Сейчас ещё немного посижу, а потом в магазин и домой, нужно приготовить сытный ужин, пока не знаю, что хочу съесть, но когда войду в магазин определюсь. Я задумалась, глядя на воробьев, которые очень активно клевали хлебные крошки, что тихий кашель со стороны, заставил меня вздрогнуть. Повернув голову, я увидела пожилого мужчину очень похожего на Мира, странно Вячеслав на отца совсем не похож, а вот Мир точная его копия.
- Тебя же Люба зовут? – Тихо спросил он, внимательно разглядывая мой живот.
- С кем имею честь говорить? – Перешла я на светский тон, хотя и так прекрасно видно, кто этот мужчина.
- Андрей Павлович, - ответил мужчина, - ты же моего внука носишь? Мир целую папку твоих фотографий собрал, не стал бы мой сын фотографировать беременную женщину, если бы не имел к этому никакого отношения. Что у вас произошло, почему мой сын не может приблизиться к тебе, а только фотографирует издалека и почему вы до сих пор не оформили отношения?
- Он меня изнасиловал, - спокойно ответила я, - а приближаться ко мне ему запретил мой отчим и ещё меня охраняют, так ненавязчиво, но я чувствую. И я не жажду общения с вашим сыном, мы вроде как все друг другу сказали в последнюю встречу. Вот только как Вас ко мне подпустили? Предполагаю, что у них задание охранять меня только от ваших сыновей, а на их отца не распространяется.
- Мой сын не мог так поступить? – Воскликнул Андрей Павлович.
- Почему не мог? Вас история племянницы не научила быть осторожным в суждениях и не таким категоричным?
- Моя племянница больна с детства, к сожалению, такие заболевания передаются по наследству, но в нашей семье нет психических заболеваний, - ответил он.
- Как нет, а ваша племянница? Вы сами себе противоречите, - ответила я, вставая, - мне нужно идти в магазин, у меня режим дня, доктор рекомендует не нарушать его. А Мира я видеть не хочу и не захочу никогда, он подонок и насильник. Я считаю, что такой мужчина не заслуживает ребенка. Прощайте и пожалуйста, пусть ваш сын не докучает мне, сейчас самый ответственный период и мне, и ребенку нужен покой, режим дня и хорошее питание, боюсь, его появление на горизонте может выбить меня из колеи, а это вредно для нас.
Мужчина смотрел на меня сочувственно и молчал. А что он может сказать? Его сын оказался, мягко говоря, недостойным человеком. Мне же нужно подумать о переезде к родителям, закрою окно плотной шторой и не буду видеть балкон Филиппа, да и некогда мне будет смотреть в окна, когда ребенок родится.
Три недели спустя. Любовь.
Как-то резко начали отекать ноги и очень сильно болеть спина, мама, прожив со мной неделю, собрала мои вещи, и отчим перевез меня к ним. Сейчас она не отходит от меня не на шаг, мы вместе гуляем, ходим по магазинам, готовим и смотрим телевизор. Окно, выходящее на балкон Филиппа, я закрыла шторами и не открываю, не хочу видеть его, он сейчас живет у родителей, отчим говорит, что сильно пьет, часто не ночует дома и ещё ему звонят разные не совсем адекватные девицы. Видимо тяготы беременности так на меня влияют, я не жалею его, он отказался от меня, поддался другой девушке, видимо думал, что она лучше, а сейчас заливает свое разочарование водкой. Если бы я каждое разочарование заливала водкой, то давно бы получила цирроз печени, а я пыталась преодолеть, пусть не всегда получалось, но я старалась и шла вперед. Мир около моего дома не появлялся, отчим вскользь упомянул, что он сейчас усиленно работает на благо фирмы отца, стал трудоголиком. Пусть работает, это очень полезно от мыслей отвлекает, у меня же сейчас другие проблемы, спина болит с каждым днем все сильнее, а ещё ноги отекают так, что не влезают в обувь, но я не жалуюсь, потерплю, главное, чтобы ребенок был здоров.
Воды отошли поздно ночью, я проснулась и почувствовала, что лежу в луже, спина болела так, что я не могла повернуться, а уж про то, чтобы встать не могло быть и речи. Пришлось кричать маму.
Они с отчимом быстро переодели меня, вызвали скорую помощь, собрав все нужные вещи, помогли спуститься вниз. В больницу со мной поехала мама, отчим сказал, что сменит её утром. Схватки начались ещё в машине скорой помощи, а потом я помню только режущую боль, отпускающую на несколько минут и снова накатывающую волнами. Болело все и спина, и голова и живот и даже ноги с руками. В очередную передышку, ко мне подошел доктор и сказал, что родить самой у меня не получится, и сейчас они готовят операционную. Мне будут делать кесарево сечение, а дальше я уже мало что поняла из его слов, толи ребенок неправильно лежит, толи у меня проблема с маткой, толи с плацентой, да какая разница, если доктор сказал, что я не рожу сама, разве я могу не верить. Помню, как на меня надели маску и доктор начал считать, а дальше темнота.
Очнулась я в реанимации с двумя капельницами в руках, за небольшим столом рядом с моей кроватью сидела медсестра и что-то усиленно писала. Я не стала напоминать о себе, зачем человека отвлекать, тело пока не болело, но это пока, сейчас лекарства перестанут действовать, и я прочувствую всю прелесть послеоперационного периода. Закрыв глаза, я решила поспать пока не пришла боль.
- Я знаю, что ты не спишь, - раздался голос медсестры, - ты нас сильно напугала, во время операции открылось кровотечение, докторам пришлось попотеть, но сейчас все хорошо. Гемоглобин ещё не пришел в норму, но это дело поправимое, через пару дней тебя переведут в обычную палату, вот только домой так быстро не выпишут, придется тебе с сыном провести в больнице не меньше месяца.
- А как мой сын?
- Прекрасно, мальчик здоров, доношен, доктор осмотрел его, сказал, что богатырь родился, вот только молока у тебя нет и, наверно, не будет, придется кормить его смесями, а жаль…
- И мне жаль, - ответила я, - а когда я смогу его увидеть?
- Когда тебя переведут в палату, сюда ребенка приносить нельзя, но ты не беспокойся с ним твоя мама сидит. – Ответила медсестра.
- Спасибо….
- Ты засыпай, а то скоро боль придет и будет не до сна.
Две недели спустя. Любовь.
Доктор рекомендовал мне потихоньку ходить, швы с меня уже сняли, теперь предстояло потихоньку разрабатывать мышцы. И лежать мне надоело, я теперь сама ухаживала за сыном, мы с мамой посоветовались и решили назвать его Денис, отчим справил ему метрики, где в графе отец стоял прочерк, фамилия у сына моя, а отчество от имени маминого отца Александра, очень достойного человека. Мама приходит каждый день, возится с внуком, пока я принимаю гигиенические процедуры, иногда гуляет с ним, я же в это время отдыхаю, чтобы потом с новыми силами заботится о ребенке.
Сегодня мама была днем, вечером они с отчимом идут в гости, отказаться невозможно, это давние друзья, так и я не инвалид справлюсь сама. После выписки из больницы мне предстоит одной заботится о сыне, мама, конечно будет помогать, но я не хочу сильно напрягать её, ребенок-то мой.
Уложив ребенка спать, я решила почитать книгу о воспитании детей, которую принесла медсестра. И только я удобно улеглась на кровати, как в мою палату постучали, и через секунду вошел молодой человек с дорогим кожаным портфелем, деловом костюме и накинутым поверх него белым халатом. Интересно и как его пропустили, это все-таки детское отделение, сюда близких родственников скрипя зубами, пускают, а тут такой щеголь.
- Меня зовут Сергей, я адвокат Мирослава Андреевича, - представился мужчина, и осторожно придвинув стул, присел рядом с моей кроватью.
Медленно я приняла сидячее положение, нехорошо разговаривать с таким серьезным человеком лежа на кровати.
- Мой наниматель хочет участвовать в воспитании ребенка и видеться с ним, прежде чем подать в суд, я хотел бы спросить у вас может, мы заключим мировое соглашение, и не будем доводить дело до суда, - сказал он.
- А в изнасиловании он признался? – Спросила я, глядя на адвоката, - а то будет неприятно, когда это обстоятельство всплывет на суде. И не хочет ли он сначала искупить свою вину?
Адвокат растерялся только на секунду, видимо всех обстоятельств моей беременности он не знал, но справился с удивлением быстро, профессионал.
- Вы настаиваете на изнасиловании? - Тихо спросил он.
- Настаиваю? А почему я должна покрывать его, он даже не попробовал оправдаться или извинится, хотя в тот момент, да и сейчас мне не хочется, ни слышать, ни видеть его.
- У вас есть свидетели?
- Есть, мой отчим и два его охранника, которые выпроваживали его из моей квартиры, он даже не хотел уходить после содеянного, - ответила я.
- Хорошо, я переговорю с ним об этих обстоятельствах, - сказал адвокат, - я так понимаю, что о мировом соглашении не может быть и речи?
- Правильно понимаете, - ответила я, - буду судиться, а там, что решит суд, но я не собираюсь сдаваться и ребенка ему не отдам, он не достоин сына.
Адвокат встал, осторожно поставил стул на место и пошел к двери.
- Мир опять разочаровал меня, я думала, он признал свою вину и успокоился, а он решил, что если я не написала заявления об изнасиловании, значит, простила его?
- Нет, он так не думает, он хочет, видится с сыном, и участвовать в его воспитании, - ответил адвокат.
- Какое благородство! Я даже алименты с него не требую, так пусть живет спокойно и не мешает жить нам.
Полгода спустя. Любовь.
На улице лето и я с сыном гуляю по тенистым аллеям парка. Денис спит в коляске, а я просто бесцельно брожу по дорожкам. В будний день народу в парке мало, тихо поют птички, в тени нежарко и я, медленно перебирая ногами, думаю. Ни адвокат, ни Мир больше не появлялись в моей жизни, видимо поняли, что их дело проигрышное, а может, решили наконец-то оставить меня в покое. Два месяца назад, я переехала в свою квартиру. Как ни сопротивлялась мама, я настояла на своем. Нужно привыкать жить самостоятельно, пусть они отдохнут от нас, да и покой им нужен, а с маленьким ребенком разве можно отдохнуть. И как бы хорошо мне ни было с мамой и отчимом, но я решила, что должна жить отдельно. У меня есть немного денег, которые я откладывала на черный день, а ещё я нашла работу на дому, буду работать на маленькую фирму по своей основной специальности, денег обещают немного, но я и этому рада. Ещё нужно готовиться к сессии и уже начинать писать дипломную работу. Планов много, и это хорошо не остаётся времени на мысли. В последнее время мысли посещают нерадостные. Нет, сын у меня замечательный, здоровый, спокойный малыш, я переживаю за маму, в последние месяцы она очень бледная и быстро устает, я ещё и поэтому съехала из их квартиры, мне казалось, что мама сильно напрягается, помогая мне. И я никак не могла уговорить её отдохнуть, полежать, я и сама прекрасно справляюсь с ребенком. Что-то происходит, но ни мама, ни отчим не хотят мне говорить, а я переживаю. Нужно возвращаться домой, скоро Денис проснется и начнет требовать есть. Уже разворачиваясь к выходу из парка, я натыкаюсь на две мужские фигуры, которые перегораживают мне дорожку. А вот и братья объявились, зря радовалась, что их полгода не видно, они просто выжидали время, ждали, когда я успокоюсь и потеряю бдительность. Остановившись, я начала молча рассматривать их, говорить нам не о чем.
- Люба, - тихо сказал Мир, подходя к коляске, - тебе же тяжело одной и денег не хватает, у отчима и матерью ты брать не хочешь, может, у меня возьмешь в качестве компенсации за причиненный вред.
- Хватает мне денег, - ответила я.
- Я знаю, что ты работаешь на дому и ещё у тебя институт не окончен, и ребенок маленький, - тихо сказал он, заглядывая в коляску.
- Не присматривайся, он на тебя не похож, - ответила я, - это мой сын.
- Это и мой сын! – Воскликнул Мир и Денис зашевелился.
- А способ его зачатия тебя не смущает? – Спросила я.
- Люба прости, я был не в себе, ночь не спал, ещё Светка наговорила всякого, я был зол, и твои доводы не воспринимал, был просто уверен, что Филипп у тебя или обязательно придет к тебе….
- А насиловать-то меня, зачем, ты был зол, ночь не спал, поддался влиянию своей сестры, был уверен, что я прячу Филипп, но зачем насиловать? – Ответь сначала себе на этот вопрос.
- Я думал об этом, наверное, хотел наказать? – Ответил Мир.
- За что наказать, за то, что я любила Филиппа и перешла дорогу вашей неадекватной сестре или за то, что он вспоминал меня, когда кувыркался с ней, так наказал бы его, меня за что?
- Люба, я не могу ответить на этот вопрос, - тихо проговорил он.
- А я знаю ответ, ты знал, что я не смогу ответить, слабая женщина без связей, значит можно и за это ничего не будет, - сказала я, и, отодвинув его, быстро покатила коляску к выходу.
- Ты не слабая, Люба, это не так! – Крикнул он мне в след.
Не буду думать об этой встрече, хорошо, что сын не проснулся, сейчас приедем домой, я накормлю его вкусной кашей и буду рассказывать ему добрые сказки.
Неделю спустя. Любовь.
Отчим позвонил рано утром, сказал, что маму положили в больницу, ей будут делать срочную операцию, назвал номер больницы и просил срочно приехать, она хочет поговорить со мной до операции. Он отключился, а я начала собирать Дениса и готовить для него питание, неизвестно, сколько придется сидеть в больнице. Возьму сумку для переноски, а ещё поеду на машине, детское кресло я приобрела, а в машине багажник вместительный много вещей влезет. Я быстро упаковывала все нужные для ребенка вещи и старалась не анализировать разговор с отчимом, но тревожные мысли отогнать не получалось. Если мама хочет поговорить со мной до операции, значит, не уверена в её исходе, но почему они скрывали от меня правду о болезни? Мама только отмахивалась, когда я заговаривала о самочувствии, говорила, что это старость и усталость, а на самом деле она практически здорова. Вот только практически здоровых людей не кладут на срочную операцию….
Выйдя из маминой палаты, я еле сдерживала слезы, Денис видимо почувствовав мою нервозность начал капризничать. Медсестра предложила мне разместиться в буфете для посетителей и накормить его. Пока кормила сына сдерживала рыдания, мы с мамой говорили мало, доктор сказал не более пяти минут, мол, больную нельзя расстраивать. Мама успокаивала меня, мол, операция плевая, да и врачи в этой больнице хорошие, а мне казалось, что она прощается со мной, но я кивала головой, соглашаясь с ней, и сдерживала слезы. А когда Денис наелся и уснул у меня на коленях, я заплакала, тихо, чтобы не разбудить его, сидела в уголке на диванчике и вытирала слезы. Отчим остался около операционной, он будет сидеть там, пока не кончится операция, а я устроилась в небольшом коридорчике на первом этаже, где практически нет народа, и плакала. Я даже не заметила, как рядом присел Мир, а этот что здесь делает?
- Я знаю, что произошло, - тихо сказал он, - Люба тебе сейчас поддержка нужна…
- От тебя мне ничего не нужно, - ответила я.
- Люба прости меня, знаешь, как я раскаиваюсь за тот поступок? Ты же мне нравишься, я хотел завоевать тебя, хотел быть с тобой и сам все испортил, а потом отец привел адвоката, и он посоветовал мне попробовать добиться опеки над сыном через суд, а я дурак повелся, потом очнулся и все отменил. Я уже давно созрел для семьи, все хотел встретить хорошую девушку, а ты оказалась не свободна, вернее формально ты была свободна, но в мыслях ты ещё любила его…
- Тебя же Люба зовут? – Тихо спросил он, внимательно разглядывая мой живот.
- С кем имею честь говорить? – Перешла я на светский тон, хотя и так прекрасно видно, кто этот мужчина.
- Андрей Павлович, - ответил мужчина, - ты же моего внука носишь? Мир целую папку твоих фотографий собрал, не стал бы мой сын фотографировать беременную женщину, если бы не имел к этому никакого отношения. Что у вас произошло, почему мой сын не может приблизиться к тебе, а только фотографирует издалека и почему вы до сих пор не оформили отношения?
- Он меня изнасиловал, - спокойно ответила я, - а приближаться ко мне ему запретил мой отчим и ещё меня охраняют, так ненавязчиво, но я чувствую. И я не жажду общения с вашим сыном, мы вроде как все друг другу сказали в последнюю встречу. Вот только как Вас ко мне подпустили? Предполагаю, что у них задание охранять меня только от ваших сыновей, а на их отца не распространяется.
- Мой сын не мог так поступить? – Воскликнул Андрей Павлович.
- Почему не мог? Вас история племянницы не научила быть осторожным в суждениях и не таким категоричным?
- Моя племянница больна с детства, к сожалению, такие заболевания передаются по наследству, но в нашей семье нет психических заболеваний, - ответил он.
- Как нет, а ваша племянница? Вы сами себе противоречите, - ответила я, вставая, - мне нужно идти в магазин, у меня режим дня, доктор рекомендует не нарушать его. А Мира я видеть не хочу и не захочу никогда, он подонок и насильник. Я считаю, что такой мужчина не заслуживает ребенка. Прощайте и пожалуйста, пусть ваш сын не докучает мне, сейчас самый ответственный период и мне, и ребенку нужен покой, режим дня и хорошее питание, боюсь, его появление на горизонте может выбить меня из колеи, а это вредно для нас.
Мужчина смотрел на меня сочувственно и молчал. А что он может сказать? Его сын оказался, мягко говоря, недостойным человеком. Мне же нужно подумать о переезде к родителям, закрою окно плотной шторой и не буду видеть балкон Филиппа, да и некогда мне будет смотреть в окна, когда ребенок родится.
Глава 13
Три недели спустя. Любовь.
Как-то резко начали отекать ноги и очень сильно болеть спина, мама, прожив со мной неделю, собрала мои вещи, и отчим перевез меня к ним. Сейчас она не отходит от меня не на шаг, мы вместе гуляем, ходим по магазинам, готовим и смотрим телевизор. Окно, выходящее на балкон Филиппа, я закрыла шторами и не открываю, не хочу видеть его, он сейчас живет у родителей, отчим говорит, что сильно пьет, часто не ночует дома и ещё ему звонят разные не совсем адекватные девицы. Видимо тяготы беременности так на меня влияют, я не жалею его, он отказался от меня, поддался другой девушке, видимо думал, что она лучше, а сейчас заливает свое разочарование водкой. Если бы я каждое разочарование заливала водкой, то давно бы получила цирроз печени, а я пыталась преодолеть, пусть не всегда получалось, но я старалась и шла вперед. Мир около моего дома не появлялся, отчим вскользь упомянул, что он сейчас усиленно работает на благо фирмы отца, стал трудоголиком. Пусть работает, это очень полезно от мыслей отвлекает, у меня же сейчас другие проблемы, спина болит с каждым днем все сильнее, а ещё ноги отекают так, что не влезают в обувь, но я не жалуюсь, потерплю, главное, чтобы ребенок был здоров.
***
Воды отошли поздно ночью, я проснулась и почувствовала, что лежу в луже, спина болела так, что я не могла повернуться, а уж про то, чтобы встать не могло быть и речи. Пришлось кричать маму.
Они с отчимом быстро переодели меня, вызвали скорую помощь, собрав все нужные вещи, помогли спуститься вниз. В больницу со мной поехала мама, отчим сказал, что сменит её утром. Схватки начались ещё в машине скорой помощи, а потом я помню только режущую боль, отпускающую на несколько минут и снова накатывающую волнами. Болело все и спина, и голова и живот и даже ноги с руками. В очередную передышку, ко мне подошел доктор и сказал, что родить самой у меня не получится, и сейчас они готовят операционную. Мне будут делать кесарево сечение, а дальше я уже мало что поняла из его слов, толи ребенок неправильно лежит, толи у меня проблема с маткой, толи с плацентой, да какая разница, если доктор сказал, что я не рожу сама, разве я могу не верить. Помню, как на меня надели маску и доктор начал считать, а дальше темнота.
***
Очнулась я в реанимации с двумя капельницами в руках, за небольшим столом рядом с моей кроватью сидела медсестра и что-то усиленно писала. Я не стала напоминать о себе, зачем человека отвлекать, тело пока не болело, но это пока, сейчас лекарства перестанут действовать, и я прочувствую всю прелесть послеоперационного периода. Закрыв глаза, я решила поспать пока не пришла боль.
- Я знаю, что ты не спишь, - раздался голос медсестры, - ты нас сильно напугала, во время операции открылось кровотечение, докторам пришлось попотеть, но сейчас все хорошо. Гемоглобин ещё не пришел в норму, но это дело поправимое, через пару дней тебя переведут в обычную палату, вот только домой так быстро не выпишут, придется тебе с сыном провести в больнице не меньше месяца.
- А как мой сын?
- Прекрасно, мальчик здоров, доношен, доктор осмотрел его, сказал, что богатырь родился, вот только молока у тебя нет и, наверно, не будет, придется кормить его смесями, а жаль…
- И мне жаль, - ответила я, - а когда я смогу его увидеть?
- Когда тебя переведут в палату, сюда ребенка приносить нельзя, но ты не беспокойся с ним твоя мама сидит. – Ответила медсестра.
- Спасибо….
- Ты засыпай, а то скоро боль придет и будет не до сна.
Две недели спустя. Любовь.
Доктор рекомендовал мне потихоньку ходить, швы с меня уже сняли, теперь предстояло потихоньку разрабатывать мышцы. И лежать мне надоело, я теперь сама ухаживала за сыном, мы с мамой посоветовались и решили назвать его Денис, отчим справил ему метрики, где в графе отец стоял прочерк, фамилия у сына моя, а отчество от имени маминого отца Александра, очень достойного человека. Мама приходит каждый день, возится с внуком, пока я принимаю гигиенические процедуры, иногда гуляет с ним, я же в это время отдыхаю, чтобы потом с новыми силами заботится о ребенке.
Сегодня мама была днем, вечером они с отчимом идут в гости, отказаться невозможно, это давние друзья, так и я не инвалид справлюсь сама. После выписки из больницы мне предстоит одной заботится о сыне, мама, конечно будет помогать, но я не хочу сильно напрягать её, ребенок-то мой.
Уложив ребенка спать, я решила почитать книгу о воспитании детей, которую принесла медсестра. И только я удобно улеглась на кровати, как в мою палату постучали, и через секунду вошел молодой человек с дорогим кожаным портфелем, деловом костюме и накинутым поверх него белым халатом. Интересно и как его пропустили, это все-таки детское отделение, сюда близких родственников скрипя зубами, пускают, а тут такой щеголь.
- Меня зовут Сергей, я адвокат Мирослава Андреевича, - представился мужчина, и осторожно придвинув стул, присел рядом с моей кроватью.
Медленно я приняла сидячее положение, нехорошо разговаривать с таким серьезным человеком лежа на кровати.
- Мой наниматель хочет участвовать в воспитании ребенка и видеться с ним, прежде чем подать в суд, я хотел бы спросить у вас может, мы заключим мировое соглашение, и не будем доводить дело до суда, - сказал он.
- А в изнасиловании он признался? – Спросила я, глядя на адвоката, - а то будет неприятно, когда это обстоятельство всплывет на суде. И не хочет ли он сначала искупить свою вину?
Адвокат растерялся только на секунду, видимо всех обстоятельств моей беременности он не знал, но справился с удивлением быстро, профессионал.
- Вы настаиваете на изнасиловании? - Тихо спросил он.
- Настаиваю? А почему я должна покрывать его, он даже не попробовал оправдаться или извинится, хотя в тот момент, да и сейчас мне не хочется, ни слышать, ни видеть его.
- У вас есть свидетели?
- Есть, мой отчим и два его охранника, которые выпроваживали его из моей квартиры, он даже не хотел уходить после содеянного, - ответила я.
- Хорошо, я переговорю с ним об этих обстоятельствах, - сказал адвокат, - я так понимаю, что о мировом соглашении не может быть и речи?
- Правильно понимаете, - ответила я, - буду судиться, а там, что решит суд, но я не собираюсь сдаваться и ребенка ему не отдам, он не достоин сына.
Адвокат встал, осторожно поставил стул на место и пошел к двери.
- Мир опять разочаровал меня, я думала, он признал свою вину и успокоился, а он решил, что если я не написала заявления об изнасиловании, значит, простила его?
- Нет, он так не думает, он хочет, видится с сыном, и участвовать в его воспитании, - ответил адвокат.
- Какое благородство! Я даже алименты с него не требую, так пусть живет спокойно и не мешает жить нам.
Глава 14
Полгода спустя. Любовь.
На улице лето и я с сыном гуляю по тенистым аллеям парка. Денис спит в коляске, а я просто бесцельно брожу по дорожкам. В будний день народу в парке мало, тихо поют птички, в тени нежарко и я, медленно перебирая ногами, думаю. Ни адвокат, ни Мир больше не появлялись в моей жизни, видимо поняли, что их дело проигрышное, а может, решили наконец-то оставить меня в покое. Два месяца назад, я переехала в свою квартиру. Как ни сопротивлялась мама, я настояла на своем. Нужно привыкать жить самостоятельно, пусть они отдохнут от нас, да и покой им нужен, а с маленьким ребенком разве можно отдохнуть. И как бы хорошо мне ни было с мамой и отчимом, но я решила, что должна жить отдельно. У меня есть немного денег, которые я откладывала на черный день, а ещё я нашла работу на дому, буду работать на маленькую фирму по своей основной специальности, денег обещают немного, но я и этому рада. Ещё нужно готовиться к сессии и уже начинать писать дипломную работу. Планов много, и это хорошо не остаётся времени на мысли. В последнее время мысли посещают нерадостные. Нет, сын у меня замечательный, здоровый, спокойный малыш, я переживаю за маму, в последние месяцы она очень бледная и быстро устает, я ещё и поэтому съехала из их квартиры, мне казалось, что мама сильно напрягается, помогая мне. И я никак не могла уговорить её отдохнуть, полежать, я и сама прекрасно справляюсь с ребенком. Что-то происходит, но ни мама, ни отчим не хотят мне говорить, а я переживаю. Нужно возвращаться домой, скоро Денис проснется и начнет требовать есть. Уже разворачиваясь к выходу из парка, я натыкаюсь на две мужские фигуры, которые перегораживают мне дорожку. А вот и братья объявились, зря радовалась, что их полгода не видно, они просто выжидали время, ждали, когда я успокоюсь и потеряю бдительность. Остановившись, я начала молча рассматривать их, говорить нам не о чем.
- Люба, - тихо сказал Мир, подходя к коляске, - тебе же тяжело одной и денег не хватает, у отчима и матерью ты брать не хочешь, может, у меня возьмешь в качестве компенсации за причиненный вред.
- Хватает мне денег, - ответила я.
- Я знаю, что ты работаешь на дому и ещё у тебя институт не окончен, и ребенок маленький, - тихо сказал он, заглядывая в коляску.
- Не присматривайся, он на тебя не похож, - ответила я, - это мой сын.
- Это и мой сын! – Воскликнул Мир и Денис зашевелился.
- А способ его зачатия тебя не смущает? – Спросила я.
- Люба прости, я был не в себе, ночь не спал, ещё Светка наговорила всякого, я был зол, и твои доводы не воспринимал, был просто уверен, что Филипп у тебя или обязательно придет к тебе….
- А насиловать-то меня, зачем, ты был зол, ночь не спал, поддался влиянию своей сестры, был уверен, что я прячу Филипп, но зачем насиловать? – Ответь сначала себе на этот вопрос.
- Я думал об этом, наверное, хотел наказать? – Ответил Мир.
- За что наказать, за то, что я любила Филиппа и перешла дорогу вашей неадекватной сестре или за то, что он вспоминал меня, когда кувыркался с ней, так наказал бы его, меня за что?
- Люба, я не могу ответить на этот вопрос, - тихо проговорил он.
- А я знаю ответ, ты знал, что я не смогу ответить, слабая женщина без связей, значит можно и за это ничего не будет, - сказала я, и, отодвинув его, быстро покатила коляску к выходу.
- Ты не слабая, Люба, это не так! – Крикнул он мне в след.
Не буду думать об этой встрече, хорошо, что сын не проснулся, сейчас приедем домой, я накормлю его вкусной кашей и буду рассказывать ему добрые сказки.
Неделю спустя. Любовь.
Отчим позвонил рано утром, сказал, что маму положили в больницу, ей будут делать срочную операцию, назвал номер больницы и просил срочно приехать, она хочет поговорить со мной до операции. Он отключился, а я начала собирать Дениса и готовить для него питание, неизвестно, сколько придется сидеть в больнице. Возьму сумку для переноски, а ещё поеду на машине, детское кресло я приобрела, а в машине багажник вместительный много вещей влезет. Я быстро упаковывала все нужные для ребенка вещи и старалась не анализировать разговор с отчимом, но тревожные мысли отогнать не получалось. Если мама хочет поговорить со мной до операции, значит, не уверена в её исходе, но почему они скрывали от меня правду о болезни? Мама только отмахивалась, когда я заговаривала о самочувствии, говорила, что это старость и усталость, а на самом деле она практически здорова. Вот только практически здоровых людей не кладут на срочную операцию….
***
Выйдя из маминой палаты, я еле сдерживала слезы, Денис видимо почувствовав мою нервозность начал капризничать. Медсестра предложила мне разместиться в буфете для посетителей и накормить его. Пока кормила сына сдерживала рыдания, мы с мамой говорили мало, доктор сказал не более пяти минут, мол, больную нельзя расстраивать. Мама успокаивала меня, мол, операция плевая, да и врачи в этой больнице хорошие, а мне казалось, что она прощается со мной, но я кивала головой, соглашаясь с ней, и сдерживала слезы. А когда Денис наелся и уснул у меня на коленях, я заплакала, тихо, чтобы не разбудить его, сидела в уголке на диванчике и вытирала слезы. Отчим остался около операционной, он будет сидеть там, пока не кончится операция, а я устроилась в небольшом коридорчике на первом этаже, где практически нет народа, и плакала. Я даже не заметила, как рядом присел Мир, а этот что здесь делает?
- Я знаю, что произошло, - тихо сказал он, - Люба тебе сейчас поддержка нужна…
- От тебя мне ничего не нужно, - ответила я.
- Люба прости меня, знаешь, как я раскаиваюсь за тот поступок? Ты же мне нравишься, я хотел завоевать тебя, хотел быть с тобой и сам все испортил, а потом отец привел адвоката, и он посоветовал мне попробовать добиться опеки над сыном через суд, а я дурак повелся, потом очнулся и все отменил. Я уже давно созрел для семьи, все хотел встретить хорошую девушку, а ты оказалась не свободна, вернее формально ты была свободна, но в мыслях ты ещё любила его…
