- Сестра там с парнями, - ответил мальчишка и показал рукой на кусты.
Я поставила его на ноги, взяла за руку и повела в сторону компании. Когда мы подошли к компании, у мужской её части еда встала поперёк горла. Мой купальник прикрывал только самые стратегические места, немного внизу и немного вверху. Мне своего тела стесняться нечего, а парни такого богатства не видели. У них в деревнях все девки на диетах помешанные, кожа да кости, всё артисткам да моделям подражают, может, это кому-то нравится, да только не всем.
- Чего слюни распустили? Или нормального женского тела не видели? Так деньги за просмотр платите. Где твоя сестра? - спросила я мальчишку и немного наклонилась вперёд.
В компании кто-то сильно закашлялся, потом послышались хлопки по спине, подавился болезный.
Мальчишка показал рукой на пьяную молодую особу. Она сидела и смотрела на нас осоловевшими глазами.
- Ты чего это, пьянь, ребёнка с собой на гулянку взяла? Он чуть в реке не утонул, - спросила я.
- Он сам за мной потащился, я его не звала, - пьяным голосом проговорила она.
- Она меня дома одного заперла, а я выбрался, - обиженно сказал малыш и насупился.
Подойдя к этой пьянице, я приподняла её за грудки и поставила на ноги. Получилась это не сразу, у неё коленки не разгибались, и она заваливалась на спину. Наконец она встала ровно. Я приподняла её за подбородок и посмотрела на её пьяную рожу.
- Ловите - сказала я и заехала ей в челюсть.
Дама, как стояла, так и упала ровно спиной в руки Максиму.
- Я бы на вашем месте положила это пьяное тело в тень, а то получит ещё тепловой удар, а вы будите виноваты, - сказала я и, взяв мальчишку на руки, пошла назад к реке.
- Тебя как зовут, ребёнок? - спросила я мальчишку.
- Тимофей, - ответил он. - А мы искупаемся?
- Искупаемся, а потом пойдём ко мне на работу, я тебя подстригу и помою, - ответила я. - Если тебя ещё раз оставят одного, приходи ко мне в больницу, будешь помогать работать.
Мы купались с Тимофеем около часа, потом его начало клонить в сон. Я завернула мальчишку в полотенце, оделась и понесла к себе. Дома уложила его на свою кровать, осторожно смазала всего мазью от ожогов, для профилактики, завернула в простынку и пошла на кухню готовить ужин. Проснётся голодным растущий организм.
Проснулся Тимофей через три часа, устал ребёнок. Я накормила его и посадила подстригаться. Было сложно уговорить сидеть прямо, но я справилась. Я коротко подстригла малыша, оставила только небольшой ёжик на макушке. Получилась гигиеническая стрижка, ровно и гигиенично.
Потом мы пошли в ФАП, мыться и переодеваться в чистое. Я тщательно вымыла Тимофея и опять смазала его мазью. Одела его в рубашку от больничной пижамы и посадила в бытовом помещении на стул. Накопилось грязное бельё, хотела загрузить машинку, а потом помыть полы в помещениях. Я разбирала бельё и рассказывал Тимофею сказку. Он слушал внимательно и изредка задавал вопросы. Бедный ребёнок, с ним совсем никто не занимается.
В помещение вошла пожилая женщина и замерла на пороге.
- А вы думали, что я издеваюсь над вашим ребёнком? - спросила я ошарашенную женщину.
- Нет, что вы, Ника, я о вас такое никогда бы не подумала, - ответила она.
- Вы почему его в садик не отдадите? - спросила я. - Всё лучше, чем пьяной сестре оставлять.
- Он родился слабеньким, болел долго, недавно только ходить стал, - ответила она, - я хотела его с осени в садик отдать.
- А я сбегу, - сказал Тимофей и опустил глаза в пол.
- Пока пусть ко мне приходит, будет помогать мне лечить больных, а осенью видно будет, - сказала я. - Этой пьянице больше не оставляйте.
- Спасибо вам, Ника, - сказала женщина, взяла Тимофея за руку, и они ушли.
«Моя доброта ещё добавит мне проблем», - подумала я.
На следующий день, когда я утром подошла к входу в ФАП, Тимофей уже стоял около двери с пакетом в руках.
- Что у тебя в пакете?
- Мама одежду дала и творога банку, - ответил Тимофей.
- Пошли, я приготовлю тебе творог по-докторски, - сказала я, взяв его за руку, повела в ординаторскую.
Выложив полбанки творога в тарелку, я налила туда сиропа шиповника, размешала и вручила ложку Тимофею. Первую ложку он съел с осторожностью, а потом умял всю тарелку. Налила морсу от бабы Нюры, он запил и сказал спасибо.
- Теперь нужно помыть за собой посуду, - сказала я и вручила ему тарелку с ложкой.
Мне, конечно, пришлось перемывать посуду, но ребёнок старался и не капризничал. Молодец парень, будет хорошим хозяином, если не заленится. Потом я показывала ему помещения ФАПа, рассказывала, для чего они нужны, и какие процедуры проводятся. Тимофей слушал внимательно, иногда задавал вопросы по существу. Ребенок очень любопытный и сообразительный.
После экскурсии мы сидели в кабинете, Тимофей показывал указкой на буквы и называл их. Для обучения мы использовали таблицу для проверки зрения. Он, конечно, половины букв не знал и иногда путался, но для его возраста мальчик хорошо развит. Я не настаивала на изучении алфавита, Тимофей сам захотел, пусть учит, пока не надоест. За этим занятием нас и застал Максим. Он вошёл в кабинет и застыл, наблюдая за нами.
- Я никогда не думал, что алфавит можно изучать по плакату для проверки зрения, - сказал он.
- У тебя есть жалобы на здоровье? - спросила я.
Максим протянул мне обожжённую руку.
- В процедурную! - скомандовала я и пошла первая, показывая дорогу.
В процедурной я усадила Максима на стул и начала доставать медикаменты. С Тимофеем у меня договорённость: если приходит пациент, он садится в уголке на стуле и сидит тихо, пока я не закончу лечение. Я краем глаза увидела, что Тимофей не забыл наш разговор, сел на край запасной кушетки и затих.
У Максима был ожог руки второй степени. У него уже появились волдыри, кожа руки покраснела. Я нанесла на ожог болтушку и забинтовала руку стерильным бинтом.
- На ночь нужно снять повязку, - сказала я, - ожоги лучше заживают на воздухе. А теперь расскажи мне, почему ты хромаешь на правую ногу.
- Я натёр мозоль, а потом содрал шкуру, у меня образовалась рана, - ответил Максим, - ничего страшного.
- Снимай кроссовки, я сама решу, страшно или нет, - ответила я и показала рукой на кушетку.
Максим снял обувь, носки и лёг на кушетку. Я сначала осмотрела его здоровую ногу, а потом перешла к больной.
- У тебя фурункул, - сказала я, - ты содрал кожу, в рану попала грязь. Хорошо, что я заметила твою хромоту, иначе пришлось бы долго лечить, запусти ты процесс. Сейчас поставлю обезболивающий укол и буду вскрывать. Ты сможешь не дёргаться, или тебя зафиксировать на кушетке?
- Я не буду дёргаться, - сказал Максим
- Держись руками за кушетку, - сказала я, пока он не очухался, сделала ему укол.
Максим только вздрогнул, но ногой не дёрнул. Я взяла стерильный скальпель, загородив пациенту обзор, быстрым движением сделала надрез. Сгусток гноя выскочил из раны, и если бы не моя реакция, он упал бы на кушетку. Я сменила несколько салфеток, но гной всё вытекал из раны. Мне пришлось попросить Тимофея принести ещё одну упаковку салфеток.
Когда я взглянула на пациента, он смотрел большими глазами на кучу использованных салфеток, которые я выкидывала в специальный тазик для использованных медицинских материалов.
- У тебя в ноге большая дырка, - сказала я, - нужно ставить дренаж. Сейчас будет немного больно. Рану не мочить, пока она не покроется корочкой. Дренаж будем менять каждый день.
Отвлекая его разговорами, я быстро поставила дренаж и наложила мазь на рану. Сделала повязку и натянула на ногу носок.
- Всё, можешь одеваться, - сказала я и начала убирать медикаменты и материалы в шкаф.
Максим сел на кушетку и начал быстро надевать обувь. Он поглядывал на меня и, видимо, что-то хотел спросить, но почему-то не решался.
- Вы эту пьяницу всей компанией пользуете? - спросила я. - Надо у вас анализы взять, может быть целый букет венерических болезней.
- Ты зачем при ребёнке об этом говоришь? - запинаясь, сказал Максим.
- Так он мне и рассказал, - ответила я. - Он, правда, пока не знает, как это называется, но процесс описал доходчиво и понятно.
- Я её не пользую, брезгую, но парни иногда, - ответил Максим. - Она только с нами, а мы все чистые.
- Только или с вами? - переспросила я.
- Я не уверен, - задумчиво проговорил он.
- Пусть придут ко мне послезавтра, возьму анализы и посмотрю, желательно и кровь взять. Можно не писать фамилии, пронумеровать пробирки и отправить их в областную платную лабораторию. Им фамилии ни к чему, они соблюдают анонимность. Только денег это стоит немаленьких, но на здоровье экономить нельзя.
- Я скажу парням, - ответил Максим, - они придут вечером.
- Сам тоже приходи, - сказала я, - есть болезни, передающиеся бытовым путём.
В это время в процедурную влетела молодая женщина. Она прижимала к груди девочку лет трёх. От волнения она не могла внятно говорить, только скулила. Я быстро взяла девочку на руки, её вырвало на меня. Не обращая внимания на грязный халат, схватила тазик, поместив его на кушетку, я поставила девочку рядом на коленки, придерживая её, наклонила над тазиком. Ребёнка рвало сильно, её тело содрогалось и дрожало.
Я гладила её по спине и тихо шептала успокаивающие слова.
- Я описалась, - сказала она в перерыве между рвотными позывами.
Перехватив её другой рукой, второй начала развязывать свой халат. Я сняла с себя халат, свернула его и подложила его под ребёнка. Подумаешь под халатом только лифчик и трусы. Сейчас у меня тяжёлый пациент. Мать пыталась подойти к нам, но я отодвинула её рукой от кушетки.
- Держи её, чтобы не мешала! - крикнула я Максиму.
Он взял женщину за руку и посадил на кушетку рядом с Тимофеем.
Наконец рвота прекратилась. Я убрала с лица девочки волосы и погладила её по голове.
- Тимофей, - позвала я, - налей из кувшина воды в стакан и достань из шкафа жёлтые пакетики.
Тимофей принёс мне стакан с водой и протянул пакетик с порошком. Я прислонила ребёнка к своей груди, прочитала название на пакетике, убедившись, что мне принесли нужное лекарство, высыпала пакетик в стакан с водой. Потом я проследила, чтобы малышка выпила весь стакан. Через две минуты её вырвало водой. Желудок был чист.
- Она падала или ударялась головой? - спросила я мамашу.
- Нет, - ответила она, - она гуляла со мной во дворе, ничего не ела, только воду пила.
- Сколько она гуляла? - уточнила я.
- С утра и до того, как её стало тошнить, - ответила женщина.
- У ребёнка температура, она получила тепловой удар, - сказала я. - Вы о чём думали, когда позволяли ей столько находиться на жаре?
- Она гуляла в тени, - ответила мамаша.
- В таком возрасте и в тени можно получить тепловой удар, - ответила я, - девочка у вас маленькая, худенькая, наверное, часто болеет.
- Она родилась недоношенной, - ответила женщина.
- Тимофей, отведи женщину в кладовку и покажи, где лежат полотенца и пелёнки, потом приведёшь её в санпропускник, а я пока искупаю ребёнка, может, температуру удастся сбить.
Взяла девочку на руки и понесла её мыть. В санпропускнике имелась небольшая ванная для купания детей. Я налила прохладную воду, раздела ребёнка и начала осторожно обмывать её.
Мы уже закончили водные процедуры, когда пришли мать девочки и Тимофей. Я взяла полотенце, завернула в него ребёнка и положила на кушетку. Осторожно вытерла, сложила пелёнку и завернула её вокруг малышки как подгузник.
- Сейчас положу вас в бокс, - сказал я матери, - через час навещу, если за это время у неё поднимется температура, громко кричите, будем делать укол. Не мешало бы и вам накапать успокоительного. Но от него в сон клонит, а мне нужно, чтобы вы каждые пятнадцать минут мерили ребенку температуру. Выдам вам электронный термометр.
Когда я вернулась из бокса, до меня дошло, что я не накормила Тимофея обедом. В процедурной сидели Максим и Тимофей и смотрели на меня настороженно.
- Тимофей, иди в ординаторскую и съешь один пирожок, я сейчас уберу процедурную и подогрею тебе суп, - сказала я.
- Я не люблю суп, - протянул Тимофей.
- Я налью тебе только гущу, это уже не будет супом, - ответила я.
- Я накормлю его, - предложил Максим, - не беспокойся, занимайся своими делами.
Когда они вышли, я вспомнила, что до сих пор хожу в нижнем белье. У меня сегодня день стриптиза, только деньги в трусы не суют. Надела новый халат и начала уборку. У меня час, а потом нужно осмотреть пациента и внести запись в журнал.
Максим нашёл меня в бытовом помещении. Я загрузила стиральную машинку и сейчас домывала полы.
- Тимофей заснул на диване в ординаторской, - сказал Максим.
- Ты почему домой не ушёл? - спросила я. - Или у тебя ещё болячки есть?
- Я хотел попросить подстричь меня, - сказал Максим.
- Почему так долго не решался это сделать? - удивилась я. - Или ты думал, что я откажу тебе из-за того случая? Я не злопамятная. Только тебя бесплатно стричь не буду.
- Тебе нужны деньги? - спросил Максим.
- Откуда такое отношение к жизни? Деньги, конечно, нужны, без них никуда, но не всё можно измерить деньгами. Мне нужно выточить несколько болтов. У вас же есть мастерская?
- Конечно, я попрошу сделать для тебя болты, - с удивлением сказал Максим, - ты только напиши мне размеры.
- Лучше принесу тебе старые болты, я технически не подкована. Придёте ко мне через день, я тебе и отдам.
На следующий день была не моя смена, но я вышла на работу. Рассказала Валентину Николаевичу о пациентах, убрала бокс и помогла составить отчёт об использовании лекарств. Тимофей ходил за мной, как хвостик. Я рассказывала ему в процессе работы сказки.
После обеда мы пошли купаться на речку. Я учила его плавать, он так забавно барахтался в воде. Потом мы ходили в магазин за продуктами и читали книгу. Вечером за ним пришла мама, принесла мне творога и молока за работу. Отказываться не стала, всё скормлю Тимофею.
Утром следующего дня я вышла на работу. Тимофей ждал меня у дверей. Сказал, что у меня лучше, чем в садике, но мы договорились, что он попробует походить туда осенью, чтобы сравнить.
Дети - это моя единственная слабость и любовь. Я не знаю, откуда и когда появилось это чувство, но я люблю всех детей, даже хулиганов и дебоширов. При этом я никогда не позволяю им садиться мне на шею. Дети - создания космоса, они чувствуют, как к ним относятся и безошибочно тянутся к тем людям, которые их любят.
День прошёл тихо. Были две разбитые коленки и один порезанный палец. Я заполняла карточки пациентов и занималась другой бумажной работой.
В пять часов вечера в ФАП прибыла компания парней во главе с Максимом. Они стояли в коридоре со смущённым видом.
- Сначала возьму мазки, а потом кровь из вены, - сказала я. - Анализы отвезу в лабораторию завтра сама, желательно, чтобы кто-нибудь подвёз меня на машине. Если нет такой возможности, то кому-то придётся посидеть с Тимофеем, поеду на общественном транспорте.
- У вас же есть машина? - спросил один из парней.
- А ничего, что я о вас никому не сказала? - ответила я. - Я на свой страх и риск провожу исследования.
- Я отвезу, - сказал Максим. - Во сколько завтра заехать?
- Думаю, часов в восемь утра, ехать на машине недалеко, да и делать в городе особо нечего, - сказала я. - Теперь заходите по одному в процедурный кабинет на мазки. Кровь буду брать во второй процедурной.
Я поставила его на ноги, взяла за руку и повела в сторону компании. Когда мы подошли к компании, у мужской её части еда встала поперёк горла. Мой купальник прикрывал только самые стратегические места, немного внизу и немного вверху. Мне своего тела стесняться нечего, а парни такого богатства не видели. У них в деревнях все девки на диетах помешанные, кожа да кости, всё артисткам да моделям подражают, может, это кому-то нравится, да только не всем.
- Чего слюни распустили? Или нормального женского тела не видели? Так деньги за просмотр платите. Где твоя сестра? - спросила я мальчишку и немного наклонилась вперёд.
В компании кто-то сильно закашлялся, потом послышались хлопки по спине, подавился болезный.
Мальчишка показал рукой на пьяную молодую особу. Она сидела и смотрела на нас осоловевшими глазами.
- Ты чего это, пьянь, ребёнка с собой на гулянку взяла? Он чуть в реке не утонул, - спросила я.
- Он сам за мной потащился, я его не звала, - пьяным голосом проговорила она.
- Она меня дома одного заперла, а я выбрался, - обиженно сказал малыш и насупился.
Подойдя к этой пьянице, я приподняла её за грудки и поставила на ноги. Получилась это не сразу, у неё коленки не разгибались, и она заваливалась на спину. Наконец она встала ровно. Я приподняла её за подбородок и посмотрела на её пьяную рожу.
- Ловите - сказала я и заехала ей в челюсть.
Дама, как стояла, так и упала ровно спиной в руки Максиму.
- Я бы на вашем месте положила это пьяное тело в тень, а то получит ещё тепловой удар, а вы будите виноваты, - сказала я и, взяв мальчишку на руки, пошла назад к реке.
- Тебя как зовут, ребёнок? - спросила я мальчишку.
- Тимофей, - ответил он. - А мы искупаемся?
- Искупаемся, а потом пойдём ко мне на работу, я тебя подстригу и помою, - ответила я. - Если тебя ещё раз оставят одного, приходи ко мне в больницу, будешь помогать работать.
Мы купались с Тимофеем около часа, потом его начало клонить в сон. Я завернула мальчишку в полотенце, оделась и понесла к себе. Дома уложила его на свою кровать, осторожно смазала всего мазью от ожогов, для профилактики, завернула в простынку и пошла на кухню готовить ужин. Проснётся голодным растущий организм.
Проснулся Тимофей через три часа, устал ребёнок. Я накормила его и посадила подстригаться. Было сложно уговорить сидеть прямо, но я справилась. Я коротко подстригла малыша, оставила только небольшой ёжик на макушке. Получилась гигиеническая стрижка, ровно и гигиенично.
Потом мы пошли в ФАП, мыться и переодеваться в чистое. Я тщательно вымыла Тимофея и опять смазала его мазью. Одела его в рубашку от больничной пижамы и посадила в бытовом помещении на стул. Накопилось грязное бельё, хотела загрузить машинку, а потом помыть полы в помещениях. Я разбирала бельё и рассказывал Тимофею сказку. Он слушал внимательно и изредка задавал вопросы. Бедный ребёнок, с ним совсем никто не занимается.
В помещение вошла пожилая женщина и замерла на пороге.
- А вы думали, что я издеваюсь над вашим ребёнком? - спросила я ошарашенную женщину.
- Нет, что вы, Ника, я о вас такое никогда бы не подумала, - ответила она.
- Вы почему его в садик не отдадите? - спросила я. - Всё лучше, чем пьяной сестре оставлять.
- Он родился слабеньким, болел долго, недавно только ходить стал, - ответила она, - я хотела его с осени в садик отдать.
- А я сбегу, - сказал Тимофей и опустил глаза в пол.
- Пока пусть ко мне приходит, будет помогать мне лечить больных, а осенью видно будет, - сказала я. - Этой пьянице больше не оставляйте.
- Спасибо вам, Ника, - сказала женщина, взяла Тимофея за руку, и они ушли.
«Моя доброта ещё добавит мне проблем», - подумала я.
Глава 8
На следующий день, когда я утром подошла к входу в ФАП, Тимофей уже стоял около двери с пакетом в руках.
- Что у тебя в пакете?
- Мама одежду дала и творога банку, - ответил Тимофей.
- Пошли, я приготовлю тебе творог по-докторски, - сказала я, взяв его за руку, повела в ординаторскую.
Выложив полбанки творога в тарелку, я налила туда сиропа шиповника, размешала и вручила ложку Тимофею. Первую ложку он съел с осторожностью, а потом умял всю тарелку. Налила морсу от бабы Нюры, он запил и сказал спасибо.
- Теперь нужно помыть за собой посуду, - сказала я и вручила ему тарелку с ложкой.
Мне, конечно, пришлось перемывать посуду, но ребёнок старался и не капризничал. Молодец парень, будет хорошим хозяином, если не заленится. Потом я показывала ему помещения ФАПа, рассказывала, для чего они нужны, и какие процедуры проводятся. Тимофей слушал внимательно, иногда задавал вопросы по существу. Ребенок очень любопытный и сообразительный.
После экскурсии мы сидели в кабинете, Тимофей показывал указкой на буквы и называл их. Для обучения мы использовали таблицу для проверки зрения. Он, конечно, половины букв не знал и иногда путался, но для его возраста мальчик хорошо развит. Я не настаивала на изучении алфавита, Тимофей сам захотел, пусть учит, пока не надоест. За этим занятием нас и застал Максим. Он вошёл в кабинет и застыл, наблюдая за нами.
- Я никогда не думал, что алфавит можно изучать по плакату для проверки зрения, - сказал он.
- У тебя есть жалобы на здоровье? - спросила я.
Максим протянул мне обожжённую руку.
- В процедурную! - скомандовала я и пошла первая, показывая дорогу.
В процедурной я усадила Максима на стул и начала доставать медикаменты. С Тимофеем у меня договорённость: если приходит пациент, он садится в уголке на стуле и сидит тихо, пока я не закончу лечение. Я краем глаза увидела, что Тимофей не забыл наш разговор, сел на край запасной кушетки и затих.
У Максима был ожог руки второй степени. У него уже появились волдыри, кожа руки покраснела. Я нанесла на ожог болтушку и забинтовала руку стерильным бинтом.
- На ночь нужно снять повязку, - сказала я, - ожоги лучше заживают на воздухе. А теперь расскажи мне, почему ты хромаешь на правую ногу.
- Я натёр мозоль, а потом содрал шкуру, у меня образовалась рана, - ответил Максим, - ничего страшного.
- Снимай кроссовки, я сама решу, страшно или нет, - ответила я и показала рукой на кушетку.
Максим снял обувь, носки и лёг на кушетку. Я сначала осмотрела его здоровую ногу, а потом перешла к больной.
- У тебя фурункул, - сказала я, - ты содрал кожу, в рану попала грязь. Хорошо, что я заметила твою хромоту, иначе пришлось бы долго лечить, запусти ты процесс. Сейчас поставлю обезболивающий укол и буду вскрывать. Ты сможешь не дёргаться, или тебя зафиксировать на кушетке?
- Я не буду дёргаться, - сказал Максим
- Держись руками за кушетку, - сказала я, пока он не очухался, сделала ему укол.
Максим только вздрогнул, но ногой не дёрнул. Я взяла стерильный скальпель, загородив пациенту обзор, быстрым движением сделала надрез. Сгусток гноя выскочил из раны, и если бы не моя реакция, он упал бы на кушетку. Я сменила несколько салфеток, но гной всё вытекал из раны. Мне пришлось попросить Тимофея принести ещё одну упаковку салфеток.
Когда я взглянула на пациента, он смотрел большими глазами на кучу использованных салфеток, которые я выкидывала в специальный тазик для использованных медицинских материалов.
- У тебя в ноге большая дырка, - сказала я, - нужно ставить дренаж. Сейчас будет немного больно. Рану не мочить, пока она не покроется корочкой. Дренаж будем менять каждый день.
Отвлекая его разговорами, я быстро поставила дренаж и наложила мазь на рану. Сделала повязку и натянула на ногу носок.
- Всё, можешь одеваться, - сказала я и начала убирать медикаменты и материалы в шкаф.
Максим сел на кушетку и начал быстро надевать обувь. Он поглядывал на меня и, видимо, что-то хотел спросить, но почему-то не решался.
- Вы эту пьяницу всей компанией пользуете? - спросила я. - Надо у вас анализы взять, может быть целый букет венерических болезней.
- Ты зачем при ребёнке об этом говоришь? - запинаясь, сказал Максим.
- Так он мне и рассказал, - ответила я. - Он, правда, пока не знает, как это называется, но процесс описал доходчиво и понятно.
- Я её не пользую, брезгую, но парни иногда, - ответил Максим. - Она только с нами, а мы все чистые.
- Только или с вами? - переспросила я.
- Я не уверен, - задумчиво проговорил он.
- Пусть придут ко мне послезавтра, возьму анализы и посмотрю, желательно и кровь взять. Можно не писать фамилии, пронумеровать пробирки и отправить их в областную платную лабораторию. Им фамилии ни к чему, они соблюдают анонимность. Только денег это стоит немаленьких, но на здоровье экономить нельзя.
- Я скажу парням, - ответил Максим, - они придут вечером.
- Сам тоже приходи, - сказала я, - есть болезни, передающиеся бытовым путём.
В это время в процедурную влетела молодая женщина. Она прижимала к груди девочку лет трёх. От волнения она не могла внятно говорить, только скулила. Я быстро взяла девочку на руки, её вырвало на меня. Не обращая внимания на грязный халат, схватила тазик, поместив его на кушетку, я поставила девочку рядом на коленки, придерживая её, наклонила над тазиком. Ребёнка рвало сильно, её тело содрогалось и дрожало.
Я гладила её по спине и тихо шептала успокаивающие слова.
- Я описалась, - сказала она в перерыве между рвотными позывами.
Перехватив её другой рукой, второй начала развязывать свой халат. Я сняла с себя халат, свернула его и подложила его под ребёнка. Подумаешь под халатом только лифчик и трусы. Сейчас у меня тяжёлый пациент. Мать пыталась подойти к нам, но я отодвинула её рукой от кушетки.
- Держи её, чтобы не мешала! - крикнула я Максиму.
Он взял женщину за руку и посадил на кушетку рядом с Тимофеем.
Наконец рвота прекратилась. Я убрала с лица девочки волосы и погладила её по голове.
- Тимофей, - позвала я, - налей из кувшина воды в стакан и достань из шкафа жёлтые пакетики.
Тимофей принёс мне стакан с водой и протянул пакетик с порошком. Я прислонила ребёнка к своей груди, прочитала название на пакетике, убедившись, что мне принесли нужное лекарство, высыпала пакетик в стакан с водой. Потом я проследила, чтобы малышка выпила весь стакан. Через две минуты её вырвало водой. Желудок был чист.
- Она падала или ударялась головой? - спросила я мамашу.
- Нет, - ответила она, - она гуляла со мной во дворе, ничего не ела, только воду пила.
- Сколько она гуляла? - уточнила я.
- С утра и до того, как её стало тошнить, - ответила женщина.
- У ребёнка температура, она получила тепловой удар, - сказала я. - Вы о чём думали, когда позволяли ей столько находиться на жаре?
- Она гуляла в тени, - ответила мамаша.
- В таком возрасте и в тени можно получить тепловой удар, - ответила я, - девочка у вас маленькая, худенькая, наверное, часто болеет.
- Она родилась недоношенной, - ответила женщина.
- Тимофей, отведи женщину в кладовку и покажи, где лежат полотенца и пелёнки, потом приведёшь её в санпропускник, а я пока искупаю ребёнка, может, температуру удастся сбить.
Взяла девочку на руки и понесла её мыть. В санпропускнике имелась небольшая ванная для купания детей. Я налила прохладную воду, раздела ребёнка и начала осторожно обмывать её.
Мы уже закончили водные процедуры, когда пришли мать девочки и Тимофей. Я взяла полотенце, завернула в него ребёнка и положила на кушетку. Осторожно вытерла, сложила пелёнку и завернула её вокруг малышки как подгузник.
- Сейчас положу вас в бокс, - сказал я матери, - через час навещу, если за это время у неё поднимется температура, громко кричите, будем делать укол. Не мешало бы и вам накапать успокоительного. Но от него в сон клонит, а мне нужно, чтобы вы каждые пятнадцать минут мерили ребенку температуру. Выдам вам электронный термометр.
Когда я вернулась из бокса, до меня дошло, что я не накормила Тимофея обедом. В процедурной сидели Максим и Тимофей и смотрели на меня настороженно.
- Тимофей, иди в ординаторскую и съешь один пирожок, я сейчас уберу процедурную и подогрею тебе суп, - сказала я.
- Я не люблю суп, - протянул Тимофей.
- Я налью тебе только гущу, это уже не будет супом, - ответила я.
- Я накормлю его, - предложил Максим, - не беспокойся, занимайся своими делами.
Когда они вышли, я вспомнила, что до сих пор хожу в нижнем белье. У меня сегодня день стриптиза, только деньги в трусы не суют. Надела новый халат и начала уборку. У меня час, а потом нужно осмотреть пациента и внести запись в журнал.
Максим нашёл меня в бытовом помещении. Я загрузила стиральную машинку и сейчас домывала полы.
- Тимофей заснул на диване в ординаторской, - сказал Максим.
- Ты почему домой не ушёл? - спросила я. - Или у тебя ещё болячки есть?
- Я хотел попросить подстричь меня, - сказал Максим.
- Почему так долго не решался это сделать? - удивилась я. - Или ты думал, что я откажу тебе из-за того случая? Я не злопамятная. Только тебя бесплатно стричь не буду.
- Тебе нужны деньги? - спросил Максим.
- Откуда такое отношение к жизни? Деньги, конечно, нужны, без них никуда, но не всё можно измерить деньгами. Мне нужно выточить несколько болтов. У вас же есть мастерская?
- Конечно, я попрошу сделать для тебя болты, - с удивлением сказал Максим, - ты только напиши мне размеры.
- Лучше принесу тебе старые болты, я технически не подкована. Придёте ко мне через день, я тебе и отдам.
Глава 9
На следующий день была не моя смена, но я вышла на работу. Рассказала Валентину Николаевичу о пациентах, убрала бокс и помогла составить отчёт об использовании лекарств. Тимофей ходил за мной, как хвостик. Я рассказывала ему в процессе работы сказки.
После обеда мы пошли купаться на речку. Я учила его плавать, он так забавно барахтался в воде. Потом мы ходили в магазин за продуктами и читали книгу. Вечером за ним пришла мама, принесла мне творога и молока за работу. Отказываться не стала, всё скормлю Тимофею.
Утром следующего дня я вышла на работу. Тимофей ждал меня у дверей. Сказал, что у меня лучше, чем в садике, но мы договорились, что он попробует походить туда осенью, чтобы сравнить.
Дети - это моя единственная слабость и любовь. Я не знаю, откуда и когда появилось это чувство, но я люблю всех детей, даже хулиганов и дебоширов. При этом я никогда не позволяю им садиться мне на шею. Дети - создания космоса, они чувствуют, как к ним относятся и безошибочно тянутся к тем людям, которые их любят.
День прошёл тихо. Были две разбитые коленки и один порезанный палец. Я заполняла карточки пациентов и занималась другой бумажной работой.
В пять часов вечера в ФАП прибыла компания парней во главе с Максимом. Они стояли в коридоре со смущённым видом.
- Сначала возьму мазки, а потом кровь из вены, - сказала я. - Анализы отвезу в лабораторию завтра сама, желательно, чтобы кто-нибудь подвёз меня на машине. Если нет такой возможности, то кому-то придётся посидеть с Тимофеем, поеду на общественном транспорте.
- У вас же есть машина? - спросил один из парней.
- А ничего, что я о вас никому не сказала? - ответила я. - Я на свой страх и риск провожу исследования.
- Я отвезу, - сказал Максим. - Во сколько завтра заехать?
- Думаю, часов в восемь утра, ехать на машине недалеко, да и делать в городе особо нечего, - сказала я. - Теперь заходите по одному в процедурный кабинет на мазки. Кровь буду брать во второй процедурной.
