И ещё я рада, что наступили учебные дни. Все становится на свои места: учеба, библиотека и подработка, в выходные дни библиотека, дополнительные занятия под маминым репетиторством, она каждый месяц присылает мне диск с видеозаписями уроков по точным наукам, все по плану и нет времени на тоску и злость на родителя, лишившего меня родного человека. А потом, я уже давно думаю, что стоит мне расслабиться, забросить учебу, сорвусь в глубокую депрессию. Только благодаря тому, что весь прошлый год я занимала мозги учебой, прожила его без истерик и слез. Хотя было несколько раз, среди ночи просыпалась и грудь сжималась от тоски, хотелось вскочить с кровати схватить швабру и начать крушить все вокруг себя, а потом высказать родителю свои обиды и потребовать отправить меня к маме. Только понимала я, что добром бы это не кончилось, родитель вызвал бы полицию, те отправили меня в клинику, потом долгая реабилитация, курсы психотерапии, постановка на учет, и до самого совершеннолетия не избавилась бы от психологического надзора. А иногда мне казалось, что родитель ждет от меня такого срыва, не дурак же, понимает, что после его поступка о теплых родственных чувствах с моей стороны не может быть и речи, а зачем я ему нужна, если не испытываю к нему обожания. И потому я, сцепив зубы, терпела, на следующий день увеличивала учебную нагрузку, чтобы не думать об этом и ждала, когда пройдет время. Не могу я сейчас ничего сделать, нет у меня прав, годами не вышла, нужно подождать.
Через день после совершеннолетия. Мария.
Когда я зашла в парикмахерскую и села в кресло к Мартину, он так мило мне улыбнулся.
- Стрижка, покраска, укладка? – Спросил он.
- Мне исполнилось восемнадцать лет, Мартин, и хочу молодежную, а не подростковую стрижку, и можно немного подкрасить волосы, но чтобы не было заметно что они крашенные, никаких выбеленных прядей, естественность будет в самый раз.
- Поздравляю, – улыбнулся он, - думаю, подкрасить нужно, и заметно не будет, а могу ли я пригласить тебя на ужин в кафе, что напротив парикмахерской?
- Можешь, и я согласна поужинать.
Два месяца спустя. Мария.
Я досрочно окончила школу, на отлично сдала все тесты, жаль только, что выиграла не полгода, а меньше, но, надеюсь, что времени хватит. Аттестат получила через три дня и, попрощавшись с директором, пошла в библиотеку сдавать учебники. Родителю о получении аттестата скажу позже, сейчас нужно предупредить хозяйку парикмахерской, что мне нужно пару дней, я еду в Берлин в консульство подавать документы на гражданство. А ещё нужно обязательно поговорить с Мартином, у него, похоже, большие планы на наше будущее, а я собираюсь покинуть страну. Он славный парень, трудолюбивый, целеустремленный, но он немец до мозга костей, и не поймет мое стремление покинуть Германию, ничего не поделаешь, не со всеми хорошими людьми бывает по пути.
- Зачем тебе в Берлин? – Тихо спрашивает Мартин, мы сидим за столиком в кафе и пьем кофе, народу почти нет, но Мартин в таких заведениях всегда разговаривает вполголоса, чтобы не провоцировать любопытных.
- Моя мама, Мартин, русская, отец познакомился с ней, когда приехал в Россию по работе, они очень быстро поженились и переехали сюда. Шестнадцать лет прожили в браке, а потом родитель решил, что мама не нужна и накатал на неё жалобу в миграционную службу, а так как она не получила гражданство, чему он же способствовал, состоялся суд, и её депортировали из страны. Я ждала два года, чтобы поехать к ней, я больше не вернусь в Германию, если не получится поступить в Российский ВУЗ в этом году, поступлю в любой другой университет Европы, а потом переведусь в Россию, но здесь жить не буду.
- Ты знаешь русский язык?
- В совершенстве, и училась на двух языках.
- Вот это новости! Я даже не знаю, как на это реагировать.
- Допить кофе, попрощаться, пожелать удачи, и разойдемся в разные стороны.
- Нет.
- Нет?
- Я не хочу, я два года ждал, когда ты подрастешь, я не хочу без тебя.
- Мартин, я не знала, что все так серьезно.
- Да что ты знаешь? Я боюсь быть настойчивым, чтобы не спугнуть тебя, каждый раз одергиваю себя, напоминаю себе, что ты юная, наивная, ты же живешь своими мечтами и планами и ничего не замечаешь.
- Это признание в любви?
- Это признание в любовной одержимости, меня начинает трясти, если я долго тебя не вижу, два года за тобой подглядывал, за углами прятался, а сейчас, когда мы можем строить отношения, не оглядываясь на твой возраст, ты заявляешь мне, что уезжаешь в незнакомую страну.
- Мартин, я была одержима этой целью два года…
- Значит, ты меня понимаешь?
- А ты меня понимаешь?
- Очень хорошо понимаю, я отвезу тебя в Берлин в консульство, завтра в семь утра подъеду к твоему дому.
- Может, не стоит?
- Стоит, я хочу знать результат.
- Хорошо, тогда до завтра, мне ещё поставить перед фактом родителя и предъявить ему аттестат об окончании школы.
- Он не знает, что ты окончила школу на полгода раньше? – У Мартина расширяются глаза, - как же ты жила все эти два года?
- Училась, только это спасало от срыва и не давало родителю повода запихать меня в специализированный санаторий для психически нестабильных подростков.
- Как же вы сосуществовали в одном доме?
- В молчаливом противостоянии, подробностей не будет, мне трудно говорить об этом.
- А твой родитель в курсе, что ты совершеннолетняя?
- Он подарил мне деньги, и оставил на кухонном столе поздравительную открытку.
- Мои родители тяжело работали, домой приходили только спать, но они всегда знали о моих успехах и неудачах в школе, иногда спрашивали, чем они могут помочь и на дни рождения устраивали праздник, скромный другой финансы не позволяли, но нам было хорошо и так.
- О, думаю, мой родитель устроил бы праздник при других обстоятельствах, только он понимал, что чем реже мы видимся, тем меньше я его ненавижу. Но хватит об этом, все в прошлом, сейчас я могу решать за себя, конечно я все так же завишу от него финансово, но скоро и этой зависимости не будет. Все, я домой, мне ещё нужно собрать вещи вдруг придется задержаться на пару дней и найти адреса хостелов, гостиницы даже дешевые мне не по карману.
- Я знаю, где можно остановиться, чтобы не подорвать скромный бюджет.
Вечер этого же дня. Мария.
Хельга вбежала в мою комнату даже не удосужившись постучаться, это Дедрик, он меня сдал, видел, как я в кладовке выбирала сумку для вещей искала самую маленькую, много с собой не возьму, поеду налегке в итоге остановилась на рюкзаке, а милый братец наблюдал за мной и понял, что я собираюсь уезжать.
- Отец знает, куда ты собираешься? – Аж зубами заскрипела тетушка.
- Он знает, что я совершеннолетняя, а остальное необязательно, денег я на поездку не прошу, значит, и цель поездки ему знать необязательно.
- Ты все ещё живешь в этом доме, в его доме, и он оплачивает все счета.
- Поверь мне, я в курсе, но если ты так тактично намекаешь, что я должна съехать отсюда, то после поездки я займусь этим вопросом.
- Каким вопросом? – Родитель в первый раз появился в моей комнате.
- Переезда из вашего дома, Хельга тактично напомнила мне, что я взрослая и не должна жить за счет родителя, она права, я вам ничего не должна, а вот вы у меня в должниках.
- Она должна окончить школу? – Возмутился родитель, видимо только по этой причине я могла оставаться в этом доме.
- Я получила аттестат досрочно, так что этого препятствия нет.
Наступило молчание. Правильно, им, нужно подумать, а мне сложить все свои книги. Раз пошел такой разговор я лучше упакую свои вещи в коробки, чтобы потом быстро перевезти. Куда перевезти пока не знаю, но обязательно решу эту проблему. Я пошла в кладовую за коробками и скотчем.
- У тебя нет денег на съем квартиры, - родитель очнулся и пошел за мной в кладовую.
- Нет, но я обязательно что-нибудь придумаю.
- Она переедет к своему парню, - это уже Хельга очнулась.
- Хорошая мысль, подумаю об этом на досуге.
- У тебя есть парень? – Интересно, а родитель в курсе, что я молодая девушка и почему у меня не должно быть парня.
- У неё есть парень, работает парикмахером на соседней улице, хороший мастер, все наши престарелые соседки к нему стричься ходят.
- Так он взрослый? – А что родителя удивляет? Взрослый он, но не старый же Мартину двадцать три года.
- Немного за двадцать лет, - отвечает Хельга.
Родитель кивает головой, это он так мой выбор одобряет, а кто спрашивал его одобрения? Мне оно совсем не нужно.
- Не могли бы оставить меня одну, мне нужно собрать свои вещи, - ухожу в свою комнату и закрываю дверь.
Пока собираю в коробки книги, потом малую часть вещей, только самое необходимое, пока заклеиваю их скотчем, наступает полночь, в душ и спать завтра в семь утра приедет Мартин. После общения с родственниками я сделала вывод, что домой можно не торопиться, а если вообще не вернусь, никто и не расстроится. Вот и славненько, долгих прощаний и слез не будет. Неприятное чувство ненужности. Родителю я не нужна, а маме он меня не отдал только потому, что хотел сделать ей больно, о моих чувствах и не думал, он вообще думал только о себе, как бы себе сделать хорошо, удовлетворить свое эго. Да, мама, ты очень ошиблась с выбором мужчины.
Берлин. Мария.
Мама уже прислала в консульство часть документов, что нужны для получения визы, мужчина, сотрудник консульства быстро их нашел, просмотрел и протянул мне формы для заполнения. Я пересела за свободный стол и начала внимательно читать бланки.
Мартин, оставив меня у консульства, уехал по своим делам, сказал, что вернется через пару часов, заодно забронирует нам места в приличном хостеле. Я так и не поняла, зачем он поехал со мной, зачем ему все знать. О том, что он поедет со мной в Россию, я и не думаю. Не способны немецкие мужчины на такие подвиги, как, впрочем, и женщины. Да и не говорили мы о таких отдаленных перспективах, я всю дорогу проспала, Мартин слушал радио и внимательно следил за дорогой, не в машине нужно такие разговоры вести, обстановка другая нужна более интимная, наверное.
Из консульства я вышла через час с небольшим, визу получать через неделю, меня уверили, что проблем не будет, я же к маме еду.
Мартин ждал у машины с пакетом еды из закусочной быстрого питания, хороший он парень, заботливый.
- Через неделю нужно приезжать за визой, - сказала я, устраиваясь на лавочке возле парковки.
- Значит, у нас с тобой есть неделя?
- Неделя на что, Мартин?
- Чтобы обдумать план действий.
- Ты прав, неделя у нас есть, будем думать.
Кроме дум о будущем, мне нужно перевезти свои вещи к тете Оле, книги и учебники сдать в магазины вторичной книги. Если они в хорошем состоянии, то можно получить деньги, полную стоимость не дадут, но на половину можно рассчитывать, а книг у меня четыре коробки не отсылать же их маме, они все на немецком языке, русские книги я уже давно отослала. Работать опять же нужно и хозяйку парикмахерской предупредить, что я уволюсь, жить буду у тети Оли, она согласна, прекрасная женщина, отдам ей половину стоимости коммунальных услуг, денег я скопила и мама прислала, родитель об этом не знает и хорошо спать будет спокойно.
- Ну что куда теперь? – Спрашиваю Мартина, доев бутерброды.
- Погуляем, заедем на выставку, посмотрим, что нового есть из парикмахерских инструментов и материалов, а потом отдыхать, завтра утром уезжаем обратно.
- Хороший план.
Неделю спустя. Мария.
Мартин принял душ и, затянув гостиничный халат, разлегся на кровати, мы опять в Берлине в недорогой гостинице, вечером у меня самолет в Россию, вчера я получила визу, оформила все таможенные документы, осталось только дождаться вылета. Неделя прошла в трудах и заботах, книги я пристроила ещё и немного денег за них получила, тетя Оля плакала, прощаясь со мной, она-то знает, что я не вернусь в Германию, родитель ничего не знает, да и не виделась я с ним после последнего разговора. Я вообще домой не возвращалась, наняла службу доставки, которая доставила мои коробки с книгами в дом тети Оли, никто из родственников не звонил на работу в парикмахерскую не приходил, попрощались со мной родственники и славненько. Никаких сожалений и переживаний я не испытывала, и думать обо всем забыла, я даже не хотела иметь фотографии родителя может так проявлялась моя обида на его гнусный поступок, но я с легкостью вычеркнула его из своей жизни и забыла все, что было. Мы с мамой мешали родителю жить, как хочется, работать, отдыхать с друзьями, встречаться с женщинами, все остальное в его жизни лишнее и напрягает.
- Может, мы наконец-то поговорим? – Спрашивает Мартин.
- Ты хочешь знать, как я жила?
- Хочу, и ещё хочу знать, почему ты решила покинуть страну, где родилась?
- Когда была мама, я жила хорошо. Родитель нас не напрягал и не мешал, мама работала, после работы она становилась моим репетитором, в выходные дни мы ходили по музеям, библиотекам или просто гуляли по историческим местам города, рассматривая старинные здания, мама очень хорошо рассказывала об истории архитектуры и о методах строительства в древние времена. В мамин отпуск мы путешествовали по европейским городам и тоже посещали музеи и библиотеки. Мы так прекрасно жили, что когда маму поместили в специальную гостиницу при миграционной службе, я растерялась. Меня никто не оповестил, где она и по какой причине там находится, суд состоялся быстро, решение об экстрадиции приняли за пару часов, основываясь только на показаниях отца, он же гражданин страны, а мама чужая, да ещё и из России, у немцев большое предубеждение относительно нашей страны, все никак не могут простить нам победу во Второй Мировой войне.
- Мой дед воевал, - тихо проговорил Мартин, - мама рассказала, когда я сообщил, что встречаюсь с девушкой, у которой русская мама, - она никогда об этом не упоминала, дед погиб, когда ей исполнился год, он приезжал в отпуск после ранения, и случилась мама.
- Она знает, где он погиб?
- Под Ленинградом за год до окончания войны.
- Сейчас этому городу вернули историческое название Санкт–Петербург, а точное место гибели не установили?
- Нет, лежит где-то вместе с такими же солдатами, бабушка рассказывала, что он не хотел уезжать, говорил, что война, это страшно, и солдатам она не нужна. А в те годы нельзя было такое говорить.
- У нас в те времена тоже о многом нельзя было говорить, но хорошо, что это осталось в прошлом. После развала огромной страны были тяжелые годы, мама прожила их здесь и за это спасибо родителю, но и сейчас в России не сахар, нужно бороться за свое светлое будущее. Моя мама всегда говорила: либо ты прогнешь обстоятельства под себя, либо обстоятельства прогнут тебя. Обстоятельства прогибали меня два года после отъезда мамы, я карабкалась, пыталась сопротивляться, но до совершеннолетия мало, что могла сделать. Закон был на стороне родителя, моей главной задачей было не сорваться в депрессию и особенно в истерику, не дать родителю повод сдать меня в специализированное учреждение.
- А, может, он не ставил перед собой такую цель?
- Может, и не ставил, только веры ему нет, он гнусно поступил с мамой, ну нашел себе женщину, полюбил её, развелся бы с мамой, а не бежал жаловаться, чтобы её депортировали. Денег решил сэкономить, после развода, останься я с мамой, ему пришлось бы платить алименты.
Через день после совершеннолетия. Мария.
Когда я зашла в парикмахерскую и села в кресло к Мартину, он так мило мне улыбнулся.
- Стрижка, покраска, укладка? – Спросил он.
- Мне исполнилось восемнадцать лет, Мартин, и хочу молодежную, а не подростковую стрижку, и можно немного подкрасить волосы, но чтобы не было заметно что они крашенные, никаких выбеленных прядей, естественность будет в самый раз.
- Поздравляю, – улыбнулся он, - думаю, подкрасить нужно, и заметно не будет, а могу ли я пригласить тебя на ужин в кафе, что напротив парикмахерской?
- Можешь, и я согласна поужинать.
Два месяца спустя. Мария.
Я досрочно окончила школу, на отлично сдала все тесты, жаль только, что выиграла не полгода, а меньше, но, надеюсь, что времени хватит. Аттестат получила через три дня и, попрощавшись с директором, пошла в библиотеку сдавать учебники. Родителю о получении аттестата скажу позже, сейчас нужно предупредить хозяйку парикмахерской, что мне нужно пару дней, я еду в Берлин в консульство подавать документы на гражданство. А ещё нужно обязательно поговорить с Мартином, у него, похоже, большие планы на наше будущее, а я собираюсь покинуть страну. Он славный парень, трудолюбивый, целеустремленный, но он немец до мозга костей, и не поймет мое стремление покинуть Германию, ничего не поделаешь, не со всеми хорошими людьми бывает по пути.
***
- Зачем тебе в Берлин? – Тихо спрашивает Мартин, мы сидим за столиком в кафе и пьем кофе, народу почти нет, но Мартин в таких заведениях всегда разговаривает вполголоса, чтобы не провоцировать любопытных.
- Моя мама, Мартин, русская, отец познакомился с ней, когда приехал в Россию по работе, они очень быстро поженились и переехали сюда. Шестнадцать лет прожили в браке, а потом родитель решил, что мама не нужна и накатал на неё жалобу в миграционную службу, а так как она не получила гражданство, чему он же способствовал, состоялся суд, и её депортировали из страны. Я ждала два года, чтобы поехать к ней, я больше не вернусь в Германию, если не получится поступить в Российский ВУЗ в этом году, поступлю в любой другой университет Европы, а потом переведусь в Россию, но здесь жить не буду.
- Ты знаешь русский язык?
- В совершенстве, и училась на двух языках.
- Вот это новости! Я даже не знаю, как на это реагировать.
- Допить кофе, попрощаться, пожелать удачи, и разойдемся в разные стороны.
- Нет.
- Нет?
- Я не хочу, я два года ждал, когда ты подрастешь, я не хочу без тебя.
- Мартин, я не знала, что все так серьезно.
- Да что ты знаешь? Я боюсь быть настойчивым, чтобы не спугнуть тебя, каждый раз одергиваю себя, напоминаю себе, что ты юная, наивная, ты же живешь своими мечтами и планами и ничего не замечаешь.
- Это признание в любви?
- Это признание в любовной одержимости, меня начинает трясти, если я долго тебя не вижу, два года за тобой подглядывал, за углами прятался, а сейчас, когда мы можем строить отношения, не оглядываясь на твой возраст, ты заявляешь мне, что уезжаешь в незнакомую страну.
- Мартин, я была одержима этой целью два года…
- Значит, ты меня понимаешь?
- А ты меня понимаешь?
- Очень хорошо понимаю, я отвезу тебя в Берлин в консульство, завтра в семь утра подъеду к твоему дому.
- Может, не стоит?
- Стоит, я хочу знать результат.
- Хорошо, тогда до завтра, мне ещё поставить перед фактом родителя и предъявить ему аттестат об окончании школы.
- Он не знает, что ты окончила школу на полгода раньше? – У Мартина расширяются глаза, - как же ты жила все эти два года?
- Училась, только это спасало от срыва и не давало родителю повода запихать меня в специализированный санаторий для психически нестабильных подростков.
- Как же вы сосуществовали в одном доме?
- В молчаливом противостоянии, подробностей не будет, мне трудно говорить об этом.
- А твой родитель в курсе, что ты совершеннолетняя?
- Он подарил мне деньги, и оставил на кухонном столе поздравительную открытку.
- Мои родители тяжело работали, домой приходили только спать, но они всегда знали о моих успехах и неудачах в школе, иногда спрашивали, чем они могут помочь и на дни рождения устраивали праздник, скромный другой финансы не позволяли, но нам было хорошо и так.
- О, думаю, мой родитель устроил бы праздник при других обстоятельствах, только он понимал, что чем реже мы видимся, тем меньше я его ненавижу. Но хватит об этом, все в прошлом, сейчас я могу решать за себя, конечно я все так же завишу от него финансово, но скоро и этой зависимости не будет. Все, я домой, мне ещё нужно собрать вещи вдруг придется задержаться на пару дней и найти адреса хостелов, гостиницы даже дешевые мне не по карману.
- Я знаю, где можно остановиться, чтобы не подорвать скромный бюджет.
Вечер этого же дня. Мария.
Хельга вбежала в мою комнату даже не удосужившись постучаться, это Дедрик, он меня сдал, видел, как я в кладовке выбирала сумку для вещей искала самую маленькую, много с собой не возьму, поеду налегке в итоге остановилась на рюкзаке, а милый братец наблюдал за мной и понял, что я собираюсь уезжать.
- Отец знает, куда ты собираешься? – Аж зубами заскрипела тетушка.
- Он знает, что я совершеннолетняя, а остальное необязательно, денег я на поездку не прошу, значит, и цель поездки ему знать необязательно.
- Ты все ещё живешь в этом доме, в его доме, и он оплачивает все счета.
- Поверь мне, я в курсе, но если ты так тактично намекаешь, что я должна съехать отсюда, то после поездки я займусь этим вопросом.
- Каким вопросом? – Родитель в первый раз появился в моей комнате.
- Переезда из вашего дома, Хельга тактично напомнила мне, что я взрослая и не должна жить за счет родителя, она права, я вам ничего не должна, а вот вы у меня в должниках.
- Она должна окончить школу? – Возмутился родитель, видимо только по этой причине я могла оставаться в этом доме.
- Я получила аттестат досрочно, так что этого препятствия нет.
Наступило молчание. Правильно, им, нужно подумать, а мне сложить все свои книги. Раз пошел такой разговор я лучше упакую свои вещи в коробки, чтобы потом быстро перевезти. Куда перевезти пока не знаю, но обязательно решу эту проблему. Я пошла в кладовую за коробками и скотчем.
- У тебя нет денег на съем квартиры, - родитель очнулся и пошел за мной в кладовую.
- Нет, но я обязательно что-нибудь придумаю.
- Она переедет к своему парню, - это уже Хельга очнулась.
- Хорошая мысль, подумаю об этом на досуге.
- У тебя есть парень? – Интересно, а родитель в курсе, что я молодая девушка и почему у меня не должно быть парня.
- У неё есть парень, работает парикмахером на соседней улице, хороший мастер, все наши престарелые соседки к нему стричься ходят.
- Так он взрослый? – А что родителя удивляет? Взрослый он, но не старый же Мартину двадцать три года.
- Немного за двадцать лет, - отвечает Хельга.
Родитель кивает головой, это он так мой выбор одобряет, а кто спрашивал его одобрения? Мне оно совсем не нужно.
- Не могли бы оставить меня одну, мне нужно собрать свои вещи, - ухожу в свою комнату и закрываю дверь.
Пока собираю в коробки книги, потом малую часть вещей, только самое необходимое, пока заклеиваю их скотчем, наступает полночь, в душ и спать завтра в семь утра приедет Мартин. После общения с родственниками я сделала вывод, что домой можно не торопиться, а если вообще не вернусь, никто и не расстроится. Вот и славненько, долгих прощаний и слез не будет. Неприятное чувство ненужности. Родителю я не нужна, а маме он меня не отдал только потому, что хотел сделать ей больно, о моих чувствах и не думал, он вообще думал только о себе, как бы себе сделать хорошо, удовлетворить свое эго. Да, мама, ты очень ошиблась с выбором мужчины.
Глава 8
Берлин. Мария.
Мама уже прислала в консульство часть документов, что нужны для получения визы, мужчина, сотрудник консульства быстро их нашел, просмотрел и протянул мне формы для заполнения. Я пересела за свободный стол и начала внимательно читать бланки.
Мартин, оставив меня у консульства, уехал по своим делам, сказал, что вернется через пару часов, заодно забронирует нам места в приличном хостеле. Я так и не поняла, зачем он поехал со мной, зачем ему все знать. О том, что он поедет со мной в Россию, я и не думаю. Не способны немецкие мужчины на такие подвиги, как, впрочем, и женщины. Да и не говорили мы о таких отдаленных перспективах, я всю дорогу проспала, Мартин слушал радио и внимательно следил за дорогой, не в машине нужно такие разговоры вести, обстановка другая нужна более интимная, наверное.
***
Из консульства я вышла через час с небольшим, визу получать через неделю, меня уверили, что проблем не будет, я же к маме еду.
Мартин ждал у машины с пакетом еды из закусочной быстрого питания, хороший он парень, заботливый.
- Через неделю нужно приезжать за визой, - сказала я, устраиваясь на лавочке возле парковки.
- Значит, у нас с тобой есть неделя?
- Неделя на что, Мартин?
- Чтобы обдумать план действий.
- Ты прав, неделя у нас есть, будем думать.
Кроме дум о будущем, мне нужно перевезти свои вещи к тете Оле, книги и учебники сдать в магазины вторичной книги. Если они в хорошем состоянии, то можно получить деньги, полную стоимость не дадут, но на половину можно рассчитывать, а книг у меня четыре коробки не отсылать же их маме, они все на немецком языке, русские книги я уже давно отослала. Работать опять же нужно и хозяйку парикмахерской предупредить, что я уволюсь, жить буду у тети Оли, она согласна, прекрасная женщина, отдам ей половину стоимости коммунальных услуг, денег я скопила и мама прислала, родитель об этом не знает и хорошо спать будет спокойно.
- Ну что куда теперь? – Спрашиваю Мартина, доев бутерброды.
- Погуляем, заедем на выставку, посмотрим, что нового есть из парикмахерских инструментов и материалов, а потом отдыхать, завтра утром уезжаем обратно.
- Хороший план.
Неделю спустя. Мария.
Мартин принял душ и, затянув гостиничный халат, разлегся на кровати, мы опять в Берлине в недорогой гостинице, вечером у меня самолет в Россию, вчера я получила визу, оформила все таможенные документы, осталось только дождаться вылета. Неделя прошла в трудах и заботах, книги я пристроила ещё и немного денег за них получила, тетя Оля плакала, прощаясь со мной, она-то знает, что я не вернусь в Германию, родитель ничего не знает, да и не виделась я с ним после последнего разговора. Я вообще домой не возвращалась, наняла службу доставки, которая доставила мои коробки с книгами в дом тети Оли, никто из родственников не звонил на работу в парикмахерскую не приходил, попрощались со мной родственники и славненько. Никаких сожалений и переживаний я не испытывала, и думать обо всем забыла, я даже не хотела иметь фотографии родителя может так проявлялась моя обида на его гнусный поступок, но я с легкостью вычеркнула его из своей жизни и забыла все, что было. Мы с мамой мешали родителю жить, как хочется, работать, отдыхать с друзьями, встречаться с женщинами, все остальное в его жизни лишнее и напрягает.
- Может, мы наконец-то поговорим? – Спрашивает Мартин.
- Ты хочешь знать, как я жила?
- Хочу, и ещё хочу знать, почему ты решила покинуть страну, где родилась?
- Когда была мама, я жила хорошо. Родитель нас не напрягал и не мешал, мама работала, после работы она становилась моим репетитором, в выходные дни мы ходили по музеям, библиотекам или просто гуляли по историческим местам города, рассматривая старинные здания, мама очень хорошо рассказывала об истории архитектуры и о методах строительства в древние времена. В мамин отпуск мы путешествовали по европейским городам и тоже посещали музеи и библиотеки. Мы так прекрасно жили, что когда маму поместили в специальную гостиницу при миграционной службе, я растерялась. Меня никто не оповестил, где она и по какой причине там находится, суд состоялся быстро, решение об экстрадиции приняли за пару часов, основываясь только на показаниях отца, он же гражданин страны, а мама чужая, да ещё и из России, у немцев большое предубеждение относительно нашей страны, все никак не могут простить нам победу во Второй Мировой войне.
- Мой дед воевал, - тихо проговорил Мартин, - мама рассказала, когда я сообщил, что встречаюсь с девушкой, у которой русская мама, - она никогда об этом не упоминала, дед погиб, когда ей исполнился год, он приезжал в отпуск после ранения, и случилась мама.
- Она знает, где он погиб?
- Под Ленинградом за год до окончания войны.
- Сейчас этому городу вернули историческое название Санкт–Петербург, а точное место гибели не установили?
- Нет, лежит где-то вместе с такими же солдатами, бабушка рассказывала, что он не хотел уезжать, говорил, что война, это страшно, и солдатам она не нужна. А в те годы нельзя было такое говорить.
- У нас в те времена тоже о многом нельзя было говорить, но хорошо, что это осталось в прошлом. После развала огромной страны были тяжелые годы, мама прожила их здесь и за это спасибо родителю, но и сейчас в России не сахар, нужно бороться за свое светлое будущее. Моя мама всегда говорила: либо ты прогнешь обстоятельства под себя, либо обстоятельства прогнут тебя. Обстоятельства прогибали меня два года после отъезда мамы, я карабкалась, пыталась сопротивляться, но до совершеннолетия мало, что могла сделать. Закон был на стороне родителя, моей главной задачей было не сорваться в депрессию и особенно в истерику, не дать родителю повод сдать меня в специализированное учреждение.
- А, может, он не ставил перед собой такую цель?
- Может, и не ставил, только веры ему нет, он гнусно поступил с мамой, ну нашел себе женщину, полюбил её, развелся бы с мамой, а не бежал жаловаться, чтобы её депортировали. Денег решил сэкономить, после развода, останься я с мамой, ему пришлось бы платить алименты.
