека, видела она в этой жизни много, горя на несколько жизней хватит.
- Как же Варя, ты удержалась у черты? – Тихо спросила она. – Ты же давно балансируешь на краю. Хорошо, что пришла сюда, здесь воздух свежий и люди добрые, со временем отойдешь и станешь жить, не вспоминая прошлое. Забыть ничего не забудешь, но сможешь затолкнуть плохие воспоминания глубоко и научишься блокировать их.
- Я смотрела на свою жизнь, сквозь сон, мне казалось, что я сплю, и это происходит во сне. – Ответила я.
- Теперь понятно, почему ты не перешагнула черту, твоя душа защищала тебя, не дала сделать последний шаг. Господь дал нам жизнь и душу, и отбирать их у себя мы не имеем право. Это не нам решать. Ты устраивайся, Лиза тебе все расскажет и покажет.
Лиза, взяв меня за руку, повела устраивать в комнату. Жили в приюте в маленьких комнатах по четверо, места мало, но приходили в комнаты только спать, иногда можно урвать полчаса после обеда, но в основном все заняты с утра до позднего вечера. Это мне Лиза ещё по дороге рассказала. Монастырь и приют жил своим хозяйством, выращивали овощи и фрукты, разводили скот. Тут имелись овцы, которых стригли, а из шерсти вязали вещи. Удобств никаких белье стирали в больших чанах, кипятили прямо на улице на выложенных из камней небольших очагах, а потом полоскали в речке. Овощи собирали, консервировали или сохраняли в подвалах, из фруктов варили варенье и джемы. Монашки соблюдали посты, а вольным жителям приюта, разрешалось, есть все и в любое время. В приюте действительно воля. Тебя никто не заставлял работать, но работали все. Ты занят и поэтому тебя не одолевают тяжелые мысли и думы, да и остальным хотелось помочь. В приюте тебя никто не держал, можно уйти и вернуться или не вернутся, как пожелает твоя душа. Мне выдали шерстяные штаны и теплую простеганную куртку, а ещё свитер и шапочку, и я пошла, осматривать территорию монастыря. Люди работали, никто не обращал на нас внимание. Тут был и ткацкий цех, где на допотопных станках ткали половики и тяжелые пледы, и прядильный цех, где пряли пряжу. Труд везде ручной, но люди не выглядели изможденными, они сосредоточены и спокойны, не равнодушны, а именно спокойны. Я остановилась в ткацком цеху и тут же ко мне подошла пожилая монашка и предложила присоединиться к женщинам. Я пожала плечами и встала за станок. Откинув все мысли, принялась за работу. Как же хорошо, никто на тебя не смотрит, ни о чем не спрашивает, могу сосредоточиться только на работе. Лиза ушла на кухню, она любила готовить или заниматься заготовками, сейчас полным ходом шла подготовка к зиме, и помощники не помешают. Я работала до самой ночи, прервалась только на ужин, а перед сном Лиза напоила меня свежим молоком с булочками, и я заснула крепко без сновидений.
Середина мая. Весна. Варвара.
Настоятельница пригласила меня к себе в кабинет. Осень и зиму, я провела в приюте. Работала от рассвета до заката, иногда беседовала с монашками и спала крепко, без снов. Мне казалось, что я стала оживать, тихо, спокойно, никто в душу не лезет, но и в помощи не отказывают. Мы с Лизой виделись редко, она в основном работала на кухне, а я так и осталась работать в ткацком цехе. Иногда вязала на ручных станках, а иногда ткала половики. Работа есть всегда, хочешь, работай там, где нравится, никто слова не скажет. Наверное, это и есть свобода выбора, а может, я ошибаюсь. По воскресеньям в приюте выходной, но если желаешь, можешь работать, в основном, же люди занимались хозяйственными делами, стирали, шили, мылись в небольшой бане или просто отсыпались. Мы с Лизой гуляли по окрестностям, разговаривали, мечтали о будущем, о том будущем каким мы хотели бы его видеть. Сейчас я шла к настоятельнице и думала, зачем она позвала, может меня, обнаружили родственники или муж…
В кабинете у настоятельницы сидела незнакомая женщина среднего возраста. Одета в светскую дорогую одежду, на столе стоял ноутбук, и она что-то сосредоточенно набирала на клавиатуре.
- Варя присаживайся. – Тихо сказала настоятельница Ольга и, указав на женщину, продолжила. – Это Наталья Олеговна, она адвокат и моя хорошая подруга.
Женщина отодвинула ноутбук и улыбнулась мне. Она ровесница настоятельницы и взгляд у неё такой же, предполагаю, они вместе пережили много горя.
- Варя. – Начала Наталья Олеговна и замолчав на секунду, протянула мне газеты. – Тут есть очень интересные статьи о твоих родственниках.
В одной из газет напечатана моя фотография, меня разыскивали, мой муж писал, что я вышла в магазин и пропала, обещал хорошее вознаграждение за информацию обо мне. Вот же тварь и не стыдно ему искать меня после того, что он сделал, наверное, не стыдно жажда наживы и стыд вещи несовместимые. Он же теряет деньги, в брачном контракте сказано, что мы должны жить вместе, и он должен обеспечивать меня всем необходимым. Дед, наверное, рвет и мечет, ну ничего пусть побесится.
- Варя, я провела небольшое расследование. – Сказала адвокат. – У тебя есть шанс получить назад деньги отца.
- А развод есть шанс получить, и опротестовать брачный договор?
- Есть и довольно большой… - Ответила она.
- Сколько вы хотите за это?
Ну не верила я, что весь этот разговор просто так. Веру в людей я потеряла давно. Но мне не жалко денег на приют и монастырь. Настоятельница не эксплуатировала никого и не заставляла. Я видела, что она болеет душой за свое детище, да и я нашла здесь убежище, а деньги отца-убийцы мне не нужны. Я бы с удовольствием пожертвовала их на благие цели и пусть родственники кусают локти.
- Если ты согласишься, то 50 процентов… - Тихо сказала настоятельница.
- Забирайте. – Ответила я, не раздумывая. – Только мне бы не хотелось присутствовать на суде. Можно же обойтись без меня, я подпишу любые бумаги.
- Можно и без тебя, но обязательно нужно записать твою историю на видео. – Ответила адвокат. – И бумаги придется подписать.
- Тогда приготовьте бумаги и камеру для съемок, я согласна, запишем мой рассказ, а потом я и Лиза покинем приют до осени. Я хочу немного попутешествовать по просторам нашей страны.
- Да, это хорошая терапия. – Ответила настоятельница. – Через два дня бумаги будут готовы, видео будем писать в лесу, чтобы никто не мог узнать это место.
Кивнув головой в знак согласия, я попрощалась и вышла из кабинета настоятельницы. Пойду, обрадую Лизу, скоро мы отправимся в путешествие. Она уже давно зовет меня на волю, пока лето, а осенью опять сюда.
Три месяца спустя. Варвара.
Мы путешествовали всего несколько недель, а потом добрый пожилой шофер полуразвалившегося и очень старого грузовика, предложил нам проехаться до деревни староверов. Нам стало интересно, и мы согласились. В деревни остались только три пожилые женщины, а водитель приходился дальним родственником одной из них и иногда навещал её. Старушки оказались добрыми и ласковыми, и мы остались в деревне. Староверы жили, как завещали им предки, в гармонии с природой, в деревне даже света нет, вода из колодца и речки, еда с огорода и из леса, мясо только домашних животных и рыба. Старушки жили в одном доме, жили дружно, работали от рассвета и до темноты, а после наступления сумерек собирались в комнате и под свет лучины вязали, ткали, пели песни и шили себе одежду. Они встретили нас с радостью, накормили, напоили отварами из трав и уложили спать на мягкие перины. Мужчина уехал, а мы остались. Бабушки старые, хотя и хорохорятся, молодые руки им не помешают. Мы с Лизой решили, что поживем до осени, научимся собирать грибы и ягоды, ловить рыбу, ухаживать за огородом и домашними животными. Бабушки простые, добрые и ласковые они приняли нас сразу, назвали внучками и начали обучать премудростям жизни. Мы ходили в лес за травами, а потом варили укрепляющие и успокаивающие отвары, пололи грядки и ловили в речке рыбу, заготавливали на зиму дрова, а когда подошел сезон ягод и грибов начали их заготовку на зиму. Как же нам хорошо жилось с добрыми старушками, мы стали понемногу рассказывать им свои истории. Бабушки слушали, молчали, качали головами, а потом поили нас отварами из трав и кормили вкусными пирожками с ягодами. И не нужен психолог, нужны добрые сочувствующие люди, те, кто никогда не осудит тебя, а выслушает и утешит. Когда пришел сентябрь, мы с Лизой решили остаться здесь, в приют мы всегда успеем, а про суд и про деньги, которые адвокат собралась отобрать в мою пользу и пользу приюта, я просто забыла, зачем они здесь, тут деньги не нужны, старушки говорят, что монеты зло, их придумал дьявол. Они по-своему правы, старушки всю жизнь прожили без них и не понимают, как жить иначе. Бабушки нас поддержали, выделили самую теплую комнату и не принимали никаких доводов, что мы девушки привычные ко всему, но законы гостеприимства, старушки чтили и не пренебрегали ими никогда.
Глава 9
Год спустя. Варвара.
Бабули на совете решили, что мы должны показаться в приюте. Год мы прожили душа в душу, нас откармливали, отпаивали отварами и морсами, учили жить в гармонии с природой и радоваться мелочам. Солнце выглянуло, хорошо, дождь тоже неплохо, мороз не беда, все, что предлагает нам природа все в радость. И мы радовались, холодно натопим печь, жарко, значит, будем сидеть на улице в тени и работа нам в радость. Я начала замечать, что радуюсь каждому новому дню и неважно какая на улице погода. Лиза тоже радовалась, вот так бы прожить все оставшуюся жизнь и пусть эта жизнь нелегкая и работать нужно с рассвета до заката, но как приятно видеть результаты своей работы. Но бабули убедили нас, что мы должны показаться людям, узнать последние новости, а если нас потянет обратно, то они будут только рады. Неделю мы с Лизой сопротивлялись, но приехал родственник одной из бабушек, и мы все-таки сдались и поехали в приют, дальше пока не планировали, приедем, оглядимся и решим. До приюта нам добираться долго, родственник довезет нас только до ближайшего районного центра, а дальше мы либо на автобусе, либо на попутных машинах, а может и пешком.
Три недели спустя. Варвара.
Настоятельница Ольга встретила нас с улыбкой и предложила после обеда зайти к ней в кабинет для разговора. В приюте появились новые люди, те, кто недавно пришел в приют выделяются из толпы по хмурым лицам и усталым глазам. Они ещё не верят, что могут вылечиться и начать жизнь заново, а вот я верю, что можно все пережить и жить дальше не оглядываясь в прошлое. Я безмерно благодарна Лизе, что она привела меня сюда, а потом и к бабушкам. Теперь я понимаю, что жила неправильно, я спала, а должна была карабкаться вверх, цепляться за жизнь, противостоять родственникам, а не опускать руки. Теперь все будет по-другому, я буду жить, как считаю нужным и никто мне не указ.
- Варя. – Обратилась ко мне настоятельница, когда я села на свободный стул. – Мы выиграли суд, твой муж добровольно отказался от брачного контракта, он не знал, что тебя заставили подписать его под воздействием лекарств. Твой дядя адвокат попортил Наталье Олеговне много крови, но когда судья узнала о твоей жизни в приюте, она перестала слушать его доводы. Судьи должны быть беспристрастны, но они тоже люди и не лишены сочувствия. Твой дед хотя и с большим скрипом, но отдал деньги твоего отца. – Настоятельница протянула мне большой конверт. – Тут твои документы, свидетельство о расторжении брака и бумаги подтверждающие, что ты владеешь двумя банковскими счетами. Бизнес твоего отца продан с молотка и все деньги переведены, на два счета, это решение суда. Ты получила деньги и можешь ими распоряжаться по своему усмотрению.
- Когда прибудет адвокат, я хотела бы рассчитаться с вами? – Спросила я.
- Через два дня. – Ответила настоятельница.
Восемь месяцев спустя. Варвара.
Мы с Лизой решили поселиться среди людей, нужно жить полноценной жизнью, мы молодые, в приют или к староверам уйти всегда успеем.
